| «Радуется обитель, играет с нею и новое собрание 44 , обоим же единая веселия вина, всерадостное Вашего Императорского Величества пришествие: всемилостивейшая Государыня Императрица. Радуется обитель троицкая, третие уже великую приемля Монархиню. Радуяся же чудится пламенеющей твоей, к вечно нас Возлюбившему любви. Славить внутреннюю к благочестию ревность. Блажить истинное к вышняго угодником почитание. Удивляется достойным христианской души добродетелем. Проповедует в случаях адамантову крепость, в действиях прозорливый разум, бедствующим простерт покрове, к сиротам матернюю утробу, всем подданным горящую любовь и милосердие. Играет и новое собрание, в сретение тебе исходя. Играет: ибо твоим матерним благоволением основанное стоит. Высочайшею милостью согреваемое цветет. Монаршею десницею защищаемое не поколеблется. Но и иныя чувствительно радость нашу умножающие имеем вины: видим бо тя, о славо России, Россиян надеждо! аки денницу день нам вечного мира зажегшую 45 . Усмотряем в руках твоих мечь Петров прежде преславными победами, ныне торжественным всенародного безмятежия лавром красящийся. Слышим в народе не толь от должности, коль от внутреннего доброусердия громкое сие восклицание: Елисавет всемилостивейшая, Елисавет, мать благоутробная! Слышим в народе, на себе же явныя матерняго твоего благоутробия примеры имеем: зрим к обители нашей отверзтое сердце. Чувствуем собственнейшее о нас промышление. Исповедуем великая твоя щедроты. Не таим обильно и сильно изливаемых на нас благодеений: твердо уповая, яко и впредь нас, о матерняя утробо! покрыешь высочайшею десницею, призришь монаршим оком, напоишь радонежскую ниву нашу обильною благодати росою. Обитель же, и с нею новое собрание к Владеющему царством человеческим слово и сердце обратив, единого сего тебе, паче же себе и отечеству желать будет: яко же всеблагий Бог тебе, высокодержавнейшая Елисавет, действий Петровых, добродетелей Екатерининых живый миру оказал потрет: тако во избранном тобою, в возлюбленном тобою Петре, твоего духа, твоей веры, твоих нравов да покажет образе и вечно его, купно с диадемою, да увенчает благословением. Тако всемилостивейшая Государыня Императрица! Тако всеподданнейшии раби твои теплейшим желаем сердцем». 46 |
| Кто из нас в детстве не знал наизусть этих стихов? «Царей и царств земных отрада», Возлюбленная тишина,» Блаженство сел, градов ограда», Коль ты полезна и красна!» Ужасный чудными делами» Зиждитель мира искони» Своими положил судьбами» Себя прославить в наши дни»; Послал в Россию Человека», Каков неслыхан был от века». Сквозь все препятства Он вознес» Главу, победами венчанну,» Россию, варварством попранну», С собой возвысил до небес..». Тогда божественны науки» Чрез горы, реки и моря» В Россию простирали руки», К сему Монарху, говоря»: «Мы с крайним тщанием готовы» Подать в Российском, роде новы» Чистейшаго ума плоды " ». Монарх к себе их призывает», Уже Россия ожидает» Полезны видеть их труды». О вы, которых ожидает» Отечество от недр своих» И видеть таковых желает», Каких зовет от стран чужих,» О ваши дни благословенны!» Дерзайте ныне ободренны» Раченьем вашим показать», Что может собственных Платонов» И быстрых разумом Невтонов» Российская земля раждать». Ода оканчивается обращением к императрице, соответствовавшим тогдашнему положению дел, ожиданию войны, которая могла быть вызвана движением русских войск: «Тебе, о милости источник», О ангел мирных наших лет!» Всевышний на того помощник», Кто гордостью своей дерзнет», Завидя нашему покою», Против тебя восстать войною». В конце следующего 1748 года Ломоносов имел возможность прославить восстановление мира в Европе не без содействия России посылкою вспомогательного корпуса. В надписи на иллюминации в день именин императрицы, 5 сентября, он говорил: «Смущенный бранью мир мирит господь тобой». Российска тишина пределы превосходит» И льет избыток свой в окрестные страны»: Воюет воинство твое против войны,» Оружие твое Европе мир приводит». В оде на восшествие на престол Елисаветы Ломоносов говорит: «Европа утомленна в брани», Из пламени подняв главу,» К тебе свои простерла длани» Сквозь дым, курение и мглу». Твоя кротчайшая природа», Чем для блаженства смертных рода» Всевышний наш украсил век», Склонилась для ее защиты». И меч твой, лаврами обвитый», Не обнажен войну пресек». |
| По описанию видевшей ее часто жены английского посланника, леди Рондо, у нее были превосходные каштановые волосы, выразительные голубые глаза, здоровые зубы, очаровательные уста. Говорили, правда, что ее воспитание отзывалось небрежением, но, тем не менее, она обладала наружными признаками хорошего воспитания: она превосходно говорила по-французски, знала также итальянский язык и немного по-немецки, изящно танцевала, всегда была весела, жива и занимательна в разговорах. Как в своем отрочестве, так и в зрелом возрасте, она, при первом своем появлении, поражала всех красотою, особенно когда одета была в цветной " робе " с накрахмаленным газовым чехлом, усеянным вышитыми серебром цветами. Ее роскошные волосы не обезображивались пудрою по тогдашней моде, а распускались по плечам локонами, перевитыми цветами. Когда императрица угощала у себя пленных французов, которые были привезены из Гданьска, Елисавета Петровна очаровала их всех своею любезностью, непринужденною веселостью и знанием французского языка. Решительно неподражаема была цесаревна в русской пляске, когда, в веселые часы, забавлялась императрица со своими шутами и шутихами в отечественном пошибе. Императрица всегда обращалась с цесаревною вежливо и любезно, но от Елисаветы не укрывалось, что Анна Ивановна не терпит ее, как своего тайного врага. Приближенные Елисаветы, в особенности ее лейб-хирург Лесток, постоянно твердили о ее правах на престол, и хотя она уклонялась от всяких заявлений со своей стороны в этом роде, но ею невольно должна была усваиваться мысль, что Анна Ивановна царствует неправильно, и корону следовало бы возложить на голову дочери Петра I-ro.Npumoм обращение с нею императрицы Анны стало отзываться высокомерием, так что Елисавета уже неохотно являлась во дворец ее, и когда хотела туда ехать, то прежде посылала справиться, пожелают ли принять ее. Когда у императрицыной племянницы, Анны Леопольдовны, родился сын, принц Иван Антонович, еще прежде своего рождения предназначенный быть наследником престола, с Елисаветою случилось событие, которое должно было утвердить ее в мысли, что русские люди ее любят более своего правительства. |
| Программа России, следовательно, была проста и ясна, большинство, почти все главные деятели, были согласны относительно ее; программа, как увидим, и была выполнена в главном, т. е. в поддержке Австрии и Саксонии и в остановке завоевательных стремлений Пруссии. Но программа была выполняема медленно, с колебанием, особенно в первые годы царствования Елисаветы. Эта медленность и колебание зависели от разных причин. Переворот 25 ноября произвел новизну в отношениях между правительственными лицами. Того давления, какое прежде оказывали на дела авторитеты Миниха и Остермана и значение Бирона, не было более. Люди, которые прежде сдерживались этими авторитетами, теперь явились свободными, самостоятельными деятелями и, спеша пользоваться своею свободою и самостоятельностью, необходимо сталкивались друг с другом. Самыми даровитыми и деятельными людьми, стоявшими наверху в описываемое время, были братья Бестужевы и генерал-прокурор князь Никита Трубецкой. Назначение Алексея Петровича Бестужева вице-канцлером показывало ясно, что в нем хотят видеть преемника Остерману по делам внешним; звание генерал-прокурора при восстановлении Сената в прежнем его правительствующем значении давало Трубецкому самое широкое влияние по делам внутренним. По-видимому, можно было бы разделиться, но люди не любят дележа. Мы видим, что при Анне Леопольдовне Трубецкой был за Бестужева; но тогда он хотел иметь в нем орудие против Остермана и мог рассчитывать, что Бестужев, обязанный ему и не имея другой подпоры, будет только его орудием. Но со вступлением на престол Елисаветы отношения переменились: Бестужев сейчас же начал искать себе подпоры и возобновлять старые связи с людьми, приближенными к новой императрице, людьми, принадлежавшими к цесаревниному двору, – с Разумовским, Лестоком и Воронцовым. Это должно было оттолкнуть от Бестужева Трубецкого, который соединился теперь с великим канцлером князем Черкасским, чтоб не давать воли Бестужеву, который в их глазах был выскочка, интриган, если хотел действовать самостоятельно, а не быть покорным слугою их сиятельств. |
| От 30 декабря граф Левенгаупт прислал Шетарди письмо: «Король, мой государь, узнав чрез капитана Дидрона о восшествии на престол принцессы Елисаветы (madame la princesse), приказал мне немедленно засвидетельствовать всю ту радость, которую причинила ему такая приятная и желанная весть. В исполнение этого прошу ваше превосходительство взять на себя уверение в уважении и преданности, которые его величество питает к этой великой государыне, и в удовольствии, которое он ощущает, видя ее на престоле, принадлежащем ей по рождению и заслуженном высокими ее качествами. Король вполне убежден, что эта государыня ответит на его чувства своим расположением к тем средствам, которые бы могли дружбу государей сделать согласною с интересом и безопасностью обоих государств. Король очень чувствителен к милости, оказанной ее величеством капитану Дидрону; он жаждет случая засвидетельствовать свою совершенную благодарность, а на первый раз приказал мне освободить русских пленников, находящихся в Фридрихсгаме». В заключение письма Левенгаупт просил Шетарди сообщить русской государыне именем королевским о кончине королевы Ульрики Элеоноры. От русского двора Шетарди вручена была нота с обозначением, в каком смысле он должен был отвечать на письмо Левенгаупта: поступок императрицы с капитаном Дидроном может убедить короля в усердии, с каким ее величество ищет случаев засвидетельствовать ему свое совершенное уважение и пользуется настоящим случаем для повторения его величеству искренних уверений, что она ничего так не желает, как вполне соответствовать добрым намерениям и расположениям, высказанным в письме графа Левенгаупта. Обменяться учтивыми выражениями было легко, но приступить к делу примирения было очень трудно. Как чувствовала эту трудность виновница войны Франция, видно из письма Амелота к графу Кастеллану, посланнику в Константинополе, от 12 января 1742 года: «Теперь еще рано начертать план наших действий относительно России. Восшествие на престол принцессы Елисаветы нам выгодно в настоящую минуту потому, что немецкое правительство было совершенно преданно венскому двору; а новая царица обнаруживает расположение к Франции и требует ее посредничества для окончания шведской войны. |
| Обер-офицеры и солдаты лейб-компании получили деревни из отписных имений тех лиц, которые были арестованы в ночь на 25 ноября. Главным из них был Остерман – оракул трех царствований. Мы видели, что суд, и суд неправый, над ним уже был произнесен во втором манифесте о воцарении Елисаветы, где на него сложена была вина скрытия распоряжений Екатерины I и, таким образом, устранения дочери Петра Великого от престола; поэтому уже никто не мог ждать помилования знаменитому министру. Над Остерманом накопилось много ненавистей. В восшествии на престол Елисаветы выразилось противодействие порядку вещей, господствовавшему в два предшествовавшие царствования, когда на главных местах с главным влиянием на дела военные и гражданские явились иностранцы. В последнее время Остерман оставался представителем этого порядка, самым видным и влиятельным из людей иностранного происхождения, о котором внутри России говорили, что он немец и потому запечатал «Камень веры», с именем которого и за границею соединяли мысль о немецком управлении Россиею. После переворота 25 ноября люди, стоявшие наверху и стремившиеся ко власти, все были враждебны Остерману, все имели с ним старые счеты; друзей не было, тем более что характер знаменитого дипломата отталкивал, а не привлекал, такие характеры осуждают людей на одиночество. Таким образом, за Остермана не могло быть ходатаев у новой императрицы, все спешили наперерыв вооружать ее против него, всеобщею ненавистью оправдать ее личное нерасположение, а это нерасположение, как мы видели, было велико. Елисавета не любила Остермана, потому что с его стороны не встречала к себе ни малейшего сочувствия, на которое считала себя вправе как дочь Петра Великого, выведшего Остермана; с Петра II между Елисаветою и Остерманом должны были начаться столкновения, борьба за влияние; при Анне примирения быть не могло, в последнее время к нерасположению присоединялся страх. Елисавета более чем кого-либо боялась Остермана, а это чувство не располагает к любви; мы видели, что Елисавета даже не могла сдерживаться и позволяла себе выходки против Остермана, который платил тем же; при всей своей осторожности и скрытности он не мог удержаться и, когда пришли арестовать его, сделал выходку против Елисаветы, что, разумеется, не могло содействовать к смягчению гнева новой императрицы. |
| Чтоб сделать молодого человека более достойным того положения, на которое фавор Елисаветы поднял малороссийских мужиков, чтоб дать ему возможность получить серьезное образование, чему в Петербурге было, как видно, много помехи, и дать брату даже средства затмевать и родовитых русских людей, граф Алексей решился отправить его за границу учиться. Молодой Кирилла получил перед отъездом от брата инструкцию, написанную, по всем вероятностям, известным Ададуровым, которого Алексей Григорьевич приблизил к себе как необходимого по своему образованию человека. В инструкции предписывалось: во-первых, крайнее попечение иметь о истинном и совершенном страхе божии, во всем поступать благочинно и благопристойно и веру православного греческого исповедания, в котором вы родились и воспитаны, непоколебимо и нерушимо содержать, удерживая себя при том от всяких продерзостей, праздности, невоздержания и прочих, честному и добронравному человеку неприличных поступков и пристрастий. А понеже главное и единое токмо намерение при сем вашем отправлении в чужестранные государства состоит в том, чтобы вы себя к вящей службе ее импер. величества по состоянию вашему способным учинили и фамилии бы вашей впредь собою и своими поступками принесли честь и порадование, того ради имеете вы о действительном исполнении оного намерения прилагать с своей стороны неусыпное попечение и оное за едино токмо средство всего вашего будущего благополучия признавать, оставя все другие рассуждения и пристрастия. Дабы вы, при сем уже довольно созревшем возрасте, пренебреженное поныне время своим прилежанием в учении наградить и оставшуюся еще, по вашим младым летам, в вас способность в собственную вашу пользу употребить могли, что к вашей рекомендации впредь тем наипаче служить имеет. С Разумовским за границу в качестве наставника отправлен был адъюнкт Академии Григ. Никол. Теплов. Именным указом повелено было его для дальнейшего и совершенного обучения и усмотрения в чужестранных академиях установленных наилучших порядков и учреждений отправить в Виртембергское княжество в город Тубинг (Тюбинген), а оттуда в Париж, дабы он, возвратись после четырех или пяти лет, при здешней Академии Наук достойным профессором быть мог, и для того определить ему жалованье по 600 рублей на год. |
| Таким образом, с значением дочери Петра Великого соединились теперь большие права, но вместе и большие, страшные обязанности. От нее чего-то ждут, она должна что-то исполнить. Но с кем и как? Самые видные немцы перессорились, губят друг друга и тем дают возможность русским взять верх; но зато и у русских нет человека, который бы мог стать в челе движения, который бы мог, хотя в ночном нападении, как Миних, овладеть Брауншвейгскою фамилиею и провозгласить нового императора или императрицу, герцога Голштинского или тетку его. Елисавета должна была сама стать в челе движения, сама направить народ или войско против нелюбимого правительства. Но как могла решиться на это женщина, проведшая столько лучших лет жизни в бездействии, робкая, загнанная, привыкшая униженною уклончивостью спасаться от гнева и преследования сильных? Женское ли это дело производить перевороты, свергать правительство, водить войско? Легко понять, что Елисавета будет медлить, ждать человека. Правительство думало, что Елисавета может взойти на престол с помощью того же человека, который свергнул и Бирона, т. е. Миниха. В январе 1741 года, когда Миних был еще первым министром, майор гвардии Альбрехт призвал аудитора Барановского и объявил ему именной указ: «Должен ты быть поставлен на безызвестный караул близ дворца цесаревны Елисаветы Петровны, имеешь смотреть: во дворец цесаревны какие персоны мужеска и женска пола приезжают, також и ее высочество куды изволит съезжать и как изволит возвращаться – о том бы повседневно подавать записки по утрам ему, Альбрехту. В которое время генерал-фельдмаршал во дворец цесаревны прибудет, то б того часа репортовать словесно о прибытии его ему ж, майору Альбрехту; а если дома его, Альбрехта, не будет, то отрепортовать герцогу Брауншвейг-Люнебургскому. Французский посол когда приезжать будет во дворец цесаревны, то и об нем репортовать с прочими в подаваемых записках». После отставки Миниха, когда его еще больше стали бояться, принц Антон поручил секунд-майору Василью Чичерину выбрать до десяти гренадер с капралом, одеть их в шубы и серые кафтаны и наблюдать: если Миних пойдет со двора не в своем платье, то поймать его и доставить во дворец; если же пойдет к цесаревне, то взять уже на возвратном пути от нее. |
| С октября двор начал собираться в Москву. Сенат приказал: для шествия ее имп. величества в Москву поставить по станциям ямских и от купечества по 200 лошадей с каждой станции; но чтоб находящиеся по той дороге ямщики и купцы одни от поставки подвод не понесли излишнего отягощения, то в помощь к ним росписать по способности прочие города и села расстоянием от той дороги хотя в 200 верстах; смотреть, чтоб купечество и ямщики лошадей ставили с хомутами, вожжами и дугами и кормили их, чтоб были сыты. Для шествия же господ министров, сенаторов, Синода, придворных и прочих чинов и чужестранных министров поставить на тех же станциях уездных по 500 подвод. Потом велено было к двумстам подводам прибавить еще по 100 на каждой станции с ямщиков и купечества. Из Москвы императрица намеревалась ехать в Киев, и потому велено было исправлять дорогу, строить дворцы по станциям; но потом нашли, что малороссиян нельзя отягощать постройкою дворцов по причине недостатка в лесе, и потому велено от Глухова до Киева приготовить только погреба для питей и припасов. Императрица сбиралась в Москву, чтоб праздновать там мир со Швециею. На каких же условиях был заключен этот мир? Мы видели, в каком отношении находилась императрица Елисавета и ее главные вельможи к иностранным делам в конце 1742 года. Благодаря явному пристрастию к Швеции, выказанному французским правительством, благодаря тому, что с французской стороны была задета самая чувствительная струна, именно отношения Елисаветы к Швеции перед ее воцарением, Лесток и Шетарди проиграли дело против русских вельмож, и Шетарди должен был оставить Россию. В начале ноября 1742 года приверженцы Франции были обрадованы смертью великого канцлера князя Алексея Михайловича Черкасского, который под конец жизни заглаживал старые грехи, стоя твердо за русские интересы: но все же его смерть послужила более в пользу, чем во вред, этим интересам, отдавая их в руки даровитого и энергического Бестужева, который становился теперь самостоятельным. Впрочем, в первое время по смерти Черкасского никто не был уверен, что Бестужев получит верховное заведование иностранными делами. Мы знаем, что у вице-канцлера были сильные враги, которые должны были употребить все усилия, чтобы оттолкнуть его от места великого канцлера. Но для этого им нужно было указать императрице человека, который был бы достойнее или по крайней мере столько же достоин этого места, как и Бестужев. Указывали на Румянцева; но Елисавета не считала его способным и опытным: может быть, он добрый солдат, да худой министр, писала она. По своему обыкновению, Елисавета отложила трудное дело, не назначила никого пока великим канцлером; но Бестужев в прежнем звании вице-канцлера стал самостоятельно заведовать иностранными делами, и Бреверн продолжал служить ему верным помощником, каким был прежде и для Остермана. |
| Ист.: Безбожник у станка. 1929. 17. С. 15; Бутовский полигон. Кн. 2. С. 169. Соч.: [Зерцалова А. И. ] Светильник Православия: (Пастырская деятельность бывш. настоятеля моск. придворного Архангельского собора прот. В. Н. Амфитеатрова). М., 1912; [она же. ] Подвижник веры и благочестия. М., 1995р; Духовные поучения, проповеди Валентина Николаевича Амфитеатрова, бывш. настоятеля моск. придворного Архангельского собора, записанные с его слов одной из его духовных дочерей. М., 1916. Э. П. Р. Рубрики: Ключевые слова: АЛЕКСИЙ Семенович Скоробогатов (1889 - 1937), мч. (23 марта в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской) ВАРВАРА Ивановна Лосева, мц. (пам. 22 февр. и в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших) ВИКТОР Васильевич Фролов (1913-1937), чтец, мч. (пам. 8 окт., в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших) ГАВРИИЛ Гаврилович Безфамильный (1880-1937), мч., (пам. 14 нояб., в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших) ДИМИТРИЙ Васильевич Казамацкий (1871-1938), псаломщик., мч. (пам. 4 февр. и в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Российских) ДИМИТРИЙ Иванович Рудаков (1879-1937), мч. (пам. 14 нояб., в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Российских) ЕВДОКИЯ Петровна Кузьминова (1884-1938), мц. (пам. 23 янв. и в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Российских) ЕЛИСАВЕТА Николаевна Крымова (1877-1937), мц. (пам. 18 окт., в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Российских) ЕЛИСАВЕТА Викторовна Куранова (1877 - 1937), мц. (пам. 8 окт., в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Российских) ЕЛИСАВЕТА Александровна Тимохина (1881-1938), мц. (пам. 22 февр., в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Российских) |
|
|
