| Состоялась дискуссия о византийской философии ноября 2020 Диспут " Выразить невыразимое, или о причастности нетварному бытию: византийский ответ " в рамках цикла " Дары Византии " прошел 29 ноября в Доме радио. В нем участвовали доцент кафедры богословия СПбДА иерей Игорь Иванов и научный сотрудник Института гуманитарных историко-теоретических исследований Дмитрий Бирюков. Ведущий, куратор цикла " Дары Византии " Дмитрий Черноглазов, предложил участникам ответить на вопрос, была ли в Византии своя философия или же в философско-богословских дискуссиях на Востоке использовался античный инструментарий, и можно ли говорить о специфической византийской философии. Дмитрий Бирюков рассказал, что в ранневизантийском богословии единение человека с божеством описывалась на языке причастности божественной природе, а в поздневизантийском богословии этот язык изменился. В античной философии (а античная философская традиция была актуальна в византийском мире) можно разделить горизонтальную и вертикальную парадигму причастности. Горизонтальная - " я причастен человеческой природе, я человек " . Так можно сказать о каждом. Так называемая вертикальная парадигма подразумевает, что в трансцендентальном мире идей есть некая " человекость " , воплощение идеи человека. И мы причастны этой " человекости " , существующей в мире идей. Допустим, происходит некая катастрофа, все погибают, на земле не остается ни одного человека. В рамках первой парадигмы человеческая природа перестает существовать, а вторая парадигма предполагает, что некая человеческая сущность существует вечно, ее существование никак не зависит от нас. Эти парадигмы проявляются в рамках связанных между собой тем: причастности или непричастности божественной сущности и иерархии бытия. В рамках ранневизантийского богословского языка человек может быть причастным божественной природе. Это понимание строится на словах из Послания апостола Петра: " Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью " (2 Пет. 1:3-4). Когда ранневизантийские авторы рассуждали на тему причастности, прослеживалась более или менее явная аллюзия на то послание апостола Петра. |
| Два же каких-то воина отклонились на правую сторону в дубраву, один именем Федор Сабур, а другой Григорий Холопищев, оба родом костромичи. Чуть отошли от места битвы – набрели на великого князя, избитого и израненного всего и утомленного, лежал он в тени срубленного дерева березового. И увидели его и, слезши с коней, поклонились ему. Сабур же тотчас вернулся поведать о том князю Владимиру и сказал: «Князь великий Дмитрий Иванович жив и царствует вовеки!» Все князья и воеводы, прослышав об этом, быстро устремились и пали в ноги ему, говоря: «Радуйся, князь наш, подобный прежнему Ярославу, новый Александр, победитель врагов: победы этой честь тебе принадлежит!» Князь же великий едва проговорил: «Что там, – поведайте мне». И сказал князь Владимир: «Милостью Божьей и пречистой его Матери, помощью и молитвами сродников наших святых мучеников Бориса и Глеба, и молитвами русского святителя Петра, и пособника нашего и вдохновителя игумена Сергия, – тех всех молитвами враги наши побеждены, мы же спаслись». Князь великий, слыша это, встал и сказал: «Сей день сотворил Господь, возрадуемся и возвеселимся, люди!» И еще сказал: «В сей день Господень веселитесь, люди! Велик ты, Господи, и дивны дела твои все: вечером вселится плач, а наутро – радость!» И добавил: «Благодарю тебя, Господи Боже мой, и почитаю имя твое святое за то, что не отдал нас врагам нашим и не дал похвалиться тем, кто замыслил на меня злое: так суди их, Господи, по делам их, я же, Господи, надеюсь на тебя!» И привели ему коня, и, сев на коня и выехав на великое, страшное и грозное место битвы, увидел в войске своем убитых очень много, а поганых татар вчетверо больше того убитых, и, обратясь к Волынцу, сказал: «Воистину, Дмитрий, не лжива примета твоя, подобает тебе всегда воеводою быть». И поехал с братом своим и с оставшимися князьями и воеводами по месту битвы, восклицая от боли сердца своего и слезами обливаясь, и так сказал: «Братья, русские сыны, князья, и бояре, и воеводы, и слуги боярские! Судил вам Господь Бог такою смертью умереть. Положили вы головы свои за святые церкви и за православное христианство». И немного погодя подъехал к месту, на котором лежали убитые вместе князья белозерские: настолько твердо бились, что один за другого погибли. Тут же поблизости лежал убитый Михаил Васильевич; став же над ними, любезными воеводами, князь великий начал плакать и говорить: «Братья мои князья, сыны русские, если имеете смелость пред Богом, помолитесь за нас, чтобы вместе с вами нам у Господа Бога быть, – ибо знаю, что послушает вас Бог!» |
| А в таком виде аналогия между музыкантом и его музыкальным инструментом, с одной стороны, и телом и душою, с другой, является точным выражением православно-христианской истины, раскрытой уже отчасти и в приведенных ранее местах Священного Писания ( Еккл.9:5, 10 ; Ин.9:4 ), то есть той истины, что с прекращением земной жизни «для свободной, самой в себе живущей души должны быть другие условия жизни» 35 , причем, однако, то индивидуально-нравственное содержание, которое было приобретено ею (душою) в ее совместной жизни с телом в момент смерти навсегда закрепляется за нею 36 . Против же мнения психопанихитов о сноподобном состоянии душ после смерти и данные психологии, на которые ссылаются иногда сторонники психопанихитских воззрений. Мы имеем в виду факт так называемого двойственного состояния, когда душа человека, как бы освобождаясь от уз тела, уже по сю сторону жизни делается способною к созерцанию и пониманию того, что недоступно человеку в его естественном состоянии. Как на выдающийся по своей убедительности пример такого состояния можно указать на заявление апостола Павла ( 2Кор.12:2–4 ) о своем особенном состоянии: «знаю человека во Христе, который, – говорит о себе апостол, – назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать». Таким образом, Апостол уже в этой жизни предвкусил или «антиципировал то состояние» 37 , которое ожидает праведных по смерти. Подобного рода фактами двойственного состояния, которые знает и изучает современная психология 38 и которые знали и выдвигали на вид еще отцы Церкви при выяснении взаимоотношения души и тела 39 , совершенно отрицается абсолютная зависимость духовной жизни от телесной, зависимость, которая с такою настойчивостью отстаивается психопанихитами. Как расходящаяся с идеею человека, выразившеюся, как мы заметили, в творческом акте, и как неоправдываемая данными Откровения, логики и психологии, на которых думают обосновать свое заблуждение психопанихиты, мысль о сноподобном состоянии душ умерших совершенно теряет всякую точку опоры, утрачивает свой смысл и ценность и вынуждает нас поэтому выставить на вид иное, более согласующееся с данными Откровения и здравого смысла, воззрение на состояние душ с момента смерти до всеобщего воскресения. |
| Астрономия, история, топография, механика, физика, геометрия, даёт ответы на все эти вопросы. Но знание «созидает только тогда, когда ему предшествует и сопутствует добрая воля». Без этого «будут резать по правую сторону – и останутся голодными: и будут есть по левую – и не будут сыты, каждый будет пожирать плоть мышцы своей: Манассия – Ефрема и Ефрем Манассию, оба вместе – Иуду» ( Ис.9:20–21 ). «Сирияне с востока, Фелистимляне с запада, – будут они пожирать… полным ртом» ( Ис.9:12 ). Так сильный может, при одном холодном знании, «есть бессильного во весь рот» 67 . И едят! – сказал бы теперь почивший библеист. «Утерян секрет» – «быть довольным» 68 … Человечество опирается теперь на «три жезла» – на «опыт, разум и науку» 69 , с которыми и восходит на вершину гордости. И гордецы множатся, так как «у зла более пособников, нежели у добра» 70 . Гордость всюду. Гордость развивает «аппетит» к властолюбию, которое одновременно зовёт и к свободе от власти и, подменяя понятие христианской свободы, предлагает обществу хлеб, но «хлеб недопечённый» 71 . Аппетиты отдельных лиц превращаются иногда в аппетиты целых народов. Результат этого – «вечный голод» 72 . Такие народы нуждаются «в постоянной пище» – и они «объявляют войну против того, кто ничего не кладёт им в рот» ( Мих.3:5 ). Царства, стремящиеся к обладанию всем миром, прекрасно характеризуют пророки. «Эти царства требуют от всех безмолвного подчинения». И мир слышит речи самоуслаждения: «я – и никто, кроме меня» ( Ис.47:7,8:10 ); речи самоуверенности: «кто придёт ко мне»? ( Иер.49:4 ); речи пагубного насилия: «пади ниц, чтобы нам пройти по тебе»! и вот, хребет людей делается как бы землёй и улицей для этих проходящих великанов ( Ис.51:23 ); а только мирный заговорит, они – к войне ( Пс.119:7 ). Пресыщенных и вместе вечно голодных гордость облегает, как ожерелье, и дерзость одевает их, как наряд уже выкатываются глаза их от жира, а жадные помыслы всё ещё бродят в сердце. Они над всем надеваются, говорят свысока, поднимают к небесам уста свои, и язык их расхаживает по земле ( Пс.72:6–9 ) с высокомерной речью: «силою руки моей и моей мудростью я сделаю это. |
| В чем же заключается эта своеобразность произведений почившего, сообщающая им великую ценность? Разрешение этого вопроса стоит в связи с разрешением другого: в чем сам он находил опору для своего убеждения, – и где искал света для истинного уразумения смысла явлений жизни и руководства для суждения о достоинстве общественных деятелей? A на этот вопрос отвечать не трудно: все это он находил, проникая и вникая в смысл истории народа Божия под руководством истинного пророческого слова. Вникая в смысл явлений жизни этого народа и в оценку деятельности разных вождей и руководителей его, то отвечавших, то противоречивших Божественному призванию и назначению народа Божия, почивший освещал этим светом пророческого слова явления и деятелей отечественной жизни, сопоставляя их, как сходные и сродные, a иногда и прямо заимствуя для вторых образы ветхозаветных явлений и лиц. A когда путем такого сопоставления явлений настоящего с явлениями давно минувшего обнаруживалась со всей ясностью серьезность первых: тогда искренно-патриотическая любовь вдохновляла речь его до высоты молитвенного обращения к Богу за любимый родной народ: «Уже замечено – писал он по поводу приближавшегося нового (1894) года – и сознано нами, что нашу виноградную лозу в течение немалого времени обрывали все, проходящие по пути, кому только хотелось: лесной вепрь надрывал ее и полевой зверь объедал ее. Замечено и сознано, что после того как лисицами ограды, осталось много мусора и виноградник оказался подожженным огнем, обсеченным. Естествен после этого призывной голос: вы видите бедствие, в каком мы находимся... Пойдем, построим стену! Благовременна и молитва к Богу сил: призри с неба и воззри, и посети виноград сей; охрани то, что насадила десница Твоя и отрасли, которые Ты укрепил Себе ( Пс. 74:13–17 ). С восходом солнца нового года, когда выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера ( Пс. 103:22, 23 ) да взойдет к Солнцу правды и наша пламенная молитва: ублажи Господи благоволением Твоим Сиона и да созиждутся стены Иерусалимские (Пс. 50:20)» 4 . |
| Вышел сеятель сеять семя. И когда он сеял, иное упало на места каменистые, где не много было земли; и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло… Итак, вот какова почва и условия, при которых являются Петры»… «Давно пришедшая историческая ночь на пятницу, как будто, ещё не миновала или наступила вновь. То же отречение Петров от Христа на вопросы служанок, то же удаление от костров, – только без прежних слёз, без прежнего раскаяния и исправления» 56 . В заключение Андрей Петрович говорит о замечательном произведении кисти художника Габриеля Макса. Последний изобразил лик Христа, увенчанного терновым венцом. «Эта картина удачно выражает идею всеведения Господа и в то же время может служить пробным камнем для испытания степени внимательности человека – зрителя. В приложении же к настоящей речи картина именно выражает тот взгляд Господа, Который Он бросил на отрекающегося Апостола и который уловил хотя не постоянный, но внимательный ученик Его… При беглом, хотя бы и ближайшем обзоре, можно заметить только то, что очи Христа глубоко опущены долу. Кажется, Он ничего не видит. Он как будто намеренно закрыл Свои очи, чтобы не видеть того, что кругом совершается, чтобы не видеть отрекающихся от Него Петров. Но чем более мы всматриваемся в лик Христа с опущенными долу очами, ничего, как будто, не видящего, тем более и яснее замечаем, что прямо на нас обращён Его глубокий, пронизывающий взгляд… Этот пронизывающий взгляд Христа сквозь опушенные, по – видимому, вежди способен наводить на размышления и отрадные и скорбные, смотря потому, как кто вёл себя у современного костра 57 . У главных современных костров Андрею Петровичу как бы нанесены были три никогда незаживающих раны. Он говорил о них и ранее сентября 1880-го года – времени появления статьи «У современного костра». Он будет говорить о них и до смерти… Эти раны не давали ему покоя, потому что они причинялись чуткому человеку. Но чуткий, он был и благороден. |
| Еврей библейского времени не находил в своём распоряжении иных слов для высшего выражения желаемого довольства, кроме слов: да будут сыновья наши, как разросшиеся растения в их молодости; дочери наши, как искусно изваянные столбы в чертогах! Блажен народ, у которого это есть! ( Пс.42:12:15 ). И не было, кажется, этому народу горшей угрозы пророческой, нежели та, что у Ефремлян, как птица, улетит слава чадородия, ни рождения, ни беременности, ни зачатия не будет! А хотя бы они и воспитали детей своих, – отниму их ( Ос.9:11–12 ). Священные древние писатели не нарочно, невзначай, но нередко роняют нам в своих писаниях перлы относительно жизни древней целомудренной женщины. Стоит нанизать их одну нитку, чтобы увидеть, что эти перлы гораздо выше по цене своей жемчугов обыкновенных (Притчи Сол.31:10), красивей внешнего плетения волос, золотых уборов и нарядных одежд. В тех перлах светит сокровенный сердца человек в нетленной красоте духа ( 1Пет.3:3–4 ). Порывистую Рахиль, с её неотложным требованием и угрозой мужу, так её горячо любившему, мы уже слышали. А вот пред нами более сдержанная, но не менее скорбящая духом Анна, изливающая душу свою в молитвенном, при горьком плаче, обете пред Господом о сыне, так как Господь заключил чрево её ( 1Цар.1 ). Но ещё большее впечатление, нежели беззвучная, слёзная молитва Анны, – уста её только двигались, и не было слышно голоса её (ст. 13) – производит робкая, мягкая укоризна пророку, сорвавшаяся с уст богатой Сонамитянки, когда она сочла себя жестоко обманутой и разочарованной в самых дорогих для неё надеждах. Пересказ таков: благодарный за радушный приём, оказанной благочестивой женщиной, пророк Елисей желает со своей стороны отплатить ей чем-либо и предлагает: не переговорить ли ему о ней с царём, или военачальником? Она сказала: нет, средь своего народа я живу. И сказала он (Елисей): что же сделать ей? И сказал Гиезий (ученик пророка): да вот, сына нет у неё, а муж её стар. И сказал он: позови её. Он позвал её, и стала она в дверях. И сказал он: через год, в это самое время, ты будешь держать на руках сына. |
| Естественно после всего этого призывный голос: вы видите бедствие, в каком мы находимся… Пойдём построим стену! Благовременна и молитва к Богу сил: призри с неба, и воззри, и посети виноград сей; охрани то, что насадила десница Твоя, и отрасли, которые Ты укрепил Себе ( Пс.79:13–17 ). С восходом солнца нового года, когда выходит человек на дело своё и на работу свою до вечера ( Пс.103:22–28 ), да взойдёт к Солнцу Правды и наша пламенная молитва: ублажи Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимские ( Пс.50:20 ). Да восстанет первым великий священник (и братья его священники), как пастырь добрый овцам, и зовёт овец своих по имени, и выводит их и ходит пред ними ( Ин.10:3–4 ), чтобы строить сначала овечьи ворота, как это было в старое время, при построении иерусалимских стен ( Неем.3:1 ). Но пусть за пастырем идут и овцы для дальнейших построек, хотя бы только против своего дома. Да не ослабевает сила у носильщиков при виде того, что мусора очень много и мы, как будто, не в состоянии строить стену» (4:10), это скорбь и молитва за Русскую землю… Основной тон этих откликов хорошо слышится, например, в его думах-печалях «о современном костре». Ненормальные явления в религиозной и общественной жизни заставляют вспомнить его тот костёр, который пылал в Иерусалиме на дворе первосвященников Иудейских Анны и Каифы в начале апреля 34-го года по Р. Х. в ночь на пятницу. После взятия Иисуса толпа возбуждённого народа грелась у этого костра. Здесь был и апостол Пётр вмешавшийся в гревшуюся толпу. И вот ему предлагаются три однородных вопроса: не из учеников ли он Иисуса?... И отрекается Пётр при «обличении – в упор». Уличаемый начал клясться, что не знает Человека, о Котором говорят. Заметив взгляд Христа при пении петуха, Пётр вышел вон и горько заплакал. А по преданию с этой ночи на пятницу и во всю последующую жизнь Апостол не мог без горьких слов выслушивать пение петуха 52 . Памятен библеисту и другой костёр. «Была другая ночь. Виден разложенный огонь, но не на Иерусалимском первосвященническом дворе, а на берегу Тивериадского озера. |
| Еще хорошо, если мы, подобно пророку Варуху, который некогда жаловался Господу на то, что Он приложил скорбь к болезни его ( Иер. 45 ), в то время как он мечтал о покое, услышим из своего сердца наставление, изреченное Богом Варуху: «ты говоришь: горе мне! ибо Господь приложил скорбь к болезни моей; я изнемог от вздохов моих, и не нахожу покоя…». «Ты просишь себе великого: не проси; ибо вот Я наведу бедствие на всякую плоть, а тебе вместо добычи оставлю душу твою», то есть, вместо претензий, какие ты ставишь жизни, ты сохранишь целость своего настроения, если «яснее представишь себе все это несчастье, все это бедствие, какое и здесь и там, повсюду господствует в человеческом мире» 23 . Но ведь часто плач и рыдание страждущего по своей вине человека переходят в вопль мрачного отчаяния. История христианской церкви сохранила нам сказание о таком вопле императора Юлиана Отступника, который после целого ряда неудачных попыток восстановить пышный культ язычества, в виду расцветшего и окрепшего уже христианства, умирая, в битве с персами, воскликнул: «Ты победил меня, Галилеянин! Как бы не звучало это: «Ты победил меня, Галилеянин!» – смысл этих слов очевиден: целым рядом прискорбных неудач и этою последней разящей меня раной Ты, Галилеянин, победил меня, привел меня к полному сознанию суетности моего тщеславия, за которое приходится расплачиваться тяжелыми страданиями». Так побеждает Галилеянин и всех тех, кто забывает Его призыв к успокоению от житейской суеты, а вместе с этим и от порождаемых ею злостраданий. Скорбь и отчаяние часто выпадает на долю их! Здесь мы прерываем нить наших суждений по вопросу о религиозно-философском отношении к действительности, а в зависимости от этого и к страданиям. По смыслу сказанного каждый христианин, навыкающий благоразумно разбираться во всех своих житейских стремлениях, воспитывает в себе через это чувство свободы от настойчивых и тяжёлых требований суетной мирской жизни, а это отдохновение от погони за житейскими выгодами и есть истинно-философская свобода или успокоение от злострадания. |
| И вот в тон Вашим чувствам, мы позволим себе высказать наше искреннее сожаление о том, что из нашего духовного вертограда берется такой непостыдный деятель, служение которого было весьма полезно самому вертограду и личность которого была особенно приятна его со-работникам. Ваша ревность к делу своего высокого педагогического служения заслуживает удивления, особенно, если принять во внимание все обстоятельства, при каких Вы проходили свое служение. Давно уже Вы несете на себе при исправлении должности наставника семинарии и тяжелое бремя забот, лежащее на Вас, как на приходском священнике и однако, эта двойная работа не заставляла Вас ослабевать в своей ревности к обеим сторонам своего служения. Затем, на Вашу долю выпало не мало забот и огорчений по случаю продолжительной болезни покойной супруги Вашей, но эти заботы не заставили Вас быть сколько-нибудь неаккуратным в отношении к семинарии. Часто, вероятно, Вам хотелось бы остаться дома близ тяжко больной супруги или отдохнуть, собраться с силами после великих домашних хлопот. Но Вы помнили, что в семинарии Вас ждет Ваша аудитория и ехали на службу. Знаем мы, что и сами Вы, нередко, прихварывали, и зная это, отдаем еще большую дань удивления Вашей ревности к делу своего педагогического служения. Когда Вы шли в класс с явными знаками простуды, с кашлем и зубной болью, то мы припоминали слова, сказанные св. ап. Павлом о себе и его сотрудниках: «мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии – в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах» ( 2Кор.6:3–4 ). Что касается собственно Ваших отношений к нам, сослуживцам Вашим, то о них мы не можем вспомнить без чувства искренней признательности. И в этом случае, оглядываясь на прошедшую свою жизнь с нами, Вы опять можете с полным правом повторить о себе то, что говорил некогда ап. Павел Коринфянам: «Вместите нас. Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти. |
|
|
