| От похвал он гордится и надмевается еще больше, и тут смирение совсем покидает его. Тогда, если кто–то скажет ему грубое слово, он отвечает еще грубее, и так гнев, подогреваемый тщеславием, растет в нем. Да и вожделение все больше опутывает его, поскольку он часто видит женщин и юношей и слышит мирские речи. Поэтому он постоянно впадает в прелюбодеяние и даже не чувствует этого. Ведь сказано, что «всякий, кто сморит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем» (Мф.5. 28). Кроме того, он старается запасти все необходимое на весь год — на себя и на тех, кто приходит к нему. Потом удваивает запасы, якобы для большего утешения тех, кто приходит, а ради этого он собирает золото и серебро. И так он не прекращает усугублять свое положение, пока бесы совсем не насмеются над ним и не удалят его от Бога, повергнув в бездну сребролюбия. Ибо, как сказал апостол, «корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим 6. 10). И как земле далеко до неба, так сребролюбивому монаху далеко до славы Божией. Нет большего зла, чем сребролюбивый монах. Монаху, который участвует в мирских разговорах, нужно обратиться к святым отцам, если, конечно, они ему чем–то еще могут помочь. Ибо кто поможет тому, кто сам себя обрекает на гибель? Разве мы не слышали апостола Иоанна, сказавшего: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Ин 2. 15)? И Иаков, брат Господень, говорит: «Кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак 4. 4). Ибо дружба с миром есть вражда против Бога. Так что будем, братья, бежать от мира, как убегают от змеи. Ведь, если кого укусит змея, он или умирает, или едва остается жив. И нам лучше иметь одну брань, а не множество их. Скажите, братья: Отцы наши где стяжали добродетели, в миру или в пустыне? Конечно же, в пустыне, далеко от мирян. А как мы, будучи в миру, можем стяжать добродетель? Если мы не будем страдать от голода, жажды и холода, удаляться от всего мирского и не умрем для всех плотских вожделений, то как будет жить наша душа? Как мы достигнем Царствия Небесного? Даже солдат, если он не будет воевать и не победит, а после этого еще и не даст денег, — не удостоится почестей. А как удостоимся Царствия Небесного мы, если мы пьем, едим и живем посреди мирских людей, как жили и до монашества? |
| Святой пастырь был обильно наделен от Бога духовными дарами, в том числе и даром прозорливости: он знал, кто из стоящих в храме не покаялся или назвал не все свои грехи. В таких случаях отец Иоанн обращался к человеку со словами: «И ты кайся» и так приводил его к искреннему покаянию. Общая исповедь, проводимая святым Иоанном Кронштадтским , близка к древней публичной исповеди. В настоящее время общей исповедью называется проповедь и/или перечисление (напоминание) грехов самим священником от лица всех молящихся перед частной исповедью. Таинство Елеосвящения Елеосвящение есть таинство, в котором, при помазании больного освященным елеем (маслом), на него призывается благодать Божия, исцеляющая душевные и телесные немощи. Это таинство ведет свое начало от апостолов. Получив от Господа Иисуса Христа власть во время проповеди исцелять всякую болезнь и немощь, они « многих больных мазали маслом, и исцеляли » (Мк. 6:13). Особенно подробно описывает это Таинство апостол Иаков, брат Господень: « Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему » (Иак.5:14–15). Елеосвящение иначе называется соборованием, потому что для совершения его обычно собираются несколько священников (но таинство может быть совершено и одним священником). Для совершения таинства используется растительное масло – елей (символ милости Божией к людям), соединенное с красным вином. На Востоке оба эти вещества использовались для лечения ран; в Священном Писании есть многократные свидетельства о такой традиции (напр., в евангельской притче о милосердном самарянине). После молитвы об освящении елея читаются семь избранных мест из апостольских посланий и семь фрагментов Евангелия. По прочтении каждого Евангелия, священник крестообразно помазывает у больного чело, щеки, грудь, руки. После седьмого помазания священник раскрывает Евангелие и, держа его письменами вниз, возлагает, как исцеляющую руку Самого Спасителя, на голову болящего и при этом молит Господа о прощении всех его грехов. Затем больной целует Евангелие и Крест. |
| священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский Слово в день празднования 95-й годовщины основания Московской Духовной Академии Быша гласи и молния и облак мрачен на горе Синайстей, глас трубный глашаше зело... Гора же Синайская дымяшеся вся... И глагола Господь... Аз есмь Господь Бог твой... да не будут тебе бози инии разве Мене (Исх.19:16,18; 20:1-3). Но и громы, и молнии оказались бессильны: не могли они удержать жестоковыйного народа от идолопоклонства, и сетует Господь Бог ревнитель устами пророка Своего: Два бо зла сотвориша людие Мои: Мене оставиша источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушеныя, иже не возмогут воды содержати (Иер.2:13). Но мы, новый Израиль, род христианский, разве не знаем, что и нам то же самое говорит наш кроткий Спаситель? Он говорит без грома и молнии, но неужели поэтому можно и не слышать Его любящего гласа? Никто, говорил Христос, не может служить двум господам: ибо или одного будет любить, а другого ненавидеть. Не можете служить Богу и маммоне (Мф.6:24). Не знаете ли, - пишет святой апостол Иаков, брат Господень, - что дружба с миром есть вражда против Бога?.. Кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: " до ревности любит дух, живущий в нас? " (Иак.4:4-5). И все мы еще до святого крещения отреклись от лукавого и сочетались единому Христу. Но многих ли убеждает все это в той непреложной истине, что в одно время можно поклоняться только одному Богу? Все отрекались от лукавого, все сочетавались единому Христу. Но пройдите вы по стогнам мира христианского и посмотрите, единому ли Богу люди поклоняются. Всякий любящий Бога не должен ли ныне, подобно великому апостолу Павлу, возмутиться духом, видя, что жизнь современных христиан полна идолов, как языческие Афины времен святого апостола (см.: Деян.17:16)? Жизнь полна идолов; на каждом шагу встречаем теперь и идолов, и идолопоклонников. Правда, вы не увидите идолов каменных, золотых и серебряных. Грубого идолопоклонства в наш просвещенный век и странно было бы искать. Но идолопоклонство тонкое, часто бессознательное, прикрывающееся именем служения истинному Богу, - такое даже более опасное идолопоклонство снова грязной волной разлилось по лицу земли. Проявления этого идолопоклонства весьма различны, но все они равно печальны и горестны для мира христианского. |
| Служение Апостолов связано со всеми Церквами, всех их соединяет между собой в единстве веры и Духа. В лице своей местной, постоянной иерархии, состоящей из епископа (этимология - над-смотрящий) и пресвитеров, каждая Церковь получает полноту апостольских даров и учения. (Например, в Иерусалиме епископом стал Иаков, брат Господень.) Апостолы уйдут, местная иерархия останется, чтобы хранить их свидетельство, продолжать их дело, передавать их дары и в согласии со всеми другими общинами осуществлять единство Церкви как народа Божия, собранного повсюду для возвещения новой жизни. Положительный идеал жизни этой общины - идеал единства в любви. Церковь есть восстановление единства, разрушенного, разорванного грехом. В единстве этом крещенные, т.е. соединенные со Христом и живущие участием в Его жизни через преломление Хлеба, воссоединяются с Богом, а в Боге вновь обретают единство друг с другом. Оно проявляется в деятельной любви, которая требует общественной жизни. Самое распространенное слово в раннехристианской письменности - братья. Мы знаем о взаимной поддержке и заботе о всех, равно материальной и духовной. В иерусалимской общине вся собственность была общей. «Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого... Никто ничего из имения своего не называл своим... Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян.2:44-45; 4:32-35). Это не «первохристианский коммунизм», как любят утверждать, например, представители «теологии освобождения», а деятельное проявление любви. В других общинах этого не было. В конце концов этот опыт не удался - он привел к экономическому краху: община не могла прокормить себя. Косвенным свидетельством этого может послужить тот факт, что апостол Павел все время собирал деньги на иерусалимскую общину. Но максимализм первой христианской общины - этого «братства нищих», по выражению апостола Павла, - навсегда останется в памяти Церкви. И в каждую эпоху, в каждом поколении христиан будут находиться люди, которые вновь и вновь будут пытаться воплотить этот первоначальный идеал в жизнь. |
| Стоит кому-нибудь сказать ему грубое слово, он ответит еще грубее. Так, гневливость, подогреваемая гордыней, начнет расти в нем. С яростью загорятся в нем похотливые вожделения, потому что его постоянно окружают женщины, мальчики и мирские разговоры. Он даже не замечает, как из-за этого впадает в прелюбодеяние. Как говорится, всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем ( Мф. 5:28 ). К тому же теперь он озабочен тем, чтобы запастись всем необходимым на весь год, для себя и для своих гостей. Потом он эти запасы удваивает, дабы как можно лучше удовлетворить тех, кто приходит к нему, и для этого копит золото и серебро. Тем самым он продолжает умножать свою беду, пока демоны окончательно не посмеются над ним, что удалили его от Бога, низвергнув в пропасть сребролюбия. По слову апостола, корень всех зол есть сребролюбие ( 1Тим. 6:10 ). Как далеко земле до неба, так и сребролюбивому монаху – до славы Божией. Нет большего зла, чем сребролюбивый монах. Монаху, который участвует в мирских разговорах, потребуются молитвы многих святых отцов, если только им удастся оказать ему хоть какую-то помощь. Ибо кто в силах спасти человека, который сам себя вверг в погибель? Разве мы не слышали, как апостол Иоанн говорил: Не любите мир, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей ( 1Ин. 2:15 ). И брат Господень Иаков сказал: Кто хочет быть другом миру, становится врагом Богу ( Иак. 4: 4 ). Потому что дружба с миром есть вражда с Богом. Так что, братья, будем бегать от мира, как от змеи. Ибо если кого ужалит змея, то он или умирает, или остается в живых. И нам лучше вести одну войну, а не бесчисленное множество. Скажите, братья, где наши отцы стяжали добродетели, в миру или пустыне? Конечно же, в пустыне, вдали от мирян. А как мы в миру сможем обрести добродетель? Если мы не будем страдать от голода, жажды и холода, удаляться от всего мирского и не умрем для всех плотских вожделений, как оживем душой? Как мы достигнем Царства Небесного? Ведь если воин не сражается, не побеждает и не приносит богатства, то и не получает почестей. И как же мы удостоимся Небесного Царства, если едим, пьем и живем среди мирян так же, как и до монашества! |
| Учение об искушениях 1:2-4 В начале послания святой Иаков, умалчивая о своем апостольском достоинстве, называет себя " рабом Бога и Господа Иисуса Христа " . Обычное у древних приветствие " радоваться " в устах Апостола, конечно, имеет особенное высшее значение радости о Господе Иисусе, как Искупителе.После приветствия святой Апостол сразу же начинает речь об искушениях, под которыми подразумевается несомненно испытание нашей веры в виде разного рода бедствий, постигающих христианина в земной жизни. Эти испытания закаляют нашу веру и возводят нас все выше и выше к нравственному совершенству через подвиг терпения. О мудрости и молитве 1:5-8 Если в борьбе с искушениями человек чувствует свою слабость, он не должен унывать и малодушествовать. Он должен просить у Бога мудрости преодолеть искушения " и дастся ему " . Добродетель совершенного христианского терпения так высока, что без особой мудрости духовной, подаваемой от Господа Бога, она для слабых человеческих сил недостижима. " Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой " (6) — " да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих " (7-8) — главное условие для получения просимого в молитве — твердая, несомневающаяся вера. Это потому, что только посредством такой веры человек вступает в то нравственное единение с Богом, благодаря которому Божественная благодать может сообщиться душе человека.Исполненный истинной христианской мудрости радостно переносит все испытания и превратности судьбы, богат ли он или беден. О ничтожности богатства 1:9-11 " Да хвалится брат униженный высотою своею " (9) — " хвалится " сказано здесь в смысле: " да утешает себя " сознанием чести и милости, предоставляемой ему Богом в перенесении различных скорбей. Все праведники страдали и за это удостаивались великой награды на Небе. Не будь скорбей, не получили бы и венцов. " Богатый — (да " хвалится " ) унижением своим, потому что он прейдет, как цвет на траве " (10-11) — богатый может " хвалиться " , или утешать себя, лишь сознанием ничтожности, тленности своего богатства. |
| Что же касается сокровища на земле, то под ним понимаются как материальное благосостояние в целом, так и любые материальные блага в частности. Обладание богатством может создать угрозу для жизни человека. Но еще большую угрозу оно создает для вечной жизни. Слова Иисуса о ржавчине и моли нашли отклик в сердцах учеников Иисуса. Один из них, Иаков, брат Господень, в своем послании развивает те же мысли, используя похожие образы: Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни ( Иак. 5:1–3 ). Здесь термин «сокровище» указывает на земное богатство, которое становится причиной осуждения человека на Страшном суде. Апостол Павел, вероятно, был знаком со словами Иисуса о сокровище на небесах. В Первом послании к Тимофею он употребляет близкие по смыслу выражения: Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого, дающего нам всё обильно для наслаждения; чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны, собирая себе сокровище, доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни ( 1Тим. 6:17–19 ). Здесь под собиранием сокровища для вечной жизни понимаются добрые дела. Именно в таком ракурсе тема богатства будет рассматриваться в дальнейшей экзегетической традиции. Призыв Иисуса к полному отказу от богатства будет, как и у Павла, модифицироваться в призыв к богатым делиться с бедными. Во II веке Климент Римский увещевает христиан Коринфа: «Богатый, подавай бедному, и бедный, благодари Бога, что Он даровал ему, чрез кого может быть восполнена его скудость» 408 . На рубеже II и III веков Климент Александрийский пишет целый трактат на тему «Кто из богатых спасется?». Его можно считать первой христианской апологией богатства. Он начинается с рассмотрения слов Иисуса: Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие ( Мф. 19:24 ). Вопреки кажущейся безапелляционности этих слов Климент считает, что «наследие Небесного Царства для богатых не полностью отрезано, если они следуют заповедям». Более того, как человек может исполнять заповеди, касающиеся благотворительности, если у него нет на это средств? Как он может голодных питать, жаждущих поить, нагих одевать, бездомным давать кров, если сам ничего не имеет? Климент приводит примеры из Евангелия, свидетельствующие о том, что Иисус не от всех требовал полностью раздавать богатство. В частности, Закхей пообещал половину своего имения отдать нищим, и этого оказалось достаточно для спасения ( Лк. 19:8–9 ) 409 . Климент приходит к следующим выводам: |
| – Я готов не только быть узником, но и умереть за имя Господа Иисуса». Придя в Иерусалим, Павел уже не застал там Апостолов Петра и Иоанна, с которыми некогда совещался. И они, подобно прочим из числа двенадцати, рассеялись по вселенной для проповеди слова Божия; оставался один епископ Иаков, брат Господень, и ему пред всею Церковью рассказал великий подвижник об обращении язычников. Некоторые из братии, зная ожесточение Иудеев против Павла, которые говорили, что он истребляет закон Моисеев, советовали ему, ради общего спокойствия, исполнить обряд очищения в храме Соломоновом, и согласился Павел быть Иудеем для Иудеев, как он был Эллином для Эллинов и всем для всех, чтобы только привлечь мир весь ко Христу. Но Иудеи, увидя его в храме, возмутили народ и, возложив руки на Апостола, повлекли, чтобы умертвить подобно Стефану; однако же слух о мятеже благовременно достиг до начальника легиона Римского, и он спас его, взяв с собою в башню Антониеву. На ступенях ее испросил себе слово Павел и, обратясь к народу, громогласно объявил: кто он родом, как, ревнуя по закону Моисееву, гнал Церковь Божию и как из гонителя сделался Апостол явлением Иисуса Христа, Который велел ему идти проповедовать язычникам. Вопль народа заглушил речь Павлову, и воины принуждены были ввести его в башню, где, объявив себя Римским гражданином, избавился от биения и уз. На другой день начальник Римский вывел Апостола пред Синедрион, чтобы открыть, в чем его обвиняют Иудеи; но когда Павел, зная, что одна часть сонмища принадлежит к секте Фарисейской, другая же к Саддукейской, объявил себя Фарисеем, судимым за надежду воскресения, которой не верили Саддукеи, то такая жестокая распря возникла между членами Синедриона, что Римлянин принужден был опять спасти Павла из рук разъяренных. В ту же ночь сам Господь явился своему твердому исповеднику и сказал: «Дерзай Павел, ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так подобает тебе свидетельствовать и в Риме». Между тем сорок человек Иудеев поклялись взаимно ничего не есть и не пить, пока не убьют Павла, и испросили на то разрешение первосвященников; однако же заговор их был открыт, и испуганный трибун велел, тайно ночью, отвезти Апостола в Кесарию к правителю области Римской Феликсу. |
| Автор Послания, кажется, без всякой нетерпимости пользуется материалом разнороднейшим. И, несмотря на то, он далее, нежели кто-нибудь, отстоит от возможности подозрений в гностике. В каждом слове его [с. 34] теплится бого-познание и непосредственное отношение к горнему миру; но в то же время ни одно слово не окрашено отвлеченной, рассудочной теософской спекуляциею. Точно так же и форма изложения более, нежели у кого-нибудь, удалена от диалектики; речь идет прямо из сердца, неопосредствованно чрез рассудочный анализ, хотя это не исключает тонкости в обработке и строгости в построении: законы, согласно которым течет речь, суть законы сердечной деятельности – законы музыкальные. Такая речь по существу своему не может вызывать себе отпора в сердце. Она прямо идет в душу. Это – речь не богослова и не философа, а пастыря и епископа. Действительно, Автор Послания есть епископ в собственном и строжайшем смысле слова. Он не пленяет души внезапным натиском, а возгревает сердца живущих с ним и твердою рукою ведет к хорошо ему известной цели. Он не живет предчувствиями и настроениями минуты, но вся его деятельность и жизнь подчинена основной тенденции. Иакова нельзя себе представить иначе, как с пастырским посохом, – непреклонного, мудрого, изящнейшего. Врожденная elegantezza 40 характеризует весь его облик, начиная от ума и слова и кончая даже наружностью. Episcopus elegantissimus 41 – такова может быть одна половина характеристики первого иерусалимского патриарха. А вторая ее поло[с. 35]вина может быть выражена чрез Episcopus justissimus 42 . Чтобы нагляднее представить себе тип идеального епископа, каковой почти совершенно осуществлен Иаковом, необходимо сопоставить с ним тип идеального Апостола. Апостолом по преимуществу, Апостолом в чистейшем виде является Павел. Апостол Павел и Епископ Иаков, как a и w церковной жизни, обрамляют собою лик «12-ти», и нет среди служителей Слова двух других, столь противоположных друг другу, как Павел и Иаков. Они противоположны и по характеру, и по роду жизни, и по складу мысли, и решительно во всем. |
| Да и вообще, со-страдание — это вот именно что страдание, а всякое страдание — это ведь зло. Поэтому, говорили также некоторые мыслители, сострадание или милосердие не является добродетелью, а лишь увеличивает количество зла в мире. Кстати, гораздо позже похожие мысли о сострадании как лишь увеличении зла в мире будет высказывать другой великий философ — Иммануил Кант, который тоже упрекал сострадание за его неразумность (как ему это казалось) и ставил его в целом очень невысоко. Мне представляется, что в этом вопросе очень ярко видно отличие христианства как от античности и ее духа, так и от множества различных философских систем. Ведь в христианстве, напротив, милосердие стоит выше справедливости. Как говорит в своем Послании брат Господень апостол Иаков, «суд без милости не оказавшему милости (λεος). Милость торжествует над судом» (Иак. 2,13). Милосердие или сострадание, деятельная любовь к ближнему — это те самые дела, без которых по апостолу Иакову будет мертва вера: «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его? Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: „Идите с миром, грейтесь и питайтесь“, но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. Но скажет кто-нибудь: „Ты имеешь веру, а я имею дела“: покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих. Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?» Иак. 2, 14-20 Впрочем, мне кажется, в этих широко известных словах нужно обратить внимание и на то, что обычно остается «за кадром». На то, что в начале дел любви и милосердия, о которых говорит апостол Иаков, стоит все-таки вера. Дела скорее вытекают из истинной веры и ее дополняют, увенчивают. Однако без веры, без страха Божия и истинной любви к Богу одни только отдельно взятые поступки, которые другим приносят те или иные блага, легко могут превратиться (да и превращаются с неизбежностью) в повод для тщеславия, самомнения и гордости. Тогда парадоксальным образом то, что может послужить к верному спасению, напротив, оказывается путем к гибели души. Деятельное добро, добрые поступки — это словно крона дерева, которое имеет свои корни в почве веры. Но эта крона может быть здоровой только в том случае, если дерево укоренено в правильной почве. В этом контексте получается, что главное — это правильная забота о прежде всего своем спасении, о своей душе. И если она будет действительно христианкой (как говорил Тертуллиан, «душа по природе христианка»), то и дела ее будут христианскими и милосердными. Собственно, именно об этом говорил Серафим Саровский: «Стяжи дух смирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». |
|
|
