| И. считал недопустимым чтение на литургии Евангелия и Апостола на «простом языке», они должны читаться по-церковнославянски, в проповеди же на «простом языке» необходимо объяснить содержание евангельского и апостольского чтений. Причину особого достоинства церковнослав. языка писатель видит в отсутствии на нем сочинений внешней науки, в его нетронутости «мирской мудростью»: «В языку словянском лжа и прелесть... никакоже места имети не может, ибо ани диалектик и силогизм поганских (ницующих правду Божию во лжу), ани хитроречием лицемернаго фарисейства упремудряем, толко истинною, правдою Божиею основан». «Зане ж есть плодоноснейший от всех языков и Богу любимший, понеж без поганских хитростей и руководств, се ж есть кграмматик, рыторик, диалектик и прочих коварств тщеславных, диавола въместных, простым прилежным читанием... к Богу приводит» («Порада…» - Там же. С. 23, 24). Церковнослав. язык противоположен лат. языку, поскольку диавол лат. язык «вседушне любит» и его «в поганскую хитрость перевернул, иж в нем никако же правда евангельская и простота святых места не имеет, толко лжа поганская, хитрость и фарисейство» («Зачапка…» - Там же. С. 194). И. не делает различия между 2 значениями слова «язык»: «народ» и «средство общения». После приведенного выше сравнения церковнослав. и лат. языков он пишет об отсутствии святых в «мудром и хитром языку латынском» и о множестве «тел освященных, от языка словянскаго порожденных» (Там же. С. 194-195). Кроме того, этнические характеристики у И. связаны с конфессиональными: слово «русский» для него означает и «принадлежность к Православию» (отказавшихся от Православия писатель может называть «бывшими русинами»), главным критерием этнических различений является конфессия. Т. о., народность, вера и богослужебный язык в представлении И. соединяются в идентитарном комплексе (это неоригинальная черта творчества И., то же можно сказать о большинстве православных писателей его времени). И. был одним из первых западнорус. писателей, активно употреблявших наименования Великая Россия и Малая Россия и подчеркивавших их «родовую» и духовную общность, что, несомненно, создавало основы для появления в 20-х гг. |
| Для опровержения заявления Скарги о том, что Бог будто бы посрамил «восточную веру», предав правосл. греков под власть иноверных турок («над греки турчин владеет, патриярхи патрияршество у турка купуют»), а также мнения униатов, что бедственное положение правосл. духовенства при турках делает вост. Церковь униженной и презираемой, И. поместил в «Книжке...» повести о чудотворениях, совершавшихся среди правосл. народов под властью иноверных. В «Новине, или Вести, о обретении тела Варлаама, архиепископа Охридского града, в граде Велисе убитаго и в реку, зовомую Вардар, вверженнаго», по-видимому переписанной И. из Жития свт. Варлаама, сообщается о чудотворениях, происходивших в Охриде от мощей свт. Варлаама, к-рого обезглавили турки в 1598 г. В «Писании к утекшим от православное веры епископом...» содержится Повесть о зографских мучениках, в которой рассказывается о разорении Афона католиками в 1280 г., сопровождавшемся чудесными свидетельствами Божией помощи тем правосл. инокам, которые даже под страхом смерти не согласились принять католичество. Эти 2 повести были пересказаны И. для того, чтобы показать благодатность правосл. Церкви, в которой продолжают совершаться чудеса, в отличие от католич. Церкви, где после отпадения ее от Православия чудотворения отсутствуют - «и мученики и чудотворства между папами погибли, и благодат духовная отлетела» (Там же. С. 160). Обращаясь к Скарге, И. упрекает католич. Церковь в отсутствии у нее чудотворных мощей святых: «Не только с простых мирских людей, но и с твоего, рекомого духовного, лживо лицемерного езуицкого живота ни единаго не имееш, дабы который добровоние и запах красный и любимый от своего тела по смерти испустил и знак святости показал» («Зачапка…» - Там же. С. 194). Для того чтобы убедиться в благодатности правосл. Церкви, И. предлагает Скарге отправиться в Великую Россию и прочитать «истории житий оных святых мужей, чюдотворцов великих», имея в виду Великие Четьи-Минеи свт. Макария . Центром благочестия назван также Киево-Печерский мон-рь, где подвизались и подвизаются святые, «чюдотворством мало не равно великороссийским от Бога почтенные» (Там же. С. 192). |
| в произведениях И. тесно связаны с темой иночества и раскрываются писателем в полемике со Скаргой, упрекавшим православных за отсутствие науки и школ. Скарга утверждал, что греки сознательно не открывали училищ для славян, не желая их просвещения, с целью сохранить свою власть над ними. На это И. отвечал, что греки преподали славянам высшую науку: «...православную веру, таже спасителное Евангелие, апостольскую проповедь, мученические подвиги, постнические борьбы с поднебесными воздушными духи мыслно борющимся... и все оправдания, чем естество крещеное к Богу присвояется» («Зачапка…» - Там же. С. 191). По мнению правосл. полемиста, постижение этой истинной науки и «бессмертной правды» совершается путем иноческой аскезы: обнищанием во Христе, борьбой с искушениями, очищением души от страстей, иссушением плоти, непрестанной Иисусовой молитвой, отсечением своей воли и преданием себя на волю Божию, терпением бесчестья в миру. Идущий этим путем «обрящет прекраснейшую и светозарнейшую правду». Тот же, кто только «внешним учением правды тайнство постигнути и навыкнути хощет и усилуется, во антихристову прелесть и гордость, идеже латинский род заблудил, или во прочая ереси... впадет» («След краткий…» - Там же. С. 124). Латинский Костел, который «оставивши и повергши тесную дорогу евангельской мудрости... на широкий гостинец премудрости мира сего выскочил... за хитрость и мудрость воздушных духов и от стихий мира изобретенной философской поганской аристотелский и других, подобных ему, разум ухватився» («Зачапка…» - Там же. С. 198-199), по мнению правосл. писателя, не обладает важнейшим знанием - знанием правды о пути, ведущем к спасению. В глазах И. католич. богословие вследствие культа «поганских (языческих.- Авт.) наук» сближается с языческой философией, в то время как «сила Духа не в художестве внешняго наказания и философскаго постижения обретается, но верою смиренномудрия... даруется» («Зачапка…» - Там же. С. 172). Почти во всех произведениях И. духовный разум, свойственный Православию («свет присносущнаго разума, православной Церкви дарованный»), противопоставляется бесплодной внешней мудрости («тме поганских наук»), культивируемой лат. |
| С. 23). При этом писатель призывает к распространению правосл. просвещения «писанием, наукою, друкованием книг, училищи и довольствы от избытков наших» («Краткословный ответ Петру Скарге...» - Там же. С. 134). Особую роль в противодействии лат. прозелитизму И. отводил школьному образованию: «По сем по простоте нашего благочестия веры, боячися, жебы есте дети свои хитростию и ересию латинскою не отравили и не поморили, залецаю (предлагаю.- Авт.) вам, православным, правоверную школу» («Зачапка…» - Там же. С. 175). Рассматривая соотношение в правосл. школьном обучении воспитания и образования, И. решительно отстаивает права первого, считая важнейшим наставление детей в основах веры. И. не отрицает необходимость «внешнего учения» в школах, он лишь подчеркивает его вторичный характер, его относительность и недостаточность при отсутствии наставления детей в христ. благочестии. После утверждения детей в вере («утвердивши сумнения веры благочестивыми догматы») дозволительно «внешних хитростей для ведомости касатися». И. пишет: «Не бо аз хулю грамотичное учение и ключь к познанию складов и речей... Да не отпадут благочестия, утверждаю» («Послание к старице Домникии…» - Там же. С. 163). Писатель осуждает школу Львовского братства, в к-рой, по его мнению, под влиянием католич. коллегий обучение «внешним наукам» вытеснило утверждение молодежи в вере и приобщение к церковной жизни. И. критикует учителей школы: «Чернилом хитрости (а не Духа Святаго словесы) воспитанные школные казнодеи, которые з латинской ереси себе способ ухвативши, зараз школы бают, проповедают и учат, а полеровнаго (просвещенного.- Авт.) и безстрастнаго жития не хочют... трудитися в церкви не хочют, толко комедии строят и играют» («Послание к старице Домникии…» - Там же. С. 162, 164). И. полемически противопоставляет программе католических коллегий, основанной на тривиуме (изучении грамматики, диалектики, риторики, позднее философии), свой план школьного обучения, ориентирующийся на традиц. для православных начетническое образование: «В-первых, ключь, или грецкую или словенскую грамматику, да учат. |
| От себя И. добавляет: «Для того бо латинский Костел тую хитрую догму в себе основал, абы прением з белого чорное, а с чорного белое, яко за власную истоту перетворяючи, показовал, уверял с ними в гадание вшедших, абы никто их николиж правдою препрети или победити не возмог» («Зачапка…» - Там же. С. 181-182). И. резко критикует католические (иезуитские) школы, в которых изучаются свободные искусства («хитрости и художества граматычные, диалектичные, рыторичные и философские») для распространения с их помощью влияния католич. Церкви и для обоснования власти папы, т. е., по мнению И., для утверждения господства диавола. В силу таких задач, по мнению правосл. полемиста, католич. наука становится «гнездом антихриста»: «Видеши ли, Скарго, иж в твоих школах и науках, от Костела латинского фундованных... гнездо антихристово фундованно есть» (Там же. С. 201). Светский характер обучения в католич. училищах, по мнению И., приводит к тому, что невозможно найти пример, «абы з школы латынское и науки смиренный и нищий духом богоносец выйти имел, только все оной блаженной науке сопротивники - горды, величавы, пишны, надуты... самохвалны... возносливы, клеветницы, лжелюбцы... всех укорители, а себе за лучших разумеющии» (Там же. С. 199-200). Правосл. полемист часто обличает разыгрывавшиеся в иезуитских уч-щах «комедии и машкары (маскарады.- Авт.)», считая их несовместимыми с христ. благочестием: «Ниже бо может комедийник к разуму Христову око мыслъное прострети, дондеже сего разума машкарского ся не свободит и в простоте и смирении не станет» («Извещение краткое о латинской прелести…» - Там же. С. 100). В силу вышеизложенного И. страстно призывает православных не посещать католич. уч-ща, не ходить «до поганских учителей и до латинское хитрословное лжи», чтобы не потерять веру. Обращаясь к православным, И. указывает на пагубность для них «латинское поганое науки»: «Ныне вы явно пострадали, егда есте на латинскую и мирскую мудрост ся полакомили, тогда есте благочестие стратили, во вере онемощили и поболели и ереси породили» («Порада…» - Там же. |
| По мнению И., чудотворения, которые совершаются от мощей святых среди живущих под властью турок греков, болгар и сербов, являются едва ли не единственным фактором, способствующим сохранению среди этих народов Православия: «Коли бы не те чюдотворные тела в тепережнем веку и разслабленном остали, без мала не все бы турчилис. Ибо истинно, яко в Лядской земли папы Римскаго титулы, и вавилонская музыка, и поганских наук [пустословие] рускаго народа с благочестивой и православной веры в прелесть латынскую мало не всех выкрало, тако и овде - власть, безецность (нечестие.- Авт.), роскош тела, угодное житие безбожных и неверных турков миролюбную мысль до себе притягает» («Зачапка…» - Там же. С. 193). Кроме того, чудеса, по мнению И., являются залогом буд. освобождения правосл. народов из-под власти иноверцев по молитвам святых. Как бы от лица свт. Варлаама Охридского И. пишет: «Да познают, егоже возмнеша победити, яко победятся и побеждени суть... егоже возмнеша убити, се ныне жив есм и сих убити начинаю» («Новина, или Вест…» - Там же. С. 126-127). Важнейшим признаком истинной Церкви для И. также является ее соборный характер: «Тело церковное еже есть собор» («Зачапка…» - Там же. С. 190). Это утверждение - ответ, с одной стороны, на апологию папства в сочинениях Скарги, с другой - на заявление униатских епископов о невозможности мирянам («хлопам, шевцам и кожемякам») участвовать в решении церковных дел. Апология православного монашества содержится во мн. произведениях И., наиболее развернутая - в сочинениях «Порада...», «Зачапка...», «Послание к старице Домникии...», «Позорище мысленное...». В условиях, когда из-за действий нечестивых правосл. епископов и нестойких в вере правосл. дворян «диавол-миродержец» особенно жестоко нападал на истинную Церковь, главными ее защитниками, по мнению И., стали иноки (автор имеет в виду в первую очередь отшельников), свободные от социальных связей, через к-рые диавол подчинял себе людей, и имеющие единственную цель - духовную борьбу с «князем века сего». |
| Появление ряда посланий И., вошедших в «Книжку...», было вызвано выходом в свет произведений, связанных с полемикой между православными с одной стороны и католиками и униатами - с другой. И. написал Послание кн. Острожскому в связи с публикацией в кон. 1597 г. соч. М. Броневского «Апокрисис, или Ответ на книги о Брестском Соборе», направленного против книги иезуита П. Скарги «Synod Brzeski» (Брестский Собор; Kraków, 1597). Книга Броневского была написана по заказу кн. Острожского, И. дал ей высокую оценку. «Писание к утекшим от православное веры епископом...» стало ответом И. на несохранившийся униат. апологетический трактат «Оборона згоды (мира.- Авт.) з латинским Костелом и верою, Рыму служачею» (заглавие неточно, перефразировано И.). Трактат известен только в пересказе И.; по-видимому, его автором был Ипатий Потей. (В трактате содержались утверждения о неканоничности участия мирян в церковных делах и об исключительной власти епископов в Церкви, критика действий К-польского патриарха Иеремии II в пределах Западнорусской митрополии, поддержавшего братства в их противостоянии архиереям, уния оправдывалась указанием на упадок Православия на Востоке и на вмешательство турок в жизнь греч. Церкви и др.) В «Извещении кратком о латинской прелести...» отразились репрессии против православных в Речи Посполитой в 80-90-х гг. XVI в., связанные с попытками польск. властей навязать правосл. Церкви календарную реформу 1582 г. Два пространных сочинения И., написанные после составления «Книжки...», стали ответом на вышедшее в 1590 г. 2-е издание кн. Скарги «O rzdzie y iednoci Kocioa Boego pod iednym pasterzem i o greckim y ruskim od tey iednoci odstpieniu» (Об устройстве и единстве Божией Церкви под управлением одного пастыря и об отступлении греков и русских от этого единства): «Краткословны ответ Феодула, в Святей Афонстей горе скитствующаго, против безбожнаго, лживаго, потварнаго и настоящаго века погански, а не евангельски мудруючего писания Петра Скарги о реченном ряде и едности Костела Божияго под едным пастырем и о грецком и руском от тое едности отступлению» (1600-1601) и «Зачапка мудраго латынника з глупым русином» (ок. 1608-1609). Из соч. «Зачапка...» известно, что Львовский еп. Гедеон (Балабан) переслал 2-е издание трактата Скарги Александрийскому патриарху Мелетию Пигасу. Последний, не зная польск. языка, отослал книгу на Афон с просьбой сообщить, есть ли в ней что-либо важное. Сочинения И. стали ответом на просьбу Александрийского патриарха. И. признавался, что был настолько возмущен, «дивуючися той смертенной потраве латынскаго мудрования» («Краткословный ответ Петру Скарге...» - Соч. 1955. С. 43), что поспешил сесть за составление опровержения, не дочитав трактат Скарги до конца. |
| Настоящее издание приоткрывает неизвестные ранее страницы Афонского периода жития старца Иоанна Вишенского и является плодом кропотливых трудов автора в архивах Афонских монастырей, в том числе, и Русской обители на Афоне. Мне очень отрадно осознавать, что свой подвижнический путь на Афоне монах Иоанн начал в Русском Свято-Пантелеимоновом Нагорном монастыре (Старом Русике). Здесь он приобрел свой первый монашеский опыт, духовно закалился в повседневном монашеском святоотеческом послушании. Как убедительно доказал С. Шумило, близкие духовные отношения связывали о. Иоанна с игуменами нашей обители – архимандритами Матфеем и Киприаном Русином, более известным в истории как Киприан Острожанин. Оба они, по особому смотрению Промысла Божия, стали сподвижниками о. Иоанна в борьбе с унией. Скорее всего, именно игумен Матфей помог Иоанну Вишенскому, с которым они познакомились у князя Константина Острожского во время пребывания о. Матфея на Руси в 1590–1592 годы, прибыть на Святую Гору Афон. Возможно, что в Русском монастыре на Афоне о. Иоанн принял монашеский постриг от руки игумена Матфея. Здесь началась его полемическая деятельность. В архиве нашего монастыря сохранилось послание Иоанна Вишенского «Зачапка мудраго латынника с глупым Русином» (1608–1609), переписанное в XIX веке с более древней рукописи. Впоследствии игумен Матфей, часто бывавший в Юго-Западной Руси и хорошо знакомый с состоянием церковных дел в этом крае, был призван Александрийским патриархом святителем Мелетием (Пигасом), являвшимся в то время местоблюстителем Константинопольского патриаршего престола, для участия в контр-униатском православном Соборе в Бресте в 1596 году. Скорее всего, именно он порекомендовал святителю привлечь к полемической борьбе с униатством монаха Иоанна, указав на его образованность и индивидуальные полемические способности. По благословению патриарха о. Иоанн начинает составлять свои знаменитые послания. В 1598 году послание о. Иоанна «От святое Аеонское горы скитствующих», в составлении которого, возможно, участвовал и игумен Матфей, было издано вместе с посланиями самого святителя Мелетия. Примечательно, что переводчиком на упомянутом контр-униатском Соборе был другой сподвижник Иоанна Вишенского, будущий игумен Русика Киприан Острожанин. Возможно, что на этом Соборе состоялось его первое знакомство с Игуменом Матфеем. Со временем Киприян Острожанин стал одним из приемников игумена Матфея в качестве настоятеля Русского монастыря на Афоне. |
| В частности, Иоанн Вишенский пишет в 1598 году обличительное «писание к утекшим от православной веры епископам» – митрополиту Михаилу Рогозе и епископам Ипатию Потию, Кириллу Терлецкому, Леонтию Пелчицкому, Дионисию Збируйскому и Григорию Загоровскому Это послание написано как ответ на книгу Ипатия Потия «Оборона згоды...». Также перед поездкой в Украину по просьбе патриарха Мелетия он составляет на Афоне разбор книги польского римско-католического теолога-иезуита, придворного проповедника короля Сигизмунда III и ректора Виленской академии Петра Скарги (1536–1612). Портрет Петра Скарги (1536–1612) Среди прочих произведений старца наиболее известны «Обличение диявола-миродержца...», «Порада», «О еретиках», «Загадка философам латинским...», «След к постижению и изучению художества...» (все – 1599–1600), «Зачапка мудрого латынника з глупым Русином» (1608–1609), «Позорище мысленное» (1615–1616) и др. Портрет, подпись и печать еп. Ипатия Потия (1541–1613) Большая часть этих сочинений была объединена в составленный около 1599–1601 годов авторский сборник «Книжка Иоанна мниха, Вишенского, от Святыя Афонскиа горы в напоминание всех православных христиан братствам и всем благочестивым, в Малой России в Короне Полской жителствующим...». Скорее всего, сборник этот был подготовлен и передан в Украину между 1600–1602 годами через отца Исаакия Борисковича, посетившего в это время Афон. По мнению И. П. Еремина, «Книжка...» была передана старцем Иоанном для публикации Львовскому братству. 113 Однако в связи с имевшимися у святогорца разногласиями с братчиками она так и не увидела свет. Не исключено, что причиной отказа в издании было крайне оппозиционное отношение автора ко всему общественному строю Речи Посполитой. В частности, И. П. Еремин считал, что сочинения Иоанна Вишенского принадлежали к числу «pism uszczypliwych» (злоречивых сочинений), распространение которых в Речи Посполитой было запрещено и каралось законом. 114 Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг. |
| С.В. Шумило Духовное наследие афонского старца Иоанна Вишенского Духовное наследие старца Иоанна Вишенского, несмотря на то, что его произведения широко известны благодаря особому вниманию со стороны светских писателей и исследователей XIX-XX веков, по сей день остается малопонятым с духовной точки зрения, а то и вовсе искаженным. Как уже отмечалось, до наших дней сохранилось 16 произведений старца. Три из них были составлены до Брестской унии: «Писание до всех обще, в Лядской земли живущих» (1588) и «Извещение краткое о латинских прелестях...» (1588–1589), а также «Новина, или Всть о обретении тела Варлаама, архиепископа Охридскаго...». Остальные 13 написаны после унии 1596 года и посвящены, преимущественно, апологии православной веры и обличению епископата и духовенства, отступивших от православия. Обложка острожской «Книжицы» (в 10 разделах) с посланием старца Иоанна Вишенского «От святое Афонское горы скитствующих» (Острог, 1598) При жизни старца опубликовано было только одно послание – «От святое Афонское горы скитствующих», вошедшее в изданный в Остроге в 1598 году сборник с посланиями князя Константина Острожского и патриарха Мелетия Пигаса. Остальные имели распространение лишь в рукописных вариантах. 267 В частности, Иоанн Вишенский пишет в 1598 году обличительное «писание к утекшим от православной веры епископам». Это послание написано как ответ на книгу Ипатия Потея «Оборона згоды...». Также по просьбе патриарха Мелетия он составляет на Афоне разбор книги польского римско-католического теолога-иезуита Петра Скарги. Среди прочих произведений старца, как уже отмечалось, наиболее известны «Обличение диявола-миродержца...», «Порада», «О еретиках», «Загадка философам латинским...», «След к постижению и изучению художества...» (1599–1600), «Зачапка мудрого латынника з глупым русином» (1608–1609), «Позорище мысленное» (1615–1616) и др. Большая часть этих сочинений была объединена в составленный около 1599–1601 годов авторский сборник «Книжка Иоанна мниха, Вишенского, от Святыя Аеонскиа горы в напоминание всех православных христиан братствам и всем благочестивым, в Малой России в Короне Полской жителствующим...». 268 |
|
|
