| Очень доступно и главное полезно.Всех c Рождеством Христовым. Мира и радости всем. ГАЛИНА ДАНИЛОВА 6 января 2014, 22:09 С праздником вас всех !!! с спаси господи и сохрани . с рождеством христовым всех. Александр 6 января 2014, 22:02 Радости всем христианам, всем верующим! Алексей 6 января 2014, 21:53 С Рождеством Христовым! Нина 6 января 2014, 21:18 Спасибо за статью. Очень интересные факты! Спаси Господи! ВСЕХ С РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ!!! Константин Загребельный 6 января 2014, 20:53 Материал замечательный, но я не нашел нигде подтверждения что именно Мария Бранкович была матерью Мехмеда. А Википедия вообще разводит Мехмеда и Мария в разные стороны и они не соприкасаются в истории друг с другом. Но главное, что дары Волхвов целы и прибыли к нам в Москву!!! Спаси Господи! Наталья 6 января 2014, 19:40 Спасибо за возможность узнать об этом , и прикоснуться глазами нам простым людям к этим святыням.Спасибо!С Рождеством! Дарья 6 января 2014, 19:12 С Рождеством Христовым! Пусть этот праздник - Святое Рождество Поселит в доме радость, удачу и добро! Обиды, неурядицы, навеки пропадут, В семье пусть воцарятся счастье и уют! р.Наталья 6 января 2014, 18:48 С Рождеством Хрестовым,спаси нас Господи.всех с праздником и дай Господь мне грешной приложится к дарам.спаси Господи. Валентина 6 января 2014, 16:21 Раба Божья Валентина: Спасибо за возможность из - за нашей суетной жизни побольше узнать ещё об одной святыне и даст Господь - поклониться ей! Всех с этим Великим праздником - РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ! Храни Вас ГОСПОДИ! Алиса 6 января 2014, 14:56 С Рождеством Христовым! Елена 6 января 2014, 14:03 В Москве можно будет приложиться к Дарам с 7 по 13 января с 8 до 22 часов в Храме Христа Спасителя. Светлого Рождества Христова! Наталья Сергеева, 61 год 6 января 2014, 13:48 Спасибо за этот материал. Знаю об этом мало, а потребность знать- большая. С Рождеством Христовым! Сергей 6 января 2014, 12:48 Добрый день! Внесите пожалуйста исправление или пояснение в статью http://www.pravoslavie.ru/put/67336.htm. В тексте указаны имена: " Их имена — Каспар, Мельхиор и Валтасар " , в то же время под изображением фрески указано: " Волхвы Бальтазар, Мельхиор и Каспар. Мозаика " . Как можно увидеть имя одного из Волхвов отличается одно от другого. Римма 6 января 2014, 11:51 РИММА: СЛАВА БОГУ!БЛАГОДАРЮ !С ПРАЗДНИКОМ.С РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ!!! Стас Александров 6 января 2014, 11:36 СПАСИ ГОСПОДИ ! С РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ !!! ГАЛИНА 6 января 2014, 10:24 БЛАГО - ДАРЮ! С ПРАЗДНИКОМ,РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ! Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Новые материалы Выбор читателей Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Кессель Г. М., 2014=Кессель Г. М. Рукописное наследие прп. Исаака Сирина : обзор сирийских рукописей//Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие. – М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, 2014. С. 44–65. Патаридзе Т., 2014=Патаридзе Т. История зарождения переводов трудов прп. Исаака Сирина и их распространения в Лавре св. Саввы//Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие. – М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, 2014. С. 66–79. Пирар М., 2014=Пирар М. Критическое издание греческого перевода «Подвижнических Слов» преподобного Исаака Сирина //Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие. – М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, 2014. С. 80–88. Кьяла С., 2014=Кьяла С. Арабский перевод творений св. Исаака Сирина : канал трансляции сирийской христианской литературы//Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие. – М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, 2014. С. 89–99. Ханерас С., 2014=Ханерас С. Некоторые примеры искажения смысла в латинских и новоевропейских переводах творений св. Исаака Сирина //Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие. – М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, 2014. С. 100–124. Приложение II к материалам конференции ОЦАД, 2014=Приложение II. Таблицы соответствий//Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие. – М.: Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, 2014. С. 413–420. Туркин С. С., 2014=Туркин С. С. Третий и пятый тома творений преподобного Исаака Сирина // Церковь и время. – 2 (67). – 2014. С. 86–102. Муравьев А. В., 2014=Муравьев А. В. Lapsus traductoris: подходы к неточностям перевода с арамейского на греческий (корпус мар Исхака Ниневийского)//Иудаика и арамеистика. Сборник научных статей на основе материалов Третьей ежегодной конференции по иудаике и востоковедению. – Вып. 3. – СПб.: АНОО «Петербургский институт иудаики», 2014. С. 162–173. |
| – Но ведь вы любите же вашу жену?.. – Да, конечно. Я очень к ней привык, но это не мешает мне делать свое дело. Ну, прощай же, приходи. Александр сидел смущенный, угрюмый. К нему подкрался Евсей с сапогом, в который опустил руку. – Извольте-ка посмотреть, сударь, – сказал он умильно, – какая вакса-то: вычистишь, словно зеркало, а всего четвертак стоит. Александр очнулся, посмотрел машинально на сапог, потом на Евсея. – Пошел вон! – сказал он, – ты дурак! – В деревню бы послать… – начал опять Евсей. – Пошел, говорю тебе, пошел! – закричал Александр, почти плача, – ты измучил меня, ты своими сапогами сведешь меня в могилу… ты… варвар! Евсей проворно убрался в переднюю. IV – Отчего это Александр не ходит к нам? я его месяца три не видал, – спросил однажды Петр Иваныч у жены, воротясь откуда-то домой. – Я уж потеряла надежду когда-нибудь увидеться с ним, – отвечала она. – Да что с ним. Опять влюблен, что ли? – Не знаю. – Он здоров? – Здоров. – Напиши, пожалуйста, к нему, мне нужно поговорить с ним. У них опять перемены в службе, а он, я думаю, и не знает. Не понимаю, что за беспечность. – Я уж десять раз писала, звала. Он говорит, что некогда, а сам играет с какими-то чудаками в шашки или удит рыбу. Поди ты лучше сам: ты бы узнал, что с ним. – Нет, не хочется. Послать человека. – Александр не пойдет. – Попробуем. Послали. Человек вскоре воротился. – Ну что, он дома? – спросил Петр Иваныч. – Домас. Кланяться приказали. – Что он делает? – Лежат на диване. – Как, об эту пору? – Они, слышь, всегда лежат. – Да что ж он, спит? – Никак нетс. Я сам сначала думал, что почивают, да глазки-то у них открыты: на потолок изволят смотреть. Петр Иваныч пожал плечами. – Он придет сюда? – спросил он. – Никак нетс. «Кланяйся, говорит, доложи дяденьке, чтоб извинили: не так, дескать, здоров»; и вам, сударыня, кланяться приказали. – Что еще там с ним? Это удивительно, право! Ведь уродится же этакой! Не вели откладывать кареты. Нечего делать, съезжу. Но уж, право, в последний раз. И Петр Иваныч застал Александра на диване. Он при входе дяди привстал и сел. |
| Он облокотился на стол, закрыл голову руками и громко зарыдал… Петр Иваныч растерялся. Он прошелся раза два по комнате, потом остановился против Александра и почесал голову, не зная, что начать. – Выпей вина, Александр, – сказал Петр Иваныч сколько мог понежнее, – может быть – того… Александр – ничего, только плечи и голова его судорожно подергивались; он все рыдал. Петр Иваныч нахмурился, махнул рукой и вышел из комнаты. – Что мне делать с Александром? – сказал он жене. – Он там у меня разревелся и меня выгнал; я совсем измучился с ним. – А ты так его и оставил? – спросила она, – бедный! Пусти меня, я пойду к нему. – Да ничего не сделаешь: это уж такая натура. Весь в тетку: та такая же плакса. Я уж немало убеждал его. – Только убеждал? – И убедил: он согласился со мной. – О, я не сомневаюсь: ты очень умен и… хитер! – прибавила она. – Слава Богу, если так: тут, кажется, все, что нужно. – Кажется, все, а он плачет. – Я не виноват, я сделал все, чтоб утешить его. – Что ж ты сделал? – Мало ли? И говорил битый час… даже в горле пересохло… всю теорию любви точно на ладони так и выложил, и денег предлагал… и ужином – и вином старался… – А он все плачет? – Так и ревет! под конец еще пуще. – Удивительно! Пусти меня: я попробую, а ты пока обдумай свою новую методу… – Что, что? Но она, как тень, скользнула из комнаты. Александр все еще сидел, опершись головой на руки. Кто-то дотронулся до его плеча. Он поднял голову: перед ним молодая, прекрасная женщина, в пеньюаре, в чепчике à la Finoise . – Ma tante! – сказал он. Она села подле него, поглядела на него пристально, как только умеют глядеть иногда женщины, потом тихо отерла ему платком глаза и поцеловала в лоб, а он прильнул губами к ее руке. Долго говорили они. Через час он вышел задумчив, но с улыбкой и уснул в первый раз покойно после многих бессонных ночей. Она воротилась в спальню с заплаканными глазами. Петр Иваныч давным-давно храпел. Часть вторая I Прошло с год после описанных в последней главе первой части сцен и происшествий. |
| Николай Иванович коснулся плеча Кати. Старуха подняла на него мокрые просветлевшие глаза, стала пододвигать ему тарелочки с сухариками и сушками. Потом все же договорила: – Муж был у сестры, он живой, Вася. Зять мой. Похоронил сестричку, она у него рано опочила. Он сам говорит: она у меня работала как трактор. И он после нее уже три раза женился, и все наперекосяк, все горшок об горшок, и опять: не трожь мои куклы, я с тобой не играю. Сивый уже весь, выпьет – по сестре моей плачет. Спрашиваю: «Трактор жалко, работать на тебя некому?» Нет, говорит, на лавку бы посадил, за водой бы сам ходил, лишь бы жила. И ревет, и ревет. Я его приучила писать памятки, так стал ходить, поминать. Кто меня слушает, тот спасается, сейчас вот внучкой, Настей, займусь. Потом Катя снова вспоминала, как ходила в горисполком требовать колокольный звон: – Говорю: я в человеческом городе живу или в пустыне? Говорят: в городе. Нет, в пустыне: нет колокольного звона, как это может быть, а? Нехристи! И креста боятся, и звон им ненавистен. Трясутся от страха, а думают – от негодования. У! Иваныч, Иваныч, дураков-то сколько я видела! Ты сердцем другой, чем я, ты страдальцев видел, а я дураков. Вон сколько всей земли, копай ее. Копай, копай, много ли золота найдешь. После чаепития Катя как-то резко сменилась в лице, как-то сконфуженно и просяще посмотрела на Николая Ивановича: – Я ведь, Иваныч, в свои места родные ездила... – На могилки? – На какие могилки? На пустыри! – воскликнула Катя и вытащила из кармана черного платья сложенные листки и опять чего-то застеснялась. Николай Иванович, помогая, протянул руку, но Катя свою отдернула и тут же повинилась: – Да, прочти это, прочти. Но прежде прости меня, дуру неграмотную. Это ведь стихи, Иваныч, согрешила на старости лет. – И заторопилась: – Поехала в свои места, дай, думаю, пока ноги ходят, тем более после Великорецкой. Поехала. Район был Просницкий, сейчас Чепецкий, там я до войны возрастала. Все сплошь знала, всю округу, всех мужиков, которые на войну ушли. Да ты все поймешь, я не стерпела, как все узнала, сердце не стерпело. А может, запись моя негодна, то выбрось. Я не смогла, чтоб их фамилии не записать. Она там погибли, а их деревни здесь погибли, я это выразила. |
| Скончался Н. И. Ильминский 27 декабря 1891 г. После окончания первой панихиды над его телом читалась Псалтырь на татарском языке. Эта был его последний, только что изданный перевод. «Кончина Ильминского сильно потрясла отца Василия Тимофеева. Таким убитым и беспомощным сиротой стоял он пред гробом своего духовного отца и благодетеля при отпевании его в домовой церкви Учительской Семинарии. При последнем целовании покойного хотел сказать ему последнее, прощальное слово и не выдержал. Тяжкое, безвыходное горе прорвалось одним неудержимым рыданием и беспрестанным повторением дорогого имени: «Николай Иваныч! Зачем ты от нас уходишь? На кого ты нас оставляешь? Николай Иваныч! Что мы, темные, без тебя будем делать? Все ведь это ты сделал; все тобой одним держалось. Где крещено-татарская школа, пустое место было, сам ты помнишь, Николай Иваныч! А здесь что было? Ведь мы вместе с тобой сюда ходили, как задумали строить Семинарию. Одна крапива росла. Неужели опять то же будет? Николай Иваныч! Помолись о нас… к Господу Богу идешь – молись о нас, молись… " » С. 45]. К. П. Победоносцев говорит об Ильминском: «Имя этого человека – родное и знакомое повсюду в восточной половине России и в далекой Сибири, там тысячи простых русских людей умиленно поминают его в молитвах как великого просветителя и человеколюбца». Дело Ильминского продолжили его соратники и ученики. Еще в 1875 г. по распоряжению ПМО братством свт. Гурия был открыт при Казанском Спасо-Преображенском монастыре миссионерский приют для обучения миссионеров С. 444]. В 1889 г. миссионерские отделения Казанской духовной академии были преобразованы в двухгодичные миссионерские курсы для обучения лиц, способных к миссионерству, но не поступивших в академию. Разрешено было также посещать эти курсы священникам инородческих приходов Казанской епархии и приезжающим в Казань миссионерам. В 1897 г. они были перемещены в Казанский Спасо-Преображенский монастырь и выделены в самостоятельное учебное заведение. В 1898–1899 гг. на этих богословских миссионерских курсах училось 62 студента. |
| Как бы удивило всех, если б его вдруг не было где-нибудь на обеде или вечере! – А где же Антон Иваныч? – спросил бы всякий непременно с изумлением. – Что с ним? да почему его нет? И обед не в обед. Тогда уж к нему даже кого-нибудь и отправят депутатом проведать, что с ним, не заболел ли, не уехал ли? И если он болен, то и родного не порадуют таким участьем. Антон Иваныч подошел к руке Анны Павловны. – Здравствуйте, матушка Анна Павловна! с обновкой честь имею вас поздравить. – С какой это, Антон Иваныч? – спросила Анна Павловна, осматривая себя с ног до головы. – А мостик-то у ворот! видно, только что сколотили? что, слышу, не пляшут доски под колесами? смотрю, ан новый! Он, при встречах с знакомыми, всегда обыкновенно поздравляет их с чем-нибудь, или с постом, или с весной, или с осенью; если после оттепели мороз наступит, так с морозом, наступит после морозу оттепель – с оттепелью … На этот раз ничего подобного не было, но он что-нибудь да выдумает. – Вам кланяются Александра Васильевна, Матрена Михайловна, Петр Сергеич, – сказал он. – Покорно благодарю, Антон Иваныч! Детки здоровы ли у них? – Слава Богу. Я к вам веду благословение Божие: за мной следом идет батюшка. А слышали ли, сударыня: наш-то Семен Архипыч?.. – Что такое? – с испугом спросила Анна Павловна. – Ведь приказал долго жить! – Что вы! когда? – Вчера утром. Мне к вечеру же дали знать: прискакал парнишко; я и отправился, да всю ночь не спал. Все в слезах: и утешать-то надо, и распорядиться: там у всех руки опустились: слезы да слезы, – я один. – Господи, Господи Боже мой! – говорила Анна Павловна, качая головой, – жизнь-то наша! Да как же это могло случиться? он еще на той неделе с вами же поклон прислал! – Да, матушка! ну, да он давненько прихварывал, старик старый: диво, как до сих пор еще не свалился! – Что за старый! он годом только постарше моего покойника. Ну, царство ему небесное! – сказала, крестясь, Анна Павловна. – Жаль бедной Федосьи Петровны: осталась с деточками на руках. Шутка ли: пятеро, и все почти девочки! А когда похороны? |
| Николай Иваныч – некогда стройный, кудрявый и румяный парень, теперь же необычайно толстый, уже поседевший мужчина с заплывшим лицом, хитро-добродушными глазками и жирным лбом, перетянутым морщинами, словно нитками, – уже более двадцати лет проживает в Колотовке. Николай Иваныч человек расторопный и сметливый, как большая часть целовальников. Не отличаясь ни особенной любезностью, ни говорливостью, он обладает даром привлекать и удерживать у себя гостей, которым как-то весело сидеть перед его стойкой, под спокойным и приветливым, хотя зорким взглядом флегматического хозяина. У него много здравого смысла; ему хорошо знаком и помещичий быт, и крестьянский, и мещанский; в трудных случаях он мог бы подать неглупый совет, но, как человек осторожный и эгоист, предпочитает оставаться в стороне и разве только отдаленными, словно без всякого намерения произнесенными намеками наводит своих посетителей – и то любимых им посетителей – на путь истины. Он знает толк во всем, что важно или занимательно для русского человека: в лошадях и в скотине, в лесе, в кирпичах, в посуде, в красном товаре и в кожевенном, в песнях и в плясках. Когда у него нет посещения, он обыкновенно сидит, как мешок, на земле перед дверью своей избы, подвернув под себя свои тонкие ножки, и перекидывается ласковыми словцами со всеми прохожими. Много видал он на своем веку, пережил не один десяток мелких дворян, заезжавших к нему за «очищенным», знает все, что делается на сто верст кругом, и никогда не пробалтывается, не показывает даже виду, что ему и то известно, чего не подозревает самый проницательный становой. Знай себе помалчивает, да посмеивается, да стаканчиками пошевеливает. Его соседи уважают: штатский генерал Щередетенко, первый по чину владелец в уезде, всякий раз снисходительно ему кланяется, когда проезжает мимо его домика. Николай Иваныч человек со влиянием: он известного конокрада заставил возвратить лошадь, которую тот свел со двора у одного из его знакомых, образумил мужиков соседней деревни, не хотевших принять нового управляющего, и т.д. Впрочем, не должно думать, чтобы он это делал из любви к справедливости, из усердия к ближним – нет! Он просто старается предупредить все то, что может как-нибудь нарушить его спокойствие. Николай Иваныч женат, и дети у него есть. Жена его, бойкая, востроносая и быстроглазая мещанка, в последнее время тоже несколько отяжелела телом, подобно своему мужу. Он во всем на нее полагается, и деньги у ней под ключом. Пьяницы-крикуны ее боятся; она их не любит: выгоды от них мало, а шуму много; молчаливые, угрюмые ей скорее по сердцу. Дети Николая Иваныча еще малы; первые все перемерли, но оставшиеся пошли в родителей: весело глядеть на умные личики этих здоровых ребят. |
| — Настасьюшка! — сказал, войдя в комнату, Крылушкин. — Что вы, Сила Иваныч? — Вздумал я покупаться, да что-то мне нехорошо, издрог я. — О-о! на что ж вы купались-то? — Спит Митревна? — Спит. — Услужи-ка ты мне, Настя, — Что сделать? — Не в службу, а в дружбу, раздуй, молодка, самоварчик. Польюсь я чайку. Настя схватила с лежанки чистенький самоварчик, нащепала косарем лучинок, зажгла их и, набросав в самовар, вынесла его на лестницу, Крылушкин, напившись чайку до третьего пота, согрелся и почувствовал себя необыкновенно хорошо. Он не звал ни Настю, ни Пелагею убирать самовар, не хотел их будить. А самому ему опять не хотелось. Сила Иваныч отодвинул немножко чайный прибор, раскрыл четьи-минеи и начал вслух читать жития святых. Сила Иваныч не был нисколько ханжою и даже относился к религии весьма свободно, но очень любил заниматься чтением книг духовно-исторического содержания и часто певал избранные церковные песни и псалмы. В этом изливалась поэтически восторженная душа старика, много лет живущего, не зная других радостей, кроме тех, которые ощущают люди, делая посильное добро ближнему. С час почитал Сила Иваныч, потом встал, застегнул пряжки тяжелой книги и, идя к своей спальне, остановился перед окном, открыл его и долго, долго смотрел. Его окно не выходило в сад, но из него было далеко видно новугорское поле, девичий монастырь и пригородние ветряные мельницы. Крылушкин посмотрел на освещенное поле, потом вздохнул и, машинально открыв свои ветхие клавикорды, тронул старыми пальцами дребезжащие клавиши и сильным еще, но тоже немножко уже дребезжащим голосом запел: «Чертог твой вижду, спасе мой! украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь». Потом спел: «Святый боже», тройственное «Господи, помилуй» Бортнянского, «Милосердия двери отверзи нам». В коридорчике что-то зашумело. Настя тихонько вошла и стала, прислонясь к стенке. Старик взглянул на нее и опять продолжал петь. Он пропел: «В бездне греховней валяяся, неисследную милосердия призываю бездну» и «Страстей поработив души моея достоинства». |
| Бедная Марья Михайловна с своим семейством жестоко пострадала в это страшное время и лишилась своего мужа, которого бунтовщики убили. У старушки Мертваго я сидел обыкновенно по утрам, а после обеда брал меня к себе в кабинет Петр Иваныч Чичагов. Он был и живописец и архитектор: сам построил церковь для своей тещи Марьи Михайловны в саду близехонько от дома, и сам писал все образа. Тут я узнал в первый раз, что такое математический инструмент, что такое палитра и масляные краски и как ими рисуют. Мне особенно нравилось черченье, в чем Чичагов был искусен, и я долго бредил циркулем и рейсфедером. Обладание такими сокровищами казалось мне необыкновенным счастием. Вдобавок ко всему, Петр Иваныч дал мне почитать «Тысячу и одну ночь», арабские сказки. Шехеразада свела меня с ума. Я не мог оторваться от книжки, и добрый хозяин подарил мне два тома этих волшебных сказок: у него только их и было. Мать сначала сомневалась, не вредно ли будет мне это чтение. Она говорила Чичагову, что у меня и без того слишком горячее воображение и что после волшебных сказок Шехеразады я стану бредить наяву; но Петр Иваныч как-то умел убедить мою мать, что чтение «Тысячи и одной ночи» не будет мне вредно. Я не понимал его доказательств, но верил в их справедливость и очень обрадовался согласию матери. Кажется, еще ни одна книга не возбуждала во мне такого участия и любопытства! Покуда мы жили в Мертовщине, я читал рассказы Шехеразады урывками, но с полным самозабвением. Прибегу, бывало, в ту отдельную комнату, в которой мы с матерью спали, разверну Шехеразаду, так, чтоб только прочесть страничку, — и забудусь совершенно. Один раз, заметив, что меня нет, мать отыскала меня, читающего с таким увлечением, что я не слыхал, как она приходила в комнату и как ушла потом. Она привела с собой Чичагова, и я долго не замечал их присутствия и не слышал и не видел ничего: только хохот Петра Иваныча заставил меня опомниться. Мать воспользовалась очевидностью доказательств и сказала: «Вот видите, Петр Иваныч, как он способен увлекаться; и вот почему я считаю вредным для него чтение волшебных сказок». |
|
|
