| III. О не гневливости Сообразно с ложным истолкованием заповеди Спасителя, касающейся нашего отношения к злым людям, гр. Толстой превратно же истолковывает и слова Спасителя о не гневливости. Приведем сполна речь Христа об этом предмете: Вы слышали, говорит Спаситель, что сказано древним, не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся (ργιζμενος) на брата своего напрасно (εχ), подлежит суду; кто же скажет брату своему – рака, подлежит синедриону; а кто скажет – безумный, подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда пришедши принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта. 1059 Таковы слова Спасителя о не гневливости. В каком же смысле и почему именно так, а не иначе, истолковывает их Толстой? Вот подлинные слова его об этом предмете. Когда я понял, говорит он, заповедь о непротивлении злу, мне представилось, что стихи эти имеют ясный, приложимый к жизни, смысл, как и заповедь о непротивлении злу. Значение, раньше придававшееся мною этим словам, состояло в том, что каждый должен всегда удерживать свой гнев против людей, никогда не употреблять бранных слов и жить со всеми в мире. Между тем, в тексте стоит слово, исключающее этот смысл. В канонических Евангелиях говорится: «не гневайся напрасно», а из этих слов вовсе не вытекает заповеди о безусловном мире. Слово «напрасно» смущало меня. Чтобы разъяснить мое сомнение, обратился я к толкованиям богословов. К своему изумлению нашел я, что объяснения отцов церкви направлены главным образом к тому, чтобы установить, когда гнев дозволителен и когда нет. Все церковные толкователи придают особое значение слову: εχ (напрасно) и объясняют это место в том смысле, что ненужно оскорблять людей без необходимости, употреблять какие-нибудь бранные слова, но что гнев иногда бывает справедлив. В доказательство же правильности такого объяснения приводятся примеры гнева апостолов и святых. Я, конечно, не мог не признать, что объяснение, считающее незапрещенным гнев «во славу Божию», хотя совершенно противно всему смыслу Евангелия, 1060 однако же последовательно и имеет свое основание в слове εχ, стоящем в 22-м стихе. Это слово изменяет смысл всего изречения. |
| II. О непротивлении злому Согласно намеченному нами плану, прежде всего обратимся к тому, как понимает и на чем обосновывает гр. Толстой наиболее общее и коренное правило своей нравственно-социальной доктрины. Сполна приведем относящиеся сюда места из его сочинений и изложим мысли и доводы его преимущественно собственными его словами, а затем критически рассмотрим их и установим более правильную точку зрения на заповедь нашего Спасителя о непротивлении злым. 840 Место, говорит Л. Толстой, которое было для меня ключом всего, было место из 5 главы Матфея, а именно 33–39 вы слышали, что сказано, око за око и зуб за зуб, а Я говорю вам – не противься злу. Мгновенно и в первый раз понял я этот стих прямо и просто. Хотя и прежде слова эти занимали и привлекали меня, но я видел в них такое требование терпения и самоотвержения, которое противно человеческой природе. Чувствовалось, что хорошо было бы следовать им, но чувствовалось также, что я никогда не в состояния следовать им только для того, чтобы следовать, т.е. страдать. Прежде я говорил себе: подставлю я щеку, меня ударять вторично, я все отдам – все у меня и возьмут. Но ведь в таком случае я не буду иметь никакой жизни, между тем как она дана мне не напрасно же. Зачем же я должен губить ее? Этого не мог хотеть Христос. Раньше говорил я себе это, так как предполагал, будто бы этими словами Христос восхваляет страдания и лишения, восхваляя же преувеличивает, а потому выражается неточно и неясно. Теперь же, поняв слова не противьтесь злу, ясно увидел я, что Христос не преувеличивает и отнюдь не требует страданий ради страданий. Мне ясно стало, что то, что Он говорит, говорит очень определенно и понятно. Он говорит: не противьтесь злу, делая же это, наперед знайте, что могут найтись люди, которые, ударивши вас в правую щеку, ударят вас и в левую, если вы не окажете никакого сопротивления, воспользовавшись одной вашей работою, заставят еще больше работать на себя; будут брать у вас без возврата то или другое. И вот, когда все это будет происходить с вами, вы всё-таки не противьтесь злу. Тем, которые будут бить и обижать вас, вы все-таки делайте добро. И после того, как я понял эти слова в их подлинном смысле, для меня тотчас стало ясным, что доселе было темно, а казавшееся преувеличением сделалось вполне точным. |
| IV. гл. 1). На этих всех последних словах, т. е. что «для рабов Божиих покаяние одно», и основывается собственно предположение, что нравственное учение Ерма есть монтанистическое учение, что Ерм , подобно монтанистам, учил о не повторяемости покаяния и не признавал никакого другого прощения грехов, кроме того, которое дается в таинстве крещения. Здесь, как и при разборе первого возражения, опять припоминается подобное этому место послания ап. Павла к Евреям (6:4 6.): Невозможно, пишет апостол, однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и поделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему. Эти слова апостола, существенно одинаковые с приведенными словами Ерма, вовсе не значат, чтобы он отрицал повторяемость таинства покаяния; апостол говорит здесь не о том прощении грехов, которое дается верующим при известных условиях в таинстве покаяния; возможности этого прощения он не отрицает: но он отрицает возможность прощения и внутреннего обновления и очищения только в том случае, когда человек, получивший все дары небесные, и сделавшийся причастником Духа Святого, бросает и оставляет эти высшие и божественные средства ко спасению, снова предается своим прежним грехам и беззакониям, и таким образом сам становится нравственно неспособным к новому внутреннему очищению и исправлению. Апостол отрицает, таким образом, возможность прощения после крещения, не для всех вообще людей, а только для одних нераскаянных и нравственно неспособных к исправлению грешников: земля, говорит он дальше вслед за приведенными выше словами, пившая многократно сходящий на нее дождь, и произращающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от Бога; а производящая терния и волчцы негодна и близка к, проклятию, которого конец сожжение (ст. 78). Эту же самую певозможность и нравственную неспособность людей, пренебрегших всеми божественными силами и дарами, данными им в крещении, неспособность к новому получению этих же сил и даров, и к новому такому же благодатному возрождению и изменению всего вообще психического состояния человека, разумеет, подобно ап. |
| „Приступили ко Христу фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женой своей. Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину, сотворил их ( Быт.1:27 )? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью ( Быт.2:24 ). Так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает“. Не очевидно ли для всякого, что в этих словах нашего Спасителя брак признаётся божественным учреждением? Если бы Христос считал брак грехом и падением, Он конечно заявил бы, что в брак не следует вступать. Здесь совсем другое. Господь Иисус Христос , что особенно важно, не ограничился только ссылкой на слова Библии, но и разъяснил, что в браке таинственно соединяются двое в одно духовное целое, и что никакой человек не в праве посягать на брак. Этим Иисус Христос с Своей стороны, как Основатель христианской религии, санкционирует брак и объявляет его одной из принадлежностей её, как таинство. Действия Спасителя в отношении к браку и к плоду брака – детям служат новым подтверждением этого. Граф Толстой молчит не без умысла и о том важном, но неприятном для него обстоятельстве, что Господь Иисус Христос благоволил присутствовать в Кане Галилейской при бракосочетании и совершил здесь первое из чудесных дел Своих. Православная Церковь справедливо усматривает здесь благословение Иисусом Христом брачного союза, и Хомяков вполне прав, ставя этот факт в параллель с фактом первого узаконения брака. В самом деле, если бы брак не был в очах Спасителя делом добрым, разве Он решился бы авторизовать его Своим присутствием и совершением чуда? От того, что само по себе дурно; Иисус Христос или отвращался, или прямо и публично называл его дурным. Справедливо высокопреосвященный Никанор придаёт особое значение и тому обстоятельству, что Иисус Христос, вслед за речью Своей о браке, как учреждении Божием, совершает благословение детей и говорит: не препятствуйте им приходить ко Мне. ибо таковых есть царство небесное. В Кане Галилейской Иисус Христос благословил сам брак, а здесь – детей, как плод брака. Будучи плодом брака, как Божия учреждения, дети объявляются чадами не земного только, но и небесного царства. Как же с этими словами Спасителя о браке и с Его действиями в отношении к браку и к детям вяжется мысль гр. Толстого, будто бы брак не есть христианское учреждение и даже не может быть таковым? (Гусев. О браке и безбрачии против „Крейц. Сон.“, стр. 101). |
| Б) По-видимому, гр. Толстой стоит уже на верном пути, утверждая, что заповедь о непротивлении злым представляет собою совершенную противоположность и прямое отрицание ветхозаветного учения об отношении к ним. В самом деле, это учение гласит: отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб. 857 Спаситель же внушает христианину: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую, кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. 858 Эти слова нашего Божественного Учителя представляют собою, по-видимому, совершенную противоположность и прямое отрицание того, что внушалось ветхозаветным законодательством. Последнее как будто не только узаконило дух мстительности в людях, но даже поощряло и усиливало его, тогда как Христос требует от нас не только терпеливого перенесения причиняемых нам злым человеком обид и потерь, но и воздаяния ему за зло добром. Это так кажется лишь при поверхностном или предубежденном понимании дела. При ином же отношении к нему представляется безосновательным разделять взгляд Л. Толстого и его единомышленников на отношение заповеди о непротивлении злому к ветхозаветному законодательству касательно обращения с злыми людьми. Разделять этот взгляд значило бы прежде всего идти против следующих слов самого Христа. Не думайте, говорит Он, что Я пришел нарушить (χαταλσαι) закон (του νμον) или пророков, не нарушить пришел Я, но (πληρσαι) исполнить 859 . В этих словах Спаситель прямо и ясно определяет Свое отношение к Ветхому Завету, к содержащимся в нем пророчествам и к изложенному в нем закону Божию. Так как в Нагорной проповеди Христос является нам в качестве полновластного учителя, преподающего человечеству религиозно-нравственные истины, то Он имеет в виду особенно те пророческие о Нем предсказания, которые относятся собственно к Его учительскому служению. Пророческие же предсказания говорят не о том только, что Мессия, Христос, должен быть новым нравственным законодателем. 860 Они указывают и на то, что закон, который имеет Он возвестить, будет специально обращен к внутреннему миру людей, к их душевному настроению, 861 в отличие от Моисеева закона вообще, определявшего собою, вследствие условий тогдашнего времени и по причине особого состояния ветхозаветных людей, и внешнее поведение их, и внешний строй их жизни различными частными предписаниями. Значит, в словах Спасителя: Я пришел не нарушить писанное пророками, но исполнить, нужно видеть собственно указание на то, что в дальнейших частях Своей Нагорной беседы Он осуществляет пророческие предсказания, касающиеся учительского Его служения, т.е. преподает новый закон, отличный от Моисеева закона и превосходящий его своими совершенствами. |
| В Милане был учрежден орден в честь ап. Варнавы, имевший целью возвышение нравственности. (О св. Варнаве см. в Правосл. Обозрении 1860 г. июнь; прот. П. Преображенский (им переведено было послание св. Варнавы); Д. Гусев , Правосл. Собеседник 1898. Архиеп. Димитрий: «Собор св. 70 апостолов,» 1-й вып. 163–258 стр., св. Димитрий Ростовский . Четьи Минеи 11 июня, а также в житиях святых под 11 июня – Д. Протопопов, С. Дестунис, Архиеп. Филарет (Обозр. Ц. писателей, I т.), и др.) Святой апостол Иосия, или Иосиф, нарицаемый Варсава-Иуст Этот апостол был сын праведного Иосифа обручника Пресв. Девы, брат Иакова, Иуды и Симона ( Mф. XIII, 55 ). Иосия, как и другие его братья, сначала не веровал в мессианское достоинство Иисуса Христа ( Uh. VII, 5 ), но затем, по вознесении Господнем, они уверовали и единодушно пребывали в молитве и молении со св. апостолами и Пресв. Богородицею ( Дeяh. I, 14 ). Пред праздником Пятидесятницы ап. Петр в собрании учеников и братии Христа (которых было около 120), предложил на место Иуды предателя избрать одного из тех, которые находились с апостолами во все время, когда пребывал и обращался с ними Господь, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в какой Он вознесся и был свидетелем воскресения Его. Таким условиям удовлетворял Иосия, как сын Прав. Иосифа, в доме коего родился и жил Иисус Христос . И поставили, повествует св. Лука, двоих: Иосифа, нарицаемого Варсавою, который прозван был Иустом, и Матфия. Иуст означает «праведный» и этим свидетельствуется о высокоправедной жизни Иосифа (или Иосии) и его преимущественном праве на избрание в число «12 Апостолов». И помолились (апостолы) и сказали: «Ты, Господи, сердцеведец всех, покажи из сих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место. И бросили о них жребий и выпал жребий Матфию, и он был сопричислен к 11 апостолам ( Дeяh. I, 15–26 ). Предполагают некоторые, что этот Иосия одно и то же лицо, от имени которого ап. Павел приветствовал Колосск. |
| Во второй же главе послания к Римлянам, на которую особенно ссылается Л. Толстой, читаем следующее: не извинителен ты, всякий человек, судящий другого: ибо тем же судом. каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь тоже. 1302 И здесь, однако, нет не только воспрещения юридических судов, но и воспрещения вообще находить дурное дурным, хорошее хорошим в поведении наших ближних. Что в приведенных словах Апостола нет порицания, а тем более отрицания юридических судов, это видно из самого строя речи. В самом деле, коль скоро слова Апостола относились бы к этим судам, то выходило бы, что судья, обвиняющий подсудимого в совершении такой-то кражи, тем самым обвинял бы и себя в совершении её и непременно был бы вором. Не нелепо ли навязывать Апостолу такие странные мысли? Между тем, они несомненно предполагаются сами собою, если понимать его слова так, как их понимает гр. Толстой. Что Апостол в рассматриваемых словах даже не запрещает нам и вообще обсуждать поступки наших ближних, это тоже ясно до очевидности. 1303 Он, несомненно, порицает лишь тех, кои, сами будучи, например, нечисты на руку или жадны до денег, любят, однако, толковать о подобных же пороках и дурных качествах, отличающих их ближних, и строго осуждать последних, забывая о собственной виновности, быть может, гораздо большей. 1304 Спрашивается, из чего же видно, что ап. Павел порицал и отвергал юридические суды? Толстовцы ссылаются в особенности на следующие Его слова: как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых. Разве не знаете, что святые будут судит мир? Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела? К стыду вашему говорю, неужели между вами нет ни одною разумного, который мог бы рассудит между братьями своими? Но брат с братом судится, и при том пред неверными! И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы сами обижаете и отнимаете, и притом у братьев. 1305 В этих словах точно также странно и непозволительно находить порицание и отвержение каких бы то ни было юридических судов. Апостол порицает лишь дух сутяжничества, всегда и везде действительно ненавистный, и взаимные притеснения среди членов юной христианской общины, долженствовавшей, как и всякая позднейшая христианская община, быть совершенно чуждою всего этого, как безусловно дурного. |
| Все это имеет первостепенное и решающее значение для определения того, в чем должно полагать сущность христианства, если хотим не фантазировать, не сочинять, а держаться фактической почвы, оставаться верными действительности и не попирать требований науки ради своих предвзятых идей. Приведенные данные неоспоримо свидетельствуют о том, что в христианстве все сводится к лицу и деятельности Христа и от Него получает свое значение и объяснение. Что основа и сущность христианства заключается не в его догматическом или нравственном учении, а в лице и в делах Христа, эту мысль, согласно с Его собственными словами, и прямо выражают апостолы. Так, например, евангелист Лука прежде, чем начать свое повествование, имеющее предметом лицо, жизнь и деятельность Христа, указывает Феофилу, для которого предназначалось это повествование, в чем собственно состоит значение последнего. Рассудилось и мне, говорит этот Евангелист, по тщательном (χοφς) исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание (τν ασφλειαν) того учения, в котором был наставлен. 436 Оказывается, таким образом, по ясному и непререкаемому свидетельству Евангелиста, что в христианской религии учение не есть нечто самостоятельное, существующее само по себе и ради себя, могущее быть отрешенным от лица Христа, но, напротив, органически связано с Ним, неотделимо от Него, к Нему относится и на Нем утверждается. Лишить христианское учение этой исторической, или фактической, основы, оторвать его от лица Спасителя и Его жизнедеятельности, значит превратить его в нечто беспочвенное, произвольное, фантастическое. Эту мысль, явно заключающуюся в приведенных словах Луки, весьма решительно выражали и другие апостолы. Так, например, апостол Павел, защищаясь пред царем Агриппою и правителем Фестом от обвинений со стороны своих соплеменников, в своей защитительной речи развивал ту мысль, что его преследуют лишь за проповедь о Распятом и Воскресшем. 437 Правитель Фест, услышавши столь неожиданные для язычника слова, воскликнул: безумствуешь ты, Павел; большая ученость доводит тебя до сумасшествия. 438 На эти слова последовал знаменательный ответ Апостола в следующем, в сущности, виде: нет, достопочтенный Фест, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла, ибо ведь не в темном углу, не вдали от людских взоров, происходило то, о чем свидетельствую, а оно известно даже и царю Агриппе, присутствующему здесь же. 439 |
| Евреи отличались страстным характером и нередко доходили в половом отношении до самой крайней извращенности и необузданности. Они часто не удовлетворялись обычным половым общением между мужчиной и женщиною, хотя и оно открывало широкий простор злоупотреблениям при преобладании у них чувственных инстинктов и вожделений. Как мужчины, так и женщины нередко доходили до противоестественных половых сношений не только друг с другом, но и с теми или другими представителями животного царства. Уже самое существование в Моисеевом законе постановлений, направленных против этих пороков, 1159 говорит об их существовании. Всякий знает, что можно судить по законодательным воспрещениям дурных действий о предшествовавших этим воспрещениям порочных явлениях. Имея в виду Моисеев закон, ап. Павел прямо говорит, что он дан по причине преступлений, 1160 и что при отсутствии последних не было бы и закона. 1161 Независимо и от этого каждый, кто внимательно прочитывал ветхозаветные книги Священного Писания, знает, что евреи иногда заходили слишком далеко в половых грехах и нередко падали в этом отношении ниже окружающих их народов. 1162 Имея в виду сдержать и обуздать половую похотливость и её беспорядочность, Моисеево законодательство выдвинуло целый ряд постановлений, не только вообще нормирующих половые отношения, но и грозящих самыми суровыми карами за особенно грубые половые грехи. 1163 Трудно ожидать, чтобы ветхозаветное законодательство, стремившееся водворить возможный порядок в половой жизни евреев и чистоту семейной жизни у них, покровительствовало разводам мужа с женою. На самом деле мы и не находим такого покровительства, не смотря на то, что гр. Толстой расположен приписывать его Моисею. Приведем сполна то постановление, на которое он опирается. Если кто возьмет жену и сделается её мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное (ervath dabar), и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, и, она выйдет из дома его, пойдет и выйдет за другого мужа, но и сей последний муж возненавидит ее и напишет ей разводное письмо и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, или умрет сей последний муж её, взявший ее себе в жену, то не может первый её муж, отпустивший ее, опят взят ее себе в жену после того, как она осквернена, ибо сие есть мерзость пред Господом. |
| Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. А если не послушает и их, скажи церкви, если же и церкви не послушает, тогда будет он тебе, как язычник и мытарь. 1274 Здесь Спаситель прямо и ясно заповедал нам обличать согрешившего против нас брата нашего. Цель этого обличения та, чтобы восстановились вполне добрые отношения между обиженным и обидевшим. Восстановление этих отношений само собою предполагает сознание со стороны последнего своей виновности, а со стороны первого готовность простить согрешившего. Было бы, конечно, грубой ошибкой думать, будто Христос заповедует обличать ближнего только в том случае, если он прегрешит лично против нас. Это в конце всего было бы эгоизмом, несовместимым с христианской любовью к другим. Самое ублажение Спасителем ратующим за правду вообще и миротворцев никак не допускает, чтобы мы обличали обидевших лишь нас и старались о восстановлении истинно-братских отношений только между нами и обидевшими нас. Потому-то ап. Павел внушает христианам вообще увещевать друг друга, вразумлять бесчинных, обличать творящих темные дела 1275 и т.п. Этот же Апостол упрекал коринфян, между прочим, за то, что они равнодушно относились к появившемуся среди них великому грешнику и не предпринимали никаких мер к его наказанию и исправлению. 1276 Таким образом, несомненно, что обличение должно простираться отнюдь не на тех только, кто причинил что-либо обидное и горькое нам лично. Но Христос, как мы видели, не ограничивает нашего долга лишь непосредственным обличением согрешившего. Когда наше увещания не увенчаются успехом. Спаситель повелевает повергнуть дело на благоусмотрение третейского в своем роде суда, и коль скорой последний не достигнет преследуемой доброй цели, то Христос предписывает обратиться к высшей судебной инстанции, к суду церковному. Тут дело, конечно, не в том, подается ли письменная жалоба в церковный суд, или же она заявляется устно. Жалоба остается жалобою в том и в другом случае. |
|
|
