| Нередко новообращенные правители наравне с исполнением новых обрядов продолжали почитать прежних богов. Описание подобной практики встречается в «Церковной истории англов». Так, король восточных англов Рэдвальд, по словам Беды, «напрасно был посвящен в таинства христианской веры в Кенте, ибо по возвращении домой..., уподобившись древним самаритянам... служил и Христу и богам, которым служил прежде. В одном и том же храме он держал один алтарь для приношений Христу и другой – для пожертвований демонам» 25 . Специфической чертой христианизации Британии было то, что в отличие от распространения христианства на континенте этот процесс шел практически бескровно, не вызывая ни открытого сопротивления у язычников, ни жестоких преследований христианских проповедников со стороны правителей, придерживавшихся старых культов 26 . Во многом этому способствовали те методы утверждения христианства, которые были избраны папой Григорием I и осуществлялись римскими миссионерами. На первый взгляд его гибкая политика у язычников Британии противоречила его же жестким действиям по отношению к еретическим идеям и остаткам язычества в Италии. И хотя они преследовали одну и ту же цель – создание единого христианского мира, – для Григория I была очевидна неприемлемость в Британии жестких методов, которые по его мнению, были необходимы для сплочения Италии. Проблема обращения варваров, незатронутых влиянием латинской культуры, требовала для ее решения новых подходов. Сложность задачи, стоявшей перед миссионерами, заключалась не только в том, чтобы познакомить англо-саксов с неизвестной им верой, но и в том, чтобы изменить их языческие представления, привычный уклад жизни, обычаи и т.д. Поэтому сама христианская проповедь должна была претерпеть определенные изменения. Следовало облечь христианство в форму, приемлемую для языческого народа, «адаптировать веру» для новых условий. Григорий I, который вплоть до своей смерти проявлял большую заинтересованность в успехе своего предприятия и постоянно поддерживал связь с миссионерами, изложил свое видение методов распространения христианства у англо-саксов в письме миссионерам в Британию в 601 г., которое приводится в «Церковной истории англов» 27 . |
| Даже когда все знамения станут свершаться, заключал Беда, «не думайте, что уже настает конец мира, но что приходит пролог, приходят некие предтечи, которые указывают, что конец близится и уже у самых дверей» 421 . При этом интересно обратить внимание на то, как Беда писал комментарии к эсхатологической проповеди в Евангелиях и к «Апокалипсису». Практически всем словам Христа давалась такая трактовка, как если бы предсказанные события уже однажды свершались в прошлом. Например, пришествие Антихриста толковалось как появление многих антихристов после смерти Иисуса; таким же образом были явлены знамения на суше и на море. Народ израильский понимался расширительно – как все человечество. В проекции на людской род пророчества не только уже осуществились, но и продолжали реализовываться ежедневно, вплоть до наступления конца времен, когда они осуществятся все вместе 422 . Таким образом, конец света понимался Бедой аллегорически, исторически, типологическим и в моральном прочтении: помимо определенного рубежа в грядущем он помещался и в прошлом, и в настоящем времени. На слова Христа из Его эсхатологической проповеди «Когда же увидите мерзость запустения, ... стоящую где не должно, ... тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Марк, 13:14), Беда давал следующий комментарий: «Это, согласно записи, так и совершилось, когда по приближении римской войны и избиения иудейского народа... все, кто были христианами в провинции далеко отступили... Согласно же духовному смыслу, когда мы увидим мерзость запустения, стоящую где не должно, то есть когда станет видно, что ереси и позорные дела царят среди тех, кто причастен к небесным таинствам... находящиеся в Иудее, то есть мы, исповедующие истинную веру, не должны предаваться слабым земным делам, но нам следует подняться на высокую гору добродетели... Эти слова Господа частично относятся к завоеванию иудеев римлянами, частично – ко Дню Суда» 423 . Из Книги Экклезиаста христианскому автору было известно, что всему на свете предназначались свои сроки, свое время. |
| Единство природы, постоянство причин и свойств, присущих вещам, позволяло Беде находить в них «уравновешенность» и «умеренность», согласовывать «все» со «всем». Из сочинений Гиппонского епископа Беда имел представление о значении чисел, через которые выражалось более совершенное знание. Для Августина скрытые в творениях числа, «спроецированные» Богом на мир, составляли внутреннюю основу вещей – в соотношениях, пропорциях, являли подобие Божественной премудрости 385 . Хотя в трактатах англо-саксонского автора нет рассуждений, аналогичных изысканиям Августина, к примеру, «о совершенстве шестеричного числа» 386 , но близкая логика создавала в сочинениях Беды схемы, сопоставимые с приведенной выше. Ее перечень частей, составлявших четыре части целого, можно расширить за счет встречавшихся у Беды отсылок к четырем сторонам света, райским рекам, Евангелиям. География Географические представления Беды включали в себя положения из античных и христианских сочинений. Так, теория зон или поясов земли вошла в книги многих средневековых авторов, поскольку в целом не противоречила тексту Библии. Беда также приводил ее в своих трактатах. Мир подразделялся на пять кругов, в зависимости от их отношения к солнцу; «одни его части населены благодаря умеренности климата, другие же необитаемы из-за чрезмерного холода или жары» 387 . Первый и пятый пояса, расположенные вокруг Северного и Южного полюсов, были непригодны для жизни из-за царившей там вечной зимы; «о том свидетельствует замерзшее море, что лежит в одном дне пути от острова Туле на север» 388 . Третья зона равноденствия, где всегда светило солнце, тоже не была населена из-за нестерпимого жара. Между ними находились два пояса с климатом, пригодным для обитания, однако, по мнению Беды, люди жили только во втором 389 . По сути дела, речь шла о том, допустимо ли христианским учением существование антиподов, о которых в свое время писал Плиний. На эту тему рассуждал Августин, по мысли которого от Адама не могли произойти народы, живущие за недосягаемым для человека экваториальным поясом, за них не мог страдать Спаситель и в землях, отрезанных от ойкумены, невозможно было проповедовать Слово 390 . Беда Достопочтенный , по всей видимости, разделял эти воззрения. |
| Среди чудес в главах «Церковной истории» преобладают описания исцелений тяжело больных, которые руками святых совершал сам Господь («Узнал я, любимейший брат, что Всемогущий Бог из любви к тебе сотворил через тебя великие чудеса для народа, который ныне волею Его причтен к избранным») 605 . Святые, включая современников Беды, мыслились как могущественные помощники и заступники. В его текстах содержатся упоминания о почитании их мощей, о чудотворной силе, которой обладали привезенные из Рима, или с континента в британские монастыри реликвии, прах и останки англо-саксонских святых 606 . «В том самом месте, где он [- король Освальд] был убит язычниками, защищая свое отечество, до сего дня исцеляются больные люди и животные. Иногда берут землю с того места, где лежало его тело, разводят в воде и пьют, добывая тем самым исцеление. Этот обычай распространился столь широко и столько земли было взято с того места, что там образовалась яма глубиной в человеческий рост. Неудивительно, что больные исцеляются на месте его смерти, поскольку при жизни он никогда не забывал заботиться о больных и бедных, давать им милостыню и оказывать всяческую помощь. Известно множество чудес, случившихся в том месте или посредством взятой оттуда земли» 607 . – В то же время, в трудах Беды шла речь и о явлениях ангелов святым в знак особой награды. Такого права удостаивались монахи и епископы 608 , его «заслужил» («meruit») и св. Кутберт, который сподобился того, «что его защищали ангельские силы», и св. Чэд, который внимал ангельскому пению, и другие герои. Внутри этих чудес Беда не проводил различий: все они, независимо от их «обыденности» или «исключительности» играли в тексте общую роль. В даровании человеку способности совершать чудеса Беда усматривал проявление милости Бога и знак благодати. В его сочинениях, как и в работах других христианских писателей, необыкновенные дела удостоверяли добродетели или святость тех, посредством кого были совершены. Так, Господь «открыл, каким достойным человеком он [- епископ Айдан] был, через чудесные знаки» 609 . «Его [- короля Освальда] великая вера в Бога и духовное рвение выразились после его смерти во многих чудесах» 610 . Свидетельства особых заслуг праведников могли обнаруживаться в час их кончины, или после смерти: люди видели, как ангелы с пением возносили на небо их души; тела усопших оставались нетленными; от их могил распространялся свет и исходило дивное благоухание. Знания, обычно недоступные людям, как знание времени своей смерти, также показывали «сияние их добродетелей». Целебной силой обладала земля, где были похоронены святые; благодаря их реликвиям, согласно англо-саксонскому автору, многие избавлялись от своих недугов 611 . По мысли Беды, необходимость чуда заключалась в том, чтобы подвигнуть человека следовать примеру праведников, «чтобы пробудить живых от духовной смерти» 612 . |
| Для Беды Достопочтенного такого рода вопросы имели большую значимость. Англо-саксонский автор обладал определенным вкусом к подробному и внимательному изучению «механики» мироздания – по каким апсидам вращались планенты, от чего изменялся их цвет, какова была природа и особенности морских приливов, чем вызывались затмения светил, где пролегали пояса земли... Для Беды было важным попытаться понять ту сторону Божественных творений, которая была явлена и открыта Богом для человеческого познания. Изучение каждой вещи демонстрировало неизмеримую высшую мудрость, попечение о благе всего живущего, и таким образом человек возносил хвалу Творцу, обретая в созерцании гармонии созданий радость и надежду. Отметим, что в трактатах Беды отсутствовала апелляция к тайне, непостижимости мироздания, – аргумент, часто встречавшийся в трудах, на которые он опирался. Так, например, воспроизводя слова Амвросия Медиоланского о невозможности установить, какова форма земли, Исидор писал: «этого никому из смертных нельзя знать, ни нам не позволено разбирать, ни кому-нибудь еще испытывать столь великое совершенство Божественного искусства, в то время как останется неизменным, что земля пребывает незыблемой по закону могущества Божьего, либо на водах, либо на облаках. «Кто же, – говорил Соломон, – в силах описать Его деяния, или кто познает Его величие?» Поэтому то, что сокрыто от природы смертных, надлежит предоставить Божественной власти» 330 . У Беды можно увидеть обоснование другого рода: «Все это известно и, будучи вычерчено циркулем, становится совершенно очевидным» 331 . Это не значило, что его рассуждения опирались в основном на опыт, или были чересчур смелы. Из благочестия и любви к Богу следовало, что неверное представление о Его деяниях не могло служить славе Создателя. Здравый смысл в согласии с верой позволял Беде во всех вещах усматривать обращение Бога к своим творениям, находить знаки Его постоянного присутствия в мире и стремиться прочитывать эти свидетельства должным образом. Толкование Беды в трактатах об устройстве универсума было чаще всего буквальным и «материальным». |
| Достаточно сложно судить о том, насколько общим для англо-саксонской Британии было усвоение христианской веры. Это связано в первую очередь с тем, что слуха историков XIX–XX в. достиг только голос книжной культуры англо-саксов. В распоряжении исследователей VII–VIII в. есть главным образом латинские тексты, созданные внутри христианского сообщества. Их дополняют немногочисленные источники на древнеанглийском языке 147 . На основе текстов можно говорить о распространении нового вероучения «сверху вниз», от королей, знатных людей, основывавших монастыри, школы, устанавливавших контакты с церковью континента, к их подданным 148 . По-видимому, христианская культура в Британии некоторое время существовала как культура власти. Но при этом авторы дошедших до наших дней сочинений – исторических, агиографических и экзегетических трудов, учебников, церковных проповедей и гимнов, пенитенциалиев и писем, – в своих трудах добились эффекта «всеобщности». Эти тексты транслируют яркий и целостный образ единой англо-саксонской церкви, непосредственно сообщающейся с Римом, и жителей королевств, усердствующих в вере, в стремлении вести благочестивую жизнь, учиться, проповедовать, – представления интеллектуального сообщества о себе самом, о своем мире, распространенные на «всю Британию» и «народ англов». Период, когда в англо-саксонских монастырях комментировались труды отцов Церкви, преподавались латинский и греческий языки, собирались богатые библиотеки, был сравнительно кратковременным. Он охватывал время жизни примерно трех поколений – учеников Теодора и Адриана, которые в свою очередь стали учителями для Беды и его сверстников, и их «духовных детей», таких как ученик Беды Эгберт, архиепископ Йорка. Наследники этой традиции знания и веры распространили ее на континенте – благодаря трудам миссионеров в землях германцев, св. Лулла, св. Бонифация (Уинфрида, ум. 754), и деятельности при дворе Карла Великого знаменитого учителя Алкуина (735–804), который считал себя учеником Эгберта и Беды. |
| В приведенных высказываниях Беды можно увидеть дань риторике. Но, думается, что ее использование не меняет основного смысла рассмотренного фрагмента, поскольку он был разделяемым в том кругу христианских авторов и их сочинений, из которых историк мог заимствовать те или иные фигуры речи. Из сочинения в сочинение средневековые историки повторяли рассуждения, восходившие к античным трудам, о том, что задача пишущего о прошлом – установить истину, повествовать ясно, просто и правдиво, отличая действительно произошедшие вещи от вымысла. Понимание средневековыми историками границ «правды» и «вымысла» было достаточно специфическим, – этой теме посвящено много работ современных исследователей 477 . Изложение «деяний», описание сцен, характеров, речей, мотивов поступков для раннесредневекового историка было важно не столько с точки зрения точной передачи «преходящих» деталей, сколько из перспективы «должного», универсальных, вечных смыслов произошедшего. Поэтому у историка, в конечном счете, ориентированного на истины типического, было существенно более широкое право на изобретение, чем у авторов Нового времени 478 . В предисловии к «Церковной истории» Беда так же заверял читателя в своем намерении следовать истине. «К тому же», – продолжал он, – «я прошу читателя, если он найдет в том, что мы написали что-либо отличное от правды, пусть не пеняет на нас за это, так как мы только пытались записать для наставления потомков то, что собрали из молвы простых людей, что есть истинный закон истории» («vera lex historiae») 479 . Это предложение привлекало внимание многих исследователей, которые обращались к нему в поисках «методологической установки», «историографического принципа» Беды 480 . В работах авторов XIX – н. XX в. эти слова часто интерпретировались как стремление англо-саксонского историка к достоверности и непредвзятости. Действительно, в предисловии понятие «истории» связано с «истинностью» и «достоверностью» – благодаря многочисленным ссылкам Беды на надежность его источников и правдивость свидетелей. Однако было бы ошибочным понимать это высказывание буквально, усматривая в нем намерение воспроизводить молву. Эти слова были позаимствованы Бедой у Иеронима, из его предисловия к переводу «Хроники» Евсевия Кесарийского (необходимо рассказывать о прошлом, «выражая мнение простого народа, что есть истинный закон истории») 481 . Р. Рэй обращал внимание на то, что Беда следовал историографической традиции, восходившей к священной истории (истории евангелистов), находя подтверждение этому тезису в его библейских комментариях. Беда, в соответствии с наставлениями Августина в сочинении «De consensus evangelistarum», заботился в первую очередь о сути вещей (res). Эта установка предполагала не рассказ о том, что произошло буквально, а предложение читателям «поучительной формы действительных событий» 482 , – что и было «законом» исторического повествования. В таком нарративе духовный смысл («благо») по значимости превосходил детали. |
| Важной отличительной чертой англо-саксонской церкви было ее стремление поддерживать тесные контакты с папским престолом, с монастырями в Италии и Галлии. Кажется, что в основе этого лежала идея собственной удаленности от «центра» христианского мира, и, одновременно, непосредственной дочерней связи с ним. В изучаемое время у англо-саксонского духовенства была распространена практика путешествий в Рим. Аббаты и монахи отправлялись в паломничества «ради поклонения и обучения». Часть из них получала образование в галльских и итальянских монастырях. Возвращаясь, они привозили книги, церковную утварь, приглашали в Британию учителей, строителей, вводили у себя на родине порядки, освоенные в тех общинах, которые они посетили. Нередко в такие странствия пускались и знатные люди и короли, сложившие с себя власть, и стремившиеся окончить свои дни так как подобает христианину, беспокоящемуся о спасении души, – то есть, в Риме. В британских землях возникли крупные монастыри в Кентербери, Линдисфарне, Веармуте-Ярроу, Уитби, Мелрозе, Хексаме, Рипоне, сыгравшие огромную роль в становлении высокой христианской культуры. Их аббаты, составляя своды правил, которыми должны были руководствоваться монахи, часто брали за основу распространявшийся на континенте и модифицированный в Ирландии бенедиктинский устав. Он предполагал подчинение монахов распорядку дня и дисциплине, послушание аббату, оседлость и отказ от странствий, разделение времени между физическим и интеллектуальным трудом. На севере Британии сохранялось влияние духа кельтского христианства, что особенно сильно ощущалось в жизни монастырей. Аскетизм, забота о стяжании «мудрости» и традиции книжной культуры, свойственные ирландскому христианству, сочетались с бенедиктинской ученостью. При крупных монастырях возникали школы, библиотеки, собранные из книг и документов с континента, скриптории. Во второй половине VII в. были написаны первые англо-саксонские богословские труды, агиографические и исторические сочинения. До настоящего времени дошли некоторые списки св. текстов, выполненные в англо-саксонских монастырях, прежде всего нортумбрийских. Среди них – знаменитое «Линдисфарнское евангелие» (ок. 700 г.), иллюминированная рукопись с иллюстрациями в кельтском стиле. |
| 416 Beda. De Temporibus. Cap. 16. 288AB. Слова в этом фрагменте были частично взяты Бедой из глав трактата Августина. См. например: Августин. О Граде Божием...//Творения Блаженного Августина ... Ч. 3. 22:ХХХ. С. 403; 17:XLIII. С. 218. 418 Выше уже упоминалось, что из-за них Беде однажды адресовался упрек в «еретическом» толковании возрастов мира. Недоразумение заключалось как раз в том, что Беда и его предшественники использовали разные переводы Библии. См.: Beda. Epistola ad Pleguinam Apologetica. 419 См. например: Beda. De Ratione Temporum. Cap. XVII. 572–573; Idem. In Lucae Evangelium Expositio. Lib. VI. 585D. 427 Beda. Hexaemeron. L. I. P. 31–32. Такой властью, к примеру, обладал святой Кутберт. В рассказах о его деяниях и чудесах, в которых исполнению Божественной воли служили не только люди, но стихии, животные. Беда подчеркивал приобщенность всего живого к Богу. В служении высшей власти обнаруживалось единство человека со всеми земными тварями. См, например: Beda. Vita Sancti Cuthberti. Cap. XX, XIX, XXI. 435 См. например: «Без сомнения приятное зрелище представляет успокоенное штилем белеющее море; оно также прекрасно, когда дуновение легкого ветра волнует его поверхность и открывается взгляду оттенки пурпура и лазури; кажется, что море, вместо того, чтобы яростно биться о ближние берега, целует их в мирных объятьях». St. Basile. L’Hexameron//Étude Historique et Litteraire sur St.Basile suivie de l’Hexameron/Ed. Fialon E. P. 1869. P. 388. 436 См. например: Гуревич А.Я. Указ. соч. См. также: Смирницкая О.А. Древнеанглийская поэзия. Примечания. С. 291–292. 437 В отдельных работах обращается внимание на то, что в англо-саксонской христианской культуре делался акцент на бренности всего земного и существовал «дух воюющего аскетизма», воспринятый из работ Григория Великого . В качестве подтверждения этой мысли даются ссылки на поэмы «Видение креста», «Скиталец». См. например: Fowler D.C. The Bible in Early English Literature. Washington, 1976. P. 78. 441 Например, в «Истории франков» Григорий Турский объяснял, почему гунны напали на Галлию, следующим образом: «Итак, прошел слух, что гунны хотят вторгнуться в Галлию. А в то время в городе Тонгре епископом был Араваций, человек исключительной святости. Он ...молил милосердного бога о том, чтобы он не допускал в Галлию это неверующее и не достойное бога племя. Однако благодаря откровению он понял, что из-за грехов народа его молитва не может быть услышана. он, говорят, получил от блаженного апостола такой ответ: «Зачем ты беспокоишь меня, святейший муж? Ведь господь твердо решил, что гунны должны прийти в Галлию и, подобно великой буре, опустошить ее». – Григорий Турский . История франков. М., 1987. II, 5. С. 33. |
| Эти тексты были доступны и Беде Достопочтенному в Ярроу. В более позднее время перечень «образцовых» сочинений о прошлом пополнила хроника Исидора Севильского и само сочинение Беды, «Церковная история народа англов». Эти произведения оказали существенное влияние на историческую культуру. Таким образом, в качестве «нормативных» историй выступал узкий круг текстов: это сказалось на облике исторических сочинений, которые писались в продолжение, под влиянием, или в подражание этим трудам. В целом средневековые авторы придерживались того понимания истории, которое, вслед за античными писателями, сформулировал в VII в. Исидор Севильский : история – это рассказ о свершившихся делах, «historia est narratio rei gestae» 445 . При таком подходе (который согласовывался и со стилистикой повествования в исторических книгах Ветхого Завета) авторов интересовали события, и даже не столько то, «что произошло», а «то, что было сделано» 446 людьми, «замечательными мужами» («viris illustribus»), правителями, служителями церкви, праведниками и целыми народами. По форме такие тексты были близки к политической и церковной истории; нарратив часто выстраивался вокруг становления государства, правления короля или династии, или вокруг обращения народа в христианство и достижения церковного единства. В «Церковной истории народа англов» прослеживается отсылка к двум традициям исторического повествования. Одна из них связана с историей христианских общин и институций, и восходит к «Церковной истории» Евсевия Кесарийского . Другая – с описанием прошлого «нового» варварского народа, как в «Истории франков» Григория Турского . В то же время. Беда создал новую модель исторического письма, которое неразрывно объединяло прошлое народа и Церкви. Исторические представления Беды сложились под влиянием книг Библии, истории евреев. Прошлое англо-саксов описывалось им как направленное непрерывное движение к Богу, из вечности в вечность, – по аналогии с историей израильтян, избранного народа. Беда полагал, что цель и, одновременно, конец человеческой истории могли быть достигнуты с обращением в христианство всех людей на свете. |
|
|
