| Проект А.С. Стурдзы, обозначивший направление будущих реформ, пришелся по сердцу Александру I, и он потребовал продолжения. Вторая записка Стурдзы включала раздел, касающийся международных отношений. Здесь Стурдза изложил свой взгляд на Священный Союз и его задачи. По его мнению, Священный Союз должен был представлять собой семью государств, чьей целью является защита религии, морали и законов. При этом международное участие допускалось лишь в случаях правительственного произвола по отношению к подданным. Этот второй проект Стурдзы произвел на царя не меньшее впечатление. (Александр даже пригласил своего консультанта присутствовать на конгрессе в Троппау, однако Стурдза пожелал уклониться, пояснив, что он написал достаточно и едва ли сможет прибавить что-то еще.) На основании предложенных А.С. Стурдзой «Обзоров» можно сделать вывод о том, что его личная политическая позиция была умеренно-консервативной . Тот факт, что на практике были использованы лишь отдельные элементы этого проекта, свидетельствует скорее об «избирательности» политиков, чем о прагматизме автора. В эпоху «Великой реформы» Стурдза, несомненно, чувствовал бы себя более востребованным, его легко можно представить в качестве участника одного из комитетов по подготовке преобразований. Другим направлением «неофициальной деятельности» Стурдзы было содействие участникам движения за освобождение Греции от османского владычества. Теперь самое время сказать и несколько слов о происхождении и воспитании нашего героя. Александр Стурдза происходил из аристократической семьи. Он родился в Яссах, в 1791 году. Матушка его, Султана Мургузис (Мургуза), наполовину гречанка, была дочерью князя Константина – господаря Молдавии, а отец принадлежал к одному из самых влиятельных кланов. В Петербурге, куда семья переехала, спасаясь от турецкого гнета, Александр получил прекрасное образование. Кроме основных дисциплин, греческого и русского языков, ему преподавали французский, немецкий, латынь и молдавский; немало времени уделялось европейской культуре и философии. В целом же воспитание А.С. Стурдзы проходило под преобладающим влиянием греческой культуры. (Его учителями были Никифор Феотоки, обративший к Православию огромное количество мусульман, и Евгений Булгарис .) В программе чтения важное место занимала святоотеческая литература и все то, что относилось к российско-греческим связям. Неудивительно, что Стурдза получил более глубокое и систематическое образование, чем того требовали условия света. В то же время его отличали глубокий интерес и любовь к российской культуре, что послужило основой и для их дружбы с Н.В. Гоголем, в последние годы обратившимся к Православию. |
| – И я, батюшка, магистр богословия, сказал он. Достойный служитель алтаря употребил все средства к успокоению умиравшего, и после того приходил к нему несколько раз, как друг. Шимкевич просил написать духовное завещание. Смело можно сказать, что с той поры, как пишутся завещания, едва ли было подобное: все имущество состояло в небольшом количестве книг и в рукописях собственного его сочинения. Это было завещание гения филологии!.. 3 Апреля 1843 года Шимкевич, на 43 году своей жизни, скончался мирно, в мыслях и чувствах успокоенный тем святым учением, которое влито было в ум и сердце его от училища, «уставленного на Вере Христовой, и на семи св. Вселенских Соборах Церкви Восточной». Прах его покоится в Александро-Невской лавре. Академия киевская в эту пору едва не лишилась и ещё одного из знаменитых своих наставников. Бакалавр церковного красноречия, Яков Амфитеатров, 14 ноября 1832 года, вступил прошением в академическое правление об увольнении его от академической службы, «находя здешний климат крайне неблагоприятным для своего здоровья. К тому же, писал он, на родине моей, в Орловской губернии есть у меня бедный и престарелый отец с тремя дочерями, кои не имеют нужду в помощи и подкреплении. Желая успокоить старость родителя, a ещё более питая себя надеждою быть гораздо полезнее в другом месте, нежели в здешней академии», Амфитеатров просил иметь его в виду, при первой открывшейся вакансии в орловской семинарии. Но, благодаря Бога, начальство оставило это прошение без всякого действия, и таким образом сберегло знаменитого профессора для чести п славы первого училища в России. В эту пору особенно начало обнаруживаться в академии литературное движение. Почти в одно и тоже время вышли в свет Опыты упражнений воспитанников V курса, где особенным интересом отличились два больших рассуждения – первое о духоборцах, принадлежащее Новицкому, и второе – об исхождении Св. Духа – сочинение Тихомирова, оба напечатанные потом отдельными книжками. В первом систематически разъяснено учение раскольников, известных в России под именем молоканов; во втором раскрыт со всей глубиной и отчётливостью догмат, пререкаемый западною церковью, в противность заповеданному от апостолов и св. отцов учению. Сочинение о времени крещения Великой Княгини Российской Ольги, удостоенное Румянцовской премии, также вышло в свет. Вопрос, слегка затронутый св. Димитрием Ростовским , занимавший Евгения Булгара, Тунмана, Шлецера, Круга и Геснера, решён был окончательно, при руководстве такого знаменитого историко-археолога, каким был митрополит Евгений. Профессор философии протоиерей Скворцов напечатал Собрание поучений своих на некоторые праздничные и высокоторжественные дни, произнесённых в разные времена. Таким образом академия Киевская, под влиянием знаменитого ректора своего, первая оживила ту деятельность, отсутствие которой вызвало замечание просвещённейшего из архипастырей русских. |
| очень основательно рассуждает об арианизме Евсевия. Курьезно следующее его замечание об Евсевии со слов какого-то неизвестного автора: rara avis in terris nigroque simillima cygno. T.e. Евсевий «редкая птица в мipe, он подобен черному лебедю» (pag. 26). Да, замечает от себя Мефодий, Евсевий редкая птица, потому что он свиль себе гнездо в самом дворце Константина. Отметим также его отзыв в prolegomena о греческом историке Мелетии афинском. 1526 Мефодий обратился к известному греческому выходцу в России, архиепископу Евгению Булгарису, прося его прислать ему на время имевшиеся у этого список сочинения Мелетия на древнегреческом языке. Евгений Булгарис в ответ на эту просьбу написал в письме критический отзыв о Мелетии. Мефодий и вносит в свою историю эту эпистолярную критику Евгения. С своей стороны Мефодий замечает об этой истории, что «прочитав ее, он не встретил в ней ничего такого, что заставляло бы русских отвращаться от нее; он приметил в ней лишь несколько очень извинительных ошибок». 1527 Что касается до отзыва Евгения Булгариса, то он очень обстоятелен и заслуживает полного внимания и в наше время. В заключение, в prolegomena Мефодий сообщает сведения о древних и новых собирателях канонов церковных, об издателях актов соборных. О новейших же западных писателях по церковной истории в prolegomena нет ни слова: очевидно он считал достаточным того, что он ранее сказал о составителях «Магдебургских центурий» и о Мосгейме. Сделаем краткий обзор самой церковной истории Мефодия. В своем труде сочинитель говорит о следующих материях и в таком порядке. Сначала о политическом и религиозном состоянии Иудеев во времена Христа и о религиозно-нравственном состоянии язычников того же времени. Замечательно: для характеристики состояния Иудеев сочинитель между прочим пользуется и талмудом. За- —115— тем излагается жизнь Христа, говорится об апостолах и евангелистах, их деятельности и писаниях. Далее рассказывается о церковной иерархи, таинствах, праздниках, постах, соборах. Заметно, сочинитель речь свою направляет против воззрений протестантов на эти вопросы. |
| Возражение на статьи Кюхельбекера в «Мнемозине» Черновой конспект замечаний на две статьи Кюхельбекера. Отрывки опубликованы в 1855 г., полностью статья опубликована в 1927 г. Пушкин останавливается на двух статьях В. Кюхельбекера. Первая из них «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» появилась в июне 1824 г. («Мнемозина», ч. II), другая, «Разговор с Булгариным» – в октябре того же года (там же, ч. III). Пушкин имеет в виду следующие места: из первой статьи: «Сила, свобода, вдохновение – необходимые три условия всякой поэзии»; из второй, по поводу Горация: «…он почти никогда не был поэтом истинно восторженным. А как прикажете назвать стихотворца, когда он чужд истинного вдохновения?» В обеих статьях Кюхельбекер защищает оду, как высокую лирическую форму, против элегии, господствовавшей в русской лирике начала 20-х годов. Ср. «Евгений Онегин», гл. IV, строфы XXXII–XXXIII и предисловие к первой главе романа. Писано в 1825–1826 гг. (1) «Мы, напр…». В обеих статьях Кюхельбекера нет такой фразы, где встречались бы эти оба слова. По-видимому, они ошибочно заключены в кавычки и принадлежат Пушкину (вероятнее всего, надо читать «например»). Слово «мы», хотя вообще и недостаточное для полного уточнения цитаты, встречается в статье Кюхельбекера только три раза, из них только одно место удовлетворяет контексту замечаний Пушкина. Поэтому приводим предположительно это место: «Все мы в запуски тоскуем о своей погибшей молодости; до бесконечности жуем и пережевываем эту тоску и наперерыв щеголяем своим малодушием в периодических изданиях. Если бы сия грусть не была просто риторическою фигурою, иной, судя по нашим Чайльд-Гарольдам, едва вышедшим из пелен, мог бы подумать, что у нас на Руси поэты уже рождаются стариками. Картины везде одни и те же: луна, которая, разумеется, уныла и бледна, скалы и дубравы, где их никогда не бывало, лес, за которым сто раз представляют заходящее солнце, вечерняя заря; изредка длинные тени и привидения, что-то невидимое, что-то неведомое, пошлые иносказания, бледные, безвкусные олицетворения Труда, Неги, Покоя, Веселия, Печали, Лени писателя и Скуки читателя; в особенности же туман: туманы над водами, туманы над бором, туманы над полями, туман в голове сочинителя». |
| Но к концу века научное положение патриаршей школы вообще пошатнулось; нам говорят, что в это время: «философия ее упала», мало того: даже «грамматика (словесное отделение) была в пренебрежении». По поводу упадка [словесного отделения Макрей в одном письме в 1795 году писал: «теперь трое учат грамматике, но они не стоят и одного». 74 Число учителей в школе патриаршей XVIII-ro века было не одинаково. Судя по штату 1748 года, сначала их было только двое, но потом состав их значительно увеличился. В правление патриарха Серафима, при Булгарисе, одновременно с ним действовали четверо учителей. Но мы думаем, что общее количество учителей школы в это время было значительно больше, ибо по всем ведомостям четверо наставников во главе с Булгарисом преподавали в философском отделении школы, а словесное или грамматическое существовало особо и требовало особых учителей. После, число учителей иногда сокращалось, наприм., из вышеприведенного письма Макрея видно, что в словесном отделении, по закрытии философского, в конце века было трое учителей. В патриаршей школе первой половины века в юности учился у Досифея Лесбосца патриарх Константинопольский Самуил. 75 Можно составлять достаточное понятие и о направлении преподавания в патриаршей школе XVIII-ro века. По уверению Гедеона, Евгений Булгарис знакомил своих слушателей с новейшими учеными теориями, в особенности по части философии, но впоследствии дело пошло иначе, т.е. —33— по-старому. «К несчастью, говорит тот же самый Гедеон, новейшие начала знания и теории после Булгариса до XIX-ro века не имели доступа в школу». В доказательство этого он приводит следующее выпуклые факты. Когда в 1794 году вышел греческий перевод книги Фонтенелла «о множестве мipob», то Макрей сильно вооружился против этой астрономической системы, из боязни в случае принятия ее, «впасть в противоречие книге И. Навина с ее известным повествованием о чудесной приостановке движения солнца и луны. Греческий ученый Константин Кума к этому еще прибавляет, что воззрения Макрея сходились с воззрениями Афанасия Паросца (современника Макреева), который, считая новую философию пагубной для благочестия, восставал против нее и против астрономии. |
| 708 Послание, написанное вскоре после отбытия Фотиева из Константинополя в Россию для занятия кафедры митрополии, читается в 3 томе сочинений Вриенния, изданном Фомой Мандаказом в Лейпциге в 1784 году под названием ωσφ μοναχο το Βρυεννου Τ παραλειπμενα (к двум первым томам, изданным Евгением Булгарисом там же в 1768 году, под заглавием: ωσφ μοναχο το Βρυεννου Τ ερεθντα), стр. 168. Наполненное греческими комплиментами Фотию, послание замечательно в том отношении, что показывает, как тогда смотрели в Греции на митрополита русского. Κα λλοι μν, – пишет Вриенний, – σου τ τς ξας μεγαλειτητι κα τ το πλοτου βριθωσν, τ τε τς παρρησας χρ κα τ μεγθει το θνους, ο τν πιστασαν πιστεθης, σον δοναι... Δι σε κα εδαμονα γομεθα οκ πειδ πλοτ κομ ς μυθτ, λλ’ πειδ δαψιλεστραν λαβες λην ες ( τ) τν φιλνθρωπ ν σου γνμην κα τν φιλοφροσνην νδεξασθαι... Τν λβιον κα πεπαρρησιασμνον μητροπολτην ωσσας φιλομεν μες ερτατον Φτιον (и другие, – подразумевается: из наших, из Греков, радуются величию твоего сана и изобилию богатства и широте власти и многочисленности народа, предстоятельство над которым тебе вверено... Не потому считаем тебя блаженным, что располагаешь несказанным богатством, но потому, что получил изобильное средство показать твою человеколюбивую настроенность и благоволительность... Приветствуем блаженного и властительнейшего митрополита России священнейшего Фотия…). Об Иосифе Вриенне см. в статье о нём Арсения, помещённой в Православном Обозрении 1879 года, т. II стр. 85 и 403.– О другом греческом послании к митрополиту Фотию, – иеромонаха Исидора, последующего русского митрополита, см. ниже. 709 Что Фотий прибыл в Россию в сопровождении послов императора и патриарха, об этом говорит он сам в грамоте к епископу тверскому Илие, – в Памятниках Павлова col. 422. См. об этом ещё ниже.– Слишком не скоро после посвящения прибыл Фотий в Россию или по той общей причине, что вообще митрополиты – Греки, кажется, не спешили прибывать в Россию (может быть, требовав, чтобы следовавшие им с минуты посвящения доходы присылаемы были в Константинополь, и может быть – через это медление накопляя денег на подъём и на отъездные поминки кому следует. Об этой общей причине поведём некоторые речи во второй половине тома). Или же по какой-нибудь особой причине. Если последнее, то не можем сделать никакого предположения относительно причины. (Предполагать, чтобы вели переговоры с Витовтом, которому отказано было в особом митрополите, не представляется основательным, потому что Фотию легче было примирить его с собой при личном свидании и личных переговорах, так что в этом случае он наоборот должен был бы спешить прибытием в Россию).– После войны со своим зятем Василием Дмитриевичем Витовт заключил с ним мир в Сентябре месяце 1408 года. |
| По местам, хотя и редко, Мефодий делает заметки и от себя, касательно того или другого историка. Так мы находим у него немало самостоятельных мыслей о церковном историке Евсевии. Вообще, его трактат об Евсевии нужно отнести к числу самых совершенных в книге: отзыв его отличается и правдивостью, и тонкостью анализа, например, он очень основательно рассуждает об арианизме Евсевия. Курьезно следующее его замечание о Евсевии: со слов какого-то неизвестного автора, гага avis in terris nigroque simillima cygno, т.е. Евсевий «редкая птица в мире, он подобен черному лебедю» (pag. 26). Да, замечает от себя Мефодий, Евсевий редкая птица, потому что он свил себе гнездо в самом дворце Константина. Отметим, также, его отзыв в prolegomena о греческом историке Мелетии афинском. 24 Мефодий обратился к известному греческому выходцу в России, архиепископу Евгению Булгарису, прося его прислать ему на время, имевшийся у этого список сочинения Мелетия на древнегреческом языке. Евгений Булгарис, в ответ на эту просьбу, написал в письме критический отзыв о Мелетии. Мефодий и вносит в свою историю эту эпистолярную критику Евгения. С своей стороны, Мефодий замечает об этой истории, что «прочитав ее, он не встретил в ней ничего такого, что заставляло бы русских отвращаться от нее; он приметил в ней лишь несколько очень извинительных ошибок». 25 Что касается до отзыва Евгения Булгариса, то он очень обстоятелен и заслуживает полного внимания и в наше время. Сделаем краткий обзор самой церковной истории Мефодия. В своем труде сочинитель говорит о следующих материях и в таком порядке. Сначала о политическом и религиозном состоянии Иудеев во времена Христа и о религиозно-нравственном состоянии язычников того же времени. Замечательно: для характеристики состояния Иудеев сочинитель, между прочим, пользуется и Талмудом. Затем, излагается жизнь Христа, говорится об апостолах и евангелистах, их деятельности и писаниях. Далее, рассказывается о церковной иерархии, таинствах, праздниках, постах, соборах. Заметно, сочинитель речь свою направляет против воззрений протестантов на эти вопросы. |
| 184 Братья Зосима – известные греческие меценаты и издатели. А. С. Стурдза упоминает пятерых братьев. «Сии скромные благотворители, – пишет он, – более раздавали даром, нежели продавали свои издания. Одушевленные простосердечным, но высоким позывом братья Зосима охотно отдавали богатства свои в безвозвратный заем будущему благосостоянию Греции и Церкви, предметам сыновней их любви. Без них многие классики, новое издание греческой Библии и бесценные творения Евгения Вулгариса и Никифора Феотокиса никогда бы не были напечатаны» (Евгений Булгарис и Никифор Феотокис... С. 14–15). 186 См. (13). Экземпляры первых греческих изданий «Кириакодромиона» сохранились в центральных московских библиотеках. 188 Μουροτη– Γενκου Ζ. Νικηφρος Θεοτκης... С. 61; Соловьев М.Проповеди Никифора Феотоки. С. 95. 192 См. (9), (13). Перевод «Толкований Воскресных Евангелий» был сделан при Казанской Духовной Академии. М. Соловьев указывает, что автором его является некий иеродиакон Гервасий. Несколько архаичный язык русского перевода «Кириакодромиона» тяжел для восприятия; кроме того, по замечанию М. Соловьева, в нем содержится много неточностей (Проповеди Никифора Феотоки. С. 139). Русские исследователи творчества Феотокиса в XIX веке (епископ Порфирий (Успенский) , М. Соловьев) единогласно говорили о необходимости нового перевода, однако он так и не был сделан. 199 Цит. по: Соловьев М. Проповеди Никифора Феотоки. С. 82. Обличение идей французской революции находим и в «Кириакодромионе» Феотокиса: в одной из бесед он писал, в частности, против «лжевымышленной новооткрывшейся системы равенства между людьми». См. Архиепископ Никифор Феотокис . Благословенным христианам Греции и России, с. 155–164. 200 Цит. по: Жукова Е. В. Личные связи Феотокиса с колливадами... C. 59. Другой представитель колливадского течения, св. Афанасий Париос, бывший в 1760-е гг. учителем в Керкирской школе, также хорошо знал Феотокиса и относился к нему с большим уважением и любовью. (Там же, с. 45–54.) 202 См. Благословенным христианам... с. 259–260. Об этой переписке сообщает А. А. Дмитриевский (По поводу издания... С. 237–239), ссылаясь на Саккелиона ( Σ ακκελ ωνος Ι. Το μακαρ ου Νικηφρου το Θεοτ κη...), а также М. Соловьев, который упоминает лишь первые два письма, относящихся к 1774 г. М. Соловьев указывает, что первое письмо, написанное из Вены 16 апреля, посвящено разъяснению текста: всяк огнем осолится и всяка жертва солью осолится ( Мк. 9, 49 ); а второе, написанное из Братиславы 8 сентября, решает два вопроса: первый – участвует ли душа в страданиях тела, и другой – почему с тлением внешнего человека внутренний обновляется по вся дни ( 2Кор. 4, 16 ) (Проповеди Никифора Феотоки. С. 55–56). |
| Нынешняя ряса, как мы говорили, не есть действительная ряса. Эта последняя ряса, составляющая одежду монахов первой или низшей степени, рясофоров или рясофорных (рясу носящих) есть та одежда, которой собственное название хитон 1045 и которая названа рясой описательно, от качества. Греческое τ σον, из которого наша ряса, прилагательное среднего рода с подразумеваемым существительным μφον или νδυμα – одежда, из латинского rasura, от rado – скребу, счищаю, значит одежду выношенную, вытертую» лишённую ворсы, вообще одежду худую, и потом ещё в употреблении – одежду грубо шерстяную, одежду из сермяжного или солдатского сукна 1046 . Рясами (одеждами рясными), σα μφια, назывались, во-первых, все монашеские одежды 1047 , потому что все они долженствовали быть «нищетными» 1048 . Во-вторых, – рясой назван был хитон потому, что он долженствовал быть из грубого сукна 1049 . Хитон, у классических Греков – собственно рубашка, непосредственно надеваемая на тело (то, что после и ныне ποκμισον), у позднейших Греков был верхней или выходной одеждой из класса рукавных и глухих (см. выше), имевшей форму длинной до пят рубашки, а когда был разрезан спереди, то получил форму длинного до пят халата. Хитон или обычно ряса есть то, что у нынешних монахов подрясник, который передал своё второе имя одежде, явившейся поверх его, т. е. нынешней рясе. Множество изображений монашеского хитона или собственной монашеской рясы конца X – начала XI века мы имеем в известном Менологии императора Василия Булгаробойца (или неправильно Македонянина, – Menologium Graecorum jussu Basilii imperatoris et caet). По этим изображениям он есть длинная до пят рубаха (ещё не разрезанная спереди), отличающаяся от священнического иматия тем, что не так просторна в стану и совсем не имеет воротника (см. Янв. 31). С рукавами совершенно такими, как у иматиев или однорядок на рисунках в Житии преподобного Сергия. Именно – узкими и имеющими на концах обхватывающие кисти рук поручи или запястья (но в самом Житии Сергия рукава у ряс монашеских другие – более широкие и без поручей на концах, которые одной ширины со всем рукавом 1050 . |
| Окончательный вид придан началу главы уже перед самой подготовкой к печати. (8) К строфе «Словами вещего поэта». Темира, Дафна и Лилета – Как сон забыты мной давно. Цитата из стихотворения Дельвига «Фани». (9) К строфе XXXVII. Описанный наряд Онегина соответствует тому, как одевался сам Пушкин, когда жил в Михайловском. Вообще в этой и следующей строфах много автобиографического. «В 4-й песне Онегина я изобразил свою жизнь», – писал Пушкин Вяземскому (27 мая 1826 г.). (10) Строфы XV и XVI. Эти строфы известны по публикации Я. Грота с утраченной ныне копии В. Ф. Одоевского. Грот печатал: Да, да, ведь ревности припадки. Очевидно, данное чтение – результат неправильной догадки Грота. Он не учел, что в пушкинское время было слово «припадка» в женском роде. (11) К строфе XXXIV. В черновых набросках, по-видимому относящихся к этой строфе, имеется в виду сражение при Кране 23 февраля 1814 г., в котором русскими войсками командовал П. А. Строганов. Узнав о смерти сына, он передал командование Воронцову, который и приписал себе успех, достигнутый в этом сражении. Пушкин мог знать этот эпизод по рассказу С. Волконского, позднее описавшего этот случай в своих мемуарах. (12) «И Кесарь слезы проливал». Здесь Пушкин не точно вспоминает рассказ Плутарха из биографии Ю. Цезаря: когда к нему принесли голову убитого Помпея, «Кесарь отвратился от нее с ужасом, но принял печать Помпея и заплакал» (цит. по русскому переводу 1821 г.). О том, что Пушкин смутно помнил исторический факт, можно судить по черновому варианту: И Кассий слезы проливал, Когда он Брута смерть узнал… Это – неверное воспоминание о другом месте из Плутарха: Брут после смерти Кассия «плакал над его телом, называл Кассия последним римлянином – ибо Рим не мог более произвести человека с возвышенными чувствами». (13) Предисловие. В этом предисловии Пушкин цитирует статью Ф. Булгарина в «Северной пчеле». В дальнейшем он оспаривает мнение Н. Полевого, редактора «Московского телеграфа». (14) «Елисей, или Раздраженный Вакх» – комическая поэма Вас. |
|
|
