| Так разлагалась и слабела военная сила империи в правление Юстиниана, который никогда не чувствовал личной связи с армией и постепенно все более терял интерес к насущным потребностям жизни государства в увлечении богословскими и церковными вопросами, которым он придавал первенствующее значение. Жизнь столицы Заботы Юстиниана о благочинии в городе. Общественные бедствия: чума, землетрясения, пожары. Борьба партий ипподрома. Строительство Юстиниана В первые годы правления Юстиниана жизнь столицы текла в блеске роскошных празднеств, которыми император умел веселить свой народ. С восшествием на трон Юстиниан отстранился от того слишком близкого и непосредственного участия в борьбе партий, которое позволял себе раньше, особенно в первые годы правления Юстина, но оживление старого соперничества димов продолжалось. Случайные, неблагоприятно сложившиеся обстоятельства вызвали в начале 532 года крайнее ожесточение общественного раздражения, которое разразилось страшным бунтом «Ника». Соединившиеся тогда обе партии тяжко пострадали во время кровавого усмирения мятежников, и долго потом ипподром бездействовал, и вовсе не было всенародных увеселений. Юстиниан отдался со всей силой своей энергии строительству храма св. Софии. Золото текло рекой, и сооружение великолепного храма было событием, захватившим внимание всех жителей столицы. С отстройкой погоревшего ипподрома жизнь города потекла опять полным руслом. Строительство не прекращалось и после сооружения св. Софии, и приток денег в среду рабочего люда поднимал пульс общественной жизни. Многолюдство в столице и наплыв пришлого люда имели и другие причины. Об этом засвидетельствовал сам Юстиниан в предисловии к своей VIII Новелле. В столицу направлялись из провинций все, кто не находил правды или терпел преследования и обиды на месте жительства от представителей административной власти или сильных людей. В этой огромной массе пришлого населения были представители клира и куриалы, оффициалы и землевладельцы (possessores), димоты (низший класс городского населения) и колоны. |
| По существу эта сделка была фиктивной (если это был, например, акт продажи, то патрон, конечно, денег не платил), но результаты ее были вполне реальны. Земля переходила в собственность патрона. При этом патрон обычно отдавал землю прежнему собственнику в пользование в качестве прекария, т.е. без юридического обеспечения, с правом в любое время взять ее назад, и получал с клиента за пользование часть продуктов. Богатство, влиятельное положение, общественная роль магнатов ставили земли и держателей этих земель в привилегированное положение. Неудивительно, что в патронат отходили целые селения» 983 . Главный интерес самих крестьян поступать в клиенты к патронам и в конечном счете становиться колонами заключался в освобождении от податей. Арендная плата, очевидно, в большинстве случаев уступала налоговым повинностям перед имперской и муниципальной казной. Превращение мелких землевладельцев в колонов сокращало налогооблагаемую базу, казна поэтому препятствовала подобным сделкам. В соответствии с «Кодексом Феодосия» патроны за каждое хозяйство своего клиента «должны были платить высокий штраф – 25 ф. золота. В дальнейшем эти кары были усилены, фиктивные юридические сделки, оформлявшие патронат, объявлялись недействительными, и составлявшие их нотариусы подлежали суровому наказанию» 984 . Клиентов полагалось в подобных случаях подвергать порке и возвращать их в прежнее состояние облагаемых налогом землевладельцев. И все же административные и судебные меры правительства могли лишь затормозить, но не остановить процесс обезземеливания крестьянской массы, добровольно переходившей в статус безземельных арендаторов и колонов. Общество структурировано было в зависимости от правового статуса и обязанностей перед государством. Но в нем сохранялись и элементы демократического самоуправления, правда, в весьма своеобразной форме цирковых партий, или димов, представлявших собой исключительно важный политический фактор в жизни столицы, а значит, и всей империи. Димы представляли собой двойственное явление: с одной стороны, это были объединения цирковых болельщиков, или, как их называют в наше время, фанатов, а с другой – муниципальные организации, выполнявшие хозяйственные и полицейские функции в городских районах. |
| Эти слова еще не вполне были сказаны, как все с величайшей радостью составили в ипподроме молитвенное собрание и начали единогласно воспевать гимны Богу. Тогда весь город соделался одной Церковью, и царь, идя посредине, в простой одежде, управлял поющими. Да он и не обманулся в своей надежде, ибо воздух сделался благорастворенным и, вместо недостатка в пище, Божие человеколюбие даровало всем обилие плодов» 577 . В 437 г. на Константинополь обрушилось одно из самых страшных землетрясений, которые пережил этот город в своей истории. Толчки повторялись в течение четырех месяцев. И вот, по рассказу Феофана Византийца, «в один день, когда земля ужасно тряслась и весь народ непрестанно восклицал: “Господи, помилуй!», вдруг в третьем часу в глазах всех какой-то юноша божественной силой восхищен был на воздух, где слышал божественный глас, повелевавший ему возвестить епископу и народу такую молитву: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!»... Святой Прокл... приказал народу так петь, и землетрясение тотчас прекратилось» 578 , а затем распоряжением Феодосия пение Трисвятого было введено во всех церквах империи. Душевная мягкость Феодосия распространялась и на бессловесных. По рассказу Сократа Схоластика , «однажды на константинопольском амфитеатре давал он зрелище звериной травли, – и народ стал кричать, чтобы с диким зверем сразился кто-нибудь из отважных смельчаков. “А вы не знаете, – отвечал он народу, – что мы привыкли смотреть на зрелища человеколюбиво?» – и сказав это, научил народ впоследствии довольствоваться такими зрелищами, в которых нет ничего бесчеловечного» 579 , иными словами, Феодосий запретил травлю зверей. С этих пор единственным массовым зрелищем в Константинополе остались конские ристалища в цирке. И там страсти азартных болельщиков кипели. Со времен Феодосия зрители скачек стали объединяться в димы – соперничающие цирковые партии, и «к 445 г. относится самое раннее известие о кровопролитиях, учиненных враждующими группировками димов в столице» 580 . |
| Конец правлению Маврикия положил военный бунт, подготовлявшийся в течение нескольких лет в дунайской армии. Свойственная людям всех времен вера в предзнаменования отразилась в записях хронистов, сохранивших такой рассказ. – В марте месяце 601 года вдовствующая императрица София, удержавшая и при Маврикии свой сан августы, и жена Маврикия, Константина, поднесли императору новую великолепную корону как подарок в день Пасхи. Вместо того чтобы возложить ее на себя, Маврикий повесил ее в храме св. Софии над престолом. Обе императрицы увидели в этом дурное предзнаменование, и Константина провела Пасху в раздоре с супругом. 1167 Хотя в тот год Приск поднял славу римского оружия в вероломной войне с аварами, но популярность императора падала все ниже. Это сказалось в двух эпизодах, занесенных в хроники. – Однажды какой-то человек в монашеском одеянии прошел по людным улицам от Форума до Халки с палкой в руках, изображавшей меч, и предсказывал смерть от меча императору и его семейству. В ноябре во время одной умилостивительной процессии, когда император шел в толпе без обуви вместе со своим сыном Феодосием, и шествие достигло квартала Карпиан, кто-то бросил в Маврикия камнем, и за первым полетело много других. Герман закрыл своего зятя Феодосия плащом и увлек его из толпы, император бежал и едва укрылся в Влахернском храме. А толпа, выискав человека, похожего на императора лицом, набросила на него черный плащ, посадила на осла и водила с издевательством по городу, в грубых шутках издеваясь над многочисленностью детей императора. Хронист прибавляет, что было много арестов и казней. Феофилакт, также занесший этот эпизод в свою историю, свидетельствует, что император покарал нескольких виновных ссылкой, но скоро вернул их из изгнания. Он дает также и объяснение причины народного раздражения против императора: в столице в ту пору был недостаток в хлебе. 1168 Через год после того разыгрался бунт в армии, о чем было изложено выше в другой связи. Когда Петр привез в столицу известие о бунте, Маврикий, как бы не придавая этому значения, стал чаще обычного давать ристания на ипподроме. Так как слухи о бунте проникли в столицу, то на ипподроме было сделано через глашатаев объявление успокоительного характера. Венеты, партия императора, кричали: «Бог, повелевший тебе царствовать, положит под ноги твои всякого, кто восстает на твою державу. Если римлянин (т. е. солдат) восстает на тебя, Господь покорит его без пролития крови». Прасины кричали: «Господь, творец всяческих, покорит тебя всякого врага, своего и чужого, без крови». Император сказал в ответ: «Пусть вас не тревожит своеволие и бесчинство солдат». На четвертый день после этого, император вызвал представителей димов и справился насчет численности димотов. Сергий представил ему список 1500 членов партии зеленых, Косьма – 900 синих. 1169 |
| Они составляли неистощимый запас рабочих рук, которые искали себе применения на монастырских землях. В рассмотренном Ф. И. Успенским акте эти актимоны характеризуются как крестьяне, не имеющие ни земли, ни скота, ни инвентаря. Они обрабатывали владельческую землю волами владельца, в данном случае монастыря, в противоположность тому разряду крестьян, который пахал на своих волах и назывался зевгаратами и воидатами. Наконец, в этом акте подтверждается различие мер для измерения земли мелких и крупных землевладельцев, уже отмеченное Ф. И. Успенским в других работах. Мы показали, к каким выводам пришёл Ф. И. в своих основных работах, посвящённых вопросам крестьянского и феодального землевладения в Византии. Среди огромного литературного наследства, оставленного Ф. И. Успенским, мы можем найти немало других работ, относящихся к этим же вопросам. Но и рассмотренных трудов Ф. И. достаточно, чтобы показать, что он не оставил без внимания ни одного вопроса, проник в самую глубину земельных отношений в Византии, показал их в самых повседневных, практических формах, представил их нам, как яркие картины живой действительности византийской деревни, без устали добывая новые данные, привлекая к исследованию новые источники. Его работы в этом направлении представляют собой неоценимый вклад в мировое византиноведение. Ф. И. Успенский, однако, не ограничивался вопросами землевладения. Вне его поля зрения не остались и другие стороны социально-экономического строя Византийской империи. В своей работе „Партии цирка и димы в Константинополе» 120 он пришёл к весьма важному выводу, что к началу VI в. димы оформились как своего рода политические партии, отражавшие то или иное общественно-политическое течение. Эта статья дала толчок ряду учёных к глубокому исследованию роли димов и цирковых партий в общественно-политической жизни Византийской империи, в результате чего появились интересные работы Манойловича, русского учёного проф. А. П. Дьяконова и др. В работе „Константинопольский эпарх» 121 Ф. |
| в Преславе. София, 1985; Иванова К. Патриарх Евтимий. София, 1986; Българската лит-ра и книжнина през XIII в. София, 1987; Литаврин Г. Г. Введение христианства в Болгарии (IX - начало Х в.)//Принятие христианства народами Центр. и Юго-Вост. Европы и крещение Руси. М., 1988; он же. Христианство в Болгарии в 927-1018 гг.//Христианство в странах Вост., Юго-Вост. и Центр. Европы на пороге 2-го тысячелетия. М., 2002; Димов Я. Кирил - Патриарх Български. София, 1990; он же. Църквата: Същност и употреба. София, 1998; он же. Свещенослужение с позиция. София, 2000; Станоев Б. Православието в България. София, 1992; Йосиф I, Екзарх. Дневник/Съст. и бележки Хр. Темелски. София, 1992; Темелски Х. Великотърновските манастири в национално-освободителната борба. София, 1992; он же. Екзарх Йосиф I в спомени на съвременници. София, 1995; он же. Българската светиня на Златния рог. Търново, 1998; он же. Църковно-народният събор 1871 г.: Докум. сб. София, 2001; он же. Из църковното ни минало. София, 2001; Николова Б. Титлата на българския патриарх през XIII-XIV вв.//Ист. преглед. 1994/1995. Кн. 6. С. 55-66; она же. Устройство и управление на Българската православна църква (IX-XIV вв.). София, 1997; она же. Неравният път на признанието: Каноничното положение на Българската църква през Средновековието. София, 2001; Скурат К. Е. История Поместных Православных Церквей. М., 1994. Т. 1. С. 241-334; Николай (Севастиянов), иером. Каноническая оценка современного раскола в Болгарской Православной Церкви: Канд. дис./МДА. Серг. П., 1996; Турилов А. А. Византийский и славянский пласты в «Сказании инока Христодула»: (К вопросу о происхождении памятника)//Славяне и их соседи. М., 1996; он же. Две забытые даты болгарской церковно-политической истории IX в.//Старобългаристика. 1999. 1; Калканджиева Д. Българската православна църква и държавата, 1944-1953. София, 1997; Косик В. И. Константин Леонтьев: Размышление на слав. тему. М., 1997; Тодорова О. Православната църква и българите (XV-XVIII вв.). София, 1997; Макарова И. |
| Все высшие официалы именовались синклитиками либо «начальствующими» – архонтами. На верхних уровнях дворцового общества стояли военные официалы (стратиги, доместики, друнгарии и др.). Высшие гражданские чины (кесарь, магистр, анфипат и пр.) составляли тесное окружение, служившее императору ромеев. Вместе со средними и низшими чинами – военными, гражданскими, церковными они получали от царя содержание, или рогу. Из них формировалась императорская свита. Тем более как царские служащие рассматривались дворцовые низы – диатарии, привратники, «мыльники», зажигатели ламп, представители факций Ипподрома, димов. Родовой знати, то есть сословной аристократии с пожизненными или наследственными привилегиями, долгое время тоже не существовало. Опять-таки только с X в. начинают формироваться аристократические семьи, аристократические фамилии, которые удерживали в своих руках в течение нескольких поколений и богатство, и высшие государственные должности. Именно на эту элиту, укрепленную перекрестными браками, носящую настоящие родовые имена, а не прозвища, клички, как прежде, опирался выдающийся царственный клан Комнинов, их фамильная система в XII в. Впрочем, чувство значимости аристократического происхождения всегда было в Византийской империи. Оно лишь усилилось в эпоху Комнинов и это не случайно совпало с аристократизацией образа самого государя. Но что бы ни было главным в императоре – благочестие, просвещенность или аристократизм, он считался смертным человеком, неутомимым тружеником, которому следовало сознавать свою греховность, смирение, ничтожество и ответственность перед Богом и людьми. Об этом новоиспеченному царю, только что венчанному Патриархом в храме Св. Софии, напоминали сразу же: к нему подводили мастера с образцами мрамора и предлагали совершить ритуал выбора материала для своего саркофага. Как символ бренности земной жизни долгое время принадлежностью императорского наряда служила особая инсигния – акакия, цилиндрический мешочек с землей, прахом, который ему полагалось держать в руке и даже плакать над ним в Св. |
| Опасность усугублялась крайне дерзкими криминальными нравами, которые царили в среде стасиотов, составлявших ядро димов, – что-то вроде заядлых болельщиков, не упускавших бегов и иных представлений ипподрома. Об их нравах, с вероятными преувеличениями, но все же не фантазируя, а опираясь на реальное положение дел, Прокопий писал в «Тайной истории»: стасиоты венетов «по ночам открыто носили оружие, днем же скрывали у бедра небольшие обоюдоострые кинжалы. Как только начинало темнеть, они сбивались в шайки и грабили тех, кто (выглядел) поприличней, по всей агоре и в узких улочках… Некоторых же во время грабежа они считали нужным и убивать, чтобы те никому не рассказали о том, что с ними произошло. От них страдали все, и в числе первых те венеты, которые не являлись стасиотами» . Весьма колоритным было их щегольское и вычурное одеяние: они отделывали одежду «красивой каймой… Часть хитона, закрывающая руку, была у них туго стянута возле кисти, а оттуда до самого плеча расширялась до невероятных размеров. Всякий раз, когда они в театре или на ипподроме, крича или подбадривая (возничих)… размахивали руками, эта часть (хитона), естественно, раздувалась, создавая у глупцов впечатление, будто у них столь прекрасное и сильное тело, что им приходится облекать его в подобные одеяния… Накидки, широкие штаны и особенно обувь у них и по названию, и внешнему виду были гуннскими» . Стасиоты конкурировавших с венетами прасинов либо переходили в банды противника, «охваченные желанием совсем безнаказанно соучаствовать в преступлениях, другие же, бежав, укрылись в иных местах. Многие, настигнутые и там, погибали либо от руки противника, либо подвергнувшись преследованиям со стороны властей… В это сообщество начали стекаться многие другие юноши… Их побуждала к этому возможность выказать силу и дерзость… Многие, прельстив их деньгами, указывали стасиотам на своих собственных врагов, и они тотчас же истребляли их» . Слова Прокопия о том, что «ни у кого уже не оставалось малейшей надежды на то, что он останется жив при такой ненадежности бытия», – это, конечно, лишь риторическая фигура, но атмосфера опасности, тревоги и страха присутствовала в городе. |
| Знатного Паламу и афонское монашество во главе с Лаврой и Ватопедом, жившее приношениями богатых властелей, поддержал претендент на престол и глава македоно-фракийской знати Кантакузин. Против Кантакузина, Паламы и аскетов стали те элементы салоникского населения, которые были враждебны местной аристократии. Нигде в империи Палеологов они не приобрели столь сильной организации политического значения, как в этом вечевом и портовом городе Македонии, не уступая в силе движению городских димов в империи VI в. Организованная партия врагов Кантакузина, знати и исихастов усвоила себе библейское прозвище «ревнителей», или «зилотов». В трактате местного писателя XIV в. Фомы Магистра «Об обязанностях подданных» идет речь о восстающих против знатных, ревнителях «об общей пользе». Ядром зилотов, врагов олигархии, должны были явиться многочисленные средние классы и профессиональные союзы. Враждебные зилотам писатели из аристократической партии – Кантакузин, Кавасила, Кидони, Григора и другие – рисуют зилотов как сборище голи, притом отчасти пришлой и варварской. Однако пролетариат не мог бы организовать партию, около 8 лет (1342–1350) державшую город в руках при труднейших условиях, развившую и осуществившую радикальную программу социальных реформ, шедшую вразрез с тем направлением судеб империи, которое привело последнюю к неизбежной гибели. Кроме интеллигентной молодежи, воспитанной Варлаамом и другими учителями в рационалистических началах аристотелевой философии, молодежи, выдвинутой зилотами на первые посты, действовал пример Генуи и других итальянских республик, где как раз в эти годы торжествовала демократия к великой пользе для городов, по крайней мере на первых порах. Вождем зилотов был Андрей Палеолог, которого нельзя причислить к простому народу, и рядом с ним действовали другие вожди интеллигенции, принадлежавшие к среднему и высшему классу. Излагая в дальнейшем историю зилотов в связи с общим ходом политической борьбы в империи, остановимся на их идеях и реформах. Обвинения их противниками в анархическом режиме и упразднении местного законодательства голословны и верны лишь в малой степени. |
| Епарх города украсил город от Золотых ворот до Халки лавром, розмарином, миртом, розами и другими цветами и, кроме того, разноцветными скарамангиями и тканями и паникадилами, весь путь усеян был цветами, а на долине за Золотыми воротами были раскинуты шатры, где были пленники и расставлена военная добыча. Все подобное убранство города называлось изящным убором, и украшенный так город сравнивался с покоем новобрачных 137 . Политические права населения Константинополя выражались, кратко говоря, в муниципальном праве итальянских городов, что в Византии подразумевалось в термине το δκαιον της πλεως. Под суровым гнетом царей политические права городов, однако, скоро ограничены были тесными пределами цирка и представлений, в нем даваемых. Вследствие этого главнейшие сведения о политических правах городских жителей почерпаются из известий писателей о цирковых партиях. История этих партий представляет, однако, некоторые неясности и трудности. Историки предъявляют к ним резкие и суровые обвинения, хотя недостаточно определяют происхождение этих партий и руководившие бурными движениями их мотивы. Но т.к. под цирковыми партиями византийских писателей следует подразумевать городской народ, разделенный по димам – ο δμοι, то в «неистовствах» и «безрассудстве» этих партий ( τα μρη) можно видеть последние взрывы борьбы городов за политические права. В этом смысле вопрос о цирковых партиях имеет большой исторический интерес. Ввиду крайней скудости материалов, касающихся димов и партий цирка, стоит обратить внимание на малоизвестный памятник, находящийся ныне во дворе св. Ирины и воздвигнутый в честь циркового наездника Порфирия 138 . Городские димы наполняют своими бурными волнениями истории V и VI вв. Затем упоминания о них становятся все реже и реже – признак, что правительством нанесен был городам решительный удар. В Константинополе было четыре дима: венеты, прасины, левки и русий. В политическом и административном отношениях они находятся в зависимости от димарха и демократа, высших чинов в византийской служебной табели, которые не имели отношения к делам ипподрома. |
|
|
