| После монгольского разорения от прежней цветущей экономики сохранились лишь остатки. Тот же Эльмари пишет про территорию Золотой Орды: “До покорения ее татарами она была возделана повсюду, теперь же в ней только остатки возделанности”. Монголы принесли с собой кочевую экономику. Продолжаю цитировать Эльмари: “Питание их составляют животные их: лошади, коровы, овцы. Посевов у них мало...” Эльмари пишет, что во времена изобилия мяса так много, что оно не продается, а раздается, но в голод наступает такая нужда, что население продает своих детей; родители говорят: “Лучше остаться в живых нам и ему, чем умирать нам и ему”. Дефицит экономики требовал постоянного пополнения запасов путем грабительских походов или, хотя бы, регулярного сбора дани. Золотая Орда, основанная военной силой, и в дальнейшем своем существовании могла поддерживаться только ею. Усиление соседей или ослабление хозяев грозило скорой гибелью этому государству. И оно действительно оказалось недолговечным, просуществовав как единое только около двух веков. Несмотря на постоянную агрессивную политику золотоордынских ханов, их государство было широко открыто для внешних влияний. Эти влияния были этнографические и духовные. Начну с первых. По мере продвижения Батыева войска из глубин Монголии через Туркестан к окраинам России оно обросло, как снежный ком, другими, преимущественно тюркскими, народностями. Когда организовалось государство и был основан Сарай, то уже общенародным языком стал не монгольский, а кыпчакский. Только военная верхушка говорила на родном монгольском языке, и на нем же писали официальные бумаги. Секретарь египетского султана Ибнфадаллах Эльмари, упоминавшийся уже выше19, пишет: “В древности это государство было страной кыпчаков, но, когда им завладели татары, кыпчаки сделались их подданными, потом татары смешались и породнились с ними, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кыпчаки, как будто они одного рода”. Независимо от этнографических изменений и несколько запаздывая по сравнению с ними, в Орде происходили изменения духовные. Главной духовной силой, совершавшей эти изменения, был ислам . С течением времени его влияние все возрастало. |
| По-видимому, тогда же появилось слово “татары”. Полагают, что китайцы называли так монгольское племя “та-та”, или “тар-тар”, или “та-дзе”, кочевавшее по среднему течению реки Хуан-хэ. (Современные провинции Шань-си, Шэньси и район Ордос.) Это племя, теснимое соседями, перешло на северо-запад, в современную Монголию. Предполагают, что Чингиз-хан происходил именно из этого племени, а его мать носила имя Та-та. Монгольские племена, почитая своего объединителя Чингиз-хана за основателя всего народа, стали и сами себя называть татарами. Вскоре начались захватнические войны. В 1211 году состоялся поход на Китай. За каких-то три года, с1219 по 1221 год, была целиком завоевана Средняя Азия. Этому содействовало предательство чиновников, купцов и мулл, плохая оборона страны, беспомощность хорезмшаха Мухаммеда (1200– 1220). Цветущие города Средней Азии превратились в развалины, население было перебито, ремесленники уведены в плен. Между тем монголы продвигались дальше. Пройдя Северный Иран, Грузию, они через Ширванское ущелье вышли на просторы Северного Кавказа. Победив хитростью и силой аланов (ясов) и кыпчаков, они прошли в Крым и захватили г. Судак. 16 июня 1223 года произошла первая битва монголов с русскими на Калке, закончившаяся поражением русских. В 1227 году, семидесяти двух лет, умирает Чингиз-хан. У него четыре сына: Джучи, Чагатай, Угэдэ, Тули. Старшему Джучи (или Души)-хану по планам отца предназначается Юго-Восточная Европа. Она пока еще не завоевана, но уже называется улус Джучи. Но Джучи умирает молодым, и честь исполнения широких планов великого деда достается сыну Джучи – внуку Чингиз-хана – Бату-хану. Он и есть покоритель России тех времен, основатель нового государства Золотой Орды, известный русским под страшным именем Батый (см. примеч.7). Миссию завоевания официально возлагает на него курултай 1235 года, проходивший в Каракоруме. Получив полномочия, Бату уже в 1236 году двинулся к средней Волге и занял все от Каспия и Азова до границ России (у рязанской земли). Здесь он сперва делает мирные предложения на условиях получения дани в размере одной десятой от всех главных сил. Русские гордо отвергают это предложение. “Когда мы не останемся в живых, то все будет ваше”, – отвечают они. Последствия были ужасны. |
| – Эльвира Леонидовна, чем вам особенно запомнился владыка? Почему встреча с ним так повлияла на вас? – Во-первых, для меня очень много значила его гражданская жизнь. Если бы он был просто митрополитом, этого бы, наверное, не случилось. А его и в ту пору люди гражданские называли по имени-отчеству, сегодня это трудно себе представить, не правда ли?.. Чем он особенно привлекал? У него была очень богатая жизнь, а я на это была всегда падкой… С детства, например, меня очень интересовали мемуары: я всегда читала книги о ком-то, о чьей-то жизни. Очевидно, непроизвольно готовилась к написанию своей собственной книги. «Вы знаете, мне нужно духовное лицо…» Митрополит Иоанн (Вендланд) и архимандрит Михей (Хархаров). 1987 – Вы уже упомянули о биографии владыки, расскажите о ней поподробнее… – Геолог, 20 лет геологического стажа… Кстати, в первый же день нашего знакомства он показал мне большую коллекцию минералов. Кандидат геологических наук, ученый, знающий много иностранных языков. Свободно говорил по-немецки, по-французски, по-английски, служил за границей… На меня все это богатство его биографии произвело впечатление. – Вы упоминали о родословной владыки… – Да, у него интересная родословная. Мы вместе ее разбирали, заинтересовались Карлом Андреевичем Шильдером. В XIX веке он был участником турецких войн, отличился при знаменитом взятии Силистрии… Нужно отметить, что он был лютеранином и потом перешел в Православие. Для меня лично была интересна гражданская биография владыки. И невозможно, конечно, не упомянуть о его необыкновенном обаянии. Стоило только ему заговорить, сразу же чувствовалась необыкновенная любовь – Как выглядел владыка, когда вы его увидели? – Владыка был высокого роста, мощного телосложения, с густыми седыми бровями… Если ты не был с ним знаком, поначалу он представлялся тебе суровым, даже грозным. Но стоило только ему заговорить, сразу же чувствовалась необыкновенная ласковость, необыкновенная любовь! Когда ты приходишь к незнакомым людям и ощущаешь, что тебя здесь по-настоящему любят – с первой минуты, с первой секунды, – этого не передать словами!.. |
| Елизавета Александровна очень удивилась, увидев меня в неурочный час, но, как всегда, радостно заулыбалась. Я все сказала. Она ахнула, и по ее лицу потекли слезы. Потом мы стояли, обнявшись, и плакали. Первой ее фразой было: «Значит и Владыке недолго осталось. Толя был его последним подвигом… Отец Игорь придет причащать Владыку, и после причастия я ему все скажу». Утром вместе с приехавшим из Москвы нашим университетским другом Валерием мы пошли к Владыке. Он сидел за столом, тяжелый, грузный. Было видно, что ему чрезвычайно тяжело дышать. Из всего сказанного сегодня помню только одну его фразу: «За последнее время Толя мне стал хорошим товарищем». Отпевание Владыка назначил на следующий день и сказал, чтобы я приходила только с Валерой и больше ни с кем. Потом целые сутки, вплоть до следующего утра, он читал Псалтырь. В день отпевания мы пришли к Владыке рано утром. Он ждал нас в дальней комнате во всем архиерейском облачении. Я заплакала: «Владыка, да какой же вы красивый! Как бы Толя радовался, увидев вас!» – «Да, он бы радовался». Говорил он с трудом. Посадив меня перед собой, сказал: – Я должен взять с вас обещание. В течение года вы не должны выходить замуж, и никаких журналистских выпивок и курения. Это то, что называется траур. Елизавета Александровна приготовила свечи, щепотку земли. Отпевание началось. Казалось, что Толя стоит рядом. Вот он за спиной, на своем обычном месте, в своей серенькой шерстяной кофточке… После слов «Вечная память» Владыка вручил мне землю, разрешительную молитву с вписанным в нее именем – Анатолий и деревянный крестик, один из тех, которые делали старцы, живущие в Крымских горах. Бумагу, на которой была молитва, мы с Елизаветой Александровной поцеловали. После отпевания стало легче. Мой университетский товарищ встал на колени и поцеловал Владыке руку. Родился Толя 18 марта, в день обретения мощей благоверного князя Федора и чад его Давида и Константина. К их мощам он приложился вместе с Владыкой летом 1988 года, незадолго до своей смерти. А до этого встретился с самим митрополитом Иоанном, который к тому времени написал биографический очерк о князе Федоре и его сыновьях. |
| Первый раз Толя рассказал мне об этом по телефону. Сказал буквально следующее: «Видел И. Х.». Потом целую неделю его мотало и искушало. Об этом он сказал по телефону и попросил передать Деду. Когда я первый раз пришла к мужу в палату, он сидел в белой рубашке на кровати, на столике – книга. Обрадовался. Говорил о духовном. Еще о своем новом соседе по палате, который на пороге смерти когото проклинал и ругал. Рядом с этим человеком в госпитале находилась его жена. Видимо, в Толе они увидели опору. Он всегда умел найти слова утешения. В разговоре со мной удивлялся: «Каждый недоумевает, почему заболел я, а не ктото другой? А я так думаю: почему должен болеть другой, а не я?» Он совершенно безропотно нес свой крест, не жалуясь на судьбу. Только иногда, очень редко, тяжело вздыхал: «Ведь плавал, бегал на лыжах, на велосипеде гонял – куда все делось?» Здесь у меня сжималось горло от слез: действительно, куда? Куда исчез сильный, могучий, настоящий атлет?! Слезы, о которых он без всякого стеснения рассказывал, были для него чемто новым. Он много лет профессионально занимался спортом, нередко травмировался, и он никогда не жаловался на боль, а тем более не плакал. …Он помогал соседу подготовиться к операции. Его жена не владела собой. Толя поддерживал ее как мог. Жену соседа я увидела уже после операции. Она гуляла по больничному парку, и все время подавала Толе какието приветственные знаки. А он ей говорил: «Не расслабляйтесь! Все время думайте о нем». Мне же сказал: «Я думаю, дела у него плохи. Все после операции сразу розовеют, а он такой бледный». В Красногорске было чудесно – поля, леса кругом. Несмотря на дневной зной, по вечерам из лесу тянуло свежестью. Тревога уходила, и казалось, ничто нам не угрожает. Толя повеселел и стал таким, как всегда. Через некоторое время мужа перевели в Москву в Институт хирургии им. А. В. Вишневского. И в этот же день я получила телеграмму, что умерла его мама. Родителей своих Толя очень любил, почитал их попатриархальному. Жили они на Дальнем Востоке, и, конечно, в его состоянии ехать так далеко было невозможно. |
| Таким образом, они едят как будто два раза в день. Вечернее правило состоит из вечерни, повечерия, на котором к канону Божией Матери прибавляется канон Ангелу Хранителю и молитва Божией Матери и Ангелу, и затем акафист. В заключение – вечерние молитвы и, наконец, пение («Иже Крестом ограждаеши»), и обращение к святым Нине, Ольге и др. Всего сестры проводят в молитве 6 часов в сутки, по будням. В субботу и воскресенье и праздники к ним приходит архимандрит отец Ф., в возрасте восьмидесяти с лишком лет. За что-то матушка и сестры недовольны архимандритом – как будто за медлительность и некоторые, по их мнению, неуставные действия, а также за бродяжничество по Грузии и совершение тайных постригов в разных местах, главным образом в Тбилиси. Когда совершается богослужение со священником, сестры переходят из притвора внутрь храма и поют гораздо больше, чем при совершении правила. Всенощная заменяет вечернее правило, а утреннее в каком-то, конечно, сокращенном виде исполняется перед обедней. К нам была приставлена для исполнения келейного послушания инокиня Раиса (24 лет). Нас окружили трогательной заботливостью. И завтрак утром с чем-либо горячим и с самоваром, и чай днем с какими-нибудь пампушечками, и фрукты между всеми завтраками, чаями и обедами, и обед, и еще чай перед правилом (а при желании и после него). Одним словом – нас питали порусски, как хороших гостей, стирали нам, обеспечивали горячей водой для мытья и т. д. Конечно, Петров пост соблюдался полностью. Ясно, что мы дали денег, продуктов и консервов. Инокиня Раиса – очень бойкая, услужливая и славная, происходит из Павлова Посада, под Москвой. Единственная дочь у мамы, мамин баловень, привыкшая к конфетам, получила коекакое образование в школе, а главное, научилась еще в Павловом Посаде быть очень хорошей псаломщицей и певчей. Каким-то образом она узнала, что существует матушка Ангелина с сестрами и стала писать ей письма, прося матушку принять ее к себе. Но матушка отвечала: «Что ты меня беспокоишь? Отвяжись от меня, больной старухи, и не думай даже о том, чтобы приезжать сюда». Рая плакала, но снова писала матушке и снова получала ответ в том же роде, однако не унималась, как вдруг матушка прислала ей свое согласие. Раиса немедленно приехала в Мцхет и сразу прописалась здесь, хотя вообще прописка тут очень трудна. С тех пор (кажется, около двух лет) она живет в обители. Владыка говорит, что ей, по бойкости ее характера и привычке командовать мамой, вероятно, трудно послушание. |
| 2 июля 1949 года, суббота. Утром Владыка совершил заупокойную Литургию по игумении Ольге. Замечательно, что этот день в точности совпал с памятью Ольги, тети и воспитательницы Владыки. Владыка служил в священническом облачении, к которому был прикреплен специально сделанный из полотенца и накрахмаленный малый омофор (белый на красном облачении). «Достойно есть» сестры спели на грузинском языке. После Литургии была панихида, в которой участвовал и я. Затем все сестры собрались на поминальный чай. Среди сестер я уже не раз замечал одну молоденькую девушку по имени Светлана. История ее такова. Во время войны в вагоне везли детей, лишенных родителей. Военные дали проводнице три буханки хлеба и велели разделить между детьми. Светлана тихо сидела в углу и не решалась попросить хлеб. Проводница обошла ее при дележке, а потом уже, когда хлеб был съеден, обратилась к Светлане и из разговоров поняла, что эта девочка скромная. «Хочешь, я тебе буду за маму?» – сказала проводница девочке. «Мама!» – вскричала девочка и бросилась проводнице на шею. А проводница жила в Мцхете. Здесь девочка познакомилась с матушкой Ангелиной и стала посещать обитель… «Здесь я встретил то, что больше всего люблю, – сказал Владыка за чаем, – а больше всего я люблю монашество». Он обратился к воспоминаниям о своей жизни. Уже в коммерческом училище он мечтал о монашестве. Играя с мальчиками в буквы (каждый мальчик сообщал товарищам первую букву слова, кем бы он хотел быть, а товарищи отгадывали), Владыка загадал слово «монах», и никто не мог его отгадать. Рассказывал о преосвященном Сергии Японском и т. д. Днем мы снова собрались на поминальный обед. Сестры пели канты, пели разные молитвы погрузински (сестры и даже новая Рая хорошо знают много молитв погрузински и даже могут разговаривать между собой). Наконец, и Владыка сказал слово, в котором, поблагодарив за гостеприимство, еще раз похвалил любовь всех присутствующих к монашеской жизни: «Не бойтесь жизненных трудностей, Господь всегда поможет (тут Владыка привел пример из лагерной жизни). Храните то, что имеете. А что хранить? Это значит смиренным сердцем принимать волю Божию, Бог смиренным сердцам дает благодать». |
| Все это женщина говорила со слезами на глазах. Владыка открылся ей, что он сам и есть епископ Гурий и обещал исправить положение. Когда мы прилетели в Баку и сидели в гостинице, ожидая самолета на Тбилиси, он написал письма всем настоятелям, убеждая их не назначать никакой цены за совершение треб, а довольствоваться тем, что дадут. … «Стрекоза» летела на высоте 1 000, потом, пересекая горы, почти 2 000 м. Вдали показались горы, поросшие лесом, а за ними и снеговые вершины Главного Кавказского хребта. Стало качать. Гористая местность под нами оживилась появлением травы, затем и кустов и домиков и начала большими террасовыми ступенями спускаться к широкой степной, возделанной полями долине. Качка затихла. Выгоревшая степь была долиной Куры. Наконец, вдали показался Тбилиси. На машине мы добрались до Сионского собора. Во дворе его дом, второй этаж которого занят Патриархом. В небольшом участке двора Католикос разбил прекрасный садик из хвойных деревьев, буксуса и т. п. Патриарх – Католикос Всея Грузии святейший и блаженнейший Каллистрат (Цинцадзе) встретил Владыку с распростертыми объятиями: «Где же, вай-вай, вы пропадали?» – спросил он его. Оказывается, нас встречали еще вчера с машиной на аэродроме. Нас поместили в большой комнате. Окна ее выходили на Куру, вернее, висели над Курой, которая шумела глубоко внизу под скалистым обрывом, на котором стоял наш двухэтажный дом. За рекой открывалась панорама Тбилиси со шпилями и башнями Средневековья и с мостами и трамваями ХХ века. Патриарх пригласил нас к столу. Наскоро согретые остатки обеда были сдобрены натуральным кахетинским вином. Кахетинское разливал сам Патриарх. Он сказал, что деловые вопросы (о том, как и куда проехать) можно отложить, а сейчас надо закусить, а потом отдохнуть. Он возглашал тосты за разных лиц и участвовал в компании. Кахетинское вино – некрепкое, кислое, так называемое сухое, считается грузинами лучшим вином. Грузины совершают на нем и евхаристию (даже на белом). Действительно, в нем нет никаких дополнительных прибавок (сахара, спирта и др., как в кагоре), оно то, что получается из виноградного сока. |
| В дневниках монахини Евфросинии самое часто повторяемое слово – красота. Она уже смертельно больна, понимает, что конец близок, а в дневнике через каждое слово – как красиво! «…Мы сделали автомобильную прогулку по случаю необычайной красоты заиндевевших деревьев. Ездили и за Волгу. Любовались тем, как над Яковлевским бором образовалась по обе стороны солнца зимняя радуга – бледная, но красивая! …Красота окружающей местности такая, что не знаешь, куда смотреть и что рисовать. Я уселась в машину и стала рисовать угол дома. А сзади величественная Волга. С другой стороны поле, лес, чудесные летние облака. А я рисовала и любовалась. …Мы поехали на болото. Громадные спелые травы, которые никто не думает косить почемуто. И там масса валерианы. Так красиво – не передать! Одно растение Сергей Никифорович выкопал с корнями. Оно душисто пахнет. Везде такая красота. Высокие цветы – колокольчики, иван-чай, ромашки, большие кувшинки. Их Владыка запретил рвать, потому что эти растения исчезают с земного шара. Я уже не выходила из машины и нарисовала лес, горящий огнем иван-чая. А Владыка акварельными красками нарисовал озеро с кувшинками. Очень своеобразно и красиво. …После обеда ездили на теплое озеро. Я насладилась его красотой и с удовольствием рисовала. Братик купался. Было очень жарко». Владыка очень любил музыку. Вот письмо из Вены, в котором митрополит описывает симфонический концерт из «золотого времени венской оперетты»: «Так как это не была сама оперетта, а концерт большого симфонического оркестра (даже без пения), то мы сочли возможным пойти. Представьте себе огромное здание Ратхауза из черного камня, а внутри него открытый двор, весь заставленный рядами стульев так, что туда могут зайти не менее чем 5 000 человек. Купи билет и садись на любое место. Представьте далее готическую отделку стен, окружающих двор: стрельчатые арки, колоннады внизу, соответствующие окна повыше; готические башни и шпили спереди и сзади, а над всем этим бледные сумерки медленно угасающего и еще часами светящегося неба. Представьте балконы, уставленные белыми цветами, дающими отрадный контраст с темным цветом камня, и тогда вам будет легко вообразить, что нет стульев в огромном дворе, но есть рыцари, что с двух противоположных концов двора несутся с копьями наперевес два всадника с доспехами, а на балконе стоит король, вместо белых цветов – дамы, которые с замиранием сердца следят за судьбой своих героев». |
| Все упомянутые «давние знакомые отца Гурия» – это монахини тайных общин города на Неве. После памятного ареста в феврале 1932 года они стали возвращаться из мест заключения на свободу. И совершенно неожиданно получили прекрасную возможность вернуться к тому образу жизни, который был им так дорог. Насколько прекрасную, настолько по тем временам и нереальную. Средняя Азия приняла их, укрыла от преследователей на долгие годы. С точки зрения окружающих, в купленном русской семьей доме поселились не бывшие ссыльные, а уважаемые специалисты, приехавшие поднимать Среднюю Азию. Через некоторое время в Ташкент стали приезжать и покупать жилье и другие члены Александро-Невского братства. На общие средства одевались, питались. Константин Николаевич работал в нескольких местах, зарабатывая деньги на всю монашескую общину. «Вставали мы в 5 или 6 часов утра. Сначала читались обычные утренние молитвы, затем, с поклонами, совершалась пятисотница. Затем отец Гурий служил утреню; мы пели и читали. В целом молитва была рассчитана так, чтобы закончить ее около 8 часов. Потом следовал завтрак, и каждый шел на свою работу. Затем обед, отдых, личные занятия и вечерня с повечерием. Далее ужин, вечерние молитвы и отход ко сну (в 23–24 часа). Режим довольно напряженный, но приносил огромное душевное удовлетворение. Отец Гурий говорил о важности совместной молитвы, которая сближает нас духовно, делает наше общество настоящим христианским общежитием. Впрочем, каждый из нас имел и свое личное правило, заключавшееся в чтении дневных канонов. Иногда и акафистов. Особенно приятны были воскресные и праздничные дни. Тогда с вечера служилась всенощная, а рано утром Литургия. В этом случае вставать приходилось в 5 часов утра. После завтрака обычно устраивались прогулки. Отец Гурий очень их любил, и они проходили непринужденно. Своей церковности мы не афишировали, более того – стремились к тому, чтобы никто из посторонних о ней не знал. Это достигалось очень легко, потому что мы не были болтливы, а в гражданской жизни работали очень напряженно». |
|
|
