| Мы говорили, что Леонтий по своим богословским воззрениям принадлежит к синкретическому (каппадокийскому) направлению. Состав его флорилегиев теперь осязательно подтверждает нам всю непреложность такой его богословско-философской характеристики. Тогда как большинство цитируемых Леонтием авторов встречается по два-три раза каждый, каппадокийские же богословы имеют у него место почти на каждой странице его сборников. Так из Василия Великого Леонтий извлекает в сборники 10 цитат, из Григория Богослова – 20, из Григория Нисского – 13. Равным образом, и в тексте своих сочинений Леонтий ни на кого так часто не ссылается, как на каппадокийских отцев, которых всегда старается и отличить особыми титулами, в роде: μγας θεοσφος и др. 1181 . Все это убеждает нас, что для Леонтия каппадокийцы стоят на первом плане, что с их учением он постоянно сверяется в своей учено-богословской деятельности. И только Св. Кирилл Александрийский , с которым Леонтий стоит в исключительно тесной близости, находит себе на страницах сочинений нашего автора более частое, чем каппадокийцы, упоминание и цитацию. Флорилегии Леонтия важны и любопытны еще и в том отношении, что они сохранили для нас отрывки из таких сочинений, которые отчасти совсем не дошли до нас в своем полном виде с именем своих авторов, отчасти же и совсем неизвестны были вместе с именами своих писателей. Такова, напр., цитата из «Антиоха Птолемаидского, свидетельство которого помнил св. Кирилл» 1182 . Во 2-й книге «О священных вещах» есть еще фрагмент из слова этого же писателя об Адаме 1183 , при чем издатель замечает, что этот Антиох жил в начале V-ro века и что все его сочинения утрачены. Такова же цитата из Св. Кириака, еп. Нафского, который был одним из отцев Никейского собора 1184 , что подтверждает и Ефрем Антиохийский 1185 . Таковы, далее, цитаты: из Геласия, еп. Кесарийского, одного из отцев 2-го вселенского собора 1186 , Иринея, еп. Лионского 1187 , Севириана Гавальского 1188 , Амфилохия Сидского 1189 . Все же вообще многочисленные извлечения из сочинений, как известнейших отцев – писателей, так и совсем неизвестных нам авторов, красноречиво говорит о том, что Леонтий обладал обширным знанием патристической литературы и имел в своем распоряжении если не – большую библиотеку сочинений св. |
| Годы Диоклетиана Годы от р. Хр. По-каппадокийски 12 атур 8 ноября 14. аратата. 11 туби 6 января 13. амартата. 12 θρ 9 ноября 15. аратата. 11 τυβ 7 января 14. амартата. 12 θρ 8 ноября 15. аратата. 11 туби 6 января 14. амартата. 12 атур 8 ноября 15. аратата. Т. е., никто, считавший на годы селевкидов или Диоклетиана (или саламинские, или пафские, или каппадокийские) не мог бы сказать: «в нынешнем году на 13 амартата и 15 аратата», потому что это совпадение пришлось бы на два смежные года (679– 680 селевкидов, 83–84 Диоклетиана), а не на один нынешний. Это единство года мыслимо только при римском счете годов. 310 Так как Персидский год начинается ранее армянского на 5 дней, то и совпадение дат должно произойти ровно на 5x4=20 лет ранее; следовательно, в 368–20=348 году. 311 Почему же именно в 368 г. св. Епифаний получил эту справку? Chi.lo sa! Здесь можно говорить лишь о возможном, не о наиболее вероятном. Вот одна из возможностей: Василий в., чтивший Епифания как великого подвижника – ученика Илариона и египетских отцов пустыни, мог от себя лично приветствовать Епифания, возведенного в 367 г. на кафедру саламинскую, и получив ответ от нового митрополита кипрского с вопросом в postscriptum о датах, мог ответить Епифанию именно в 368 году. – Другая возможность: Василий в., пресвитер кесарийский, влиятельный помощник епископа кесарийского Евсевия, мог разъяснить своему епископу всю важность (ввиду натиска ариан, покровительствуемых имп. Валентом) самого тесного общения между епископами, верными никейскому православию; мог дать понять Евсевию и то, что он, находясь в не совсем удобном положении – преемника Диания, имеет все побуждения – сам делать первый шаг для сближения с лицами, неуклонно верными никейскому символу. И Евсевий решился приветствовать нового митрополита кипрского посланием. Весть о возведении Епифания на кафедру саламинскую могла дойти до Кесарии с некоторым опозданием, и письмо Евсевия могло быть доставлено в Кипр – по обычаю чрез диакона кесарийского – уже в начале 368 г. Из разговора с этим диаконом Епифаний, несомненно, интересовавшийся календарями, мог узнать несколько дат по каппадокийскому календарю, относящихся прямо к 368 году. |
| Главная опасность сочинения Юлиана состояла в том, что он, казалось, знал христианство изнутри (хотя именно внутреннее понимание сути религии Христовой у него абсолютно отсутствовало) и обладал, по видимости, солидным знанием Священного Писания 774 . Естественно, что вся реформаторская деятельность Юлиана по восстановлению язычества вызвала резкую реакцию христиан. Одними из первых дали отпор ему святые каппадокийские отцы 775 . Активно выступает против Отступника св. Василий Великий (хотя три его письма к Юлиану вызывают сомнения в своей подлинности) 776 , а св. Григорий Богослов пишет два «Слова» против своего бывшего однокашника по Афинскому университету 777 . На сирийском Востоке св. Ефрем Сирин также создает четыре «мидраша», в которых он с болью отзывается на трагедию отступничества Юлиана, имевшего печальные последствия для христианской империи 778 . Выступали против Юлиана и его сочинения также и другие древнецерковные писатели, в том числе и Феодор Мопсуестийский 779 . Таким образом, приступая к написанию своего апологетического труда, св. Кирилл, с одной стороны, опирался на уже устойчивую традицию христианской полемики с Отступником, но с другой – он во многом шел еще малопроторенной тропой, ибо никто из церковных писателей до него не дал стройного и систематического опровержения антихристианского сочинения Юлиана 1 . Необходимость же подобного опровержения, вне всякого сомнения, существовала в первой половине V века, когда язычество еще было достаточно сильным и идеи Юлиана находили отклик во многих частях империи, в том числе и в Египте. Возражая Отступнику, св. Кирилл продолжал предшествующую ему традицию христианской апологетики ( Климента Александрийского , Оригена , Евсевия Кесарийского , Дидима Слепца и др.), развивая аргументы своих предшественников; использовал он и произведения языческих авторов (особенно «Философскую историю» Порфирия и «Герметический корпус») 780 . Сочинение святителя, по характеристике А. Вишнякова, «представляет собою плод долгой и добросовестной работы; автор обнаруживает в нем большую ученость, обставляя каждое свое положение разнообразными тщательно собранными доказательствами; он не оставляет без разбора ни одного из возражений противника, предусматривает новые, которые можно сделать, вообще старается, чтобы у его христианских читателей, для которых он пишет, не оставалось никакого сомнения в истинности и превосходстве их религии» 781 . |
| Его гносеологические соображения по теории имен, высказанные по ходу полемики против Евномия, были подхвачены и развиты его младшим братом и сотоварищем по кружку — Григорием Нисским (ок. 335 — после 394). Григорий Нисский — мыслитель, гораздо более глубоко заинтересованный в абстрактном мышлении ради него самого, а не просто как в инструменте назидания или полемики, чем Василий. Он не только знает и понимает Плотина, но и близок к Плотину но своему человеческому и философскому складу. В молодости он прошел, по–видимому, через серьезный духовный кризис, когда влечение к языческой культуре представляло опасность для его жизненной позиции как христианина. И хотя в конечном счете он выбрал христианскую веру и даже не без горечи сравнивал эллинскую мудрость с женщиной, непрестанно мучающейся родами, но не могущей разрешиться живым младенцем, он остался самым платоническим среди христианских платоников своего века. Ни один христианский мыслитель со времен Оригена не подходил так близко к самому духу языческого философского идеализма. Кстати говоря, Оригену Григорий Нисский обязан очень многим; только общее уважение к каппадокийскому кружку, как к твердыне православия, спасло память Григория от осуждения позднее, когда оригенизм был предан анафеме (в эдикте Юстиниана 543 г.), но его почитали несравнимо сдержаннее, чем Василия Кесарийского и Григория Назианзина. Конечно, близость к языческой философии побуждает Григория Нисского — и в этом он един с самими языческими неоплатониками — не выше, а ниже оценивать материю вообще и человеческую плоть в частности, чем другие христианские мыслители. Материя есть для него, как и для Плотина, почти синоним небытия; что касается плоти, то ему трудно согласовать библейскую концепцию грехопадения как непослушания воли с неоплатонической идеей сошествия души в чувственный мир, и он не вполне ортодоксальным образом трактует облечение души «одеждами» плоти как некое предвосхищение грехопадения, его, так сказать, пролог . Оригинальна теория Григория Нисского (имеющая опору, с одной стороны, в новозаветном учении о Церкви как «теле», органическом единстве; с другой стороны — в плотиновской доктрине о душе, которая есть существенным образом единая мировая душа), согласно которой человечество во всем своем изначально заданном, структурно определенном объеме есть некая сверхличная личность, духовное целое особого порядка, заключавшееся уже в Адаме. |
| «Нужно ли теперь, – пишет Евсевий Кесарийский , – упоминать поименно о прочих (исповедниках и мучениках), пересчитывать множество (пострадавших) мужей или изображать разнородные пытки дивных Христовых мучеников? То секирою умерщвляли их, как было с аравийскими, то сокрушали им голени, как случилось с каппадокийскими, то вешали их за ноги, вниз головою и, разводя под ними медленный огонь, удушали их дымом от горевших дров, что постигло месопотамских (мучеников); то отрубали им носы, уши и руки, а остальные члены тела уродовали, как было это в Александрии. Вспоминать ли об антиохийцах, которых жарили на раскаленной решетке, – не для умерщвления, а для продолжения их страданий, или о других, решавшихся лучше положить в огонь правую руку, нежели коснуться нечистой жертвы? Некоторые из них, прежде чем были схватываемы и впадали в руки гонителей, для избежания искушения, низвергались с высоких жилых домов, ибо в сравнении с нечестием безбожников почитали смерть за находку. Была в Антиохии одна по телу и по добродетели души святая и дивная жена, славившаяся также в отечественном городе своим богатством, происхождением, добрым именем и воспитавшая в правилах (христианского) благочестия двух дочерей, цветущих красотой и возрастом. Когда сильно возбудившаяся к ним зависть всячески старалась напасть на след сокровенного (скрытого) их убежища и потом, узнав, что они живут вне отечества, умела своим усердием вызвать их в Антиохию, так что наконец они попали в расставленные воинами сети, тогда (мать), видя себя и дочерей в самом трудном положении, изобразила им все ужасы, каких они должны были ожидать от людей, убеждала себя и девиц слухом не слушать поноснейшего из всех бедствий – угроз блуда, и, сказав, что предать души в рабство демонам хуже всякой смерти и всякой гибели, предложила им единственное средство избавиться от всего того – бежать к Господу. Согласившись все вместе на такое решение, они оделись понаряднее и на самой половине дороги, упросив стражей позволить себе отойти немного в сторону, бросились в протекавшую там реку – бросились сами! |
| Василий признавал равенство по существу Духа Святого с Отцом и Сыном в полном смысле сего слова, и держался сего как частно, так и публично, сколько позволяли обстоятельства. Но в царствование Валента, когда обращены были глаза всех на Василия, как главного противника покровительствуемого двором Ариянства, решился он по правилам благоразумия для большего успеха, хотя не вовсе отступиться от защищения Божественности Святого Духа, однако ж, не называть Его открыто Богом: потому что враждебные ему Арияне всячески старались подсмотреть за ним, чтобы после иметь предлог к его изгнанию ( ο μεν γαρ εζητουν λα εσθαι γυμνης τρς περι του πνευματος φωνης, ς ειη θεο; κ. τ. λ.Gregor. Orat. 68. и 69. p. 823. Seqq.). Но на такое благоразумие в способе изучения, или, как обыкновенно называет его Григорий: οικονομια, переправославные Каппадокийские духовные, питавшие ненависть к Василию и стоявшие на безопасном перед ним месте, весьма гневались. Григорий пересказывает нам один очень разительный тому пример. На одном пиршестве, говорит он, где преимущественно были знаменитые люди, особенно духовенство, зашел разговор о Василии и Григории. Присутствующие выхваляли обоих сих тесных друзей, а преимущественно ревностного Василия. Вдруг поднялся один из духовных человек, по мнению всех, благочестивый, и закричал с странным исступлением: «Как можете вы таким образом лгать и ласкательствовать? Вы можете все в них одобрять; только на главное я не согласен. По отношению к правоверию Василий и Григорий не имеют права на ваше одобрение. Первый изменяет истине в самых словах своих; второй участвует в измене тем, что позволяет ему говорить таким образом». Когда Григорий требовал доказательств в истине сего обвинения: то сей человек указал на то, что «когда ему случилось идти с бывшаго в честь Мученика Евпсихия торжественнаго собрания, и там слушать лично Богословское учение Василия; то хотя он об Отце и Сыне говорил превосходно, почти неподражаемо, но Святаго Духа изключал из общества их, подобно как волны выбрасывают песок на берег, и выдалбливают камни. Василий затемняет чистое учение; не говорит открыто истины; поступает более с политическим, нежели истинно благочестивым чувством, и закрывает свое двоедушие искусственностию речи». На это отвечал Григорий так: человек, поставленный на столь видном месте, как Василий (он, кажется, был в то время уже Епископом Кесарийским), на которого обращены взоры со всех сторон, дабы как-нибудь напасть на него и поставить в невыгодное положение, может в открытии другим истины пользоваться благоразумием и быть предосмотрительным ( ελτιον αικονομησθηναι την ληθειαν), и уступать мрачному духу времени, дабы открыто говоря о правом деле не быть более вредным. Впрочем, такого благоразумия в преподавании учения присутствующие не одобрили, но отвергли оное, как знак малодушия. Григорий пересказывает все происшествие Василию, и просит объясниться о сем учении, чтобы впредь сильнее защищать его от врагов. Часть XXXI. |
| В конечном счете трактат «О иероглифах» повлиял и на становление масонской эмблематики. 283, 286 Гораций Флакк, Квинт (65—8 до н. э.), древнеримский поэт и теоретик литературы. 3, 93, 158, 204, 293 Горгий Леонтинский (ок. 485—ок. 380 до н. э.), древнегреческий софист, основоположник античной риторики. 235, 236, 237, 239, 240, 262 Грациан, Флавий (359 — 383), император (367–383), соправитель Валента, затем Феодосия I. 259, 309 Григорий VII (между 1015 и 1020–1085), папа римский (1073–1085), один из наиболее убежденных, последовательных и энергичных выразителей теократических притязаний средневекового папства. 264 Григорий Назианзин, Григорий Богослов (ок. 330 — ок. 390), ранневизантийский церковный деятель и мыслитель, проповедник и поэт. Получил отличное риторическое и философское образование, завершенное в Афинах, где Григорий подружился с Василием Кесарийским. Некоторое время был епископом Сасимы, затем Назианза (оба города в Малой Азии). В 379 г. был призван на епископство в Константинополь для борьбы с арианством и в 381 г. председательствовал на Втором Вселенском соборе, но в том же году, в обстановке смут и интриг, сложил с себя высокий сан, мало отвечавший его созерцательному душевному складу, и вернулся на родину. Как мыслитель Григорий Назианзин испытал определяющее влияние платонической традиции. Высшее достижение его прозы — прочувствованные панегирики отцу и Василию; следует отметить также яростные выпады против императора Юлиана. В поэтическом наследии Григория известное место занимает версификаторская игра; однако вершины его лирики отмечены одновременно старой античной тонкостью формы и новой проникновенностью отрешенно-медитативной интонации. Автобиографические поэмы и стихотворения по остроте самоанализа сопоставимы с «Исповедью» Августина. 6, 42, 57, 83, 84, 90, 91, 257,258,281,308 Григорий Нисский (ок. 335 — после 394), ранневизантийский церковный писатель, богослов и философ. Брат Василия Кесарийского, друг Григория Назианзина, входил вместе с ними в так называемый каппадокийский кружок церковных деятелей и мыслителей. Как и другие члены кружка, испытал определяющее влияние Платона и христианского платонизма Ори-гена, но превосходил сотоварищей по кружку смелостью и глубиной философского умозрения. 25,40,43, 169, 171,255,277 |
| Влияние обстановки родительского дома было очень сильным, о чем неоднократно говорит св. Григорий; здесь уже он ознакомился со Священным Писанием, список которого подарен был ему матерью. Для научного образования его незначительный городок, каким был Назианз, едва ли мог доставить то, что необходимо было для юноши. Высшее литературное и риторическое образование Григорий получил вместе с братом Кесарием в Кесарии Каппадокийской у Картерия; здесь познакомился с Василием Великим , с которым впоследствии он тесным образом был связан как в жизни, так и в богословии. Усвоив все знания, какие могла дать родина, Григорий предпринял образовательные путешествия: первоначально в Палестину, из «цветущих школ» которой для него важное значение имела Кесарийская, где он приобрел основательное познание в Священном Писании и изучал ораторское искусство у славившегося им ритора Феспесия; потом он посетил Александрию, где учился его брат Кесарий; епископом Александрии был св. Афанасий, но тогда он находился в изгнании. Оттуда Григорий переехал в Афины, подвергшись на пути крайней опасности во время бури на море. Некоторые из биографов предполагают, что в это именно время на корабле он и некоторые спутники его приняли крещение. Несомненно, что в детстве он не был крещен, хотя и посвящен Богу благочестивой матерью; однако крещение он принял не во время путешествия в Афины, а несколько лет спустя, по возвращении в Назианз. Он прибыл в Афины после 350 г. и оставался здесь несколько лет. Об этом времени в «золотых Афинах» Григорий говорит неоднократно как о собственном времени образования. Здесь он заключил на всю жизнь дружбу с Василием, который прибыл в Афины несколько позже Григория и уехал несколько раньше. Они изучали риторику под руководством знаменитых Имерия и Проэрезия. Их занятия, их образ жизни, их цели были одинаковыми; одинакова была и их ревность: они знали только два пути – в храм и в школу. Григорий с наслаждением собирал цветы мирской мудрости, с воодушевлением слушал риторов, но в то же время не забывал данного Господу обета, который возобновил и усилил во время смертной опасности на море. |
| стих 14-й. И если Тишендорф преимущественно основывается на Синайском кодексе 4 в., то против этого можно поставить авторитет Златоуста. Синайский кодекс, хотя бесспорно очень древний, но не настолько авторитетный, сколько список, бывший под руками у свят. И. Златоуста. Синайский кодекс относится Тишендорфом к половине 4 в., но эта цифра еще не бесспорна; между тем цитата Златоуста бесспорно 4 в. И если в Синайском кодексе можно допустить пропуск ст. 14-го, то у Златоуста никак нельзя допустить вставки, потому что у него на ст. 14-й находится истолкование. Поэтому ни древность, ни важность Синайского кодекса еще не дают оснований опускать ст. 14-й. Единственно, на что может еще указать Тишендорф, для доказательства своего предположения об интерполяции ст. 14-го, это то, что ст. 14-го нет в толкованиях на Евангелие (собственно комментарии) знаменитейшего учителя Александрийской школы Оригена , на тот факт, что Ориген в своем комментарии (по Тишендорфу: 4, 852 и 3, 889) от 13-го стиха прямо переходит к 15-му. Положим, это так. Но как же мог быть у св. Златоуста список Ев. Мф. испорченный интерполяцией? Златоуст был знаменитейшим учителем Антиохии и Царьграда; а школа Антиохийская, заметим, более дорожила текстом, придерживаясь буквы в толковании Писания по преимуществу. Необходимо предположить, что текст Ев. Матфея, бывший в 4 в. в руках св. Златоуста, должен был появиться, по крайней мере, в 3 в., чтобы быть для него авторитетным (употреблявшимся в церкви); а если так, то ст. 14 в 23 гл. Мф. существовал еще в 3 в., когда и комментарий Оригена не имел его. Наше предположение тем более вероятно, что другой величайший учитель Восточ. церкви Греческой 4 в., св. Василий Кесарийский так же, как Златоуст, читал ст. 14-й в 23 гл. Матфея (по Тишендорфу: cod. Basiliensis К. 4, 35. saec med. 8). А известно, что св. Василий вел. хорошо знал древние списки Ев. и производил по ним исследования относительно некоторых отрывков, – знал, как было ему то сообщено по преданию. Еще более: «Георгий Синкелл пишет: «в одном очень исправном списке, дошедшем до меня из библиотеки Кесарии Каппадокийской, написано, что св. |
| В итоге, представительство “восточных” свелось лишь к участию Максима Антиохийского и Ювеналия Иерусалимского, а помимо упомянутых епископов прочих диоцезов в комиссию были включены митрополиты Кесарии Каппадокийской и Анкиры. Последние два были упомянуты среди глав диоцезов. Так, в данном эпизоде мы впервые встречаемся с термином “патриарх диоцеза”». Из этого эпизода М. В. Грацианский делает вывод: «В указанном контексте этот термин применен в отношении следующих предстоятелей: римского епископа в лице его викариев, епископов Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского, а также Кесарийского и Анкирского». При этом М. В. Грацианский недоумевает: «Присутствие в этой группе анкирского митрополита не вполне понятно: по-видимому, он попал в эту группу в силу какого-то ситуативного решения. Столицей асийского диоцеза является Эфес, причем митрополит Эфесский Стефан на заседании присутствовал». . Если считать список участников комиссии отражающим перечень первенствующих епископов диоцезов, то можно найти в нём еще больше странностей. Например, присутствие в составе группы епископов Иллирика, в двух диоцезах которого, по мнению самого М. В. Грацианского, не существовало признанных экзархов до 535 г. На самом деле, от предложенного сложного объяснения необходимо отказаться. На наш взгляд, ситуация выглядит несколько проще. Просьба сановников по составу группы была выражена нечётко. Не понятно, приглашались ли к участию в ней «патриархи» каждого диоцеза вместе с избранными представителями диоцезов, или достаточно было только представителей. По ходу Собора предложение было переформулировано чётче – необходимо участие в комиссии именно представителей определенных диоцезов (Восток, Понт, Азия, Фракия, Иллирик), а также лично Константинопольского архиепископа и папских легатов. Выражение «патриархи диоцезов», прозвучавшее из уст императорских чиновников, не представляло собой определенного церковного титула, а было просто уважительным именованием, обращенным, как справедливо утверждает Р. |
|
|
