| Через имя Христово действует благодать Первая причина: в Иисусовой молитве мы призываем всесвятейшее имя Господа Иисуса Христа. Спаситель сказал Своим ученикам и апостолам про будущих верующих в Него: Именем Моим будут изгонять бесов (Мк. 16, 17). И это касается не только собственно изгнания бесов из бесноватых людей, но и изгнания бесов в смысле победы над страстями в собственной душе. Спаситель также говорил: О чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам (Ин. 16, 23). Эти слова прозвучали на Тайной вечере во время особо доверительной беседы Спасителя с учениками-апостолами перед Его страданиями и явились своего рода завещанием Господа ближайшим ученикам. Святитель Игнатий (Брянчанинов) премудро рассуждает о том, что апостолы Христовы, совершая именем Господа Иисуса многие великие чудеса, не могли не призывать постоянно Его имени. Оно для них было превожделенно и прелюбезно. Через него на них действовала Божественная благодать, можно даже сказать, что Сам Господь являлся им в этом имени в Своей Божественной славе. Господь сообщил Своему человеческому естеству — и в том числе Своему человеческому имени Иисус — безграничную славу Своего Божественного существа, Божественной природы. И мы, призывая имя Иисуса Христа, — в зависимости от нашего достоинства, от нашей ревности, от нашего преуспеяния, — ощущаем эту славу. Это первое и главное преимущество Иисусовой молитвы. Краткая молитва собирает ум Второе преимущество, кажущееся маловажным, в особенности по сравнению с тем, что я сейчас сказал, на самом деле в практическом отношении имеет большое значение. Это преимущество — краткость молитвы Иисусовой. Когда мы произносим обширные молитвословия, наш ум часто, хотя и получая при этом пользу, отвлекается на рассматривание смысла этих молитвословий, и нам бывает трудно удержать ум во внимании. Нужно различать созерцательную способность ума, которую мы используем при молитве, и способность ума к рассуждению, так сказать к движению мысли, рассмотрению тех или иных предметов, пусть даже духовного содержания. И вот, читая длинные молитвы и начиная рассуждать о них, мы поневоле отвлекаемся от предстояния пред Господом. А краткая Иисусова молитва, наоборот, постоянно возвращает ум к сосредоточенности на имени Божием и заставляет нас вновь и вновь представать пред Господом невидимо и духовно. |
| 2 Тим 1:3–9А Послание к Тимофею второе, зачало 291. Чадо Тимофее, не постыдися страстию Господа нашего Иисуса Христа, ни мною юзником Его, но спостражди благовествованию Христову по силе Бога, спасшаго нас и призвавшаго званием святым, не по делом нашым, но по Своему благоволению и благодати данней нам о Христе Иисусе прежде лет вечных, явльшейся же ныне просвещением Спасителя нашего Иисуса Христа, разрушившаго убо смерть и возсиявшаго жизнь и нетление благовествованием, в неже поставлен бых аз проповедник и Апостол и учитель языков. Еяже ради вины и сия стражду, но не стыждуся. Вем бо, Емуже веровах, и известихся, яко силен есть предание мое сохранити в день он. Образ имей здравых словес, ихже от мене слышал еси, в вере и любви, яже о Христе Иисусе. Доброе завещание соблюди Духом Святым живущим в нас. Веси ли сие, яко отвратишася от мене вси, иже от Асии, от нихже есть Фигелл и Ермоген. Да даст же милость Господь Онисифорову дому, яко многажды мя упокои и вериг моих не постыдеся, но пришед в Рим, тощнее взыска мя и обрете. Да даст ему Господь обрести милость от Господа в день он, и елико во Ефесе послужи ми, добрее ты веси. 2 Тим 1:8–18 Послание к Тимофею второе, зачало 292. Чадо Тимофее, возмогай во благодати, яже о Христе Иисусе, и яже слышал еси от мене многими свидетели, сия предаждь верным человеком, иже довольни будут и иных научити. Ты убо злопостражди яко добр воин Иисус Христов. Никтоже бо воин бывая обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет. Аще же и постраждет кто, не венчается, аще не законно мучен будет. Труждающемуся делателю прежде подобает от плода вкусити. Разумей, яже глаголю: да даст убо тебе Господь разум о всем. Поминай Господа Иисуса Христа воставшаго от мертвых, от семене Давидова, по благовествованию моему, в немже злостражду даже до уз, яко злодей, но слово Божие не вяжется. Сего ради вся терплю избранных ради, да и тии спасение улучат еже о Христе Иисусе, со славою вечною. 2 Тим 2:1–10 Послание к Тимофею второе, зачало 293. Чадо Тимофее, верно слово: аще бо со Христом умрохом, то с Ним и оживем. Аще терпим, с Ним и воцаримся, аще отвержемся, и Той отвержется нас, аще не веруем, Он верен пребывает, отрещися бо Себе не может. Сия воспоминай, засвидетельствуя пред Господем, не словопретися, ни на куюже потребу, на разорение слышащих. Потщися себе искусна поставити пред Богом, делателя непостыдна, право правяща слово истины. Скверных же тщегласий отметайся, наипаче бо преспеют в нечестие, и слово их яко гаггрена жир обрящет, от нихже есть Именей и Филит, иже о истине погрешиста, глаголюща, яко воскресение уже бысть, и возмущают некоторых веру. Твердое убо основание Божие стоит, имущее печать сию: позна Господь сущыя Своя, и да отступит от неправды всяк именуяй имя Господне. |
| Но в определении этой зависимости, а следовательно и сравнительной древности и времени происхождения этих очень важных в литургическом отношении памятников ученые расходятся. Ахелис древнейшим из этих памятников (не считая «Завещания», которое ему не было еще известно) считает Каноны Ипполита, относя их ко времени Тертуллиана, к первой четверти или половине III b.; Египетские каноны, по Ахелису переработка их, а VIII кн. Апостольских Пост. — переработка Египетских канонов. Рамани древнейшим считает, конечно, открытое им «Завещание», относя его к концу II b.; Египетский каноны, по нему, переделка «Завещания», а Каноны Ипполита и Постановления Апостольские — две параллельные переработки Египетских канонов. Функ древнейшим из трех памятников считает VIII кн. Постановлений Апостольских, относя ее, как и другие, к IV b., в более краткой редакции ее (так называемой Epitome) видит извлечение (экстракт) из этой книги, а в Египетских постановлениях и Канонах Ипполита видит сокращенную переделку этого извлечения, в «Завещании» же — переделку оного из этих последних памятников, относя «Завещание» к началу V b. Завещание (Testamentum) Господа нашего Иисуса Христа В виду богатства литургического материала в этих памятниках, особенно же в «Завещании», для литургиста далеко не безразлично, ко II или V b. нужно относить последний памятник, а равно, древнее ли Постановлений Ап. Каноны Ипполита и Египетские Постановления, т. е. можно ли из относить к III b. Посему и полемика Функа с Рамани [ 12 ] имеет для нас большую важность. Функ опровергает все доводы Рамани в пользу происхождения «Завещания» во II b., но не все возражения его одинаково сильны, и во всяком случае не в состоянии отодвинуть этот памятник и ему родственные не только к V b., но, по нашему мнению, и далее конца III b. В «Завещании» 1) говорится не только об исповедниках и мучениках, но об оглашенных — заключаемых в узы и осуждаемых на смерть прежде крещения; 2) не упоминается о разделении оглашенных на классы, о чем говорит уже Григорий Неокесарийский (233–270 г.); 3) не говорится о возложении на главу рукополагаемого епископа Евангелия, — обычай возникший в III b.; 4) чтец ставится иногда выше диакона, тогда как послание папы Корнилия к Фабию Антиохийскому в 251 г. |
| Внутри себя человек ощущает действие многих разных сил: и помощь ангелов, и помощь святых угодников Божиих, которые пребывают также в мире духов, я имею в виду прославленных святых, и помощь людей, которые молятся за нас. Постепенно он отождествляет их с теми действиями, которые описаны святыми отцами в аскетических трудах. И тогда на первое место выходит такая добродетель, как Иисусова молитва. Мы знаем, что многие подвижники не придавали ей первостепенного значения. Они читали псалмы, каноны, тропари, другие молитвословия, но суть молитвы остается одна для всех разнообразных ее форм: она необходима для того, чтобы заполнить ею все время бодрствования человека. Ум всегда должен быть занят, всегда должен трудиться, стремиться к соединению с Богом, как и, наоборот, стремиться к расторжению своего общения с демонами. Средством для этого служат разные молитвы. Но в особенности удобным, сильным средством является молитва Иисусова по нескольким важным причинам. Первая причина – это то, что Иисусова молитва состоит из призывания всесвятейшего имени Господа Иисуса Христа. Спаситель сказал про будущих верующих в Него Своим ученикам и апостолам: Именем Моим будут изгонять бесов 389 . И это касается не только собственно изгнания бесов или, как сейчас называют, вычитывания, но и изгнания бесов в смысле победы над страстями в собственной душе. Спаситель также говорил: О чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам 390 . Эти слова прозвучали на Тайной вечере во время особо доверительной беседы Спасителя с учениками-апостолами перед Его страданиями и явились как бы завещанием Господа ближайшим ученикам. Святитель Игнатий (Брянчанинов) премудро рассуждает о том, что апостолы Христовы, совершая именем Господа Иисуса многие великие чудеса, не могли не призывать постоянно Его имени. Оно для них было превожделенно и прелюбезно. Апостолы как бы против воли стремились к тому, чтобы постоянно пребывать в созерцании этого имени, через которое на них действовала Божественная благодать, можно даже дерзновенно сказать, что Сам Господь являлся им в этом имени в Своей Божественной славе. Господь сообщил Своему человеческому естеству – и в том числе Своему человеческому имени Иисус – безграничную славу Своего Божественного существа, Божественной природы. И мы, призывая имя Иисуса Христа, – в зависимости от нашего достоинства, от нашей ревности, от нашего преуспеяния, – ощущаем эту славу. Тем паче апостолы опытно знали всё величие имени Иисуса и потому не могли не призывать его постоянно. Это первое и главное преимущество Иисусовой молитвы. |
| Чтобы не возвращаться к обряду светильничного благодарения, заметим, что в древнейших евхологионах и в русских служебниках изнесение светильника и возглашение «Свет Христов просвещает всех» поручается диакону, что соответствовало практике первых веков христианства. Согласно «Апостольскому преданию» светильник вносил диакон и он же, стоя среди присутствующих, произносил светильничное благодарение: «Благодарим Тебя, Господи, чрез Сына Твоего Иисуса Христа, Господа нашего, чрез Которого Ты просветил нас, являя нам свет нерушимый. И так как мы провели день и пришли к началу ночи, насыщались дневным светом, который Ты сотворил для нашего удовлетворения, и так как ныне по Твоей милости не имеем недостатка в вечернем свете, то мы восхваляем и славим Тебя чрез Сына Твоего Иисуса Христа, Господа нашего, чрез Которого Тебе слава и сила и честь со Святым Духом, и ныне и присно и во веки веков. Аминь» 93 . В «Завещании» также указывается светильник вносить диакону. Он же возглашает: «Благодать Господа нашего со всеми вами». После-этого дети пели псалмы и песни, относящиеся к светильнику, а народ подпевал им «Аллилуиа» 94 . По «Египетским церковным постановлениям» светильник вносил диакон, а епископ читал светильничное благодарение (текстуально близкое приведенному выше из «Апостольского предания») 95 . Поэтому еще некоторые греческие евхологионы й славянские служебники вменяют это в обязанность диакону. Так, в евхологионе Синайской библиотеки 971 XIII-XIV веков по этому поводу говорится: «Выходит диакон с двумя свечами позади амвона и говорит: „Премудрость. Свет Христов просвещает всех. Вонмем». И кадит народ, и входит снова в алтарь, и говорит иерею: „Благослови, владыко, свет». Иерей же читает: „Благословен еси, Светяй и Освящаяй« " 96 . В выходе диакона из алтаря со свечами за амвон и произнесении им здесь «Свет Христов просвещает всех» нельзя не заметить древнего внесения светильника диаконом в молитвенное собрание с возглашением «Свет Христов», а в возгласе иерея «Благословен еси, Светяй и Освящаяй» – конец древнего светиль-ничного благодарения. |
| Во 2-й части, в отличие от 1-й, версии первоисточников Апостольского предания часто не согласуются. В источниках говорится о возложении рук на оглашаемых в конце каждой огласительной беседы (гл.19), а также о экзорцизме в конце огласительного периода (гл.20), но только в " Завещании Господа нашего Иисуса Христа " приводятся 2 соответствующих текста, читаемых с руковозложением: молитва, произносимая епископом или пресвитером над оглашаемыми в период их обучения, и пространная формула экзорцизма, которую произносит над оглашаемыми епископ перед самим Крещением. Далее (гл.21) памятники указывают крестить неофитов ранним утром в воскресенье, предваряя таинство бдением в течение всей ночи. Только " Каноны Ипполита " и " Завещание Господа нашего Иисуса Христа " предписывают совершение после экзорцизма чина сочетания с Богом, имеющего вид признания крещаемым власти Бога, Единого в Троице. Все памятники указывают, что епископ молится над водой (которая, по возможности, должна быть проточной), а также освящает 2 вида елея - " елей заклинания " и " елей благодарения " (соответствует св. миру; свящ. П. Бубуруз неправильно перевел его название как " елей действия благодати " ). Непосредственно перед Крещением совершается чин отречения от диавола, сопровождаемый помазанием крещаемого елеем экзорцизма. Далее источники Апостольского предания в описании способа произнесения крещального Символа веры разделяются на 2 группы. Согласно тексту Веронского палимпсеста, " Завещанию Господа нашего Иисуса Христа " и " Канонам Ипполита " , Символ произносит пресвитер в виде 3 вопросов, на каждый из которых крещаемый, стоя в купели, дает утвердительный ответ. Согласно проч. источникам, Символ от начала до конца в утвердительной форме произносит диакон, стоя в воде вместе с крещаемым, после чего тот трижды исповедует свое согласие. Вслед за каждой из 3 частей Символа епископ или пресвитер погружает крещаемого в воду. Все версии Апостольского предания упоминают о 2 послекрещальных помазаниях, каждое из которых сопровождается соответствующими формулами. |
| 5) Наконец, завет Израильтян с Иеговой, в который они вступили при посредстве Иисуса Навина, был прообразом того завета нового и благодатного, в который вступили искупленные люди с Господом Богом – при посредстве Сына Его Единородного, Ходатая Бога и человеков, человека Иисуса Христа. Таким образом, ветхозаветный Иисус был высоким прообразом новозаветного Иисуса Христа, Господа нашего!... 23 Так, в Илиаде Гомеровой мы находим, что при особе Ахиллеса состоял служителем Патрокл, при особе Идоменея – Мерион; но оба эти служители были известнейшие греческие вожди. 52 Перевод 70 дает мысль, что, как будто, ковчег завета вместе, или попеременно, был несен священниками и левитами. Но в стихе 6-м, прямо говорится об одних священниках. Хотя в ту пору их было еще только двое – именно, Елеазар и Ифамар, сыны Аароновы, – но они могли пригласить себе на помощь своих собственных сыновей. Насчитывают до трех или четырех случаев, когда ковчег носим был священниками ( Нав. 6:5 ; 2Цар. 15:25 ; 3Цар. 8:1 ). 55 На основании сего-то примечания писания о 2,000 локтях, позднейшие Иудеи составили правило, что в субботу и другие праздники можно проходить пространство в две тысячи локтей без нарушения праздничного покоя (Bib. de ence t. IV, р. 323. 1827). 63 Хотя в некоторых списках текста 70 говорится, что во время разлива Иордана была жатва пшеницы (см. ст. 15); но вернее будет разуметь здесь жатву (озимого) ячменя. Ибо из самого же исания известно, что во время праздника Пасхи, около которого случился переход Израильтян через Иордан, приносим был к алтарю – в виде начатков от жатвы – сноп (озимого) ячменя ( Лев. 23:10, 15 ). В кодексах – еврейском, халдейском и в Вульгате, и в лучших изданиях 70 – говорится просто, что тогда была жатва (Calm. t. II, p. 54, 55). 118 Под сею книгою Праведнаго разумеют, обыкновенно, собрание песней на разные замечательные события, которое умножалось от времени до времени – подобно летописям, и дополнялось рукой неизвестных писателей, но, без всякого сомнения – авторитетных в народе Божием. См. 2Цар. 1:18 . |
| Таким образом писатели первой половины III b. знают уже, не считая утрени с литургией и вечерни, до 6 молитвенных часов (а с этими службами — 8): утренняя молитва, 3, 6 и 8 часы, вечерняя молитва и ночная молитва, может быть даже не одна (св. Киприан: «ночные часы»). Молитвы 3, 6 и 8 часов имели следовательно такой приблизительно характер, как утренние и вечерние молитвы. Отсюда и ныне у некоторых восточных христиан (например армян), сохранивших весьма древнюю церковную практику, утренние и вечерние молитвы считаются церковной службой наравне с другими (как и в некоторых древних греческих и славянских часословах). Замечательно свидетельство св. Киприана, что «ныне и времена моления и таинства возросли»: на его глазах как бы происходило и умножение и усложнение этих второстепенных церковных служб. Молитвенные часы по каноническим памятникам III b. Естественно, что канонические памятники III b., которые относятся скорее к его второй половине, чем к первой (на каковую падают вышеупомянутые свидетельства), знают уже и несколько большее количество молитвенных часов и более общественно-богослужебный характер за ними. Свидетельства канонических памятников о молитвенных часах важны для нас и тем, что они говорят о практике разных церквей: сирской, египетский, римской и тем не менее указывают однообразную практику. Небольшая же разница в этой практике у разных церквей может говорить за то, что эта практика вырабатывалась независимо. В виду особой важности этой эпохи для выработки ритуала богослужебных часов, которому теперь клались первые основы, мы приведем параллельно все предписания этого рода в канонических памятниках III b. Начнем с «Завещания», как дающего более краткие указания. «Завещание» в своих предписаниях о молитвенных часах делает различие между клиром (частнее епископом и пресвитером) и мирянами, требуя от первого большего усердия и тщательности в соблюдении этих часов. При этом место об епископо-пресвитерских часах молитвы в Завещании имеет в сирской рукописи и в арабском переводе для коптской церкви характерные разности (отмеченные у нас курсивом) 1. «Завещание Господа нашего Иисуса Христа» в сирской редакции: Да будет епископ постоянно у алтаря, пребывая в молениях долго и ночью, особенно же в предписываемые ночные часы, именно в первый, в полночь и в первый час зари, когда появляется рассвет. |
| Своею энергиею он сумел положить конец разбоям и хищничествам в восточной части Палестины; его строительные затеи и предприятия имели в виду вместе с прекрасным также и полезное; в своей политике он обнаружил великий практический ум, удивительную дипломатическую ловкость и меткий взгляд на истинное положение дел, – что давало ему возможность пролагать себе путь почти всегда для него выгодный и благоприятный. Но если за свои дарования и достигнутые политические успехи Ирод мог приобрести себе имя «Великого» в хорошем смысле, то, с другой стороны, он должен быть назван и злодейски великим за свое чрезмерное честолюбие и властолюбие, бессердечно преследовавшее раз намеченную цель, – за свое тиранство над сановниками, народом и собственным семейством, – за свою безграничную подозрительность ко всем и всему, знатным и незнатным, богатым и бедным, врагам и друзьям, а в особенности к своим кровным родственникам, – за свою беспощадную ярость и лютое бешенство в отношении к своим противникам и за свои либеральные, тяготевшие к язычеству воззрения, которые были слишком далеки от истинной и действительной религиозности. Только к уяснению, но не к извинению может послужить указание на всеобщее невежество того времени и заразительный пример Рима, на критическое положение Иудейского царства и на отсутствие твердых нравственных связей среди членов семейства Иродова, а относительно жестокостей и злодеяний последнего десятилетия царствования Ирода – на его старческий возраст и его невыносимые страдания от ужасной болезни. После себя Ирод оставил духовное завещание, в котором определенно было указано на то, кто должен был ему наследовать царский престол и каким образом после его смерти должно быть поставлено вообще управление Палестиною. Тем не менее завещание Ирода могло войти в силу лишь после народного возмущения, междоусобия и кровопролития. По этому завещанию, сын Ирода Архелай, вместе со званием этнарха, или народоначальника, в котором он был утвержден римским императором, получил в свое управление Иудею, Самарию и Идумею, брат его Ирод Антипа – в звании тетрарха (четверовластника) – Галилею и Перею, а другой брат Архелая – Филипп – также в звании тетрарха – остальные, лежащие на север, восточно-иорданские земли Палестины. |
| Все неслыханные злодеяния этого тирана отказывается изобразить даже и сам историк его – Флавий. Но насколько Ирод был жесток особенно в последнее время своей жизни, к которому должно отнести и зверское избиение вифлеемских младенцев, ясно показывает уже одно его предсмертное распоряжение. „Призвав Саломию, сестру свою, и Алекса, ее мужа, рассказывает Флавий (Ирод), говорил им: „что он, удручаем будучи многоразличными болезнями, предвидит скоро наступающий конец своей жизни, и что хотя смерть, как неминуемый для всех смертных предел, его и не устрашает, но крайне его беспокоит и мучит то, что умрет он без всякоаго плача и рыдания, какими народ изъявить должен последнюю честь царю своему. Мне, продолжал он, известны сердца иудеев, которые ничего столько не желают, как моей смерти; потому что они еще при жизни моей заводили против меня смятения и дерзнули причинить мне поругание низвержением постановленного мной орла златого. Но вы можете облегчит сию печаль мою, когда согласитесь со мной в моем намерении. Ибо тогда и погребение мое несравненно будет великолепнее всех погребений царских, и я нелицемерно оплакан буду от всего народа, который в противном случае не иначе будет по мне плакать, как только для единого поругания и смеха. Чего ради вы, как скоро узрите меня при последнем издыхании, повелите воинам, не давая им прежде знать о моей смерти, разве уже по исполнении сего моего повеления, окружить заключенных (в великом множестве знатнейших) иудеев в показанном вам мной месте, и всех их побить стрелами. По учинении сего сугубое сделаете вы мне удовольствие: первое, что исполните последнюю мою волю; другое, что прославите достопамятным плачем мое погребение“. Отдавал сей приказ, плакал сам неутешно, и, заклиная их союзом родства и всем тем, что они почитали священным, просил, чтоб не лишили его сея чести, которое его завещание и обещали они исполнить. Из сего данного Иродом повеления, говорит Флавий, ясно всяк усмотреть может, какого он был человек духа. Ибо если прошедшие его лютости, какие оказал он над своими единокровными, покажутся кому-нибудь извинительны по той причине, что защищал он в то время жизнь свою, то сей данный им безчеловечный приказ выводит наружу все его зверство. Поскольку при последнем уже своем издыхании восхотел он ввергнуть в плач и сетование целый народ, повелев лишить жизни по единому человеку из каждого дома, не взирая на то, что сии несчастные никакой не сделали ему обиды и ни в каком не были уличены преступлении когда напротив держащиеся хотя мало добродетели прощают в сие время обиды и самым своим неприятелям» („Древн. иуд.“ перев. Самуилова Спб. 1795 г. ч. 3 стр. 158–159). Кто после этого может сомневаться, чтобы такой тиран ради своих честолюбивых выгод не мог пожертвовать незначительным числом вифлеемских младенцев? |
|
|
