| Трости копьями стальными… — стихи из романа испанского писателя Переса де Ита (1544? —1619?) «Гражданские войны в Гранаде». Трости, о которых здесь идет речь, в XVI в. применялись в потешных военных играх, состоявших в том, что всадники, вооруженные тростями, метали их друг в друга, защищаясь щитами. Куму кум подставить ножку… — рефрен народного романса. …от животных люди получили много уроков… — Все приведенные примеры заимствованы Сервантесом из «Естественной истории» Плиния Старшего (23—79 н.э.). Касильдея Вандальская — то есть Андалусская, по имени германского племени вандалов, владевших южной частью Испании. Это имя придумано Сервантесом по аналогии с Дульсинеей Тобосской. Тартесия — от Тартеса, древнего финикийского торгового города в Юго-Западной Испании, в устье р. Гуадалкивир. Тартесия то же, что Андалусия. Севильская великанша Хиральда. — Хиральда — башня Севильского собора, построенная маврами между 1184 и 1196 гг., замечательный памятник арабской архитектуры. В 1568 г. башня была увенчана четырехметровой женской статуей Веры с развернутым знаменем (флюгером) в руке. Быки Гисандо — четыре огромных бесформенных изваяния, находящиеся в окрестностях Гисандо (около г. Авилы). Пропасть Кабра — глубокая пропасть в окрестностях селения Кабра (в Кордовской провинции), которую суеверные люди принимали за один из входов в ад. …два фунта воску — на свечи; наказание, к которому присуждались члены религиозных братств за нарушение устава. Глосса — стихотворение, состоящее из нескольких строф; заключительные строки этих строф составляют отдельную строфу, выражающую главную мысль стихотворения и нередко помещаемую перед ним. Бог внутри нас (лат.) (начало стиха из поэмы Овидия «Фасты», кн. VI, 5). Ссылка на острова Понта — намек на римского поэта Овидия Назона (43 до н.э. — 17 н.э.), сосланного императором Августом на побережье Черного моря, которое носило тогда название Понта Эвксинского (Гостеприимного моря). Дон Мануэль Львиный — рыцарь из романа Переса де Ита «Гражданские войны в Гранаде», бесстрашно вошедший в клетку со львами, куда его возлюбленная по неосторожности уронила перчатку. На этот сюжет написана баллада Шиллера «Перчатка». |
| — Доблестный рыцарь! Я не двинусь с места до тех пор, пока ваша любезность не соизволит исполнить мою просьбу, — исполнение же того, о чем я прошу, покроет вас неувядаемою славой, а также послужит на пользу всему человеческому роду. Увидев, что гость опустился перед ним на колени, и услышав такие речи, хозяин оторопел: он не знал, что делать и что говорить, а затем стал убеждать его подняться с колен, но тот поднялся лишь после того, как хозяин дал слово исполнить его просьбу. — Меньшего, государь мой, я и не ожидал от вашего несказанного великодушия, — заметил Дон Кихот. — Итак, да будет вам известно, что просьба, с которой я к вам обратился и которую ваше человеколюбие обещало исполнить, состоит в том, чтобы завтра утром вы посвятили меня в рыцари; ночь я проведу в часовне вашего замка, в бдении над оружием, а завтра, повторяю, сбудется то, чего я так жажду, и я обрету законное право объезжать все четыре страны света, искать приключений и защищать обиженных, тем самым исполняя долг всего рыцарства, а также долг рыцаря странствующего, каковым я являюсь и каковой обязан стремиться к совершению указанных мною подвигов. Хозяин, будучи, как мы уже говорили, изрядною шельмой, отчасти догадывался, что гость не в своем уме, — при этих же словах он совершенно в том уверился и, решившись потакать всем его прихотям, дабы весело провести ночь, сказал Дон Кихоту следующее: намерение-де его и просьба более чем разумны, и, вполне естественно и законно, что у такого знатного, сколько можно судить по его наружности и горделивой осанке, рыцаря явилось подобное желание; да и он, хозяин, в молодости сам предавался этому почтенному занятию: бродил по разным странам и, в поисках приключений неукоснительно заглядывая в Перчелес под Малагой , на Риаранские острова , в севильский Компас, сеговийский Асогехо, валенсийскую Оливеру, гранадскую Рондилью , на набережную в Сан Лукаре, в кордовский Потро , толедские игорные притоны и еще кое-куда, развивал проворство ног и ловкость рук, проявлял необычайную шкодливость, не давал проходу вдовушкам, соблазнял девиц, совращал малолетних, так что слава его гремела по всем испанским судам и судилищам; под конец же удалился на покой в этот свой замок, где и живет на свой и на чужой счет, принимая у себя всех странствующих рыцарей, независимо от их звания и состояния, исключительно из особой любви к ним и с условием, чтобы в благодарность за его гостеприимство они делились с ним своим достоянием. К этому хозяин прибавил, что у него в замке нет часовни, где бы можно было бодрствовать над оружием, ибо старую он снес, дабы на ее месте выстроить новую, но что, сколько ему известно, в крайнем случае бодрствовать над оружием дозволяется где угодно, так что Дон Кихот может провести эту ночь на дворе, а завтра, Бог даст, все приличествующие случаю церемонии будут совершены и он станет настоящим рыцарем, да еще таким, какого свет не производил. |
| Кордовский Потро — предместье в южной части Кордовы, в котором жил уголовный сброд. Донья. — Дон, донья — звание лица дворянского сословия. …что произошло между Балдуином и маркизом Мантуанским… — испанский вариант одного из сказаний «каролингского цикла», то есть цикла французских поэм XII в., связанных с императором Карлом Великим. Маркиз Мантуанский, отставший от своей свиты во время охоты, находит в лесу Балдуина, раненного насмерть сыном Карла Великого — Карлото. Маркиз дает клятву перед распятием не расчесывать бороды, не появляться в городе и не расставаться с оружием ни днем, ни ночью до тех пор, пока он не отомстит убийце Балдуина. Родриго де Нарваэс — первый алькайд (комендант) Антекеры после отвоевания этого города испанцами у мавров в 1410 г. Абиндарраэс — знатный мавр, персонаж небольшого рассказа «История Абиндарраэса и Харифы», опубликованного в сборнике поэта Антоньо де Вильегас (1549? — ок. 1577). Этот рассказ получил большую популярность благодаря тому, что был включен в четвертую часть пасторального (пастушеского) романа Хорхе де Монтемайора (1520? —1561) «Диана». Абенсерраг — один из знатных мавританских родов в Гранаде. Двенадцать Пэров Франции — упоминающиеся в средневековых рыцарских поэмах двенадцать паладинов Карла Великого, в числе которых значились и часто встречающиеся в «Дон Кихоте» Роланд, Ринальд Монтальванский и др. Девять Мужей Славы — Таковыми считались библейский вождь, преемник Моисея — Иисус Навин, библейский царь, герой, победивший великана Голиафа, и псалмопевец Давид, библейский герой, освободитель своего народа Иуда Маккавей, Александр Македонский, герой Троянской войны Гектор, Юлий Цезарь, король Артур, император Карл Великий и герой первого крестового похода герцог Готфрид Бульонский. Лиценциат — лицо, получившее диплом об окончании университета. «Подвиги Эспландиана» — роман «Подвиги весьма добродетельного рыцаря Эспландиана, сына Амадиса Галльского, вышел в свет в 1510 г. «Дон Оливант Лаврский» — Полное название этого романа Антоньо де Торкемады — «Повествование о непобедимом рыцаре Оливанте Лаврском, принце Македонском, ставшем, благодаря чудесным своим подвигам, императором константинопольским» (1564). |
| Дон Кихот и Санчо спешились и, пустив осла и Росинанта на луг, чтобы они полакомились на свободе густою травой, совершили нападение на свою дорожную суму, после чего господин и его слуга, не чинясь, в мире и согласии принялись закусывать тем, что у них нашлось. Санчо и в голову не пришло стреножить Росинанта — до того он был в нем уверен, и точно: до сих пор это было такое смирное и отнюдь не ветреное существо, что, казалось, все кобылицы кордовских пастбищ не ввели бы его во искушение. Однако ж судьба совместно с дьяволом, который далеко не всегда дремлет, устроили так, что к той же самой долине приблизились янгуаские погонщики с табуном галисийских кобыл, а как они имеют обыкновение полдничать в местах, обильных пастбищами и водою, то долина, где расположился Дон Кихот, показалась им весьма подходящей. И вот случилось так, что Росинанту припала охота приударить за госпожами кобылицами; только зачуял он их — и, не спросясь хозяина, изменив правилам своим и привычкам, затрусил игривой рысцой, дабы удовлетворить свою потребность; но кобылицам, видимо, больше хотелось пастись, а потому они стали лягать его и кусать, да так, что малое время спустя разорвали на нем подпругу, и остался он нагишом, без седла. Погонщики же, видя, что над их кобылицами совершается столь явное насилие, примчались с дубинами и, что было уже совсем ему не по нутру, так его отколотили, что он чуть живой повалился на землю. Между тем Дон Кихот и Санчо, видя, что Росинанта бьют, со всех ног бросились к нему. — Сейчас видно, друг Санчо, — сказал Дон Кихот, — что это не рыцари, а подлая челядь, низкопробные людишки. Говорю я это к тому, что ты имеешь полное право оказать мне помощь и явиться орудием праведной мести за то зло, которое они на наших глазах осмелились причинить Росинанту. — Какая тут к черту месть, — воскликнул Санчо Панса, — когда их больше двадцати, нас же всего только двое, а вернее сказать — полтора! — Я один стою сотни, — возразил Дон Кихот. Не долго думая, выхватил он свой меч и ринулся на янгуасцев, и, побуждаемый и увлекаемый его примером, так же точно поступил и Санчо Панса; и при первом же натиске Дон Кихот разрубил на одном из погонщиков кожаное полукафтанье, отхватив при этом изрядный кусок плеча. |
| А самые ярые националисты – это интеллигенты полностью испаноязычной Барселоны, переходящие на каталонский только на камеру. Точно так же, как киевские интеллигенты говорят по-украински только в телевизоре, а дома и в общественных местах используют родной русский. Но в местных СМИ каталонский доминирует, как на Украине доминирует украинский. В-третьих, политтехнологи глобалистов сконструировали «отдельную историю каталонцев», по стилю живо напоминающую «учебники истории» белорусских «змагаров» или гордых «укров». Не обошлось, как водится, и без «Мазепы» местного разлива. Основоположником древнего каталонского государства был объявлен граф Барселоны, Жероны и Осоны Боррель II. Он нарушил свою вассальную клятву верности французскому королю, и объявил себя владетельным государем этого края. Как и в случае с Мазепой, такие метания привели к нашествию внешнего врага и массовой гибели подданных. В случае с графом Боррелем II это были мусульманские войска Кордовского халифата. Они полностью разрушили Барселону и увели ее уцелевших жителей в рабство. Мусульманский историк Ибн Хайян пишет, что аль-Мансур в 985 году принял решение напасть на Барселону только после того, как узнал, что «люди Барселоны полностью отложились от королевства франков», то есть он понял, что Барселона стала «самостийной», а значит – беззащитной перед ним. Сам граф Боррель II вовремя сбежал от врагов и отсиделся в хорошо укрепленном горном замке. Уж и не будем упоминать о том, что в ту пору никакого национализма как политического понятия не было, что граф был феодальным владыкой, а не предводителем гордых укров, в смысле – каталонцев. И при всех недостатках графа, он был по-своему набожным человеком, поэтому спекулирующих на его имени каталонских националистов, поддерживающих глобал-неоязычество и всякие «меньшинства», он бы просто повесил. Скучно даже обсуждать стандартные выдумки конструкторов искусственных наций: они ни с того ни с сего объявили достоянием великой Каталонии средневековое Арагонское королевство, посетовали, что земля этого угнетенного народа стала «полем битвы империй», в данном случае Франции с Испанией. Естественно, в ряды «политических каталонцев» были записаны все известные люди, жившие там. Все стандартно: на той же Украине в ряды великих укров был записан рожденный в Киеве великий конструктор и богослов Игорь Сикорский, несмотря на то, что он был русским православным монархистом, и на дух не переваривал украинский сепаратизм. А в ряды великих каталонцев записали, например, знаменитую певицу Монсеррат Кабалье, которая, конечно, любила Каталонию, но как провинцию Испании, всю жизнь называла себя испанкой и порицала сепаратистов. Кстати, она неоднократно признавалась в своих симпатиях к России и много раз приезжала в Москву. |
| Если повествование аль-Масуди сомнению не подвергается, то походы, упомянутые ибн Исфандийаром, по-разному оцениваются историками. Новосельцев отказывал его сообщениям в достоверности ( Новосельцев. 1990. С. 243. Примеч. 491). М. И. Артамонов и др. полагали, что рассказы ибн Исфандийара и аль-Масуди относятся к разным событиям и на протяжении 909-914 гг. состоялось неск. независимых походов русов на Каспийское м. (см. также: Голб, Прицак. 1997. С. 165-167). В. Ф. Минорский считал, что речь во всех сообщениях идет об одном и том же крупномасштабном походе, описанном аль-Масуди, отдельные эпизоды к-рого были отмечены ибн Исфандийаром ( Минорский. 1963. С. 150; см. также: Пчелов. 2018. С. 104-115). Единственный вост. источник, который знает имя Олег (H.l.g.w),- письмо (точнее, копия письма) некоего анонима, подданного хазар. царя Иосифа, к кордовскому ученому и политическому деятелю Хасдаю ибн Шапруту (915-970), написанное в 60-х гг. X в. (по мнению Новосельцева, уже после разгрома Хазарского каганата, см.: Новосельцев. 1990. С. 217) и получившее название «документ Шехтера» (по имени его первооткрывателя в Каирской генизе) или «Кембриджский документ» (по месту хранения; см.: Голб, Прицак. 1997. С. 101-193). В письме сообщается о хазаро-русско-визант. конфликте, имевшем место в правление царя Иосифа и визант. имп. Романа I Лакапина (правил в 920-944). Привлеченный визант. дарами, царь (мэлэх) Руси Х-л-г-у разорил г. Самкерц (предположительно Тмутаракань), затем хазар. войско военачальника Песаха напало на визант. владения, включая Херсон, Х-л-г-у потерпел поражение и был вынужден дать согласие начать войну с Византией, завершившуюся разгромом флота русов. Остатки войска во главе с Х-л-г-у бежали в FRS (интерпретируется исследователями как Фракия - Коковцов. 1932. С. 120) или на юж. побережье Каспийского м. ( Голб, Прицак. 1997. С. 164) и погибли, а Русь была подчинена власти хазар. По мнению П. К. Коковцова и Новосельцева, письмо является «литературным произведением, в котором реальные исторические факты довольно свободно перемещаются автором» ( Коковцов. 1932. С. 31; Новосельцев. 1990. С. 217). |
| В связи с этими сношениями стоит любопытное посольство знаменитого арабского ученого того времени еврея Хасдая ибн-Башрута к правителю хазарского царства кагану Иосифу. Император Константин, однако, отказался отправить в Хазарию испанское посольство, сославшись на опасности со стороны враждебных народов и на свирепствовавшие бури на море. Сношения с кордовским калифом этим не ограничивались. Испанский посол Хишам ибн-Хузейла, имевший поручение заключить с императором мир, был торжественно принят 24 окт. 948 г. и пробыл в Константинополе весьма долго. В то время как снаряжалась критская экспедиция, греческие послы снова были в Кордове. Между прочим, по просьбе калифа в Испанию был послан из Константинополя ученый монах Николай для преподавания греческого языка в кордовской школе. Не осталось без результата и ознакомление с рукописью Диоскорида. Местные ученые в Кордове принялись за изучение новых для них данных в рукописи и сделали опыт перевода Диоскорида на арабский язык. 371 Главнейшие пособия: Rambaud. L " empire Grec au dixieme siecle. Constantin Porphyrogenete. Paris, 1870; Л Васильев. Византия и арабы. С-Петербург, 1902; Gay. L " ltalie meridionale et 1 " empire Byzantin. Paris, 1904;Hartmann. Geschichte Italiens im Mittelalter III. Gotha, 1911. 372 Theoph. Contin. (de Alexandra). Р. 379: σατως ουν... και Βασιλτζην τον απ Σκλαβισαν σφοδρ; κατεπλοτισεν; ι. 380. 376 Sym. Mag. Р. 726. 3. Κωνςταντινος δε βασιλας την εξονσαν απ της μητρς ες αοτν επισπμενος τη παρων πστειλεν την ογοσταν Ζην απ του παλατν καταβιβσαι. 378 Все акты этого времени подписаны от царей в порядке старшинства: Romani, Constantini et Christophori, а затем: Romani, Christophori ет Constantini. Мотивом летопись выставляет требование болгар. Zachariae. Jus graeco-rom. P. III. Р. 234 и сл.; Theoch. Conmin. Р. 414. 15 379 Κατηγορθη δε Νικτας ο μγιστρος και πενθερς. Χριστφορου βασιλως ως υποτιθμενος ατω κατ του διου γενσθαι πατρς και της βασιλεας αυτν εξεσα был обвинен и магистр Никита, тесть государя Христофора, в том, что подстрекал его против родного отца и наставлял свергнуть его с царства. |
| С. 32-44; она же. Религ. образование и формирование конфессиональной и культурной идентичности христиан мусульм. Кордовы (IX в.)//Одиссей: Человек в истории, 2010/2011. М., 2012. [Вып.:] Школа и образование в Средние века и Новое время. С. 30-46; она же. Традиция и практика имянаречения христиан мусульм. Кордовы//Вестн. Моск. гос. обл. ун-та. Сер.: История и полит. науки. М., 2014. 3. С. 29-36; Pochoshajew I. Die Märtyrer von Cordoba: Christen im muslimischen Spanien des 9. Jh. Fr./M., 2007; Aranda Doncel J. Culto y devoción a los mártires en la Córdoba de siglos XVI y XVII: La figura de San Eulogio//El culto a los santos: Cofradias, devoción, fiestas y arte. El Escorial, 2008. P. 109-132; Gonz á lez Mu ñ oz F. En torno a la orientación de la polémica antimusulmana en los textos latinos de los mozárabes del siglo IX//Existe una identidad mozárabe? Historia, lengua y cultura de los cristianos de al-Andalus (siglos IX-XII)/Ed. C. Aillet, M. Penelas, P. Roisse. Madrid, 2008. P. 9-31; S á ez J. M. El movimiento martirial de Córdoba: Notas sobre la bibliografía. Alicante, 2008; Christian-Muslim Relations: A Bibliogr. History. Vol. 1: 600-900/Ed. D. Thomas, B. Roggema. Leiden; Boston, 2009; La Hispania Visigótica y Mozárabe: Dos épocas en su literatura/Ed. C. Codoñer et al. Salamanca, 2010. P. 269-286, 353-354, 358-359; Albarr á n Iruela J. El martirio voluntario, la obra de San Eulogio y la gestación de la lógica reconquistadora//Estudios recientes de jóvenes medievalistas (Lorca, 2012)/Ed. C. Villanueva Morte et al. Murcia, 2012. P. 11-23; P é rez Marinas I. Los mozárabes de Córdoba del siglo IX: Sociedad, cultura y pensamiento//Estudios Medievales Hispánicos. 2012. N 1. P. 177-220; Tieszen Ch. L. Christian Identity amid Islam in Medieval Spain. Leiden; Boston, 2013. М. В. Рыбина Рубрики: Ключевые слова: ЛЕОДЕГАРИЙ (ок. 616 - 2. 10. 677/9, еп. г. Августодун (ныне Отён, Франция) (ок. 663 - не ранее 675), мч. (пам. зап. 2 окт.) ЛУГДУНСКИЕ МУЧЕНИКИ (Лионские) († 177) (пам. зап. 2 июня), галльские христиане, пострадавшие в г. Лугдун (ныне Лион, Франция) во время правления рим. имп. Марка Аврелия |
| Пускай вот здесь, в конюшне, остаются те самые муравьиные крылышки , которые на беду вознесли меня ввысь для того, чтобы меня заклевали стрижи и прочие птахи, а мы лучше спустимся на землю и будем по ней ходить попросту — ногами: правда, на ногах у нас вы не увидите кордовских расшитых сапожек, зато в грубых веревочных туфлях у нас недостатка не будет. Всякая ярочка знай свою парочку, дальше постели ног не вытягивай, а теперь дайте мне дорогу: час-то ведь поздний. На это домоправитель ему сказал: — Сеньор губернатор! Мы вполне согласны отпустить вашу милость, хотя ваш отъезд весьма для нас огорчителен, ибо рассудительность ваша и христианские поступки таковы, что мы не можем о вас не сожалеть, однако вам должно быть известно, что всякий губернатор, прежде чем выехать из вверенной ему области, обязан представить отчет. Так вот, ваша милость, прежде представьте отчет за десять дней вашего губернаторства, а тогда поезжайте с богом. — Никто не вправе требовать с меня отчета, — возразил Санчо, — за исключением лица, имеющего на то полномочия от самого сеньора герцога, а я как раз к герцогу и еду и представлю ему отчет по всем правилам. Тем более уезжаю я отсюда голяком, а это самое лучшее доказательство, что управлял я, как ангел. — Ей-богу, почтенный Санчо прав, — молвил доктор Нестерпимо, — я стою за то, чтобы его отпустить, герцог же будет весьма рад его видеть. Все к нему присоединились и отпустили Санчо, предложив ему предварительно охрану, а также все потребное для услаждения его особы и для удобств в пути. Санчо сказал, что он ничего не имеет против получить немного овса для серого, а для себя — полголовы сыра и полкаравая хлеба: путь, дескать, недальний, а посему лучших и более обильных запасов довольствия не требуется. Все стали его обнимать, он со слезами на глазах обнял каждого и наконец пустился в дорогу, они же долго еще дивились как его речам, так и непреклонному и столь разумному его решению. Глава LIV, в коей речь идет о вещах, касающихся именно этой истории, и никакой другой У герцога с герцогиней было решено, что вызову, который Дон Кихот бросил их вассалу по вышеуказанной причине, надлежит дать ход, однако парень этот находился на ту пору во Фландрии, куда он бежал, дабы не иметь своею тещею донью Родригес, а потому их светлости положили заменить его одним из своих лакеев, гасконцем по имени Тосилос, предварительно объяснив ему хорошенько, в чем состоят его обязанности. |
| Не говоря уже о том, что вследствие угорского вторжения дунайские области стали недоступны для византийского влияния и торговли, самые имперские владения не были обеспечены против угорских набегов: в Италии они стали угрожать римской Кампании и Капуе, на Балканском полуострове они опустошали Болгарию и приближались к византийским областям. Наконец, они появились и в пределах империи: в 934 г. они сделали нападение на Фракию. В высшей степени любопытно отметить, как бережно Роман Лакапин отнесся к уграм. «Был первый набег угров против ромэев VII индикта в апреле месяце. Они проникли до столицы, произведя во Фракии всеобщий погром» 419 . Отправлен был с целью договориться о выкупе пленных патрикий Феофан, который так искусно исполнил свое поручение умелым обращением с уграми, что достиг от них всего, чего желал, и что они очень были удивлены его обхождением и умом. И царь Роман показал свое великодушие и любовь к подданным, не пожалев назначить большие суммы на выкуп пленных. Но легкость получения добычи могла только заохотить угров на новые предприятия. В 943 г. они повторили нападение, и снова патрикий Феофан был послан для переговоров, на этот раз угры дали заложников и заключили мир на пять лет. Но, конечно, мир не был соблюдаем, и новые нападения продолжались с прежней жестокостью и с одинаковой жадностью к добыче. У империи было средство воздействовать на язычников посредством обещания почестей и наделения титулами и почетными званиями. Некоторые из угров, жившие в Константинополе в качестве заложников, получали сан патрикия и принимали христианство, хотя на первых порах без внутреннего убеждения. Известно, что угры внесли в Европу новый способ военного дела и что первое поражение, нанесенное им Генрихом I при Мерзебурге в 933 г., объясняется участием немецкой конницы, которая впервые тогда отмечается в военном деле. Но крутой поворот в военной карьере угров последовал после 955 г., когда Оттон I нанес им сильное поражение при Лехе. Это действительно был успех европейской христианской культуры над азиатским варварством, который нашел отклик на Востоке и Западе и был приветствуем и византийским царем и кордовским калифом. |
|
|
