| После того что сказано нами о содержании книг «Обличения и оправдания», нетрудно показать, что все эти мнения не имеют твердых оснований в творениях св. Дионисия. Прежде всего, сам св. Дионисий не отрицает, что им употреблены были приписываемые ему выражения, 836 а потому мы не имеем никаких оснований вместе с Руфином и бенедектинцами заподазривать подлинность этих выражений и достоверность свидетельств св. Афанасия и св. Василия в пользу этой подлинности. Еще более странным представляется мнение, будто св. Дионисий употреблял православные выражения в книгах «Обличения и оправдания» в том же неправославном смысле, в каком старые и новые обвинители его объясняют цитируемые арианами выражения из послания к Аммону и Евфранору. В сохранившихся до нашего времени отрывках творений св. Дионисия нет ни малейшего намека на то, что, говоря о единстве Сына с Отцом, он имел в виду лишь «нравственное единство» воли. Равным образом, если даже допустить, что Дионисий Римский понимал под словом «ипостась» божественное существо, 837 то отсюда вовсе не следует, будто св. Дионисий, употребляя это слово для обозначения божественных Лиц, хотел скрыть различие своего учения от воззрений Римского епископа под внешним сходством терминов. В таком случае ему пришлось бы принять учение о единой ипостаси, а между тем он и в книгах «Обличения и оправдания» настойчиво защищает учение о трех ипостасях. Нет нужды говорить о том, что объяснение других выражений св. Дионисия в книгах «Обличения и оправдания» в том неправославном смысле, в каком поняты были врагами Дионисия и арианами слова его в послании к Аммону и Евфранору, поставило бы в затруднение самого автора, высказавшего рассматриваемый взгляд, и потому мы считаем излишним останавливаться на доказательствах его несостоятельности. Нет никаких оснований и для обвинения св. Дионисия в том, будто он переменил свои воззрения из страха перед Римским епископом. Мы видели, что несогласие св. Дионисия с воззрением Римского епископа Стефана по вопросу о крещении еретиков не помешало ему свободно высказывать и настойчиво защищать свое мнение, 838 и если св. |
| Подводя итог нашему исследованию тринитарной теологии Новациана, следует, прежде всего, отметить, что хотя в ней встречается немало положений, характерных для учения греческих апологетов и Ипполита Римского , она явно зависит от тринитарного учения Тертуллиана , а значит, от тех философских источников, на которые опирался Тертуллиан 1086 . Это проявляется и в терминологии, и в основных подходах, таких как учение о «двойственном слове» или политико-юридическая теория «Божественной монархии». В чем-то Новациан углубляет и обогащает учение Тертуллиана (например, в учении о бестелесности Бога и вечности Сына), в чем-то делает шаг назад (например, в резком субординационизме, неразвитой пневматологии и концепции «морально-социального единства» Божества). При этом Новациан в гораздо меньшей степени, чем Тертуллиан , опирается на греческую философию (стоиков, перипатетиков, платоников) 1087 . Хотя учение Новациана о Троице в целом не выходит за пределы тринитарного учения апологетов, оно оказало заметное влияние на западную теологию в целом: его терминология и некоторые догматические формулировки позволили Западу выступать на равных с Востоком в тринитарных спорах IV столетия 1088 . Этого нельзя сказать о тринитарной доктрине двух последних латинских апологетов – Арнобия и Лактанция , которая во представляет собой определенное отклонение от магистральной линии развития тринитаризма на Западе. Но прежде, чем обратиться к этим авторам, следует рассмотреть один примечательный тринитарный спор, разгоревшийся во второй половине III века между двумя епископами: Дионисием Римским и Дионисием Александрийским . 4. Тринитарный спор между Дионисием Римским и Дионисием Александрийским Как считается, тринитарное учение Дионисия, епископа Александрийского (247/248–265 гг.), несло на себе печать субординационизма, свойственного его учителю Оригену 1089 и отчасти сходного с последующим учением ариан. В 257 г. в ливийском городе Пентаполе распространилось учение модалиста Савеллия, который, подобно Праксею и Ноэту, отрицал различие между лицами Отца, Сына и Духа 1090 . |
| Священник Дионисий Костомаров: Я предложил не настаивать, чтобы каждое воскресенье сын был в храме, но мама не слушала 14 ноября, 2018. Священник Дионисий Костомаров Священник о самом сложном в его работе «К тридцати-сорока годам очень многие становятся безошибочнее римского понтифика. Потому что по-другому сложно жить: хочется хоть какой-то стабильности, фундаментальности. И если ее нет в окружающем мире, то надо создать ее внутри себя, став вечно правым моралистом». Священник Дионисий Костомаров о самом сложном в своей работе. Несколько слов о профессии священника. Самое тяжелое лично для меня в службе: говорить людям не то, что они хотят слышать. Особенно, когда человек ощущает себя делающим все правильно и подкрепляет уверенность «тысячелетним опытом святых отцов», вычитанным в недорогой брошюрке из разряда «Как спастись в современном мipe». С согласия участницы, расскажу одну историю, в которой участвовал лет 6 или 7 назад. В храме, где я тогда служил, помогал парень лет 12, N. В определенный момент я стал замечать, что он, выпускник воскресной школы, радость мамы, интерес к Церкви явно теряет. Во время богослужения использует любую возможность сбежать в пономарку, где включается телефон и вот уже человека здесь нет. А после службы сразу уходит, дожидаясь конца с нетерпением, переминаясь с ноги на ногу. Я вполне могу понять такие вещи: литургия длинная, а в двенадцать-четырнадцать лет столько можно успеть за эти два часа, так жаль их тратить на то, что воспринимаешь как монотонный и скучный бубнеж. Когда я подошел поговорить с N, он явно стеснялся, отшучивался: «Батюшка, все хорошо, все отлично». Ничего не добился, разумеется. Тогда я решил поговорить с мамой. Ничего хорошего я не ждал от разговора: было понятно, что в ее системе координат сын сейчас на правильном пути, его надо всячески удерживать. Разговор планировался долгим, но вышло все не так: я высказал предположение, что хорошо бы не настаивать, чтобы каждое воскресенье N был в храме; хорошо бы не думать, что ваши интересы и приоритеты всегда будут соответствовать его интересам и приоритетам; что пора ребенку дать немного свободы в выборе досуга. |
| Дионисий одобрял иногда перемену воззрений, то единственным мотивом такой перемены могла быть для него только сила аргументации, а не какое-либо стороннее побуждение. 839 Без сомнения, и теперь согласился бы он на перемену своих убеждений и открыто сознался бы в этой перемене, если бы ему доказано было, что воззрения, высказанные им в послании к Аммону и Евфранору, были ошибочны. Между тем, в книгах «Обличения и оправдания» св. Дионисий, соглашаясь признать, что в своем послании к Евфранору и Аммону он употреблял наряду с более сродными и «менее пригодные» сравнения, решительно отклоняет обвинение его в том, будто он придавал этим выражениям и сравнениям тот смысл, какой придали им обвинители, а потом отказался от своих воззрений и, следовательно, впал в противоречие самому себе. Доказательством справедливости этого уверения могут служить не только упомянутые «более приличные и сродные» сравнения, находившиеся в том же послании к Аммону и Евфранору, но и некоторые места из сочинений, написанных ранее этого послания. Так, в послании к папе Стефану св. Дионисий называл Христа Богом, 840 а в послании к Римскому епископу Сиксту II – «Единородным, рожденным прежде всей твари». 841 Смысл этих названий, очевидно, гораздо ближе к учению, изложенному в книгах «Обличения и оправдания», чем к тем толкованиям, какие вызваны были некоторыми выражениями св. Дионисия в послании к Евфранору и Аммону. По-видимому, более правдоподобно мнение, что св. Дионисий употреблял наряду с более приличными «менее пригодные» сравнения вследствие некоторой неясности своих представлений об отношении Сына к Отцу. Но и это мнение основано на недоверии к словам самого св. Дионисия. Объясняя употребление «менее пригодных» сравнений, он указывает только на трудность подыскать примеры, вполне точно соответствующие исследуемому предмету, да еще на то, что выражения, подавшие повод к нареканиям на него, относились не к божественной, а к человеческой природе Спасителя. Это объяснение, подробно раскрытое св. |
| В школе я о вере не задумывался. А в университете произошёл такой случай. На пятом курсе я писал диплом на тему «Римский быт в эпоху ранней Римской империи», но на защиту сам не мог пойти - тяжело было подниматься по этажам, да и общество ещё не готово воспринимать такого рода студентов. По улице едешь, и то видишь испуганные взгляды со всех сторон... Поэтому накануне защиты мы с научным руководителем подготовили речь - представление моего диплома. Секретарь приёмной комиссии должна была зачитать тезисы. Я очень сильно волновался. В тот день Танюша принесла из училища Библию. Я открыл её там, где фараон переходит Чермное море, и зачитался. В первый раз я задумался о том, что Священная история намного глубже и интереснее, чем мы привыкли считать. Мама, придя домой, удивилась: «Ты чего такой спокойный сидишь?» - «Да вот, Библию читаю». Потом мама поздравила меня, потому что защита прошла на «отлично», дипломная работа впоследствии была издана отдельной брошюрой. - Ещё когда я писал диплом, - добавляет Дионисий, - приходилось работать с трудами Плиния Младшего, Сенеки, Тацита, Марка Аврелия - все они, так или иначе, упоминали о появлении в Римской империи первых христианских общин. Эти авторы рассказывали о взаимодействии государства и христианства, поэтому чтение этих книг укрепило мой интерес к христианской вере. Я стал читать Библию постоянно, как художественную книгу: то Апокалипсис открою, то Бытие, то Евангелие. Потом прочёл Толкования, и для меня открылись новые стороны веры. Близость по духу - А как вы с Татьяной познакомились? Татьяна и Дионисий дома - Очень просто, - тихим голосом отвечает Татьяна. - В годы учёбы мама Дениса была моим преподавателем на музыкальном отделении. А потом, когда я стала сама работать в училище, аккомпанировала в её дирижёрском классе. Мы ходили вместе на концерты, делились впечатлениями от просмотренных передач, фильмов, обменивались книгами... - Когда первый раз Таня к нам пришла, - вспоминает Дионисий, - я сразу же заинтересовался ею. Стали разговаривать, потом чаще встречаться. Я учился в это время в университете. Она мне помогала печатать мои работы. Мы начали дружить, а потом поженились и обвенчались. |
| В послании к Аммону и Евфранору были не только те примеры, на которые указывали его обвинители, но много других, более приличных и соответствующих истине. Обвинители умолчали об этих примерах, а между тем из них ясно видно было согласие св. Дионисия с учением о единосущии Сына со Отцом. Оправдываясь от обвинения в неправославии, св. Дионисий указывал на эти более соответствующие истине примеры и выражал сожаление, что у него нет под руками списка с послания к Аммону и Евфранору, и обстоятельства препятствуют ему доставить такой список Римскому епископу. Но обвинение в неправославии было так тяжело, что Александрийский епископ не счел возможным ограничиться кратким посланием в защиту своего православия. Кроме этого послания он отправил Дионисию Римскому еще четыре книги под заглавием «Обличения и оправдания». В этих книгах Александрийский епископ обличал своих обвинителей в клевете и в искажении его слов и оправдывался в том, в чем обвиняли его, подробно отвечая на каждое слово обвинителей и объясняя те выражения, которые подали повод к обвинению его в неправославии. 783 Вместе с тем, в доказательство своего православия он снова изложил учение о Боге и Св. Троице, направляя свое изложение как против тех заблуждений, в которых обвиняли его, так и против савелли- ан, искажавших церковное учение в противоположном направлении. 784 Сохранившиеся до нашего времени отрывки этого произведения 785 действительно заключают в себе решительное опровержение главнейших современных св. Дионисию еретических учений о Боге и Св. Троице. Подобно своему учителю Оригену , св. Дионисий самым существенным определением Божества считает Его «нерожденность» и даже склоняется к мысли, что «нерожденность есть как бы самая сущность ( οσα)» Божества. Она обусловливает собой и все другие свойства Бога как существа бесстрастного, неизменяемого, неподвижного и деятельного. С этой точки зрения св. Дионисий называет крайним нечестием учение людей, приписывающих «нерожденность» не только Богу, но и материи. |
| Драматический конфликт между традиционными устоями римской жизни и оргиастическим культом Диониса – это скандал, основательно потрясший общество, какой-то римский эквивалент «порохового заговора» в Англии времен Uakoba I ; Тит Ливий, младший современник Горация, нам об этом рассказал 24 . Такие веши скоро не забываются. Притом есть основания полагать, что и много позднее, вплоть до ранней Империи, продолжалось, хотя и без массового кровопролития, преследование тайных культов дионисийско-оргиастического свойства, памятниками которых являются помпейская Вилла Мистерий и римская подземная базилика подле Порта Маджоре. Присутствие обрядов, скрываемых от света дня, – фон римской жизни. Тем примечательнее непринужденность, с которой поэзия Горация играет вакхическими мотивами – так, словно бы всего этого не существовало. Греческий литературный узус подобные мотивы санкционировал, и такой санкции было совершенно достаточно. Вернемся к самому началу римской литературы, к ее первому шагу, сделанному уже по эту сторону полосы забвения. Как известно, шаг этот связан с именем Луция Ливия Андроника – вольноотпущенника из тарептийских греков, преподававшего в Риме греческий язык, а в 240 г. до н. э. написавшего по заказу курульных эдилов для Римских игр свое первое драматическое сочинение. Здесь характерно все – и греческое происхождение поэта, и его общественный статус, между прочим, объединяющий Андроника с другим виднейшим деятелем ранней римской литературы – Терентием. Оба – вольноотпущенники, и эта биографическая деталь лишний раз подчеркивает их отчужденность от римской почвы. В Риме они чужие, но в римской литературе – у себя дома: они сами этот дом возводили. Главным делом жизни Ливия Андроника стало переложение «Одиссеи» латинскими сатурнийскими стихами. Это очень показательно само по себе. Культура Древней Греции вообще не знала художественного перевода иноязычного текста – феномена, так хорошо нам известного и столь необходимого нашей культуре; не знала она и такой его разновидности, как поэтический перевод стихов. |
| Тем же психологическим законом обусловливается перемена в значении грамматических форм. Так, напр., переход причастий в nomina agentis, или процесс субстантирования причастий, происходит под влиянием ассоциативных аналогий (adolescens-parens, cliens-potens). Сюда же относится превращение nomina actionis в nomina loci в силу —215— близости воззрений на (1) орудие или средство действия и (2) на место действия, напр., lectus – (постель) первонач. – «лежало», как scala – лестница (значит собств. «стопало»). Многочисленные примеры объяснения семасиологических явлений психологическим методом даны в книге проФ.М. Покровского: Семасиологические исследования в области древних языков (Ученые записки Императорского Московского Университета, вып. 23-ий)». б) Отзыв об означенном отчете временного преподавателя латинского языка и его словесности – заслуженного ординарного профессора Академии П.И. Цветкова: «Учебный 1907–1908 год г. Знаменским был посвящен изучению латинского языка и латинской литературы в Петербургском университете. С целью ознакомления с методами интерпретации латинских писателей г. Знаменский слушал объяснение «Ars poetica» – Горация у проф. Зелинского, объяснение «De rerum natura» – Лукреция у приват-доцента Малеина и объяснение избранных мест из Тацита и писем Плиния Младшего у проф. Холодняка. Кроме того, посещал лекции профессора Ростовцева, который занимался специально-исторической интерпретацией рассказа о Кориолане в исторических трудах Тита Ливия и Дионисия. Другим предметом изучения для г. Знаменского была история римской литературы. Для ознакомления с нею г. Знаменский слушал лекции по истории римской литературы у проф. Холодняка, а также самостоятельно штудировал труды по истории римской литературы – Шанца (Geschichte d. röm. Literatur) и Ламарра (Histoire de la littérature latine), a равно Grundriss d. röm. Literatur – Бернгарди. Имея в виду важность чисто исторических фактов для истории римской литературы, г. Знаменский слушал курсы профессоров Гримма, Гревса и Форстена по разным отделам римской истории. |
| Два последних фрагмента его (7–8) указывают на это. Первый гласит: «Часто случается, что и мудрецы просматривают иные из своих мыслей, когда склоняются к суждению собственного разума, а еще более – к внушению самолюбия ( φιλαυτας ποντας)». Второе: «Известно, что всего труднее познать и врачевать самого себя ( ατν γινσκειν κα θεραπεειν), так как людям присуща любовь к себе ( τ φλαυτον), и суждение каждого об истине спотыкается о пристрастие к самому себе» 477 . Поэтому можно предполагать, что «Об обетованиях» было полифоничным произведением, отражающим многие аспекты воззрений св. Дионисия. Главным догматическим трудом св. Дионисия можно считать, наверное, «Обличение и оправдание к Дионисию Римскому против Савеллия». Как уже указывалось выше, написание этого труда было связано с полемикой александрийского предстоятеля против савеллианства, в ходе которой он допустил некоторые некорректные высказывания. Это дало повод некоторым православным выступить с критикой его, которую можно свести к пяти пунктам: 1) св. Дионисий разделяет Отца и Сына, 2) отрицает вечность Сына, 3) называет Отца, не упоминая Сына, а Сына упоминает, не называя Отца, 4) отрицает определение Сына как единосущного ( μοοσιος) Отцу и 5) обозначает Сына в качестве творения Отца 478 . С жалобой на св. Дионисия эти православные братия обратились к Дионисию Римскому, ответившему особым «Посланием против савеллиан», где он, не называя своего александрийского тезку по имени, полемизирует против отдельных моментов его учения о Святой Троице. Для св. Дионисия это было, судя по всему, полной неожиданностью, и он сразу ответил Римскому папе письмом, которое, к сожалению, не сохранилось. «Но обвинение в неправославии было так тяжело, что Александрийский епископ не счел возможным ограничиться кратким посланием в защиту своего православия» 479 . Поэтому он пишет «Обличение и оправдание» в четырех книгах, где, с одной стороны, обличает своих критиков в неправильном понимании отдельных его выражений, а с другой – разъясняет принципиальные моменты своей триадологии. |
| Дионисия Ареопагита . Мнение это высказано было еще в XVIII в. Баратерием; его же защищает профессор Киевской Духовной академии К. Скворцов в своем «Исследовании вопроса об авторе сочинений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита » (Киев, 1871). Но ни Баратерий, ни Скворцов не в состоянии были привести в доказательство своего мнения ни одного прямого положительного свидетельства. Правда, Скворцов указывает на древнее народное мнение, которое приписывало творения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита , Аполлинарию, Дидиму, Дионисию Коринфскому, Дионисию Александрийскому и Дионисию Римскому, и вслед за Le Nourry 187 уверяет, будто об этом мнении упоминает уже Максим Исповедник в своих толкованиях или схолиях на сочинения с именем св. Дионисия Ареопагита . 188 Но в этих схолиях мы нашли только свидетельство о том, что были люди, приписывавшие сочинения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита , Аполлинарию; 189 о том, чтобы кто-либо приписывал их Дионисию Александрийскому , Максим Исповедник не говорит ни в схолиях, ни в других своих произведениях. Еще менее убедительна ссылка Скворцова на изданную флорентийским библиотекарем Бандини беседу св. Анастасия Синаита , в которой последний поместил отрывки из сочинений Дионисия с замечаниями о душе и ее силах. Указав на то, что этих отрывков нет в дошедших до нас сочинениях Дионисия (епископа Александрийского), Скворцов выводит отсюда заключение, что «Анастасий взял их из потерянного для нас сочинения Дионисия “О душе”, сочинения того самого, о котором упоминается в приписываемой Ареопагиту книге “De divinis nominibus”». 190 Допустим, что Анастасий Синаит действительно взял эти отрывки из сочинения «О душе»; но откуда видно, что он считал автора этих отрывков Дионисием Александрийским ? Анастасий Синаит в своей беседе называет его только «Дионисием» или «великим Дионисием», 191 а под этими именами он мог иметь в виду и Дионисия Ареопагита , который также называется иногда «великим». 192 Напрасно также ссылается профессор К. |
|
|
