| По прочтении митрополитом Рязанским благодарственной молитвы, которой все присутствовавшие внимали коленопреклоненные, пальба возобновлялась в третий и последний раз» [Там же: 226]. На протяжении всех дней торжественные события сопровождались музыкой, которая окрашивала празднество в разные тона. Здесь звучало церковное и светское хоровое пение, звенели колокольные звоны, играли трубы, бил барабанный бой, гремели пушки. Ф. В. Берхгольц подробно отмечал все музыкальные детали праздника. Он отметил, что центральное место среди песнопений занимал гимн «Тебе, Бога, хвалим», который исполняется в торжественных случаях во всем христианском мире. Авторство текста этого песнопения приписывается Амвросию Медиоланскому. Какой распев гимна «Тебе, Бога, хвалим» использовался во время богослужения 22 октября 1721 г.? Известно, что Петр I любил греческий распев. Он исполнял ирмосы и другие песнопения этим распевом. Вероятно, в 1721 г. гимн «Тебе, Бога, хвалим» пели, как и в сегодняшние дни, греческим распевом 3-го гласа. Надо отметить, что на текст гимна сочиняли музыку многие композиторы XVIII в. — Бортнянский, Сарти и другие. Этот гимн звучал на полях сражений в Северной войне и во время триумфальных празднеств в честь побед русского оружия, а также во время царских именинных праздников. Существует несколько распевов этого песнопения: знаменный, греческий, Герасимовский (распев Герасима Завадовского), разные монастырские распевы, авторские гармонизации и композиции. Наиболее распространенным и простым, удобным для исполнения «Тебе, Бога, хвалим» был именно 3-й глас греческого распева. Он содержится в печатных обиходах 1770–1780 гг. Первые упоминания о нем появляются на Руси в XVI в., но в XVII в. его исполнение уже распространено повсюду. Сохранились разные воспоминания о том, как во время благодарственной службы на заключение Ништадтского мира царь Петр I пел этот гимн вместе с государевыми певчими, стоя на коленях в Троицком соборе, со слезами на глазах. По случаю столь великого торжества Петр I объявил о своей царской милости и о прощении многих заключенных и, как пишет Берхгольц, «повелел Сенату объявить по всему государству, что он всемилостивейше дарует прощение и свободу всем находящимся под стражею и преступникам (кроме убийц и обвиняемых в преступлениях выше разбоя), так что освобождались даже и те, которые злоумышляли против его особы и были осуждены вечно на галеры; кроме того, что прощает все недоборы и недоимки с начала войны по 1718 год (суммою на многие миллионы), потому что считает долгом благодарить Всевышнего за милость, оказанную как при заключении мира, так и в прежнее время, и лучшим средством для выражения такой благодарности полагает оказать милость же и хоть сколько-нибудь помочь страждущим. |
| Маркиз, отличный боец, поскользнулся и, падая, наткнулся на шпагу Завадовского. Исход дуэли был несчастный: маркиз умер, как умер и Шереметев, вследствие дуэли на пистолетах с Александром Петровичем. «Правду сказала Lenormand, — присовокупил после рассказа Завадовский, — она мне предсказала долгую жизнь и смерть в моей постели» . Предсказание С. И. Муравьеву-Апостолу Сергей Иванович Муравьев-Апостол, служивший в гвардии, зашел однажды, во время занятия Парижа нашими войсками, к знаменитой предсказательнице Ленорман, вместе с одним из своих товарищей. Оба офицера спросили о своей судьбе. «Вы оба умрете насильственною смертью», — отвечала гадальщица. Обратясь к Муравьеву, она сказала: «Вы будете повешены». «Верно, вы считаете меня за англичанина, — заметил ей Муравьев, — я русский, и у нас отменена смертная казнь». Однако ж, эта ужасная судьба постигла, как известно, несчастного Муравьева. (Рассказ записан был Катериной Федоровной Муравьевой, вдовою незабвенного Михаила Никитича, со слов самого С. И. Муравьева, задолго до его ужасной катастрофы.) Товарищ Муравьева застрелился вследствие какого-то несчастья (Русский архив. 1871. 1. С. 2б2) . В Москве была известна в тридцатых годах одна оригинальная личность, которая, где бы ни появлялась, сейчас же засыпала. Это был очень богатый помещик, имевший много родных и знакомых… В бытность свою в молодых годах в Париже он посетил известную предсказательницу Ленорман. Ловкая гадальщица, заметив его недалекость, позабавилась над ним вволю. Наговорив ему много приятного и неприятного, она, наконец, окончила свое пророчество словами, заставившими побледнеть нашего чудака. «Теперь я должна вас предупредить, что вы умрете на своей постели». — «Когда? Когда? В какое время?» — спрашивает он в ужасе. «Когда ляжете на постель», — докончила, улыбаясь, лукавая предсказательница. И вот с тех пор его покойная мягкая перина, подушки из лебяжьего и гагачьего пуха, шелковые одеяла были брошены и вынесены из квартиры, чтобы такие дорогие предметы его не соблазнили. Напрасно друзья смеялись ему в глаза, упрекая его в легковерии и не раз доказывая ему, что по его богатству, положению и жизни нельзя было и ожидать другой, более покойной смерти. Но слова Ленорман звучали в его ушах хуже погребального колокола. Он не внимал никаким убеждениям, и с тех пор на всех публичных собраниях, в гостях, в театрах, — всюду стала появляться постоянно дремлющая его личность, не имевшая никакой возможности уже отдохнуть у себя на постели… |
| По преданию, точно предсказала судьбу Наполеона. Здесь мне приходится опять повторить почти то же, что было мною сказано о первых годах службы моего отца в Петербурге. Покуда союзные монархи решали судьбы Европы, молодой адъютант великого князя (тогда 24-летний юноша) (И. С. Тимирязев. — Е. Л. ) предавался с увлечением молодости всем прелестям парижской жизни. Получив, кроме награды по службе, 800 червонцев наградных денег, он, по собственному отзыву, оставил их все в Париже и вспоминал всегда с особенным удовольствием о своей тамошней жизни. Между прочим, вспоминается мне, что в числе посещенных им парижских достопримечательностей добрел он с молодыми товарищами к знаменитой в то время прорицательнице m-lle Le Normand. Отцу она при этом не сказала ничего особенного: « Votre vie ira son train, et je n’ai rien à vous prédire de particulier, jeune bomme » . Но когда подошел к ней один из его товарищей, то она, взглянув на его руку, оттолкнула ее, как бы с ужасом и отказалась предсказывать ему его судьбу. Понятно, что он стал настаивать, и вся молодежь с любопытством окружила ее. Наконец, гадальщица уступила, долго вглядывалась и пробормотала: « Vous пе mourrez pas d’une mort naturelle! — Je serai tué à la guerre? — спросил он. — Non… — Alors en duel? — Non, non, bien pire que cela; ne me questionnez plus; je ne vous dirai plus rien » и с этими словами она закрыла лицо руками. Этот молодой человек был К. Ф. Рылеев, и только после событий 14 декабря отец вспомнил про это предсказание, на которое в то время ни сам Рылеев, ни прочие не обратили особенного внимания . Ближайшим соседом нашим и моим крестным отцом был дальний родственник наш, граф Александр Петрович Завадовский… Александр Петрович советовал моему отцу заставлять меня делать гимнастические упражнения и учиться фехтованию. При этом, помню, как он рассказывал историю своей дуэли в Италии с одним маркизом на шпагах, в подтверждение необходимости уметь владеть этим оружием. Граф плохо владел шпагой, но не мог отказаться от дуэли на шпагах, будучи слишком хорошо известным стрелком из пистолета. |
| 6) что вслед за сим сделаны будут мною распоряжения о доставлении в Жировицы священно и церковно-служительских детей, для надлежащего их испытания и определения к церковно-служительским должностям; 7) что все из сих детей, кои окажутся впоследствии или неспособными к церковно-служительским должностям, или излишними, будут исключены из духовного ведомства и переданы в ведение гражданских начальств для избрания рода жизни; 8) что за сим все лица духовного ведомства, коим невозможно будет воспитывать детей или родственников своих в семинарии, духовных уездных училищах и в открывающемся вновь училище для дьячков, должны приготовлять их дома в поименованных выше необходимых для них знаниях; для чего и будет находиться в правлении епархиальной семинарии нужное число первоначальных учебных книг, особенно русских букварей, а также кратких и пространных катехизисов, кои всякий будет в состоянии приобретать по положенной умеренной цене, непосредственно ли или же через местных благочинных. с предложения правлению Литовской семинарии, от 22 августа 1834 за об учреждении при семинарии дьячковского училища Во исполнение указа коллегии от 2 апреля настоящего года, касательно учреждения при специальной семинарии училища для дьячков, предлагаю правлению семинарии: 1) назначенных в училище для дьячков и уже помещённых в новоустроенном отделении церковнослужителей принять в непосредственное своё ведение и управление с тем, однако же, чтобы церковнослужители сии по части богослужения в кафедральном соборе зависели также от начальствующего по кафедральному собору, старшего соборного протоиерея председателя консистории и кавалера Антония Тупальского; 2) для вящего удобства соединить училище для дьячков с приходским, при семинарии имеющимся училищем и назначить в оное учителями: иеромонаха Севериана Дзюбинского и кончившего курс наук в семинарии Климента Брена, кроме иеромонаха Ионы Завадовского, имеющего ближайший надзор над дьячками и могущего обучать их церковному уставу и богослужению; |
| По делу гр. Завадовского признано, что кредиторы должника, не признанного еще несостоятельным, не имеют права принимать участие в тяжбе его с сторонними лицами об имуществе (реш. Сен. в Ж. М. Ю. 1862 г., N 5. То же призн. в реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1874 г., по делу Вердеревского, 2 Сб. Сен. реш. V, 1214). Хотя конкурсное управление служит представителем всех займодавцев, но каждый из них, когда считает свои интересы недостаточно охраненными со стороны сего управления, относительно признания или опровержения поступивших претензий, не лишен, за силой 21 и 23 ст. Уст. Суд., права защищать свои интересы в суде самостоятельно, – не прежде, однако, прибавляет Сенат, как и общим собранием займодавцев подтверждено будет решение конкурса (Касс. реш. 1875 г., N 843; 1878 г., N 5). § 30. Именные долговые бумаги, подлежащие платежу по приказу. – Вексель и особенное свойство его, выражающееся в передаче и в отношении надписателей. Иногда в обязательствах означается или к существу их принадлежит условие о том, чтобы платеж произведен был кредитору или его приказу, кому он прикажет. Здесь первоначальный кредитор означен в самом обязательстве, но от него зависит передать права получения третьему лицу. Главным представителем обязательств сего рода служит вексель. В векселе предполагается безграничная возможность перемены в лице кредитора: кто предъявляет требование по векселю, тот и будет кредитором, т.е. имеет право на платеж. Итак, здесь передача акта и с ним права на взыскание имеет особое значение. При передаче обыкновенного обязательства, хотя и отчуждается право взыскания по оному на имя приобретателя, но право передатчика по сему документу еще не уничтожается вовсе, не теряет своего значения для должника. Напротив того, векселедержатель, когда передает свое вексельное право третьему лицу, отчуждает его вовсе как вещь, личная связь его с должником (плательщиком) прерывается; и плательщик обязан платить всякому предъявителю векселя, не требуя от него удостоверения о том, на каком основании и даже от кого передано ему право взыскания. Таким образом, вексель получает значение представителя денежной ценности. Цель его – придать денежной плате наиболее удобства и верности, действовать вроде денежного знака на большом расстоянии и привлечь к участию в договоре произвольное число лиц, не участвовавших в нем при его заключении. Удобство обращения векселя состоит в том, что он может быть передаваем по надписи, не требующей засвидетельствования и даже допускающей не означать лицо того, кому передается. Писать безыменные векселя запрещается (т.е. выдавать вексельные бланки), но безыменная передача допускается, и она служит плательщику вместо приказа заплатить, без означения и повода или интереса (causae) передачи. В чрезвычайных только случаях, когда возникает вопрос о подлоге или злом умысле, требуется, кроме надписи, доказательство правильного приобретения. |
| Надеюсь даже, что поведение ваше будет соответствовать моим намерениям. Прощайте. Будьте несколько терпеливы. Господин Завадовский уведомит вас, когда придет время выехать вам из Ревеля " . Воодушевленный сердечностью и теплотой письма, Алексей отвечал матери 17 мая 1788 года: " Признаюсь со всей откровенностью, что оно (письмо. - М.П. ) принесло мне спокойствие, давно отнятое у меня, спокойствие, которого я искал везде и нигде не находил, таковы были плоды моего заблуждения... " Он признавался ей в подлинных причинах его поведения там, в Европе. И чтобы развеять ее сомнения относительно него, он пишет: " Уверяю Вас, что удовольствия моего пребывания в Париже и Лондоне вовсе не были причиной моей долгой задержки в этих странах. - Уколол все-таки мать. - Все столицы мира для меня были бы безразличны с того момента, когда я был бы лишен Вашего покровительства " . Но это признание никакого действия, как ему показалось, на мать не возымело - вызова в Петербург он не получил. Спустя год, в письме от 2 мая 1789 года Алексей уже бросает ей скрытый упрек: " Имев несчастье навлечь на себя Ваше справедливое недовольство, я уже более чем наказан тем, что не имел счастья быть рядом с Вами в течение семи лет. И я постоянно от этого страдаю " . Поскольку в том, первом письме императрица обронила фразу о его последующей службе в армии, то он и напоминает ей: " Уже больше года я нахожусь в стенах этого города и ожидал Вашего приказа отправиться в какую-нибудь армию, как Вы соблаговолили снизойти до меня в прошлом году. Сейчас я осмеливаюсь просить бросить благосклонный взгляд на мою смиренную просьбу дать мне такое разрешение, что даст мне еще один повод благодарить Ваше Императорское Величество за благосклонность, которая мне была столь необходима и драгоценна во всех отношениях " . Но сам же Алексей не сдавался. Сидящий в Ревеле без всякого занятия, он продолжает писать в столицу Ее Величеству, прося о свидании; опекуну Завадовскому - помочь найти хоть какое-то место в службе, и даже канцлеру Безбородко - о каких-то недругах при дворе, якобы интригующих против него, Бобринского. |
| Но у матери был на все один ответ, в котором миллионный долг выступал в качестве весомого и неотвратимого аргумента в обосновании и места жительства Алексея, и его опеки. Отсюда и пошла молва о том, что императрица была раздражена против Бобринского из-за его неуемного нрава, почему и держала его все время вдали от Петербурга, от Двора, от себя, наконец. Переходя со страниц писем и мемуаров в исторические исследования, она стала почти что аксиомой. И как истина, не требующая доказательств, дошла до наших дней, не вызывая ни у кого не только тени сомнения, но даже вопроса: а, собственно, почему? Почему, держа своего любимого сына на расстоянии, " раздраженная " мать продолжает вкладывать в него огромные деньги? А поскольку для нас именно этот вопрос и является самым главным, то мы и позволили себе усомниться в справедливости той молвы, и прежде всего потому, что она основательно подпитывалась самой Екатериной. Очень характерна в этом отношении ее записка Александру Андреевичу Безбородко. " Письмо, писанное к вам отставного бригадира Алексея Григорьевича Бобринского, я читала, сей молодой человек не имеет в свете, что б он ни писал, ни единого злодея, а по причине почти бесчетных им в Париже наделанных долгов я, вызвав его оттуда, приказала ему ехать в Ревель и жить там, дабы здесь либо на Москве не намотал более. Капитал же его не малой, но оплату его долги поручила в управление Завадовскому, и то единственно для того, дабы с меньшою утратою для нево же приступлено было к уплату. Следовательно, что не сделано мною, все сделано в его пользу, но ему не по нраву. Впрочем, служить и не служить он волен, и ежели установиться и уверена буду, что долги заплачены, то и капитал остальной ему отдать не долго " . Кажется, все рассказала как есть и очень правдиво. А свое явно критическое отношение к происшедшему даже подчеркнула. Считая Безбородко своим фактотумом (довереннейшим лицом), она не знала, что тот уже служит не только ей, но и Павлу. Вот почему мы сочли необходимым привести записку полностью. |
| И неизвестно, сколько еще дожидаться ее родителям Высочайшего благословения. Надо полагать, Алексею было нелегко сдерживать родительский порыв, усугубленный отсутствием монаршей воли, и кормить их постоянными обещаниями, за которыми ничего нет. Вероятно, чаша терпения Унгерн-Штернбергов все же переполнилась, и ситуация обострилась. Вот тогда Алексей и решил создать некую видимость своей свободы, с тем чтобы как-то притормозить решительность их действий. Он задумал приобрести имение, где бы он был полным хозяином. Но для этого нужны деньги, и очень большие. Вот почему он, переступив не только через свои обиды и самолюбие, но и через страх перед матерью, и написал ей письмо. В нем он просил о свидании с тем, чтобы, во-первых, наладить отношения, во-вторых, решить вопрос о своей женитьбе и, в-третьих, сообщить о желании приобрести " деревню " , где бы он и смог поселиться, как в своем собственном владении. И Екатерина, которая ни под каким видом не разрешала тронуть его основной капитал, чтобы окончательно рассчитаться с кредиторами, как предлагал Алексей, вдруг 2 марта пишет Завадовскому: " Бригадир отставной Алексей Бобринский просит у меня купить в Эстляндии или ином месте деревню, на что соизволяю, о чем с ним перепишитесь, и как сыщет, то деньги заплатите из его суммы " . А далее следует текст, из которого мы и сделали вывод, что мать отошла от своего потрясения, успокоилась принятым ею решением. " И уверьте его,- продолжала она, - что я на его ни сердца, ни гнева не имею, а обстоятельства не дозволяют ему сюда приехать, в чем, как и во всем протчем, кроме Бога, никакому отчету не подлежу, а довольно на то воля моя " . На следующий день опекун сразу же отписал своему подопечному, сообщив ему о содержании " своеручной записки " государыни, и заверил Алексея: " ...ожидать стану от вас уведомления, какую деревню вы сторгуете, чтоб о заплате за оную выполнить мне повеление... " Вскоре Бобринский " сторговал " за 200 000 рублей у князя Меншикова имение Оберпален, расположенное в пригороде Дерпта (Тарту). |
| Исполняя приказание министра, Новосильцев счел, однако же необходимым просить разъяснения следующих вопросов. Во-первых, если Сионский Вестник по своему названию подлежит рассмотрению духовной цензуры, то необходимо определить, все ли книги с заглавиями, заим- —671— ствованными из Св. писания, должны быть также рассматриваемы духовною цензурою, как например поэма „Потерянный и Возвращенный Рай “, трагедия „Есфирь и Атолия“ Размышления о величии Божием и мн. др. До сих пор, они всегда подлежали рассмотрению гражданской цензуры. Во-вторых, приняв за основание, что сочинения касающаяся вопросов религиозных, с цитатами из Св. Писания, подлежат духовной цензуре, надо допустить, что не только многие книги, метафизического и нравственного содержания, но и самые повести и романы должны также подлежат духовной цензуре. Из множества примеров, писал Новосильцев, я приведу здесь только один именно „Матильду“, – новый французский роман, в шести томах, отменно одобряемый со стороны нравственности и стиля, взятый из крестовых походов и содержащий в себе рассуждения о религии христианской и весьма многое заводы и цитаты из Св. Писания. Прилично ли духовной цензуре рассматривать сии и подобные книги, главным предметом которых большею частью, является любовная интрига?.. Наконец, и по самому смыслу восьмого параграфа цензурного устава, ведению духовной цензуры подлежат только книги церковные, проповеди, катехизисы и богословские сочинения, все же остальные, как например, переложения духовных псалмов и даже „жизнь Иисуса Христа“ всегда печатались в светских типографиях и с разрешения гражданской цензуры. На все сие, заключал Новосильцев, ожидаю разрешения Вашего Сиятельства, которое тем нужнее, что цензоры, не имея точных сведений о том, что принадлежит к цензуре духовно и что следует к их рассмотрению, невольным образом могут учинить отступление от данного им предписания и чрез то навлечь новые неприятности“. Гр. Завадовский был поставлен в весьма затруднительное положение и в течении трех недель не отвечал Новосильцеву. Наконец, от 21 Апреля сообщил „свою мысль“, что цензура должна руководствоваться в рассмотрении оных (духовных книг) § 22 цензурного устава, в котором скромное и благоразумное исследование всякой истины, относящейся до веры, предоставлено рассмотрению граждан- |
| Отрывок представляет собой начало большого романа, задуманного Пушкиным. До нас дошло несколько подробных планов романа: I Русский Пелам сын барина, воспитан французами. Отец его frivole в русском роде. Пелам, двоюродный брат его médiocre freluquet , Пелам в свете, театр, литераторы, картежники. Он свидетель бесчестия одного молодого человека. Его дружба с Федором Орловым. Он помогает ему увезти любовницу, отказывается от игры фальшивой. Брат его, в игре получает пощечину, дуэль, брат его струсил. Орлов увозит девушку. Ее несчастное положение. Бедность. Разврат мужа. Она влюбляется в Пелама. Связь ее с ним. Подозрения мужа. Смерть Федора Орлова. Пелам влюбляется в женщину высшего общества. Пелам в большом обществе. Любовь в большом свете. Отец его умирает. Пелам в деревне. (Эпизод жены Ф. Орлова.) Соседи. Жизнь русских помещиков. Слышит о свадьбе двоюродного брата. Едет в Петербург. Брат его делается ему врагом, чернит его в глазах правительства. Он выслан из города. (Федор Орлов доходит до разбойничества. Пелам son confident. ) Он свидетель нападения. Он оправдан самим Ф. Орловым. II Пелам выходит в большой свет и, наскуча им, вдается в дурное общество. В обществе актрис и литераторов встречает Ф. Орлова и с ним дружит, отказывается от игры наверное, помогает ему увезти девушку. Продолжает свою беспутную жизнь. Связь его с танцоркой, на счет графа Завадовского. Дуэль Федора Орлова с двоюродным братом Пелама. Несчастная жизнь жены Ф. Орлова, Орлов доходит до нищеты и до разбойничества. Пелам узнает обо всем. Укрывает его у себя. Пелам влюбляется. Отец у него умирает. Перемена его, он ссорится с танцоркой. Он сватается. Ему отказывают. Он едет в деревню. Разбой. Донос. Суд. Тайный неприятель. Письмо к брату, ответ Тартюфа. Узнает о свадьбе брата. Отчаяние. Он освобожден по покровительству Алексея Орлова и выслан из города. Болезнь душевная. Сплетни света. Уединенная жизнь. Ф. Орлов пойман в разбое, Пелам оправдан, получает позволение ехать в Петербург. Заключение – Характеры |
|
|
