| Николай Бульчук: Но картина «Герника», на мой взгляд, не самый простой тест. Игорь Елеференко: Нет, это один лишь один «умный» вопрос. Всё остальное было до такой степени примитивно, что я с первого вопроса понял, о чем идёт речь, хотя и не испанец. Николай Бульчук: Игорь Олегович, а как вы считаете, единый учебник истории, вообще, в принципе, возможен? Игорь Елеференко: Начнем с того, что учебник истории, естественно, должен быть единым, потому что любые разные трактования истории и нашего прошлого, во-первых, вызывают сыр-бор в головах, прежде всего у молодёжи, а во-вторых, порождают появление всяких невозможных и нелепых теорий. Я уже устал натыкаться в YouTube на «Тартарию», на то, что восстания Пугачева не было, что Петербург Петр Первый не строил, а его выкопал… и на прочую чушь несусветную. Вообще, должна быть четкая линия, объективная, что очень важно. Почему сегодня так нужна такая работа Российского военно-исторического общества. Его прямое участие в составлении учебников по истории! Потому, что это - очень сложная задача. Нужны исключительно честные профессионалы. Крайне трудно очистить историю от этой шелухи и откровенной лжи, потому что каждый правитель или система, вносили в изложение истории свои поправки, трактовки… Как им было нужно и выгодно. Ни для кого не секрет, например, что имя Ивана Грозного было сознательно очернено на Западе... да и нашими придворными историками, в том числе и для возвышения новой царской династии. Илья Сергеев: А кто прочертит эту линию и где критерий объективности? Игорь Елеференко: - Здесь критерием должно быть общество, его большинство (!!!). Понимаете, у него есть рычаги определенные, которыми оно просто обязано воспользоваться. Илья Сергеев: Мы не можем даже дать оценку такому недавнему историческому деятелю, как Иосиф Сталин, что уж говорить об Иване Грозном и о менее известных исторических личностях. Игорь Елеференко: Вы знаете, по моему мнению, особенно на уровне учебников, никаких оценок тому или иному деятелю давать не надо. Надо просто очень четко, соблюдая всю историческую правду, свидетельствовать о сделанном им, о фактах, не делая акцентов ни на позитив, ни на негатив. Юный, пытливый ум сам способен сделать правильный вывод! |
| Олег управлял государством тридцать три года: добрый Игорь не хотел напоминать ему, что уже может княжить, и стал Русским государем только тогда, когда умер Олег. Игорь, как и все Русские князья, был храбр, но не так счастлив, как Олег: при нем в первый раз явились на Русскую землю Печенеги — народ, ставший потом страшным врагом наших предков. Печенеги поселились между реками Дон и Днепр, на лугах, где паслись их стада. Они не строили домов, а делали подвижные шатры или шалаши. Когда их стада больше не находили корма на лугах, они переносили свои шалаши на другое место и оставались там, пока была трава. Они сами и их лошади бегали очень быстро; по рекам же умели плавать почти как рыбы. Это очень помогало им нападать на своих соседей, уводить в плен бедных жителей и спасаться от погони. Злые Печенеги даже нанимались на службу к таким народам, которые вели с кем-нибудь войну, и тогда-то злодействовали, сколько им хотелось. Игорь, хоть и наложил на них дань , то есть заставил платить деньги в свою казну, но не смог прогнать их подальше от границ своего государства. Важнейшим событием его княжения был поход на Греков, но не такой счастливый, как Олегов. Впрочем, ему все-таки удалось собрать с Греков дань и заключить мир. По случаю этого мира Греческие послы приезжали в Киев, и с обеих сторон были принесены клятвы в сохранении этого мира вечно. Христиане клялись в церкви святого Ильи, которая уже тогда была в Киеве. Самым несчастливым был поход Игоря на Древлян, которые жили там, где у нас теперь Волынские земли. Древляне также были Славянского племени; их покорил Олег. Игорь ездил к ним для того, чтобы взять больше дани, чем они платили всегда. Древлянам показалось это так обидно, что они забыли все почтение, с каким нужно относиться к своему государю, и совершили ужасный грех: убили Игоря! Эти жалкие люди не знали Бога и не понимали, какое страшное злодеяние совершили. Так погиб Игорь. Он княжил тридцать два года, но не отличился никакими особо примечательными делами. Державин Гаврила Романович (1743–1816) — русский поэт, драматург, переводчик. |
| А. Чивилихин: многие страницы его объёмистого романа-эссе " Память " посвящены поэме. Они считали, что имя автора находится в титуле произведения: " Слово " (обозначение жанра) " о полку Игореве " (содержание произведения) " Игоря " (автор). А чтобы никакого сомнения не оставалось, какой именно Игорь имеется в виду, он назван по " отчеству " и по " фамилии " : " сына Святславля, внука Ольгова " . То есть, " Слово " принадлежит перу Игоря Святославича Ольгова (или Олегова), и он же герой этого произведения. Подобное обозначение авторства основывалось на сложившейся традиции и её можно подтвердить примерами: " Слово Даниила Заточника " , " Хожение за три моря Афанасия Никитина " , и т. д.. Против авторства Игоря Олегова менее всего возражений следует по впечатлению подлинности атмосферы похода, точности психологических характеристик действующих лиц и по убедительности подробностей, которые могли быть известны только участнику похода 1 . Замечено, что у древнерусских авторов не было ещё обычая придумывать за другого, сочинять, " беллетризировать " . В этом смысле они, наверное, писали плохо, как евангелисты - только то, что видели сами, о чем достоверно знали из рассказов свидетелей. Творческая потенция осуществлялась лишь в точности, в соответствии деталей правде обстоятельств. Автор в двух местах поэмы то ли случайно, то ли намеренно оговаривается. Фраза " ...Иже истягну умь кръпостию своею " следует за именем Игоря, а фраза " Что ми шумить, что ми звенить далече рано предъ зорями? " - перед его именем. Более того, сам приём автора, приписывающего конкретному историческому лицу мысли и впечатления, неотделимые от его облика, не позволяют делать это человеку постороннему даже в художественном произведении: на это как в древности, так и в современности необходимы какие-то серьёзные основания, которых более всего отыскивается у названного исторического лица, либо у человека, очень ему близкого - кому были бы известны эти мысли и ощущения. В преамбуле " Слова " повесть названа " трудной " , что можно перевести как мучительно трудной, душевно мучительной. |
| и кровью полита: горем взошли они по Русской земле. Что мне шумит, что мне звенит – издалека рано до зари? Игорь полки заворачивает, ибо жаль ему милого брата Всеволода. Билися день, билися другой; на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут два брата разлучились на берегу быстрой Каялы; тут кровавого вина недостало; тут пир закончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую. Никнет трава от жалости, а дерево с горем к земле приклонилось. Уже ведь, братья, невеселое время настало, уже пустыня войско прикрыла. Встала обида в войсках Даждьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, восплескала лебедиными крылами на синем море у Дона; плеща, прогнала времена изобилия. Борьба князей против поганых прекратилась, ибо сказал брат брату: «Это мое, и то мое же». И стали князья про малое «это великое» говорить и сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую. О, далеко залетел сокол, птиц побивая, – к морю! Игорева храброго полка не воскресить! По нем кликнула Кáрна, и Жéля поскакала по Русской земле, огонь мыкая в пламенном роге. Жены русские восплакались, приговаривая: «Уже нам своих милых лад ни мыслию не смыслить, ни думою не сдумать, ни глазами не повидать, а золота и серебра совсем не потрогать». И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле; печаль обильная потекла посреди земли Русской. А князи сами на себя крамолу ковали, а поганые, с победами нарыскивая на Русскую землю, сами брали дань по белке от двора. Ибо те два храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, уже коварство пробудили раздором, а его усыпил было отец их – Святослав грозный великий киевский – грозою: прибил своими сильными полками и булатными мечами, наступил на землю Половецкую, притоптал холмы и овраги, взмутил реки и озера, иссушил потоки и болота. А поганого Кобяка от лукоморья, из железных великих полков половецких, как вихрь исторг: и пал Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святославовой. Тут немцы и венецианцы, |
| Кроме того, в этом фильме, что меня очень беспокоит, снимались актеры, даже известные. Там работали люди, многие из которых в воскресенье шли в храм, крестились, молились, исповедовались. При этом они делали дело оскорбляющее не просто Христианство и Православие. Оно оскорбляет нашу историю, оно оскорбляет мой народ. Я представляю: пошел человек, посмотрел этот фильм, потом пришел в храм, а там икона Царственных Страстотерпцев. И у него перед глазами возникает образ: блудники, слабовольные, малокультурные. Я предлагаю решить таким образом: надо снимать проект «анти Матильда» к 2018-му году! Конечно, определенные спонсоры вряд ли дадут деньги. Но нужен фильм не о последних днях царской семьи, потому что мы их точно не знаем. А о том, какие они были люди на самом деле, об их Христианской Любви. Кстати говоря, на Урале один документалист уже начал это делать. Правдивый документальный фильм об отношениях Цесаревича и балерины. Теперь два слова о балете. Пришли люди на прогон в Большой театр. До этого, как я понимаю, все видели только балет, и специалисты сказали, что сам он фантастически сделан. Но балет ставят хореографы. Балет очень красивый и достойный. И вдруг зрители входят в зал, а на заднике, простите, голый Нуриев, со всем своим достоинством на первом плане. Так его видит, понимаешь, режиссер-модернист. Но ведь это - главный театр страны. И опять наблюдается перенос акцентов. Нуриев был действительно величайшим танцовщиком. Но он им был не потому, что имел нетрадиционную сексуальную ориентацию. А нам это представили таким образом, что он был великим только потому, что был не той ориентации. Для меня главное лишь то, что Рудольф Нуриев был великий танцовщик… и не надо притягивать за уши сомнительные аргументы. Илья Сергеев: Игорь Олегович, а что такого особенного, что человек хорошо танцует? Он что спас кого-то, чью-то жизнь, он отдал свою кровь за счастье людей. Что с того, что кто-то хорошо пляшет? Игорь Елеференко: Здесь я немножко соглашусь с вами. Но не полностью. Действительно к актерам в истории было разное отношение. Малоизвестный факт, но в недавнем прошлом, кстати говоря, в России, на Руси, актёров даже не хоронили на кладбищах, а только за оградой. Вместе с самоубийцами и людьми, умершими от тяжелых алкогольных последствий. Но дело не в этом. Надо понимать, что театр и искусство, помимо всего прочего, ещё и доставляет нам эстетическое удовольствие. Оно должно играть воспитательную функцию. Вот поэтому такой вариант псевдо-искусства для меня - неприемлем. Кроме того, к сожалению, для многих людей это - лишь очень маленькая часть их жизни, потому что они заняты выживанием. Представьте себе, что человек приехал в Москву, много лет копил деньги на билеты в главный театр страны. А я знаю таких наших сограждан, для которых попасть в Большой театр, где баснословные цены на билеты, - мечта жизни, порой неосуществимая. И видит он, простите, голого мужика, со всем его достоинством. |
| Считается, что эта категория людей во всём должна сомневаться, это даже как бы в достоинство возводится. И пока идёт процесс познания явления сомнение возможно, но когда в сё выяснено, зачем же перманентно сомневаться. Это уж болезнь какая-то. Вот мне интересно, почему в советское время ни офицеры, ни священники не считались интеллигенцией. Они были куда более образованы, чем какие-то разночинцы. Да я встречал гораздо более здравомыслящих, достойных людей и в среде высококлассных рабочих. -А кем же вы, Игорь Олегович, считаете себя? -Мастеровым мужиком. В советское время интеллигенты устраивались сторожем, дворником, а я - слесарем-инструментальщиком. До шестого, самого высокого разряда дошёл. Делать штампы высочайшей точности, - это, скажу я вам, всё равно, что на скрипке играть. -Да какой же вы талантливый человек! - восхищаюсь я. -Ну не кумирьте, как теперь говорят, меня. Просто руки у меня растут, откуда надо. Что касается инструментальщика, им надо родится, научиться нельзя. Если вы возьмёте тысячу мужчин и будете обучать их этому ремеслу, то четвёртый разряд осилят человека сто, а шестой - гораздо меньше. Хороший инженер обязательно должен уметь работать руками. Когда я что-то проектирую, скажем, для установки, я не только умом понимаю, как это должно быть, но и сам могу сделать ту или иную деталь. Опыта должно набираться не только от работы ума, но и рук. Да, действительно руки у Геращенко золотые. Он принёс несколько коробок, открыл их и перед моими глазами предстало пиршество колечек, брошек, браслетов, серёжек... В Англии, куда семью Геращенко выслали после освобождения из Мордовского лагеря его жены Ирины Ратушинской (смотри очерк " Россию спасти ещё можно " ) Игорь окончил факультет ювелирного дизайна в Лондонском Университете. И как человек основательный, доводящий до совершенства за что бы не взялся, достиг в новой для себя профессии немалых успехов. Настолько значительных, что стал членом Британской гильдии ювелиров, а потом и членом Союза художников России. Он сподобился сделать Панагию Армянскому каталикосу. Точно такую панагию, какую сделали в 1453 году. Когда Константинополь разрушили, пропала и та единственная реликвия. Конечно, потрудиться пришлось немало, но и результат налицо. |
| Считается, что эта категория людей во всём должна сомневаться, это даже как бы в достоинство возводится. Это уж болезнь какая-то. Вот мне интересно, почему в среде «либерастов» ни офицеры, ни священники не считаются интеллигенцией. Они куда более образованы, чем большинство «творческой интеллигенции». Да я встречал гораздо более здра-вомыслящих, достойных людей и в среде высококлассных рабочих. -А кем же вы, Игорь Олегович, считаете себя? -Мастеровым мужиком. В советское время интеллигенты, если теряли работу по специальности, устраивались сторожами, дворниками. А я – слесарем-инструментальщиком. До высокого разряда дошёл. Делать штампы высочайшей точности, - это, скажу я вам, не проще, что на скрипке играть. -Да какой же вы талантливый человек! – восхищаюсь я. -Ну не кумирьте, как теперь говорят, меня. Просто руки у меня растут, откуда надо. Что касается инструментальщика, им надо родится, научиться нельзя. Если вы возьмёте тысячу мужчин и будете обучать их этому ремеслу, то четвёртый разряд осилят человека сто, а шестой – хорошо, если двое. Хороший инженер обязательно должен уметь работать руками. Когда я что-то проектирую, скажем, для установки, я не только умом понимаю, как это должно быть, но и сам могу сделать ту или иную деталь. Опыта должно набираться не только от работы ума, но и рук. Ххх Да, действительно руки у Геращенко золотые. Он принёс несколько коробок, открыл их, и перед моими глазами предстало пиршество перстней, брошек, браслетов, серёжек… В Англии, куда семью Геращенко выслали после освобождения из Мордовского лагеря его жены Ирины Ратушинской (смотри очерк «Россию спасти ещё можно») Игорь окончил факультет ювелирного дизайна в Лондонском Гилдхоллском университете. И как человек основательный, доводящий до совершенства все, за что бы не взялся, достиг в новой для себя профессии немалых успехов. Настолько значительных, что стал членом Британской гильдии ювелиров, а потом и членом Союза художников России. В качестве ювелира, он не раз выручал и своего духовника митрополита Антония Сурожского. Однажды Владыка позвонил Игорю, пригласил к себе. Вытащил из кармана обычный наперсный крест: |
| тут греки и чехи поют славу Святославу, корят князя Игоря, потопившего богатство на дне Каялы – реки половецкой, – просыпав русского золота. Тут Игорь-князь пересел из седла золотого в седло рабское. Приуныли у городов забралы, а веселие поникло. Святослав смутный сон видел в Киеве на горах. «Этой ночью с вечера одевали меня, – говорит, – черным покрывалом на кровати тисовой; черпали мне синее вино, с горем смешанное; сыпали мне из пустых колчанов поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежили меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом. Всю ночь с вечера серые вороны граяли у Плесеньска, в предградье стоял лес Кияни, и понесли меня вороны к синему морю». И сказали бояре князю: «Уже, князь, горе ум полонило; это ведь два сокола слетели с отчего престола золотого добыть города Тмутороканя или испить шлемом Дона. Уже соколам крыльца подсекли сабли поганых, а самих опутали в путы железные». Темно было в третий день: два солнца померкли, оба багряные столба погасли, и с ними два молодых месяца – Олег и Святослав – тьмою заволоклись и в море погрузились, и великую смелость возбудили в хиновах. На реке на Каяле тьма свет покрыла – по Русской земле простерлись половцы, точно выводок гепардов. Уже пал позор на славу; уже ударило насилие на свободу; уже бросился див на землю. И вот готские красные девы запели на берегу синего моря: звеня русским золотом, воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарукана. А мы уже, дружина, без веселья! Тогда великий Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: «О мои дети, Игорь и Всеволод! Рано начали вы Половецкой земле мечами обиду творить, а себе славы искать. Но не с честью вы одолели, не с честью кровь поганую пролили. Ваши храбрые сердца из крепкого булата скованы и в смелости закалены. Что же сотворили вы моей серебряной седине? Не вижу уже власти сильного, и богатого, и обильного воинами брата моего Ярослава, с черниговскими боярами, с воеводами, и с татрáнами, и с шельбирами, и с топачакáми, и с ревýгами, |
| 12 Были, братья, времена Трояна, Миновали Ярослава годы, Позабылись правнуками рано Грозные Олеговы походы. Тот Олег мечом ковал крамолу, Пробираясь к отчему престолу, Сеял стрелы и, готовясь к брани, В злат стремень вступал в Тмуторокани. В злат стремень вступал, готовясь к сече, Звон тот слушал Всеволод далече, А Владимир за своей стеною Уши затыкал перед бедою. 13 А Борису, сыну Вячеслава, Зелен саван у Канина брега Присудила воинская слава За обиду храброго Олега. На такой же горестной Каяле, Протянув носилки между вьюков, Святополк отца увез в печали, На конях угорских убаюкав. Прозван Гориславичем в народе, Князь Олег пришел на Русь, как ворог, Внук Даждьбога бедствовал в походе, Век людской в крамолах стал недолог. И не стало жизни нам богатой, Редко в поле выходил оратай, Вороны над пашнями кружились, На убитых с криками садились, Да слетались галки на беседу, Собираясь стаями к обеду... Много битв в те годы отзвучало, Но такой, как эта, не бывало. 14 Уж с утра до вечера и снова – С вечера до самого утра – Бьется войско князя удалого, И растет кровавых тел гора. День и ночь над полем незнакомым Стрелы половецкие свистят, Сабли ударяют по шеломам, Копья харалужные трещат. Мертвыми усеяно костями, Далеко от крови почернев, Задымилось поле под ногами, И взошел великими скорбями На Руси кровавый тот посев. 15 Что там шумит, Что там звенит Далеко во мгле, перед зарею? Игорь, весь израненный, спешит Беглецов вернуть обратно к бою. Не удержишь вражескую рать! Жалко брата Игорю терять. Бились день, рубились день, другой, В третий день к полудню стяги пали, И расстался с братом брат родной На реке кровавой на Каяле. Недостало русичам вина, Славный пир дружины завершили – Напоили сватов допьяна, Да и сами головы сложили. Степь поникла, жалости полна, И деревья ветви преклонили. 16 И настала тяжкая година: Поглотила русичей чужбина, Поднялась Обида от курганов И вступила девой в край Троянов. Крыльями лебяжьими всплеснула, Дон и море оглашая криком, Времена довольства пошатнула, |
| -Не считаю, - спокойно ответил он, - согласен с Львом Николаевичем Гумилёвым. Интеллигент, считал он, это человек плохо образованный, который во всем сомневается, и поэтому ничего не знает, ничего не умеет, кроме как сострадать народу. Давайте трезво посмотрим на роль этой самой интеллигенции в истории нашей страны. Именно она унавозила почву для революции. Именно она всегда чужда народу. На самом деле, так называемые интеллигенты, - это разночинцы, которые получили некую видимость высшего образования и вообразили из себя нечто значимое. Считается, что эта категория людей во всём должна сомневаться, это даже как бы в достоинство возводится. Это уж болезнь какая-то. Вот мне интересно, почему в среде «либерастов» ни офицеры, ни священники не считаются интеллигенцией. Они куда более образованы, чем большинство «творческой интеллигенции». Да я встречал гораздо более здравомыслящих, достойных людей и в среде высококлассных рабочих. -А кем же вы, Игорь Олегович, считаете себя? -Мастеровым мужиком. В советское время интеллигенты, если теряли работу по специальности, устраивались сторожами, дворниками. А я – слесарем-инструментальщиком. До высокого разряда дошёл. Делать штампы высочайшей точности, - это, скажу я вам, не проще, что на скрипке играть. -Да какой же вы талантливый человек! – восхищаюсь я. -Ну не кумирьте, как теперь говорят, меня. Просто руки у меня растут, откуда надо. Что касается инструментальщика, им надо родится, научиться нельзя. Если вы возьмёте тысячу мужчин и будете обучать их этому ремеслу, то четвёртый разряд осилят человека сто, а шестой – хорошо, если двое. Хороший инженер обязательно должен уметь работать руками. Когда я что-то проектирую, скажем, для установки, я не только умом понимаю, как это должно быть, но и сам могу сделать ту или иную деталь. Опыта должно набираться не только от работы ума, но и рук. ххх Да, действительно руки у Геращенко золотые. Он принёс несколько коробок, открыл их, и перед моими глазами предстало пиршество перстней, брошек, браслетов, серёжек… |
|
|
