| Из двух типов слов с чередующимися суффиксами -g-/-d- западные и южные славянские языки в отличие от русского отразили форму с суффиксальным -g-: чеш. dlouhán, с.-хрв. «дылда». Но, видимо, и здесь можно обнаружить следы древнего слова с суффиксальным -d-: ср. такие производные, как рус. диал. дылдить »слоняться, шататься» и синонимичный сербохорватский глагол дýдати, позволяющий гипотически реконструировать слово (=дылда). Итак, др.-рус. дъл-г-ъ " длинный»/рус. дыл-д-а отражают то же самое чередование суффиксов -g-/-d-, которое мы наблюдали в случае со словен. droz-g/чеш. droz-d и в других рассмотренных выше примерах. Изложенные лишь в самых общих чертах этимологии слов кривъ, площадь, рамень и дылда представляют собой попытку найти те элементы системы в словообразовательном аспекте этимологического анализа, которые пока еще недостаточно разработаны в славистике (особенности структуры корня, суффиксальные чередования). Разумеется, затронутые выше вопросы отнюдь не исчерпывают всей совокупности сложных проблем, связанных с анализом словообразовательных моделей в этимологическом исследовании. Словообразовательный критерий при определении заимствования 8 Как известно, словообразовательные признаки, чуждые русскому языку, являются одним из самых важных показателей, позволяющих отнести то или иное слово к числу заимствований. Однако в балтославянском ареале опора на словообразовательный критерий при разграничении исконной и заимствованной лексики встречается с рядом трудностей. Это прежде всего близкое генетическое родство балтийских и славянских языков, большое количество общей по своему происхождению лексики, тесные контакты носителей тех и других языков, приведшие к широкому взаимному обмену в области словарного фонда балтов и славян (особенно в диалектной лексике). Но главное – это почти полное совпадение балтийской и славянской словообразовательных моделей (Мартынов 1973). А последнее обстоятельство крайне затрудняет использование словообразовательного критерия при вычленении слов балтийского происхождения в (диалектной) лексике русского языка. И все же несмотря на указанные осложнения, анализ ряда важных нюансов, отличающих славянские словообразовательные модели от балтийских, позволяют и здесь надежно разграничивать исконную и заимствованную лексику. |
| Именно вопросам изучения такого рода заимствований из национальных языков в русский язык и посвящена настоящая статья. В условиях двуязычия (частичного или полного) русские, проживающие на территории национальной республики, нередко употребляют в своей речи заимствованные слова, которые не распространяются за пределы данной республики. Сюда относятся названия различных видов национальной одежды, обуви, пищи, обычаев и т. д. Русские и представители местного национального языка, говорящие по-русски, не встречая этих слов в русской художественной литературе, в языке газет, радио и телевидения (за пределами республики), обычно понимают, что в случаях подобного рода они имеют дело с заимствованием из национального языка не в русский литературный язык, а лишь в разговорный русский язык, территориально ограниченный местными диалектами и говорами. Не нужно, однако, думать, что изучение такого рода узкорегиональных заимствований лишено какого-либо серьезного значения. Как известно, слова чаще всего заимствуются не поодиночке, а целыми группами, и эти заимствования обычно происходят в условиях двуязычия. Именно таким образом в разные исторические эпохи русский язык усвоил большое количество старославянизмов, грецизмов, тюркизмов, германизмов, галлицизмов. Полностью восстановить реальные условия, при которых происходили все эти заимствования, мы, естественно, не можем. В то же время узкорегиональные заимствования, которые повсеместно наблюдаются на территориях с коренным нерусским населением, могут пролить определенный свет на самый «механизм» заимствования, недоступный для непосредственного наблюдения, если речь идет о событиях далекого прошлого. В русских говорах Литвы можно встретить заимствованное слово вакарас (из лит. vãkaras «вечер»). Однако в процессе усвоения иноязычного слова его семантика претерпела существенные сдвиги в сторону сужения значения: рус. диал. вакарас – это не вообще »вечер» (такого значения у этого слова нет), а только в сочетаниях типа вечер отдыха, вечер танцев и т. |
| Осклабил взор усмешкой чудной И рек... В литературном языке начала XIX в. глагол осклабить – осклабиться уже принимает ироническую или презрительную окраску. В языке молодого Пушкина это слово употребляется без всякой экспрессии. Например, в «Монахе»: Она ему взор томный осклабляет. В стихотворении «Блаженство»: Чашу дружбы круговую Пенистым сребря вином, Рек с осклабленным лицом. Но уже в шестой главе «Евгения Онегина» слово осклабить получает явно ироническое применение: Тот после первого привета, Прервав начатый разговор, Онегину, осклабя взор, Вручил записку от поэта. Глагол усмихатися, по-видимому, имел оттенок «издеваться, насмехаться» и не входил в синонимический ряд. См.: в Нест. Жит. Феод.: «И еще же и о хоудости ризьни мнози от невгла оусмихающеся, томоу роугахоуться» (Срезневский, 3, с. 1268). Глагол убыбаться в своем основном литературном значении, по-видимому, является севернорусизмом в составе литературного языка. В словаре Даля отмечены слова лыбить, лыбиться «новг. тверск.» – «улыбаться, усмехаться, говорится о младенце» (1881, 2, с. 275). (Ср. лыбонь, ж. новг. темя у животного, макушка головы у зверя). В «Опыте областного великорусского словаря»: «Лыбить. Усмехаться. Твер. Новотор.» (с. 106). Ср. «Улыбнуть, гл. д. сов. Обещанного не дать, не исполнить; обмануть. Калуж. Медын.» (там же, с. 238). См. сербск. лúбити се, лûбим се – «стыдиться»; лúбати, либäм – «колебаться». А. А. Потебня сопоставлял корневой элемент -лыб- с лебезить, диал. пермск. лабза «льстец, угодник», лабзить «лебезить». Ср. в Череповецком говоре: «Лыбит. «Улыбается». Лыбит еще издали» (Герасимов, Сл. череповецк. говора, с. 53); тут же: «Разлыбнуться. Улыбнуться. Так сразу и разлыбнулась» (с. 78). Слово улыбчатый в «Причитаньях Северного края», собранных Е. В. Барсовым (с. 268), употребляется как эпитет лодки в значении «вертлявый»: Как поехали по темному Онегу свареному На гнилой да улыбчатой соемке. Тут расходилася погодушка великая, Тут разбило-то улыбчатую соемку, Тут постигла-то их скорая смеретушка. |
| е. «изъяснения на классиков», «Sens Général des Livres canoniques», или «Рассуждение, в коем содержится описание и различение между предметами, подробно обозреваемыми в разных цзинах» таковы шу-цзин, ши-цзин, и-цзин, ио-цзин (кн. о музыке), чунь-цю. Кн. XXIV. Ai-kung-wan – Ай-гун-вань, т. е. «книга, содержащая вопросы князя Ай» предложенные Конфуцзы о церемониях, о добром управлении, о школе (диал. 25), о величии брака (Да-гуань – Ta Hwan), о пути возводящем к небу – Тань-дао или небесной истине. Рассуждение о последнем предмете Конфуцзы строго различается от Лаоцзы и даосов, хотя терминология во многом и одинакова. Тянь-дао «Конфуцзы» и «Дао-дэ-цзин» Лао-цзы могут быть рассматриваемы как противоположные по взглядам. Кн. XXV. Kung ni Yen-Ku, Гун-ни-янь-цюй, название это случайное, взято от 4-х начальных знаков текста. Представляется Конфуцзы возвратившимся после визитации ко двору Лу, в собственный дом свой; он разговаривает с тремя учениками о музыке, управлении в связи с церемониями. Гун-ни – собственное имя внука или цзы-цзы. Кн. XXVI. Khung-Sze Hsien-ku – Кхун-цзы-сянь-цюй. Кхун-цзы, т. е. философ Конфуцзы, он рассуждает о государе как «Отце народа» и коего добродетелью основаны три династии – Ся, Шан, Kay, на что приводит выдержки из кн. поэзии. Кн. XXVII. Fang-ki – фан-цзи, т. е. щит, оплот буквально действующий подобно плотине, запруде, преграде, от вредоносного действия стихий, иначе – книга, в коей содержатся примеры и рассуждения, коими читатель может воспользоваться в искусстве софистики и диспутов. Кн. XXVIII. Kung-Yung, – Чжун-юн. 155 Этот обрядник, не менее важный «Да-сюэ» и составлявший часть Ли-цзи-цзин с Лунь-юй и сочинениями Мэнцзы, входит в сы-шу или четырекнижие. Автором Чжун-юн признается Цзы-цзы внук Конфуцзы, книга написана 450–400 г. до Р. X. у разных ученых название её различное и значит справедливая, истинная средина, постоянная или вечная, неизменная, – златая (juste milieu, medium constans vel sempiternum, l’invariable milieu, the constant medium, golden medium, true medium), также – учение о средине – the doctrine of the mean, или состоянии равновесия и гармонии – the State of Equilibrium and Harmony». |
| Следует принять во внимание, что речь идет еще только о переводе Пятикнижия 148 , хотя сам Филон пользовался и другими текстами Септуагинты. II в. Со II в. инициатива собирания сведений о Септуагинте переходит к христианам, находящим в ней доступный для всех народов источник обетовании всеобщего спасения. В первой половине столетия св. Иустин Мученик (Философ) сообщает в своей «Апологии», адресованной императору Антонину Пию, о переводе всех еврейских пророческих книг для библиотеки царя Птолемея. При этом в качестве современника Птолемея упоминается царь Ирод, так что, возможно, св. Иустин смешивает эпоху Птолемея Лага, который «решил устроить библиотеку», с периодом правления Клеопатры VII, при которой библиотека тоже пополнялась 149 , или же он таким образом указывает на время начала перевода и годы его завершения. Несомненно, что св. Иустин имеет в виду не только писания Моисея, так как далее он ссылается на пророчество Исайи о Сыне Девы 150 . «Таким образом, – пишет он, – те книги сделались достоянием и египтян до сего времени, а также они находятся повсюду у всех иудеев» (Апол. I. 31). Апология была написана вскоре после того, как римские войска подавили восстание Бар-Кохбы (132–135 гг.). Судя по свидетельству ее автора, Септуагинта среди евреев была еще повсеместно распространена. Вместе с тем критика первого греческого перевода Библии в это время уже началась: она полемически отражена в «Диалоге с Трифоном Иудеем» того же св. Иустина. В этом произведении впервые упомянуты такие существенные расхождения между стандартным еврейским текстом и LXX, как отсутствие в одном целых фрагментов, наличествующих в другом: «я не привожу этих мест в таких спорах, так как знаю, что все из вашего народа отвергают их» (Диал. 71). Фактически св. Иустин первый высказал точку зрения, согласно которой раввины создали собственную редакцию Библии, причем исправлению подвергся не только оригинал, но и перевод, как явствует из последних слов, если сопоставить их с утверждением о повсеместной распространенности LXX. |
| Возражение 1. Как говорит Боэций, «мудрые люди согласны во мнении, что бестелесные сущности не находятся на каком-то «месте» («О седмице». ПЛ 64, 1311), и это подтверждается словами Августина: «Мы можем ответить без колебания, что душа не препровождается в какие-то материальные места, т.е. что она имеет локальное перемещение только с телом» («Gen. ad lit» ПЛ 34, 480). Душа, отделенная от тела, уже не имеет тела, как там же говорит Августин, а поэтому бессмысленно определять какие-либо места для принятия душ. Возражение 2. Все то, что имеет определенное место, имеет больше общего с этим местом, чем с любым другим. Но, отделенные от тел души, подобно некоторым другим духовным субстанциям, безразличны ко всем местам, ибо невозможно сказать, что они согласуются с некоторыми материальными телами и отличаются от других, так как они в высочайшей степени отдалены от всех материальных условий. Поэтому для их принятия не должны быть определяемы места. Возражение 3. После смерти ничто не назначается отделенным от тела душам, кроме того, что способствует к их наказанию или к их награде. Но материальное место не может способствовать к их наказанию или к их награде, так как они ничего не получают от материальных тел. Поэтому для принятия их не должны быть назначаемы определенные места. Этому противоречит знание, что «эмпиреи» или «твердь небесная» есть материальное место и, однако, она «как только была создана, была наполнена святыми ангелами», как об этом говорит Беда (ПЛ 91,14). Так, как и ангелы и отделенные души бестелесны, то, по-видимому, какое-то место должно быть назначено для приема отделенных душ. Отвечаю: Из заявления Григория («Диалоги» ПЛ 77,357,365,368) явствует, что души после смерти переносятся в различные материальные места, как в случае с Пасхазием, которого Герман, епископ Капуи, нашел в бане, и короля Теодорика, душа которого, по его утверждению, была препровождена в ад («Диал.» ПЛ 77,328). Поэтому, существует некоторая пригодность, в смысле соответственности духовных субстанций материальным субстанциям, причем более высокие или превосходные тела приспособлены к более превосходным субстанциям. |
| Из сказанного вытекает, что мученик, будучи достаточно знатного происхождения или занимая видное общественное положение, имел весьма приличные философские познания, хотя и не был профессиональным философом. Его апология была вынужденной, а не составленной как чисто литературное произведение, и он показал себя убежденным христианином, готовым аргументированно дать ответ вопрошающим о его вере ( 1Петр.3:15 ) и засвидетельствовать его своей кровью. Слова Гарнака о «благороднейшей апологии» тем самым не являются простой «фразой». Догматическое и моральное содержание апологии Для облегчения изучения богословских и нравственных взглядов святого мученика мы изложим их систематизированно 710 так, как они даны в самом тексте (основываясь прежде всего на G , см. выше, и исключая позднейшие заметные невооруженным глазом вставки, явные из сопоставления G и А ). Догматическое содержание включает в себя утверждения о Превечном Боге (G6) Вседержителе (G8 и А9), Всеведущем (5) и Необъятном (G9 «Всеобъемлющего»), Творца всего сущего (2 и 8), Которому Одному подобает служение и поклонение (15), Едином Бессмертном (G37, возможна редакция); Господе-Слове (возможно G5 и 32, точно 36GA) Иисусе Христе (G36, возможна интерполяция), Воплотившемся (36) и Пострадавшем (G36, А38; 41), Праведном и Исполненном божественной мудрости (36) Учителе (36–8). О воскресении Христа не сказано, хотя оно и может подразумеваться под «доказательствами» («делами») § 38. Упоминание о Трех Лицах Бога и о Св. Духе в G46 и А47 – явное вмешательство составителей жития; в апологии говорится о Боге-Подателе жизни (τ πσιν t ζν καθ» μραν παντλοντι § 15), Его Промысле (G8), поставляющем на земле царей, которых следует согласно Его повелению чтить (8 и 9, G6 в конце, 37) (см. ниже), Его непобедимой Воле (G9; 24), во власти Которого и сама смерть человека (46); существуют (ангелы и) демоны (22); человек создан по образу Божьему (8), состоит из тела и души (А36 в сопоставлении с G35); последняя «вдунута» Богом в человека (15) и бессмертна (30 и 37), хотя ее бессмертие обусловлено и зависит от Бога (так согласно с другими апологетами – ср., напр., Феоф . Авт . 2, 27; Иуст . Диал . 5 – надо, очевидно, понимать эти §§, если только не относить их исключительно к воскресению); |
| На первый взгляд, совпадение с гомилией Мелитона «О Пасхе» чуть ли не полное, – но это впечатление обманчиво. Птолемей писал женщине, не посвященной в гностическое учение, и гностический фон мог ее шокировать (cp. Daniélou II). Автор поэтому не объясняет, каким Богом дан ветхозаветный закон, раз этот Бог не является ни христианским Богом-Отцом, ни сатаной Маркиона. Для того чтобы это понять, нужно познакомиться поближе с богословием Птолемея (мы изложим его по Письму к Флоре 7, 5–8). 1 . Есть совершенный Бог , благой по своей природе (Которого наш Спаситель явил Своим Отцом – следовательно, Он Ему «единосущен», μοοσιος – Гарнак связывал это слово с позднейшей никейской формулой, см. SC 24, р. 103), нерожденный (γννητος), Отец всех ( πατρ τν λων – т. е, эонов, ср. 3, 7), из Которого все. 2 . Другой – Демиург 133 – имеет двойственную природу, будучи образом (εκν) сильнейшего (лучшего, κρεττονος, т.е. Отца), рожденным (γεννητς), меньшим (λττων) совершенного Бога, по рождению (πεφυκς) другой усии (τρας οσας τε κα φσεως), неединосущный (νομοοσιος 7, 8, см. выше), посредник (μσος, срединный), справедливый (δκαιος), не плохой и не несправедливый (μτε κακς μτε δικος). 3 . Третий – противоположной по сравнению с Отцом природы ( τς ντικειμνου φσεως), дурной и лукавый (κακς τε κα πονηρς), несправедливый; участь его – тление и мрак. По учению Птолемея, Моисеев закон – дело Демиурга, поэтому, рассуждая логически, придется, в конце концов, противопоставить Бога ВЗ и НЗ. Следует ли связывать трехчленную герменевтическую структуру Птолемея с его «тройственным» богословием? Конечно, можно считать экзегетическую схему заимствованной у апологетов (ср. Иуст. Диал. 44), хотя и наполненной иным содержанием, но мы склоняемся к тому, чтобы видеть ее онтологическую основу в богословии Птолемея и его трихотомизме 134 . Школа Птолемея даже ко словам Христа (ибо душа Иисуса, в отличие от тела, была от Софии – ср. выше о гностической христологии) прилагала тот же тройственный герменевтический принцип, что и к пророчествам. |
| 7 места у Geffcken’a, 95. Глава 17 Иуст . Диал . 7, 3; «врата жизни» в Прор. Сивилл 2, 150. Приложение Spuria Вместе с апологией мехитаристы издали по другой рукописи древнюю проповедь , принадлежащую, если верить надписанию, Аристиду. Несколько позднее Conybeare обнаружил эту же гомилию вместе с подлинным сочинением философа (т.е. первыми двумя главами Апологии) в одной рукописи (Эчмядзинской). Большинство ученых оспаривает авторство проповеди. В защиту высказались Zahn и Крестников (с допущением ряда вставок в духе позднейшего богословия). Аналогично обстоит дело и с коротеньким отрывком, опубликованным Питрой – Мартэном по парижской рукописи (арм. 85). Вопрос о подлинности остается открытым за неимением каких-либо других данных 612 . Прочих фрагментов под именем Аристида до нас не дошло 613 . Помещаем оба отрывка в переводе с древнеармянского В. А. Арутюновой-Фиданян (издания указаны ниже). Переводы на русский с языка оригинала публикуются впервые. Литература Гомилия CPG I, 1065 Армянский текст опубликован в венецианском издании мехитаристов (см. выше, библиография к Апологии), с. 14–23 с параллельным латинским переводом, переиздан у Pitr’u – Martin’a с новой латинской версией. Русские переводы: 1) Барсов Н. Из новооткрытых памятников первобытной христианской проповеди . Св. Аристида, афинского философа, слово о благоразумном разбойнике. – ХЧ, 1887, ч. 1 (март – апрель), с. 399–401 (предисл.), 402–5 (перевод с лат. по Мартэну); 2) И. Крестникова с нем. по Himpel’ю (с указанием вариантов переводов мехитаристов и Мартэна) в его соч., с. 84–8 Приложения. О самой гомилии см. также у Крестникова, с. 201–13. Эчмядзинская рукопись остается неизданной. Письмо ко всем философам CPG I, 1066 См. изд. Pitr " ы Martin’a, с. 11 и лат. перевод на с. 286; рус. пер. с лат. у Крестникова на с. 88 Приложения, ср. с. 214–5 его исследования. Греч, ретроверсия в изд. Harris " а, 34. [Речь] Аристида, афинского философа, о воззвании разбойника и об ответе Распятого 1. (1) Как изумляет меня воззвание разбойника и ответ ему Распятого 614 ! (2) Ныне не пройди мимо этой таинственной речи, о вдумчивый слушатель, ибо имеет она чудеснейшую силу таинства. (3) Проповедник нашего Евангелия говорит, что Сам Распятый, находясь на кресте, не только был привязан, подобно прочим смертным, но и пригвожден во исполнение предвидения пророков. (4) Множество богоубийц иудеев находилось вокруг. Смерть была вооружена, ибо воин с копьем стоял близ креста. Горькая желчь была приготовлена для вкушения, элементы природы смешались, день принял темный облик ночи. Разорвана завеса храма. Одежда Распятого поделена, о его хитоне брошен жребий. Воинство бесплотных устрашено, и одновременно содрогнулось от ужаса природное существо верхних и нижних, (5) предсказания пророков исполнились. |
| Нидерле Л. 1956. Славянские древности. М. Нидерман Μ. 1949. Историческая фонетика латинского языка. М. Никонов В. А. 1955. Рец. на кн.: М. С. Боднарский. Словарь географических названий. М., 1954//География в школе. 3. 1963. Поиски системы//Этимология. М. Орлов А. 1907. Происхождение названий русских и некоторых западноевропейских рек, городов, племен и местностей. Бельск. Основы финно-угорского языкознания//Прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки. М., 1975. Откупщиков Ю. В. 1961. О происхождении названия озер Ильмень и Селигер//Межвузовская конференция по исторической лексикологии, лексикографии и языку писателя: Тезисы докладов. Л. 1967. Из истории индоевропейского словообразования. Л. 1971. Из истории балто-славянских лексических отношений//Baltistica. VII, 1. 1972. О принципах отбора лексических изоглосс//Baltistica. VIII, 1. 1975. О происхождении древнегреческих топонимов на -()εσσα/-οσσα//Проблемы античной культуры. Тбилиси. 1981. Балтизмы в русских диалектах и некоторые вопросы этногенеза балтов//Конференция «Проблемы этногенеза и этнической истории балтов»: Тезисы докладов. Вильнюс. 1983а. Балтийские и славянские прилагательные с -u- основой//Baltistica. XIX, 1. 1983б. Догреческие -ss-monohuмы и антропонимы (словообразовательный и этимологический анализ)//Славянское и балканское языкознание. М. 1983в. Палеобалканские элементы микенской фонетики//Concilium Eirene XVI: Proceedings of the 16th International Eirene Conference. Prague. Vol. 3. 1984a. Закон Лахмана в свете индоевропейских данных//ВЯ. 2. 19846. Фракийцы, фригийцы и карийцы в доисторической Элладе//Античная балканистика: Предварительные материалы к международному симпозиуму. М. 1987а. Латинская флексия -osio в G. S. е/о-основ//Philologia classica. Вып. III. Л. 1987б. Русское диал. кувиклы//Baltistica. XXIII, 1. 1988а. Догреческий субстрат. Л. 1988б. К вопросу об индоариях в Крыму и в Причерноморье//Проблемы античной культуры: Тезисы докладов Крымской научной конференции. Ч. I. Симферополь. |
|
|
