| В том же 1860 г. было заключено Пекинское соглашение, по которому к России отошли земли севернее Амура и Уссурийский край. Для переговоров по этим вопросам в Пекин прибыл с особым поручением генерал Н. П. Игнатьев. 2 ноября 1860 г. он заключил выгодный для России Пекинский договор, который прекращал все пограничные споры и восстанавливал прежнюю сухопутную торговлю. Во всех проходивших по этим вопросам переговорах архимандрит Гурий был незаменимым сотрудником Н. П. Игнатьева. Вот что вспоминал впоследствии сам русский миссионер: «Во время осады Пекина англо-французами союзники и китайцы прибегали к моему посредничеству и просили помирить их между собою. И вот где положено, замечу, начало уступки нам Амурской области» 107 . Знание китайского языка и бесценный опыт делали о. Гурия и дипломатом: было время, когда вся переписка российского правительства с китайскими представителями шла через руки архимандрита Гурия 108 . И это было тогда неудивительным – вплоть до 1863 г. деятельность Пекинской Миссии находилась в ведении Министерства иностранных дел, и лишь в 1863–1864 гг. состоялась ее передача из ведомства МИДа в ведение Св. Синода. Именно в это переходное время миссионерская деятельность Пекинской Миссии заметно активизировалась, причем к делу христианизации местного населения привлекались добровольные помощники. Так, в 1862 г. возникла необходимость в постройке часовни в одной из деревень (Дундин). Требовавшиеся средства были собраны как среди китайцев, так и среди русских. «В Пекине случились на то время некоторые кяхтинские купцы. Миссия пригласила и их к участию. Они с удовольствием сделали пожертвования в пользу этого дела» 109 , сообщал в Отчете архимандрит Гурий. Помимо официального отчета о миссионерской деятельности, архимандрит Гурий в 1863 г. написал серию очерков под общим названием «Письма из Пекина об успехах Православия в Китае», опубликованных в «Иркутских епархиальных ведомостях» 110 . Здесь можно найти сведения и о его трудах на миссионерском поприще. |
| Дионисий, Андрей Рублев, Гурий Никитин… – это вехи, которые указывают путь. Иначе можно незаметно соскочить из иконописи во что-то другое В иконописи, в отличие от светской живописи, не стоит вопрос о «самовыражении». Иконописец красками свидетельствует об Истине. Причем тут личное «само-»? Разумеется, мы отличаем творения Феофана Грека от творений Рублева, потому что в них проявились личность и индивидуальность этих великих мастеров. Но это от Бога, в этом нет так называемой «отсебятины», которой часто грешит светское искусство. Из наших иконописцев я особо выделил бы Гурия Никитина. Вот о нем я часто вспоминал, когда работал над росписью. Его росписи – это стопроцентная русская иконопись, неповторимая, свободная от подражания как греческой иконе, так и западноевропейской религиозной живописи. Гурий Никитин – это наш национальный гений, еще не до конца оцененный. При этом из сказанного вовсе не следует, что надо подражать этому великому мастеру. Учиться – не значит подражать. Тем более что роспись создавалась в Петербурге в храме Ксении Петербургской. И атмосфера этого особенного города, и удивительный образ святой Ксении не могли не повлиять на эту роспись, особенно в той ее части, которая посвящена житию блаженной. – В какой мере вами были востребованы в храмовой работе житийные картины о святой блаженной Ксении Петербургской, широко известные по вашему пятилетнему циклу картин и альбому «Блаженная Ксения Петербургская»? Пришлось ли что-то использовать в сюжетном или пластическом смысле? – Да, конечно. Работа над циклом картин, посвященных житию святой Ксении, не могла не повлиять на создание росписи. Более того, многие сюжеты вошли в роспись, получив, разумеется, иконописную форму. Весь нижний регистр росписи исполнен на тему акафиста святой Ксении Петербургской и сопровожден текстами из него. Этот нижний регистр, опоясывающий периметр храма, я называю «поясом Ксении Петербургской». В него вошли как уже знакомые зрителю по моему альбому сюжеты, так и новые, созданные именно для этого храма и существующие, если можно так выразиться, в единственном числе. |
| Обратная перспектива соответствовала дуалистическому мышлению: природный мир получал принципиальную схематизацию, поскольку воспринимался «ничтожным» и не имеющим ценности. Вплоть до середины XVII в. чуть ли не античная система лещадок символизировала в моленных образах землю, а травы и маленькие папоротниковые деревца – растительность (илл. 130). Разрушая строгий иконописный канон и внося в пространственную композицию иконы элементы реального пейзажа, царские изографы стремились символизировать природный мир, который в контексте неоплатонизма стал восприниматься отражением мира небесного. Не случайно, что, получив от патриарха Никона сакральную топику, реальный пейзаж вокруг Нового Иерусалима стал походить на огромное «неоплатоническое зеркало», символически отражавшее пейзаж небесный и сакральный (ср.: Бусева-Давыдова, 1994, с. 174–181). Любопытно, что такое же «сакральное превращение» топографии обнаружится позднее в опыте св. Серафима Саровского , который даст сакральные имена тому реальному пейзажу (лесной чаще), который одновременно будет освящаться его религиозным подвигом. В обратной связи, иконописцы барокко стали изображать пейзаж так, что он порой занимал все «зеркало» иконы. Моленный образ превратился в своего рода «икону-пейзаж». Такого типа композицию мы видим на иконах из праздничного чина «Рождество Богоматери» и «Рождество Христово» крута Гурия Никитина (ок. 1681 г., Ярославский музей-заповедник). На первой иконе сцены сакральных событий «вплетены» в архитектурный пейзаж; на второй – они представлены как бы внутри растительного пейзажа, элементы которого (горки и травы) выполнены еще в средневековой системе изображения. Мир земной все еще мыслится отражением мира небесного: в XVII веке появляются своего рода иконы- «пейзажи»; повышается роль церкви в мирских делах. 131. «Богоматерь Боголюбская» с предстоящими Зосимой и Савватием Соловецкими и сценами их жития. Середина XVII века. Историко-архитектурный музей-заповедник «Коломенское», Москва. 132. Псково-Печерская обитель. |
| Роспись интерьеров храма выполнена в 1680 году ярославскими мастерами под руководством двух костромичей - Гурия Никитина и Силы Савина. Поражает в этих фресках радостное, светлое настроение, необузданная динамика, ощущение полноты жизни, необычайная чистота и яркость колорита. Без всякого сомнения, фрески Ильинской церкви - лучший стенописный ансамбль 17 века и одно из высших достижений древнерусского искусства. Галереи храма были расписаны несколько позднее, в 1716 году, но в той же оптимистичной и динамической манере. Особенности монументальной живописи церкви Ильи Пророка в Ярославле. Отличительной особенностью монументальной живописи церкви Ильи Пророка, как отмечает большинство исследователей, является синтез двух традиций: 1. исконно русской, веками формировавшейся под влиянием Византийской культуры. В этом смысле система росписей храма (особенно центрального куба) достаточна традиционна: в центральной главе – композиция «Отечество», в простенках барабана – архангелы, ниже – праотцы, на сводах – двунадесятые праздники и т.д.; 2. «нововременной», заявившей о себе с приходом XVII века. Надо сказать, что благодаря этой новой традиции сформировалась так называемая «ярославская школа» монументальной живописи, ставшая подлинным выражением художественных вкусов заказчиков – ярославских купцов и посадских людей… С одной стороны, главные заказчики строительства храма Ильи Пророка, а также выполнения в нем фресковой росписи - именитые ярославские купцы братья Скрипины, являлись представителями нового сословия, аккумулировавшего передовой прогрессивный опыт. С другой стороны, Ярославль – важный социально-экономический центр – привлекал множество известных мастеров из разных земель (Москвы, Костромы, Новгорода), которые были знакомы с традициями западно-европейского искусства. С третьей – общий процесс обмирщения культуры, захлестнувший Россию, докатился и до Ярославля, и как нельзя более полно выразился именно в живописи. Все эти предпосылки создали благодатную почву для формирования новых традиций, которые и нашли отражение в монументальной живописи храма Ильи Пророка. |
| 1914. Кн. 16. С. 15-16; К суду над епископами-укрывателями//Призыв. 1922. 66; Варганов А. Д. Суздаль. М., 1944. С. 25-28; он же. Суздаль: Ист.-экон. очерк. Владимир, 1957. С. 70-74; он же. Суздаль: Очерки по истории и архитектуре. Ярославль, 1971. С. 164-177; Воронин Н. Н. Древнерусские города. М.; Л., 1945; он же. Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев Польской. М., 19652. С. 220-235; Ильин М. А. Рец. на кн.: Н. Н. Воронин «Древнерусские города». М., 1945//ВИ. 1946. 2/3. С. 142-144; Некрасов А. И. Памятники архитектуры Александровой слободы: Их состояние и значение. Александров, 1948. Маш. (Б-ка ЦМиАР). С. 173; Слесарчук Г. И. Хозяйство и крестьяне суздальского Спасо-Евфимиева мон-ря: АКД. М., 1955; Столетов А. В. Памятники архитектуры Владимирской обл. Владимир, 1958. С. 115-124; Зимин А. А. Хронологический перечень актов архива суздальского Спасо-Евфимиева мон-ря. 1506-1612//АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 366-396; Маштафаров В. Н. Крепостные сооружения Спасо-Евфимиевского мон-ря//Призыв. 1967. 221. 21 сент. С. 4; Вагнер Г. К. Суздаль. М., 1969. С. 16-18; Брюсова В. Г. К биографии Гурия Никитина//АЕ за 1976 г. М., 1977. С. 267-271; Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в 1-й четв. XVII в. М., 1977. С. 28, 29, 45, 53, 81, 94, 95, 120, 165, 171, 175, 178, 217, 235, 236; Курганова Н. М. Вотчины Спасо-Евфимиевского мон-ря в XV-XVI вв.//Суздалю - 950 лет. Ярославль, 1977. С. 78-82; она же. История создания мавзолея Д. М. Пожарского в Спасо-Евфимиевом мон-ре Суздаля//Уваровские чтения - II. Муром, 21-23 апр. 1993 г. М., 1994. С. 154-160; она же. Надгробные плиты из усыпальницы кн. Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиеве мон-ре Суздаля//ПКНО, 1993. М., 1994. С. 396-404; она же. Страницы истории некрополя г. Суздаля. М., 2007. С. 65-72; Дудорова Л. В. Из истории Суздальского Спасо-Евфимиева мон-ря//Памятники истории и культуры. Ярославль, 1983. Вып. 2. С. 58-66; Суздаль. М., 1985. С. 99-128; Белов Ю. СТОН в мон-ре//Суздальская новь. 1988. 152. С. 3; 153. С. 3; 155. С. 3; 156. |
| Ф. Вальтера, благодарю Дальневосточный союз военных в Маньчжурской империи 113 в лице генерала Кислицына, генерала Никитина и генерала Левицкого, харбинский отдел Федерации Союзов русских военных инвалидов в лице генерала Обухова, Общество помощи инвалидам в Харбине в лице полковника И. Т. Ражева, заместителя начальника Союза казаков на Дальнем Востоке 114 полковника Гордеева, кружок порт-артурцев в лице полковника Алексеева, начальника военного училища при ДВСВ в лице полковника Александрова, войсковое предводительство Сибирского казачьего войска в лице полковника Березовского, правление попечительного совещания по охране русских кладбищ в Квантунской области в лице генерала Ханжина, председателя Офицерского собрания в Шанхае 115 генерала Зимина, Русский эмигрантский комитет 116 в Шанхае в лице полковника Сережникова, Захинганское районное бюро по делам эмигрантов в Хайларе в лице генерала Бакшеева, отделение Бюро эмигрантов в г. Маньчжурия в лице полковника Заалова, отделение Бюро эмигрантов в г. Сахаляне, Общество российских врачей в Харбине, Харбинский комитет помощи русским беженцам, общество «Русский транспорт», правление Российского земляческого единения в лице П. И. Савостьянова, правление Мариинской общины сестер милосердия РОКК в лице А. М. Поповой за поднесение креста св. Марии Магдалины, Национальную организацию исследователей-пржевальцев, Казанское землячество в Харбине в лице П. А. Москвина и М. И. Шатухина за поднесение иконы свв. Гурия, Варсонофия и Германа, Казанских чудотворцев, патронат для беднейших детей 117 М. Н. Юзефович, объединение русских журналистов в Харбине, Общество русских юристов в Шанхае в лице С.В. Кичина, редакции газет «Шанхайская заря» и «Слово», редакцию журнала «Хлеб Небесный», монастырскую больницу имени д-ра В. А. Казем-Бека, Центральный благотворительный комитет в лице капитана 1 ранга Н. Фомина и М. Я. Домрачева, Российский фашистский союз в лице К. В. Родзаевского, уроженцев гор. Вятки, Сарапула, Елабуги, села Тихих Гор, Святых ключей на Каме на поднесение иконы свв. |
| Расцвет творчества мастеров О. п. пришелся на посл. треть XVII в. Верность новым приемам стиля и техники способствовала созданию школы О. п.: к числу учеников Ушакова принадлежит целый ряд мастеров - Г. Т. Зиновьев, И. Максимов, Т. И. Филатьев, Е. И. Шестаков. Мастера О. п. принимали участие в росписях царских и патриарших храмов, в написании икон для их иконостасов, в т. ч. походных, в украшении жилых покоев царских дворцов. В обязанности художников входили знаменование (перевод рисунка на тканевую основу) шитых предметов и написание икон на ткани для походных церквей, роспись различных вещей для дворцового быта и интерьеров, создание орнаментов для предметов придворного церемониала и вооружения. Для мн. икон специально заказывали оклады мастерам Серебряной и Золотой палат. Штат художников был обширен и охватывал почти всех наиболее квалифицированных мастеров страны. Городовые мастера, следуя стилю ведущих иконописцев, знакомили с новыми тенденциями мастеров в своих родных краях, что способствовало росту влияния школы О. п. Мастера осваивали различные технологии: напр., гравер и иконописец В. Андреев ввел в русское искусство сложные аллегорико-символические изводы, такие как «Древо/Плоды страданий Христовых». В период расцвета О. п. сосредоточила в себе силы лучших художников, происхождением связанных как с Москвой, так и с др. городами (Суздалем, Ярославлем и др.) и даже странами. Учениками О. п., а впосл. самостоятельными мастерами становились выходцы из разных земель, напр. поляк Байковский , или из разных сословий, как Вургаров или уроженец с. Павлова Нижегородского у. Никита Иванов Ерофеев Павловец. Работа в О. п., как и в др. цеховых институтах, становилась наследственным ремеслом, складывались династии: Карповы (Поповы), Федор и Иван - кормовые иконописцы, Зубовы - иконописцы и граверы, Максимовы, Улановы, братья Кирилл (в иночестве Корнилий) и Василий. Статус О. п. и ее мастеров предопределил распространение ее художественных приемов в рус. городах, особенно в поволжских (в Ярославле, Муроме, Костроме, Казани), способствовал появлению последователей школы О. п.: Гурия Никитина из Кинешмы, М. М. Потапова из Осташкова, Федора Рожнова из Казани. Копии-зарисовки произведений О. п. составляли часть собиравшихся на местах практических руководств: на листах Сийского иконописного подлинника (создан в Антониевом Сийском мон-ре, вероятно, в посл. трети XVII в.) иконник «Васка Мамонтов Уваровых с Шеренги», к-рый принял постриг с именем Никодим, ставший архимандритом Сийского мон-ря, указал имена Прокопия Чирина, Истомы Савина, Симона Ушакова, Семена Спиридонова Холмогорца. |
| Связь с эфиром СМС: с мобильного телефона пошлите на короткий номер 5522 слово ВЕРА и через пробел вопрос, который хотите задать. Звонок в студию во время прямого эфира: 8 495 959-59-39. Звонок в студию: 8 495 950-63-56. Написать письмо: info@radonezh.ru play_arrow pause mute max volume play stop repeat Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin . О выставке иконы Великомученицы Параскевы Пятницы, с житием, в Музее им. Андрея Рублева рассказывает ст. науч. сотрудник, кандидат искусствоведения Г.А. Назарова. Ведущая — Елена Смирнова 10.09.2020 20:37 Елена Александровна Смирнова В Центральном музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева открылась выставка «Страдания Параскевы Пятницы. Житийная ukoha XVII beka из собрания Владимира Некрасова». Прекрасно отреставрированный образ удивительной красоты создан мастерами Костромской земли, близкими кругу прославленного Гурия Никитина и изографов Оружейной Палаты. О художественных особенностях дивной иконы рассказывает куратор выставки — старший научный сотрудник Сектора станковой и монументальной живописи Отдела хранения Музея имени Андрея Рублева, кандидат искусствоведения, преподаватель в ПСТГУ — Галина Андреевна Назарова. Выставка продлится до 28 сентября 2020 года. Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой: Другие способы платежа: Версия для печати Добавить комментарий Электронное периодическое издание «Радонеж.ру» Свидетельство о регистрации от 12.02.2009 Эл ФС 77-35297 выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Копирование материалов сайта возможно только с указанием адреса источника 2016 © «Радонеж.ру» Адрес: 115326, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 25 Тел.: (495) 772 79 61, тел./факс: (495) 959 44 45 E-mail: info@radonezh.ru Дорогие братья и сестры, радио и газета «Радонеж» существуют исключительно благодаря вашей поддержке! Помощь |
| поиск: разделы рассылка Олег Торчинский Красота из тьмы времени Источник: Московская правда В Российской академии художеств (РАХ) состоялась презентация альбома-каталога " Иконы романовских писем " , подготовленного Рыбинским государственным историко-архивным и художественным музеем-заповедником при содействии РАХ. Издание выводит из тьмы времени уникальную иконописную школу романовского письма, своеобразное ответвление ярославской школы XVIII – начала XIX вв., малоизвестное широкому кругу ценителей прекрасного. Название ее не имеет ничего общего с династией Романовых, а идет от небольшого городка Романова-Борисоглебска близ Ярославля. Число местных иконописцев было невелико, трудились они в основном по заказам местных состоятельных людей, не выезжали далее Ярославля и Рыбинска и тем не менее создали свой особый романовский стиль. Романовские мастера были старообрядцами, но охотно работали для официальной церкви . Они с благоговением относились к творчеству своих земляков, великих иконописцев XVIII века – Гурия Никитина и Семена Спиридонова и старались подражать им. Отсюда – заданная высокая планка мастерства и своеобразная стилистика. Несомненно, кроме ярославской школы, романовские мастера использовали приемы своих коллег – строгановских, устюжских мастеров и московских " царских изографов " . Романовские иконы славились тонким письмом, красотой и одухотворенностью. Золотой век романовской школы – конец XVIII – начало XIX вв., когда либеральное отношение правителей позволяло расцветать " древнеправо-славному " искусству. Гонения на старообрядцев при Николае I отправили раскольников и их иконопись в подполье, где она к началу ХХ века постепенно захирела. Романовские письма отошли в область легенд. Иконы были рассеяны по музеям и частным собраниям. К счастью, сохранились прорисовки-образцы, купленные в конце XIX века Историческим музеем. Благодаря сотруднице музея Зое Павловне Морозовой романовские иконы были выделены по стилистическим признакам и датированы, что позволило снова ввести их в научный оборот. Автор исследования – сотрудница Рыбинского музея-заповедника Ирина Львовна Хохлова, авторы описаний – сотрудники ведущих музеев и НИИ страны. Значительная часть икон, вошедших в альбом, происходит из Романова-Борисоглебска и его окрестностей. Критерии отбора – выбор и трактовка сюжетов, типажи, колорит, чисто романовские детали, например облачка, полукруглые снизу и фестончатые сверху. Иконы, хранящиеся во всех крупнейших музеях страны, собраны воедино. Поделиться… СМ.ТАКЖЕ ЩИПКОВ ЛЕКТОРИЙ «КРАПИВЕНСКИЙ, 4» TELEGRAM 21.04.2024 14.04.2024 11.04.2024 07.04.2024 31.03.2024 28.03.2024 24.03.2024 17.03.2024 РУССКАЯ ЭКСПЕРТНАЯ ШКОЛА 30.04.2023 04.08.2022 25.12.2021 04.12.2021 24.11.2021 УНИВЕРСИТЕТ Поделитесь с друзьями |
| Обаче аще и самое се древнее предание, еже знаменатися тремя персты; но за преумножение от диавола испущенных в мир лжеучителей изсяче от народа троеперстное сложение. И аще кто рече, яко аз сие известие от вышеупомянутых двух свидетелех вписах своим вымыслом, а не истинно от них глагол той изыде, то да прииму я часть со лженачальником диаволом в вечном мучении. И по тому достоверному свидетельству яве есть, яко троеперстное сложение в России не от Никона Патриарха началося быти, но издревле. Посему не Никоново сие законоположение, зане вси православнии народи, греки, сербы, во-лохи, мылтане, молдавы, грузинцы, меретийцы и малая Россия, киевляне и вси черкасы, и в венецейстей земли обретающиеся благочестивой веры христиане – вси единоравно и неизменно из самыя застарелости знаменаются троеперстным сложением. А двуперстным сложением знаменаются токмо отпадшии от правоверия еретицы Армении да наши российстии раскольницы. А по всему сему яве есть, яко в нашу Россию сей плевел всеял токмо враг не гораздо в давних летех. А посему яве есть, яко издревле в России знаменалися с прочими православными странами единогласно тремя персты.» Так пишет Посошков. Из этого видно, что в самом начале патриаршества Филарета Никитича, в 1630 годах, наши прапрадеды сами крестились и детей своих учили креститься троеперстно, и только при Патриархе Иосифе стали учить снова, еже бы двома персты креститися. То же самое читаем мы в повести иеродиакона Гурия, который описал жизнь святителя Питирима Нижегородского, а также о монахе Нифонте и отце его: «Монах Нифонт, из Костромских пределов, приведе отца своего, именем Евсевия. Глаголаше же Нифонт: «Отходящу ми, рече, от дому своего на дела каменного строения, и склонен стал от керженских чернцов в раскол. По времени же в дом пришед, и отца своего много убеждая и устрашая, яко в погибели при Церкви пребывающа сказуя и спастися неможно тем, которые треми персты крестятся, печатаю антихристовою тое сложение нарицая и прочая. Чим устрашенный оный от сына отец глаголаше ему: «Так от своего отца научен треми персты креститися, а сие новое первые я слышу, и вси у нас людие тако персты три слагают». |
|
|
