| касается внутренней жизни, так урегулирование ее (а она в этом часто нуждалась) митрополиты, за исключением разве Фотия, не принимали никаких мер. Зависело это оттого, что Новгород, стремясь к политической самобытности хочет обособиться и от московского митрополита и сделать своих владык самостоятельными. Последнее, действительно, вполне проникаются этой мыслью и в большей или меньшей степени восстают против законных прав главы русской церкви, желавшего прежде всего соблюсти каноническое единство и руководительство в церкви. Несмотря на то, что чистолюбивые замыслы новгородских архиепископов встречали строгое осуждение даже со стороны константинопольских патриархов, тем не менее они своих намерений не оставляли, вследствие чего между иерархами устанавливать ненормальные, даже просто враждебные отношения, не дозволявшие московскому первосвятителю входить в епархиальные нужды города. Но не одна, впрочем, эта причина заставляла митрополитов смыкать свои уста. Будучи людьми некнижными и малосведующими (кроме митрополитов-греков), они даже если бы и имели желание в иных случаях не могли помочь своей пастве, как это было во время появления ереси «стригольников» и ереси «жидовствующих». Конечно, ближайшие заботы о чистоте веры и нравственности новгородцев и псковичей лежали на новгородском владыке, но мы мало что знаем об этой их деятельности. Да и едва ли она была в действительности. Хотя в Новгороде не мало было святителей, канонизованных церковью, однако быт их обыкновенно слагался таким образом, что они являлись скорее политическими деятелями, нежели пастырями и учителями. Кипучая, боевая новгородская жизнь, первенствующая роль в государственном совете, борьба с внешними и внутренними врагами и т.д., отнимали у владыки все время, и он, отвлекаемый этими заботами, не замечал не только обыкновенных уклонений в области христианской морали, но даже не заметил, как вдруг выросла ересь «стригольников» и ересь «жидовствующих». Далее, если московские митрополиты оказывались бессильными справиться с еретическими движениями по своей некнижности, то новгородские владыки были еще более безнадежны в |
| Отсюда вместо научного критического отношения к данным еврейской учености, для каждого из современных либералов принципом стал личный, субъективный разум, руководствуясь коим каждый из них, где хотел, там и останавливался в своем пользовании данными еврейской учености. Умы пылкие, увлекающиеся, заходили в этом отношении слишком далеко и готовы были променять христианство на чистое иудейство, люди более спокойного темперамента и более последовательные и осторожные – те ограничивались тем, что брали из иудейства только некоторые данные и разделяли только некоторые их воззрения, именно те, которые, по их представлению, не находились в противоречии с христианским учением 85 . К ереси пристало все либеральное, все свободолюбивое в Новгороде. И строгорелигиозные вольнодумцы и защитники государственной свободы Новгорода, неудовлетворенные и разбитые окончательно в своих политических расчетах, – все находили себе некоторое удовлетворение в новом еретическом движении, дававшем широкий простор всякой человеческой свободе. Самый ход образования ереси жидовствующих и исторические условия, способствовавшие появлению ее и случайные обстоятельства, давшие ей особую внешнюю окраску, достаточно показывают, что как сама ересь не имела вообще строго определенной однообразной, законченной системы, так равно в частности и иудейский элемент не представляет в ней строго определенной сферы влияний и заимствований. Влияние иудейства в отдельных фракциях еретической корпорации не было одинаковым. Во всяком случае влияние его, как элемента случайного, не простиралось слишком далеко и ограничивалось прямым и существенным образом пользованием учеными знаниями евреев, – плодами их образования. Таким образом ересь жидовствующих по своей сущности есть продукт слияния и разнообразной комбинации трех элементов. Самым первым и существенным элементом в образовании ереси был ряд отрицательных идей и мнений, самостоятельно развившихся на русской церковной почве в качестве реакции формализму современной религиозно-церковной жизни и сконцентрировавшихся в особом противоцерковном движении стригольников 86 и осложнившихся затем некоторыми распространившимися в русском обществе XV в. |
| И сам Максим, прибывший в Россию в 1518 году 127 , вынужден был вести в России продолжительную полемику с остатками ереси жидовствующих 128 . Таким образом, ересь, хотя и скрытно, продолжала существовать в продолжение почти всей первой половины XV века. С ней пришлось считаться не только Иосифу Волоцкому , который большую часть своей жизни провел в борьбе с ересью, но и ближайшим его ученикам. Борьба Иосифа Волоцкого с ересью жидовствующих важна и в другом отношении. Она послужила для него поводом к другого рода борьбе, борьбе уже не с еретиками, а с самими православными, только расходившимися с ним во взглядах на еретиков и на их права и общественное положение в государстве. Иосиф не ограничивался чисто нравственною борьбою с еретиками путем литературной, богословской полемики, направленной против их лжеучений, но в тоже время он предлагал и с настойчивостью указывал другие более действенные и практические, по его мнению, средства уничтожить ересь. Средства эти сводятся к беспощадному преследованию еретиков и состоят в применении к ним смертной казни. Первым, указавшим на казни, как на средство избавиться от ереси, был известный Геннадий архиепископ Новгородский, который в пределах своей власти и осуществлял его на деле. Мало того он настойчиво вызывал и других иерархов и гражданское правительство на путь казней еретиков. 129 Метко характеризует эту сторону деятельности Геннадия один из его современных единомышленников, уподобляя его льву, который «пущен бысть на злодейственные еретики... иже ногти своими растерзая тех скверныя утробы... зубы же своими сокрушая и разтерзая и о камень разбивая». 130 Но главным образом судьба вопроса об отношении к еретикам связана с именем Иосифа Волоцкого . Иосиф задался целью юридически и канонически обосновать то, на что указал Геннадий, как на единственно возможное и практическое при современных ему обстоятельствах средство спасения православия. Воззрения Иосифа на отношение к еретикам весьма замечательны. Иосиф Волоцкий с неумолимою строгостью относился к еретикам. |
| 142 Трудно допустить, чтобы он и даже другие члены собора, как бы они предубеждены ни были, сочли возможным допустить осуждение Артемия без достаточных оснований. Припомним тот взгляд, который устанавливается на Артемия соборным приговором. Собор судит его, как еретика; наказание имеет целью исправить его, заставить его отречься от ложных мнений. С этой целью он отдается под строжайший надзор стража, духовника и игумена; с ним запрещают сообщаться, дабы он и других не заразил ядом своей ереси, дабы от него «душевредный и богохульный недуг» не распространился и на других. Он должен «каятися о прелести еретичества своего» и даже к самому его покаянию должно отнестись с недоверием: искренность его должна быть проверена собором. Собор видит в нем таким образом еретика, судит и наказывает еретика, а не просто виновного. По был-ли Артемий таким еретиком? В глазах собора он был им несомненно и вот доказательства. Прежде всего, выяснялось его сочувствие к участи еретиков: Нектарий обвинял его в том, что он не проклинает Новгородских еретиков; игумену Симеону Артемий отозвался о жидовствующих: «не ведаю, что ересь и пр.»; на вопрос митрополита (при допросе о Башкине) о еретиках, Артемий ответил: «еретиков ныне нет… мне так еретиков не судити, что казни предати». Для нас теперь ясно, что это «сочувствие» являлось следствием учения заволжских старцев, принимавшегося Артемием и устанавливавшего взгляд на еретика, как на человека заблудшего, подлежащего вразумлению и исправлению. Но члены собора могли отнестись к такому «сочувствию» очень подозрительно: во-первых, это был век религиозных брожений и брожения эти, несомненно, существовали и чувствовались, если подавленная в начале XVI века ересь жидовствующих восстает снова в половине того же века в учении Косого: в такую эпоху сочувствие еретикам могло навлечь серьезные подозрения в принадлежности к ереси; во-вторых, для членов собора, как иосифлян, такое сочувствие и не было понятно: известен взгляд иосифлян на еретиков, – что еретика руками убити или словом едино есть, что покаяние не принимается от захваченного и уличенного еретика; если поставили Ивану Висковатому в вину сомнение (и при том отчасти оправдавшееся) в подлинности православия некоторых икон, то как должны были относиться к людям, которые не только сомневались, но и «ино мыслили»: это были «душевредные еретики», и понятно, что сочувствие им не могло быть одобрено собором. |
| Ереси же, какие существовали на Руси до Башкина и Косого. „возникли“, по его мнению, „не вследствие какого-нибудь рационального движения и направления ума наших предков, а занесены к нам со стороны.... При том все эти ереси обыкновенно скоро вымирали, не оставляя по себе резких следов, т. е. не зароняли в русском народе наклонности к рационализму, не прививались к сознанию так, чтобы, начав с них, мысль его двинулась и стала развиваться путем рационалистическим, а если и оставляли, то не иначе, как в виде тех готовых пунктов и положений, какие они приносили, остававшихся жить только на поколение, или еще менее“ 60 . Но такое понимание дела едва ли справедливо. Так, как говорит г. Емельянов, нельзя говорить, по крайней мере, относительно ереси жидовствующих, именно о её происхождении и следствиях. Что же касается объяснения ереси Башкина и Косого одним чуждым влиянием, то это объяснение не вполне понятно. Положим, – хотя и нет нужды, – что церковно-обрядовую сторону ереси можно объяснить распространившимся в Литве протестантизмом, кальвинизмом и др. п.; но, спрашивается, чем объяснить её догматическую сторону? Объяснить протестантизмом, кальвинизмом и подобными учениями, без сомнения, нельзя. Приходится объяснять социнианством, но социнианство и наша ересь возникли почти одновременно. Слишком малый промежуток времени в их возникновении, с точки зрения самого г. Емельянова, „при отсутствии в русском народе наклонности к рационализму“, не позволяет видеть влияние социнианства на нашу ересь. Появление социнианства в Литве и Польше относят, как увидим ниже, к 1547 году, что может быть признано справедливым, но оно долго таилось в тайнике и долго не выделялось в отдельную секту. Впрочем, если даже мы и допустим что в такой промежуток времени социнианство могло проникнуть в заволжскую страну, то и в этом случае нельзя, по нашему мнению, выводить учение Косого из социнианства. Сравнивая учение Косого с ересью жидовствующих и социнианством, мы легко убеждаемся, что его учение ближе стоит по своим крайним выводам к первой, чем к последнему, даже к крайнему его виду, к, так называемой, партии полужидовствующпх, которая, заметим еще при этом, заявила себя много спустя после появления вообще социнианства в Литве и уже после бегства в нее Косого. |
| Игорь Яковлевич был человеком трезвым и, естественно, боролся против ложных неоязыческих измышлений. Он считал Велесову книгу подделкой, направленной на разрушение России. Интересный, хотя и дискуссионный, его концепт опричнины. По его мнению, в конечном счёте опричнина восходит к борьбе против жидовствующих. Запад развязал идеологическую войну против России, забросив на русскую почву семена ереси, подрывающие основы веры и зарождающегося самодержавия. И вот эта война, продолжавшаяся почти целый век, породила религиозно-политическую неустойчивость, которая угрожала самому существованию русского государства. И при всей дискуссионности концепции трудно не согласиться, что бурление различными еретическими движениями после ереси жидовствующих продолжалось вплоть до введения опричнины: это и ересь Вассиана Патрикеева, ересь Башкина и других. Следует отметить, что Игорь Яковлевич Фроянов был человеком, который не боялся мыслить самостоятельно и не боялся высказывать свои мысли вслух, за что и пострадал. Андрей Леонидович Вассоевич уже высказывался о его труде «Погружение в бездну». Должен сказать, что данная работа Игоря Яковлевича, как и его труд по истории Древней Руси, сделана по законам искусства. Несмотря на то, что самые важные документы ещё не опубликованы и вряд ли когда-либо будут опубликованы, тем не менее, на основании открытых источников и наблюдавшихся им исторических событий Игорь Яковлевич смог правдиво отразить суть исторического процесса в конце ХХ века и вскрыть причины крушения Советского Союза. Безусловно, не все его идеи, высказанные в разное время, являются бесспорными. В частности, его прежние взгляды на Христианство и представление о том, что до 14 века русское общество в целом было языческим. Я придерживаюсь иного взгляда. И, тем не менее, мы потеряли сильного, смелого и глубокого мыслителя. И боюсь, что потеря Игоря Яковлевича невосполнима. Ныне на наших глазах практически ушло военное поколение. А сейчас уходит поколение детей войны. На факультете мы остались почти без стариков - представителей старшего поколения. |
| «А о души Иисусове, еже есть о Серафиме пригвожденном, похвалил списателя, еже оградился безответием (т.е. тем, что не принял на свою ответственность); аще ли бы не оградился неведаньем, то нарек бы его еретиком». 114 Рассмотрением отношений Геннадия ко псковским иконникам мы заключим обозрение епархиальной деятельности Геннадия. Читатель, без сомнения, видит, что Геннадий далеко не достиг всего того, чего он хотел достигнуть. Где же причина этого? Нам кажется, что причина прежде всего в том, что Геннадий был одинок в своих реформаторских стремлениях. Припомним, как относились к его желаниям восстановить церковное благочиние, завести училища для духовенства митрополиты: Зосима, Симон, сам в. князь. Припомним также, как искоса и недоброжелательно смотрели на реформы Геннадия и те, в жизнь которых Геннадий хотел провести свои реформы. Далее нельзя забывать борьбы Геннадия с жидовствующими. Эта борьба началась почти с самых первых пор архиепископского служения Геннадия, велась во все время его архиепископского служения и потому уже самому не могла остаться без влияния на то, что Геннадий не успел осуществить многого из того, что он желал осуществить. Впрочем борьба с жидовствующими, вредная в том отношении, что она мешала проведению реформаторских планов Геннадия в жизнь Новгородско-Псковской церкви, была полезна в другом отношении. Отвлекая Геннадия от частной епархиальной деятельности, она перенесла его на поле деятельности обще-церковной и сообщила его личности обще-церковное значение. Но о ней речь будет в следующих главах. V. Геннадий в борьбе с ересью жидовствующих (1487–1492 г.) Мы видели выше, какою скрытностью, каким уменьем не обнаруживать, пред кем нужно было, своего образа мыслей отличались последователи Схарии и попов Дениса и Алексея. Но как ни скрывали себя еретики, в конце концов они открыли себя. Дело было так. Четверо пьяных еретиков упрекнули друг друга в нечестивых делах и тем обнаружили свою ересь. Слух об этом чрез кого-то дошел до Геннадия. Геннадий понял, какая опасная для русской церкви ересь гнездится в Новгороде, и немедленно дал знать о ней великому князю и митрополиту. |
| 131 Не могу при этом обойти молчанием мнение свящ. Садковского, который из показания Симеона выводит не только отвращение Артемия к жестоким мерам наказания еретиков, но и сочувствие его некоторым пунктам учения еретиков (цитов. сочин., стр. 73). Может быть, Артемий и был близок к тогдашним еретикам, но в этом месте судебной грамоты нет решительно никаких данных, которые бы подтвердили мысль о. Садковского. В доказательство последней свящ. Садковский ссылается на оговор со стороны Башкина, но этот оговор был сделан под пыткой и, может быть, подсказан Башкину недоброжелателями Артемия, а на соборе не подтвердился, наконец, и ересь Башкина – учение антитринитарианское, а не ересь жидовствующих, о которой упоминается в соборной грамоте. Феодосий Косой, проводивший взгляды жидовствующих, есть вероятный адресат одного из посланий Артемия; свящ. Садковский и ссылается на это послание, где Артемий называет адресата сообщником в страданиях и говорит, что прежде он, Артемий, «в неких речах не разнствовал с неправедными науками» (Р. Ист. Б., т. IV, ст. 1420). Можно было бы и еще привести доказательства из разбора судебной грамоты (об этом после) и было бы доказано этим, что Артемий был действительно близок к учению еретиков, но, повторяю, видеть в данном пункте грамоты то, чего в ней нет, – это значит перетолковывать её по своему желанию, а желаниям может и предела не быть. 1 Первая цифра ( большая ) везде означает столбец изданного текста (в Р. Ист. Библ.), вторая ( меньшая ) – строку. В тех случаях, когда сплошной текст столбца прерывался заглавием, последнее принималось в расчет строк. 141 В. М. Истрин в рецензии моей студ. работы (стр. 4) посылает мне такой упрек: «напрасно только автор старается набросить на иосифлян тень подозрения в лжесвидетельстве. Партия иосифлян, если и может подвергаться упрекам в жестокости, то это все-таки исходило из чистых побуждений. Иосиф Волоцкий был убежденный прямолинейный человек, а если его последователи и не могли сравниться с ним в энергии, то во всяком случае у нас нет оснований обвинять их в намеренном лжесвидетельстве. В борьбе страстей все крайности кажутся борющимся вполне обычным явлением». Согласимся, что «крайности» – предубеждение судей и почти враждебное отношение их к Артемию и перечисляемые здесь проявления этого пристрастного отношения; но поведение Нектария на суде я не могу считать такой «крайностью»: это форменный лжесвидетель, приводящий обвинения, которые не подтверждаются его же свидетелями, или такие, ответ на которые замалчивается собором. Подтверждение своему мнению, высказанному в 1899 г. в студ. работе, нахожу в словах авторитетного исследователя истории русской церкви: «действительно, оказывается вероятным допустить, что Артемий, не быв единственно жертвой клеветы, был в большей или меньшей степени оклеветан» ( Е. Е. Голубинский , т. II, ч. I, стр. 836); только акад. Голубинский главнейшим клеветником считает Башкина. |
| Но, мне кажется, нужно еще доказать, что положение евреев в Новгороде к 1470 г. было настолько благоприятно, что могло обеспечить успех проповеди иудейства, а пока это не доказано, остается гипотеза Е. Е. Голубинского , – что ересь обязана своим распространением тому обстоятельству, что Схария явился очень умелым пропагандистом и, обратив в иудейство двух священников – Дионисия и Алексия, действовал уже чрез них, не занимаясь сам активной пропагандой. 607 Но эта гипотеза лишь «более или менее», по словам самого акад. Голубинского, 608 может объяснить «трудно понимаемый факт», и потому остается не более, как гипотезой. Не лучше ли объяснит «трудно понимаемый факт» гипотеза Руднева, при которой естественнее допустить приближение христианина к иудейским воззрениям хотя бы чрез посредствующую стадию «христианского вольномыслия»? Я хочу только, в выводе из всего сказанного, заключить, что, если мнение о том, что учение жидовствующих было чистым иудейством, имеет за себя важные данные и таких серьезных защитников, как м. Макарий и акад. Голубинский, – то и мнение Руднева о том, что в ереси присутствовал элемент рационализма, христианского вольномыслия, не было до сих пор опровергнуто неоспоримыми доводами и имеет поэтому право на существование. 609 Третье мнение о происхождении ереси старается сблизить ересь с теми культурными движениями, которые происходили в это время в юго-славянских странах. На возможность такого сближения вскользь указывал акад. А. И. Соболевский еще в 1903 г. 610 Более обстоятельная попытка принадлежит Ф. М. Ильинскому, автору статьи: «Русские богомилы XV века», 611 в которой под богомилами автор подразумевает именно жидовствующих. Главные положения статьи г. Ильинского заключаются в следующем. Исследователи слишком мало обращали внимания на личность одного из видных покровителей ереси – дьяка Курицына; с другой стороны, в попытках определить причины ереси обращались преимущественно к Западу, или ж личности Схарии, или к «русскому народному духу». Автор считает необходимым «заглянуть на православный Восток, в Грецию и в славянские соседние земли и посмотреть, что там происходило. |
| Известно, что иконоборчество тоже возникло под влиянием иудеев и послужило причиной жестоких гонений на православных христиан и монашество. Основанием для них послужили определения иконоборческого собора 754 года в Константинополе. Для возможности сравнения приведем их здесь: 1) Святые иконы повелевалось считать идолами; 2) все поклоняющиеся иконам были преданы анафеме; 3) повелевалось исповедовать, что не только святые по смерти своей не могут помочь нам своим ходатайством, но и Сама Матерь Божия; 4) запрещалось нарицать святыми апостолов, мучеников, исповедников, преподобных и всех угодников Божиих. После 761 года началось открытое гонение на монашествующих. Духовенство, монахи и все православные христиане были твердо убеждены в том, что первый император-иконоборец Лев Исаврянин был совращен в эту безумную ересь иудеями, подтверждение чему мы находим и в обстоятельствах жития преподобномученика Стефана Нового, пострадавшего от жидовствующих византийских иконоборцев. В России при Иоанне III иудеи попытались захватить власть через организованную ими секту с более откровенными иудаистскими лозунгами и с той же ненавистью к почитанию святых икон и мощей, с отвержением монашества. Несмотря на то что ересь проникла во дворец и на митрополичью кафедру, попытка эта не удалась, но с течением времени усилия в этом направлении продолжались, пока не увенчались успехом в 1917 году. Промежуточным успехом можно считать спровоцированное каббалистами протестантство в Западной Европе, которое так же, как и все антиклерикальные движения, начиналось с мнимо благочестивых нападок на недостатки католического духовенства, а закончилось все тем же отвержением авторитета церковной иерархии, непризнанием Таинств, иконоборчеством и упразднением монашества. Начало протестантизма по времени отстает от секты жидовствующих в России по крайней мере на 40–50 лет, и если не считать, что они произошли из одного источника, то совершенно невозможно объяснить совпадения в учении тех и других. Чтобы уяснить этот первоисточник, обратимся к обстоятельствам жизни Лютера, который явился зачинателем и исполнителем дела, конечным результатом которого явилось разделение христиан Западной Европы на множество «церквей» и сект. |
|
|
