| Отдавая должное Владимиру Мономаху как стратегу, историки, и военные в том числе, ничего не говорят о нем как о тактике, а если говорят, то касаются лишь заключительной части его военной карьеры. Между тем длинный ряд его побед в боях, не отмеченных киевским летописцем и упомянутых им в " Поучении " , без точной хронологии, как бы между прочим, свидетельствует о том, что в молодости это был выдающийся " кавалерийский начальник " . В безусловную заслугу Мономаху следует поставить. И использование на войне духовенства, религиозного воспитания для укрепления морального духа войск, особенно в тяжелой, гнетущей обстановке дальнего похода по вражеской территории. Славен Владимир Всеволодович еще и тем, что создал фактически первый на Руси труд по военной педагогике. Его знаменитое " Поучение " - не только ценнейший источник по военной истории и первый памятник военно-мемуарного жанра в нашей литературе, но и наставление по обучению будущего полководца и воина вообще. Далеко не всегда являясь примером христианской морали в отношениях со своими личными врагами, Мономах был или умел казаться таким примером в качестве правителя и защитника Руси, что нашло свое отражение и в " Поучении " . На первое место в своих воззрениях на воспитание будущих правителей и защитников Русской земли он ставил воспитание нравственное, завещая детям (скорее - внукам) быть справедливыми и милосердными, не лениться ( " да не застанет вас солнце в постели " ), вести жизнь честную, чистую, достойную защитника Отечества. Особую роль в подготовке воина-профессионала в то время играла охота. Заметно, что Мономах относился к ней как к важнейшему средству физической и морально-психологической подготовки бойца, универсальной форме обучения владению конем и оружием. Охота, с точки зрения Владимира Всеволодовича, это не отдых и развлечение, а тяжелый труд ( " труждахся ловы дея " ). Ища встречи с опасными зверями, Мономах постоянно готовил себя к войне. Не было в то время лучшего способа, чтобы закалять здоровье, развивать смелость, ловкость, силу, глазомер, быстроту реакции, без которых в рукопашном бою не прожить и минуты. Охота учила и массе полезных навыков, а при организации облав еще и развивала тактическое мышление. Неспроста Владимир Мономах так подробно перечисляет свои охотничьи подвиги. Будучи великим воином, он был и великим охотником. Разъезжая по степи и пущам, десятками ловил он диких коней-тарпанов и вязал их своими руками. Где бы ни княжил, охотился постоянно на самых разных зверей, закаляя душу и тело. На отважного охотника кидались медведи, бодали его олени, втаптывал в снег лось. Туры - огромные гнедые быки - дважды поднимали его на рога вместе с конем. Страшный вепрь, чуть-чуть промахнувшись, клыком, как бритвой, срезал с его бедра меч. Таинственный " лютый зверь вскочи ко мне на бедры и коня со мной поверже " . Без счета падал он с коня, разбивая голову, ломая руки и ноги, но никогда не падал духом, уповая на Бога, всегда готовый к походу и бою за Родину. |
| Не будем сребролюбивы и лживы ради человекоугодия, чтобы не постигла нас жестокая участь Гиезия. Во всех случаях возлюбим благочестивых мужей более самих себя, чтобы почило на нас благословение, как на суманитянине. Не будем рабами постыдных страстей, дабы не быть истребленными от лица Его, подобно Ахию и Седекии, кои подверглись горькой участи от царя Вавилонского. Возненавидим грех ради спасения души нашей, даже до смерти, чтобы это помогло нам в день нужды, как Сусанне. Не будем желать различных снедей, подобно тем, кои получали пищу со стола Навуходоносора. Возлюбим злострадание со всеми, чтобы возрадоваться, подобно находящимся с Азарием. Не будем лукавы и коварны, как вавилоняне, роптавшие против верных служителей Божиих. Будем исполнять (молитвенное) служение свое, подобно Даниилу, не поблажая лености телесной, который лучше желал умереть, нежели оставить молитву, приносимую им ежедневно. Ибо Бог силен и сохраняет от искушений тех, которые любят Его, нечестивых же погубляет. Вера к Богу праведника претворяет диких зверей в агнцев овчих. Благословен Бог покаяния, и благословен Богом тот, кто любит покаяние и подклоняет выю Его воле, доколе по воле Божией не возродится свыше. 19 . Брат! Необходимо человеку великое тщание, рассуждение, бдительность, совершенное отсечение плотской воли и внимательное шествие по пути своему, чтобы не прельститься и не впасть в руки врагов покаяния. Кто считает себя праведным, тот отвергает покаяние. Кто осуждает грешников, тот изгоняет из себя оное. Кто презирает нерадивых, тот разрушает оное. О покаянии написано в Притчах: «Тесны стези дому ея, брашна же леностнаго не яде. Сугуба одеяния сотвори мужу своему. Бысть яко корабль куплю дея издалеча собирает себе богатство» ( Притч.31:27, 22, 14 ). На основании сих слов рассмотрим образ покаяния. Оно, как купец, нагружающий корабль, полагает в оный не один род товаров, но все, из чего надеется приобрести прибыль. Если видит понесшего убыток, тому не подражает, но взирает на тех, кои обогатились. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| — Милочка, он совсем не похож на уличного мальчишку; он кажется таким выдержанным, таким… Да вот ты его увидишь. Я думаю, они придут сегодня. Бедной малютке ужасно хотелось продать фигурку Эсмеральды, а мальчик так и загорелся, когда я стал рассказывать ему о моих картинах. Ты увидишь, какие у него ясные голубые глаза. — У него голубые глаза? — Да, такие же глубокие, темно-голубые глаза, какие были у нашего мальчика, и такие же густые, темные кудри… Правда, он одет очень бедно, но опрятно, и вид у него удивительно милый! По всему видно, что близкие окружают его любовью и заботами. Не успел мистер Эйнсворт договорить, как раздался легкий стук в дверь. Он предложил войти, и из-за большой, тяжелой двери показались две маленькие фигурки, очень смущенные, но с выражением большой решимости на лицах. — Видите, я привел Дею, — заявил Филипп, гордый своим поступком. В эту минуту он был прелестен: раскраснелся, румянец играл на его щеках; темные кудри тяжелыми кольцами падали на белый лоб. Туанетта нарядила его в лучшее платье, состоявшее из белой полотняной куртки и новых синих панталон; в одной руке у него была соломенная шляпа, а другой он держал Дею, словно опасаясь, что она может сбежать. Смуглое нежное личико девочки было возбуждено, глаза полны ожидания и удивления, губы улыбались слабой, застенчивой улыбкой. В этот день у нее был более здоровый, довольный вид, и это делало ее еще милее. Одной рукой Дея уцепилась за Филиппа, а в другой держала корзиночку с «Эсмеральдой». Лицо мистера Эйнсворта сияло от удовольствия, когда он подвел детей к жене. — Вот, Лаура, — проговорил он, улыбаясь, — вот мои маленькие натурщики. Что ты скажешь о них? Миссис Эйнсворт, не замечая Деи, устремила глаза на Филиппа с выражением горестного недоумения и изумления на лице. Она не вымолвила ни слова, но после минутного молчания отвернулась и, закрыв лицо исхудалыми руками, горько зарыдала. «Она поражена сходством, как и я», — подумал мистер Эйнсворт, отводя детей на другой конец комнаты, чтобы вид чужого страдания не расстроил их. Он стал показывать свои редкости, картины, цветы; угощал детей фруктами и конфетами; сунул в корзину Деи пятидолларовую монету и водрузил «Эсмеральду» на полку рядом с «Квазимодо». И только когда дети почувствовали себя непринужденно, он натянул свежее полотно на мольберт и поставил их позировать. Филипп вначале все срывался с места: ему хотелось видеть, как художник рисует и как это выглядит со стороны. Деа же стояла, как маленькое изваяние; она привыкла позировать и не раз терпеливо сидела целыми часами, служа моделью отцу. |
| А затем на выбор: «седши думати с дружиною», «людей оправливати» (творить суд), «наловехати», «поездити» (прогулка верхом); наконец, к полудню не только не грех «лечи спать», но оно даже и «от Бога присуждено» – все почивают «и зверь, и птици, и человеци». Чем не жизнь! За всеми этими советами стоит собственный «труд» Мономаха, который он и предлагает в пример. А «тружался» он с тринадцати лет от роду, «пути и ловы дея». «Пути» – это всяческие разъезды мирного и военного характера по поручению или в обществе отца, а потом и самостоятельные походы. За Мономахом числилось 83 только «великих пути» по всей Руси, не считая «менших», в частности бесчисленных однодневных перегонов Киев – Чернигов и обратно. Тут и Смоленск, и Новгород, и Ростов, и Берестье, и Переяславль, и Владимир (южный), и Туров, и Полоцк, и Минск, и Новгород-Северский, и Польша, и половецкие степи до Дона и Белой Вежи, и вятичские леса – пока, уже после смерти отца (1093 год), Мономах не уступил двоюродному брату Святославичу, Олегу, его отчину Чернигов, а сам обосновался в Переяславле, тоже отчине своей. Здесь, в этом русском форпосте на степной половецкой границе, он с дружиной своей три года терпел голод. А потом обвык и продолжал свои «пути» еще и еще, то в усобицах, то в половецкой войне. Одних миров с половцами было им заключено до двадцати, а сколько своего «скота» и «портов» было попередано им за все время половецким князьям – и не перечесть! Зато и до сотни этих князей перебывало у него «в оковах», не считая «лепших» («лучших») мужей половецких и «кметей», которых в разное время «избьено» было до двухсот душ, а пятнадцать из них «живы вед [ведя живыми], исек, вметах в... речку...», – явственно гордясь этим, заключил Мономах рассказ о борьбе своей с половцами. Это лютый враг «Русской земли», и с ними своя мерка морали. Ту же моральную проблему ставит и решает и Мономахов летописец. Пришел к Мономаху в Переяславль для мирных переговоров половецкий хан Итларь с «чадью» своею (с дружиной), и в это же время пришел туда из Киева Святополков тясяцкий с дружиной «на некое орудье» (по делу); «и начаша думати дружина Ратиборя со князем Володимером о погубленьи Итларевы чади». |
| Вот господин избил закупа. Для свободного в праве предусмотрены были различные варианты – до крови ли он избит или до синяков, была ли это просто потасовка («если человек толкнет человека к себе или от себ»), пришелся ли в ней удар по лицу, пушена ли была в ход палка («жердь») или только кулаки («пясть»), наконец, кто был зачинщиком 73 . С закупом совсем иначе. Открыто «Устав» и мысли не допускал, чтобы закуп поднял руку на господина. Инициатор всегда господин. А вариантов только два. Господин «пьян» и бьет, уже ничего не соображая («не смысля»); если это доказано, господин платит «якоже в свободнем», «такоже и в закупе». Второй вариант: «Аже господин бьет закупа про дело, то без вины есть». Что значит: «про дело» – «за работу» или «за дело»? По-видимому, здесь попытка в одной формуле охватить и то и другое: ведь господин мог быть не пьян и бить не за дефекты в работе, а «Устав» молчит об этом третьем варианте. Значит, в данном случае подразумевается и он. Здесь выступала патриархальная старина, и презумпция была полностью в пользу господина; конечно, в трезвом виде он бьет поделом. Значит, и в суде презумпция будет та же. Но важно то, что между закупом и господином стоит еще княжой суд. Это ближе к свободе. Дальше опять узоры жизни. Закон пытается уловить их в сфере имущественных отношений закупа. И здесь что ни слово, то неясность или двусмысленность, а отсюда и множество ученых догадок и толкований. Не принимая всего, что было высказано в научной литературе, приходится считаться с тем, что здесь отразилось многообразие бытовых ситуаций. Закупить человека, разумеется, можно на любую работу, но практически «Устав» предусматривает использование закупа только на сельскохозяйственной страде – и в двух основных положениях. Первое – закуп живет вне господского двора и работает на себя (ст. 57). Обычно он работает на себя своим инвентарем и, кроме того, отбывает барщину («орудье»); но «если дал ему господин плуг и борону», то он взимает оброк («емлеть купу») натурой за пользование этим мертвым инвентарем и, кроме того, «отсылает» закупа «на свое орудье». Такой закуп назван в ст. 57 «релейным», но тут же подчеркнуто, что не всякий закуп ролейный (если у господина ролейный закуп, то к нему и применяется ст. 57). Бывает и иное положение, иной закуп. О нем говорит ст. 58 и, чтобы не было сомнений, прибавляет в заголовке: «О закупе же» 74 . Этот второй вид закупа – сельскохозяйственный рабочий на господском дворе; работает он на господском поле, на господской скотине, которую ежедневно с работы приводит на господский двор и там затворяет, «где ему господин велит». Но на этой же скотине работает он и для себя («орудия своя дея»). |
| Наше издание к ранее сделанным исправлениям добавляет еще 8 новых, что вместе с предыдущими составляет всего 20 исправлений (по рукописи) испорченных цензурой мест. Это, во-первых, следующие 12 купюр или вычерков, восстановленных еще Тихонравовым и Коробкой: „Правильно писать ни слога“ (см. настоящего тома стр. 195 ); „Ну, чего хотят они?“ (стр. 196); „какого и на небесах нет“ (стр. 200); „человеку благородному решительно невозможно“ (вм. „решительно невозможно“, стр. 200); „отпускал анекдоты соленое немного“ (стр. 203); „Куда ж, подумала нашла в своем камер-юнкере“ (стр. 204); „Все что есть лучшего Чорт побери!“ (стр. 205); „наш государь“ (стр. 207); „и в милостивых словах в благосклонности“ (стр. 208); „и что у меня нет ни одного капуцина“ (стр. 208); „А вот эти все, чиновные отцы христопродавцы!“ (стр. 209) „Проезжал государь император и я также“ (стр. 210). А затем следующие восемь заимствований из рукописи вместо соответствующих мест в „Арабесках“, признаваемых нами за продиктованные цензурой: стр. 196, строка 2: „сколько кухарок, сколько поляков! ( Ар, П: сколько кухарок, сколько приезжих!); стр. 206, строка 13: „открывается, что он какой-нибудь вельможа, а иногда даже и государь“ ( Ар, П: вельможа или барон или как его); стр. 209, строка 32: „Вон он спрятался к нему в звезду“ ( Ар, П: к нему во фрак); стр. 210, строка 5: „Но главная пружина всего этого турецкий султан, который подкупает цирюльника магометанство“ ( Ар, П: но достоверно известно, что он вместе с одною повивальною бабкою и оттого); стр. 210, строка 17: „до сих пор не имею королевского костюма“ ( Ар, П: испанского национального костюма); стр. 211, строка 21: „это должны быть или доминиканы или капуцины“ ( Ар, П: гранды или солдаты); стр. 212, строка 22: Капуцины ( Ар, П: Бритые гранды); стр. 214, строка 24: „у французского короля шишка под самым носом“ ( Ар, П: у алжирского дея под самым носом шишка). „Поляков“ (вместо „приезжих“) признаем более подлинным чтением ввиду цензурных гонений на всё, что связано было с Польшей после 1831 года. |
| За исполнением законов о чистоте священников и левитов наблюдали с особенной строгостью 200 . Внутреннее устройство Иамнийской общины также говорило о том, что она, по мнению иудеев, являлась временным заместителем столицы иудейской. В Иамнии, по разрушении Иерусалима, собрался синедрион, который заставлял всей жизнью народа иудейского. Во главе этого синедриона стоял потомок из рода Давидова, представителем которого являлась фамилия Гиллела. А восстановление еврейского царства под скипетром дома Давидова являлось одной из главных черт мессианского времени. И вот, потомство Давида, в последние времена потерявшее свое царственное значение, теперь в лице председателей Иамнийского синедриона вновь явилось облеченным почти царским достоинством и властью 201 . Представителем такого настроения народа иудейского, а вместе с тем, и его вдохновителем, был раввин Акиба. Он был твердо уверен, что Иерусалим и храм скоро опять будут восстановлены. Уже, когда он, по словам Иоста, с своими тремя спутниками посещал Рим, и его товарищи, при виде величия и могущества Капитолия, который принес им столько горя, – плакали, Акиба улыбался, Те удивлялись ему. Он спросил их, о чем они так плачут? «Как нам не скорбеть, – отвечали они, – когда мы видим, что идолопоклонники живут в спокойствии и могуществе, а жилище нашего Бога сделалось добычей огня и обиталищем диких зверей?» – «Я радуюсь,– сказал Акиба, – потому, что если так хорошо живется Его врагам, то для Его послушных детей нужно ожидать гораздо лучшего жребия». Также, когда они однажды шли в Иерусалим, и с горы храма сбегал шакал, о чем они также горько плакали, Акиба радовался. «Если, – говорил он, – одно пророчество исполнилось, то также исполнится и другое; он имел здесь в виду пророчество Аггея ( Агг.2:6–7 ) 202 . Эта мысль о скором восстановлении Иерусалима и храма была главной темой его проповедей; вся его энергичная и искусная дея т ельность была направлена к тому, чтобы вдохновить этой идеей весь народ еврейский, с каковою целью он предпринимал обширные путешествия. Результатом всех этих событий было восстание Бар-Кохбы при императоре Адриане. Восстание это приняло грандиозные размеры и охватило многие области. И в этом восстании вопрос о храме играл далеко не последнюю роль. Об этом в известной мере может нам говорить хотя бы тот факт, что, когда это восстание иудеев готово было разразиться еще 14 лет назад, то главной причиной восстания тогда был вопрос о храме. Адриан дал иудеям согласие на восстановление иерусалимского храма; это, конечно, возбудило в идеях большую радость. Но, по проискам врагов иудейских, вскоре же пришел второй указ, по которому иудеям хотя и разрешалось восстановить храм, но на другом месте, а не на прежнем. Этот указ произвел тогда сильное волнение в народе, и решено было восстание; народ вооруженный собрался в долине Риммон и только красноречием раввина Иисуса был пока удержан от мятежа. Таким образом, главной причиной предполагавшегося тогда восстания был вопрос о храме. |
| А что душа при своих отправлениях находится в известной зависимости от тела - это другой вопрос. Мы отнюдь не отрицаем зависимости души от тела, но должны сказать, что этот вопрос сводится к зависимости души от тела не по своему бытию или существу, а только по проявлению своего бытия, по своей деятельности. Причем душа пользуется телом как своим покорным орудием, так что зависимость ее от тела можно сравнить с зависимостью государя от его министров, через которых он отдает свои приказания. Очевидная ошибка материалистов заключается в том, что они смешивают существо души с условиями и обстоятельствами, сопровождающими ее дея-тельность, смешивают, таким образом, совершенно разнородные и несравнимые вещи. Как желчь производится печенью, - говорят материалисты, - так и мысль производится мозгом. Но ведь желчь сама есть вещь чувственная, осязаемая, тогда как мысли мы не можем ни видеть, ни осязать. Причина и ее произведение оказываются разнородными, несоизмеримыми предметами. Душевные явления тесно связаны с телесными, и каждому духовному акту - ощущению, представлению или отвлеченной идее - неизбежно соответствует какое-нибудь физико-химическое или вообще механическое изменение в нервно-мозговых тканях. Это и понятно. Человек не бестелесный дух, и пока он живет в условиях земного существования, нельзя думать, что душевные явления, каково бы ни было их начало - духовное или материальное - происходят вне связи с телесными. Нельзя считать, что телесные явления в одном и том же человеке идут своим чередом, а душевные своим. Этим объясняется и доказывается только единство действий, а не деятелей, только связь, а не единство и не тождество душевных явлений с материальными. Точно так же нельзя, например, говорить о единстве или тождестве телеграммы с распространением электрического тока по проволоке. Не душа есть продукт телесного организма, как говорят материалисты, но наоборот - тело есть произведение души, орудие ее, которым она распоряжается по своему усмотрению. Состоя из различных составных частей, из различных элементов видимого мира, составляя в некотором смысле случайную форму природы, тело подлежит разрушению со стороны сил природы при враждебном столкновении с ними: оно разбивается в наших руках, как хрупкий сосуд. Но душа наша, хотя и соединена с телом, является самостоятельным духовным существом, отличным и независимым от тела по своему бытию и существу, и не может подлежать разрушению: она бессмертна. |
|
|
