| 28 ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 109. 29 Деяния Священного собора Православной российской церкви 1917–1918 гг. М., 1999. Т. IX. С. 186 (Деяние 132). 30 Там же. С. 187. 31 Там же. 32 Там же. Т. IX. С. 188 (Деяние 132). 33 Там же. 34 Громогласов Илья Михайлович (1869–1937), магистр богословия (1909); уволен по настоянию ректора за «прогрессивные взгляды», выраженные в газетных публикациях (1911); инспектор Мариинского женского училища (1911–1913); член Комиссии по церковному праву при Московском юридическом обществе; преподаватель Высших женских юридических курсов (1916); член Предсоборного совета (1917). Диакон, иерей (1922). Несколько раз подвергался арестам, был в ссылке в Сургуте (1925–1928). Расстрелян. Автор около 70 статей по церковному праву. Канонизирован. 35 Деяния Священного собора Православной российской церкви 1917–1918 гг. Т. IX. С. 191 (Деяние 132). 36 Там же. С. 192 (Деяние 132). 37 Там же. С. 188 (Деяние 132). 38 Там же. С. 192 (Деяние 132). 39 Там же. С. 194 (Деяние 132). 40 Священный собор Православной российской церкви 1917–1918 гг. Обзор Деяний. Третья сессия. Сост. А. Г. Кравецкий, Г. Шульц. Под ред. проф. Г. Шульца. Издательство Крутицкого подворья. М., 2000. С. 108. 41 ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 325. Л. 20. 42 Там же. 24–24 об. 43 Там же. 33 об. Журнал заседания Совещания епископов не содержит обсуждения этого доклада – Журналы и протоколы заседаний Совещания епископов. ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 192. Л. 188. 44 ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 325. Л. 32–32 об. 45 Проект положения «О праве женщин входить в алтарь» и постановления Собора по проекту. Сентябрь-октябрь 1918 г. ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 328. Л. 4–5. 46 Там же. Л. 324. 47 ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 27. 48 ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 242. Протокол 20 от 26 марта 1918 г. В материалах Отдела текст доклада, подписанный С. В. Троицким , имеется уже в форме доклада Собору, то есть, по-видимому, уже после обсуждения его в Отделе. – Там же. Л. 250–251. 49 ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 240. |
| Я не хотел бы утруждать внимание Революционного трибунала изложением той деятельности моей, которая указала бы на мое отношение к вопросу о голодающих. Достаточно взойти на Арбат и спросить любого обывателя, что такое “Милосердный самарянин”, и там скажут вам, что это есть Братство, руководимое мною, которое свою благотворительность раскинуло не только по Арбату, но довело ее до вокзала, до тюрем, где сидят заключенные. Мне об этом говорить не хотелось бы: благотворение – дело интимное, и мы, пастыри, проповедуем делать это без шума. Итак, я еще раз и с полной искренностью свидетельствую перед Революционным трибуналом, что я не сделал никакого вреда или зла моей проповедью ни моим слушателям, ни тем более советской власти» . Священномученик Христофор родился 21 февраля 1869 года в селе Нижний Белоомут Зарайского уезда Рязанской губернии [a] в семье священника Алексея Надеждина. Первоначальное образование Христофор получил в Зарайском духовном училище; в 1889 году он окончил Рязанскую Духовную семинарию и был определен учителем пения и чистописания в Донское духовное училище. 20 ноября 1891 года он был назначен на должность надзирателя училища. В 1892 году Христофор Алексеевич поступил в Московскую Духовную академию; ему была предоставлена стипендия Высокопреосвященного Макария, архиепископа Донского и Новочеркасского. Усиленное занятие учебными предметами, а также желание глубокого их изучения и одновременно изучение материалов для кандидатской диссертации, начатое им почти сразу же после поступления в академию, привели к резкому расстройству здоровья, и врач академии настоял на том, чтобы его отправили на лето 1895 года в Самарскую губернию для лечения кумысом. В 1897 году Христофор Алексеевич окончил Московскую Духовную академию и защитил диссертацию на тему «Очерк истории православной полемической против раскола литературы XVII и начала XVIII веков (до учреждения Святейшего Синода)», получив за нее степень кандидата богословия. Исполняющий должность доцента Московской Духовной академии Илья Михайлович Громогласов [b] писал в отзыве на эту работу: «Обращаясь к оценке рассматриваемого сочинения, нельзя не отозваться с большой похвалой прежде всего о замечательном научном трудолюбии автора: его интерес и усердие к делу далеко превышают мерку обычных требований, предъявляемых к кандидатской диссертации... Признавая необходимым дать своему исследованию возможную полноту в подборе изучаемого материала, он не только собрал и обследовал в библиографическом отношении все известные в печати полемические памятники взятой эпохи... но и успел отыскать частью в академической библиотеке, а главным образом в различных книгохранилищах Москвы и Петербурга, иногда в нескольких списках, немалое число новых источников, доселе остававшихся совершенно неизвестными исследователям» . |
| Губер (Германия), отдавший все свои силы теоретической и практической разработке идеи рабочих ассоциаций, не устававший годами вести горячую проповедь к образованным классам и государству, призывая их на помощь делу социального обновления, на закате дней своих (17 мая 1869 г.; ум. 19 июня) пишет, подводя такое резюме всей своей долгой работе: «этот план действий против бесконечной vis inertiae, себялюбия во всех его проявлениях у высших классов я высмеиваю теперь сам прежде всех. И все-таки я не вижу иного пути… если вообще уже не поздно». Германские рабочие ферейны, так быстро возникавшие в 80-х годах, и сплотившие вокруг своих гуманистических целей громадные толпы трудового народа, в конце концов всей своей историей также подтвердили только справедливость грустных настроений разочаровавшихся вождей движения. В середине 90-х годов развитие их вдруг остановилось и существующие организации видимо начали подвергаться решительному разложению. Программа взаимопомощи оказалась в различных местах слишком недостаточной и узкой для прочного укрепления и процветания рабочих союзов. Организовав массы, расширив их кругозор, вообще, сыграв значительную роль в развитии германского рабочего класса, эти же ферейны самой работой своей столкнулись с такими явлениями, перед которыми одной индивидуалистической христианско-социальной работы оказалось недостаточно. Они волей-неволей должны были постепенно утерять более или менее свой первоначальный филантропический характер. В своей дальнейшей эволюции они, часто превратившись в простые мелко- —536— буржуазные клубы, которые незаметно перешли в маленькие политические организации с яркой антисемитической окраской; частью, наоборот, отклонились значительно влево и слились с социал-демократией, а частью представили собой материал для других политических партий. В общем же, те организации, которые старались хранить верность раз принятым основаниям, окристализовались благодаря своим консервативно-патриархальным воззрениям, в замкнутые кружки и люди, возлагавшие так много светлых надежд на евангельские ферейны и думавшие при их посредстве завоевать широкие народные массы для служения идей широких социальных реформ (так именно глядел на них П. |
| Только небольшая часть самых ранних его работ относится к другим областям научного знания. Таковы, его статьи: «Происхождение раскольнического учения об антихристе» (Прав. Соб. 1858 г., т. II. стр. 138 и 262, – первый печатный труд А. С-ча), «Древние русские пасхалии на осьмую тысячу лет» (там же, 1860 г., т. III, стр. 331), «Страстная неделя» и «Праздник пятидесятницы (Дух. Беседа, 1860 г., 14), «Земское (народное общественное) направление русской духовной письменности в XVI в.» (Правосл. Собес., 1863 г., т. I, стр. 295; т. II, стр. 364) и несколько изданных им древне-русских церковно-исторических памятников (в Правосл. Собес. 1861–1864 г.) и раскольнических духовных стихов (в сборнике Варенцова, и в Летоп. русск. литер, и древн. Н. Тихонравова, 1863 г., т. V, стр. 80–84 и др.). Сюда же нужно присоединить из более позднего времени: «Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемике против латинян» (СПБ. 1878 г., стр. 4+Н210), – обширный отзыв о книге А. Попова , составленный по поручению Академии Наук и разросшийся в целое самостоятельное исследование по названному предмету, исторический очерк «О начале Галицкой и Литовской митрополии» (Русск. Обозр. 1894 г., май) и еще две-три мелких статьи. Все остальное, вышедшее из-под пера А. С. Павлова , принадлежит к области каноники и представляет или самостоятельные, высокого достоинства, ученые труды, преимущественно по разработке памятников русского церковного права, или же критические работы, вызванные чужими исследованиями, и вносящие драгоценные дополнения или поправки в их научные результаты. К числу произведений первого рода, кроме вышеназванных исследований о первоначальном славяно-русском номоканоне (напечат. в Учен. Зап. Каз. Унив. за 1869 г., прилож., стр. 1–100) и по истории секуляризации церковных земель (в Зап. Новорос. Унив., т. VII и отдельно, – Одесса 1871 г.) и кроме уже известных нам изданий Номоканона при Б. Требнике (там же, т. VIII и отдельно, – Одесса 1872 г.) и памятников древне-русского церковного права (VI т. |
| Присутствовали все обычные члены и преосвященный Макарий. Решено было пересмотреть особой комиссии, состоящей из ректора академии протоиерея И.Л. Янышева, меня и Н.П. Соколова обе программы: составленную Комитетом и преосвященным Макарием, и посмотреть, нельзя ли приспособить деление наук преосв. Макария к Комитетскому. Заседание кончилось в половине 10-го“ 2497 . И затем на следующий же день, 15 февраля А. В-ч, как пишет о себе, „был у владыки 2498 и передал ему сведения о первом бывшем заседании в Комитете. Владыка желал, чтобы мы, по возможности, сошлись с преосвященным Макарием. Но напоминал, чтобы не забывали приготовлять благочестивых священников и пастырей церкви, а не одних только учёных“ 2499 . И как бы в исполнение сего, о втором заседании, бывшем того же 15-го февраля, А. В-ч говорит: „занимались пересмотром проекта о распределении академического курса, поданного преосв. Макарием, – и дело, – слава Богу, – разрешили мирно, по крайней мере между нами. В число общеобязательных перенесены – Св. Писание, Общее Богословие, Метафизика и Педагогика. —298— Прочие отделы, намеченные преосвященным Макарием, удержаны; опущены только менее значительные подробности“ 2500 . Затем ещё были заседания 17, 20 и 24 февраля 2501 , а у владыки А.В. Горский бывал почти ежедневно 2502 вплоть до самого своего отъезда из Петербурга 25 февраля 2503 . Перед отъездом он был и у Обер-Прокурора Св. Синода графа Д.А. Толстого, который при этом его „благодарил за участие в Комитете“ 2504 . Академический Устав утверждён был Государем Императором 30 мая 1869 года, а в Московской духовной академии введён был в действие с началом 1870–1871 учебного года. И первое общее собрание совета Московской духовной академии по введению в действие этого устава было 21 июня 1870 года, состоявшееся после молебствия, совершённого соборно прибывшим в академию, по поручению высокопреосвященнейшего митрополита Иннокентия, преосвященным Игнатием, епископом Можайским, викарием Московской митрополии. На этом собрании установлен был, согласно новому уставу, весь административный строй академии, с распределением должностей между наличными представителями её и с новыми наименованиями этих должностей (члены совета вместо прежней конференции, помощники ректора по трём отделениям и т. |
| 2620 Свящ. Ремеров, Веро-нравоучете и культ хлыстов центральной России (Мисс. Обозр. 1900, т. 2, с. 75–76). 2622 Чистович, Дело о богопротивных сборищах и действиях, с. 4. Ср. описание припадка одной, «порченой» женщины: она «вдруг сильно переменилась в лице, вскочила, точно ее вихрем подняло, запела что-то и в конвульсивных судорогах бросилась» на предполагаемую виновницу порчи; продолжая находиться «в сильном истерическом припадке», она «плясала, хлопала в ладоши и кричала» (Краинский, Порча, кликуши и беснов. 87–88). 2623 Реутский, Люди Божии и скопцы, 45. См. Е. Розанов, История Московского епархиального управления, М. 1869, ч. 2, кн. 1, § 104, примеч. 353: при допросе в следственной комиссии о хлыстах Степанов (родом «шведской нации») «лег на пол и лежал с полчетверти часа и ничего не говорил, и потом поднимало его от полу с аршин; било о земь и бросало по сторонам необычайно» (из дела архива Москов. дух. консистории о хлыстах по указу св. Синода от 3 мая 1745 г.). Ср. описание припадка кликуши Ирины «верижниды» (XVIII в.): «ее корчило…, вскинуло вверх и ударило о земь;… ее приподнимала невидимая сила и била» (Есипов, Раскольничьи дела XVIII столетия, СПБ. 1863, т. 2, с. 196). 2624 Б-в, Даннын 40-х гг. XVIII ст. для истории «тайной беседы святых отец» (Правосл. Обозр. 1862, т. 8, август, с. 453). 2626 Чистович, Дело о богопротив. сборищах, с. 4. Ср. «Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания российской империи» т. 8 (1733–1734 гг.), СПБ. 1898, с. 204: Лупкин «называл себя яко Христа, а учеников своих яко апостолы. И во время бывшего у них с теми учениками пения молитв, якобы на некоторых из них сходил Дух святой овогда на двух, овогда же на трех человек. И подымало их с лавки, и ходили они по полу, скачучи вкруг по получасу и больши». См. также «Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Св. Синода», т. 1, СПБ. 1860, с. 248–249. 2628 Дело Тобольской консистории «об оказавшихся в Екатеринбурге и прочих местах людях в квакерской ереси», 131, л. 128 ср. л. 246 об. |
| В 1519 г. папский посол Шомберг говорил в Москве, между прочим, следующее: " А похочет князь великий за свою отчину константинопольскую стояти, занеже турецкий вотчину великаго князя держит, и он (великий князь) имеет ныне пригоден путь, да и помощь». (Воронец Е. Четырехсотлетие российского государственного герба, – Моск. Ведом. 1897 г., 204. Подробнее – в соч. проф. Ф. Успенского: Как возник в России восточный вопрос? Спб. 1887). 31 Полный текст «сказания о Вавилонском царстве» см. в прилож. к соч. Ив. Жданова: Русский былевой эпос, стр. 575–9, Спб. 1895 (ср. Памятн. старинной русск. литературы, изд. под ред. Н. Костомарова, т. II, стр. 391–6, Спб. 1860); пересказ – в назв. соч. Жданова, стр. 24–7 и Пыпина стр. 3–5. 32 Легенда о мономаховых регалиях (в некоторых списках непосредственно следующая за сказанием о Вавилонском царстве, но различная с ним по происхождению) имела широкое распространение и неоднократно подвергалась переработке, вследствие чего сохранилась в нескольких редакциях. Древнейшею из них и если не первоначальною, то наиболее близкою к первоначальной признается та, которая содержится в «сказании о князех владимирских», составленном в конце XV или в начале XVI в. (Жданов, назв, соч., стр. 88 и 98). Сказание начинается фантастическою родословною Рюрика, будто бы ведущего свое начало от брата римского императора Августа, по имени Пруса; за родословною следует рассказ о присылке из Византии царского венца и других знаков царской власти для великого князя Владимира Мономаха . В дальнейшей обработке рассказ этот, с более или менее значительными изменениями, является и отдельно от родословной, как составная часть летописных сводов или историческое объяснение к чину венчания на царство русских царей (см. образцы этой редакции в «Изборнике статей. внесенных в хронографы русской редакции» – А. Попова, стр. 21–23, М. 1869, и в соч. Е.Б. Барсова: Древнерусские памятники священного венчания царей на царство, стр. 30–41, М. 1883, то же в Чт. Общ. Ист. и Древн. Росс. |
| И. М. Громогласова и Д. Г. Коновалова I В конце Октября (23-го и 24-го числа) наша скромная «деревенская Академия» светло праздновала два ученых торжества, по поводу магистерских диспутов двух своих профессоров – И. М. Громогласова и Д. Г. Коновалова. Блеску этих торжеств, кроме интереса самых диссертаций, захватывающих живые и современные вопросы «Определения брака в Кормчей» – у первого и «Религиозный экстаз в русском мистическом сектантстве» – у второго), немало способствовал и приезд посторонних ученых гостей, одни из которых приняли даже участие и в самых диспутах, в качестве неофициальных оппонентов. Из числа таких гостей назовем преосвященного Анастасия, еп. Серпуховского, профессора Московского университета М. М. Покровского, профессора Петербургского университета И. Д. Андреева , профессора Нежинского института П. В. Тихомирова , профессоров Д. В. Цветаева и П. С. Страхова, сотрудника Русских Ведомостей С. П. Мельгунова и некотор. других. Первым происходил диспут И. М. Громогласова, состоявшийся вечером 23-го Октября в самой большой из академических аудиторий 1), переполненной слушателями. Самый диспут начался в 6 1 / 2 ч. вечера кратким curriculum vitae магистранта, из которого было видно, что он – урожденец Тамбовской епархии, родился в 1869 году, низшее и среднее образование получил в Шацком духовном училище и Тамбовской духовной семинарии, а высшее – в Московской дух. Академии, курс которой окончил в 1893-ем году и был оставлен профессорским стипендиатом. Свой стипендиатский год И. М. провел в качестве вольнослушателя Московского университета, где занимался изучением энциклопедии права, истории и догмы римского права, истории русского права и в особенности – изучением канонического права, под руководством известного специалиста этой науки, покойного проф. А. С. Павлова . В конце этого года И. М. был избран Советом Московской Академии на вакантную в то время, за выходом в отставку проф. Н. И. Субботина , кафедру истории и обличения русского раскола, каковую занимает и в настоящее время. В заключение curriculum vitae диспутанта, был прочитан длинный список его- научных работ и публицистических статей, главным образом, по вопросам старообрядчества и сектантства, а также и из области канонического права. |
| Между прочим, его „навык по физиономии узнавать способности людей“ был особенным даром Провидения для него. А. В. Горский, в своём дневнике, за время бытности в Петербурге в 1869 году, отметил следующее: „За всенощной на Троицком подворье. После службы был у владыки. Толковал владыка о признаках, по которым признают даровитых людей: это большая, хорошо развитая голова, круглая, и глаза сверкающие. Говорил, что таким образом он, по приглашению одного из медиков, в собрании правильно определил несколько ему неизвестных человек в рассуждении их умственных достоинств“ 2508 . Вообще же святитель Иннокентий обладал от природы умом сильным, ясным, гибким, проницательным и основательным, – умом, можно сказать, зиждительным, творческим, но более с практическим, нежели с отвлечённым, теоретическим направлением в его деятельности. „У владыки, – пишет в своём дневнике за время пребывания в Петербурге не раз упомянутый А.В. Горский, – читал я свои заметки на Хомякова 2509 , и при этом случае мог заметить, как быстро его ум схватывает существенное и сейчас выводит сходство из начала; строго держится положительного; главное доказательство – в слове Божием“ 2510 . Вместе с тем святитель Иннокентий обладал обширными и разнородными познаниями, как то доказывают и его многоразличные труды, с которыми мы отчасти уже знакомы из предшествующего, и которые, вместе с издаваемыми теперь письмами его 2511 , ясно свидетельствуют о том, как широко, глубоко и основательно знаком он —301— был с так называемыми прикладными науками (техническими), с филологией, этнографией и проч. из светских наук, не говоря о науках духовных, с которыми он знаком был не менее основательно уже по самому сану своему. И только по глубокому смирению он называл себя „бескнижным“. Его филологические труды по части инородческих языков (алеутского, колошского и др.) 2512 , его обширные и интересные записки „об островах Уналашкинского отдела 2513 “ и иные с одной, и его „Указание пути в царствие небесное 2514 “, „Наставление священнику, назначаемому для обращения иноверных и руководствования обращённых в христианскую веру 2515 “, мысли о воспитании и иные с другой стороны служат и останутся всегдашними свидетелями мудрости и разума (знания), которыми щедро наделил Господь святителя Иннокентия, как верного раба своего, как человека блага пред лицем Его. |
| 7 . Обсуждался вопрос об отношениях к академии епархиального преосвященного. а) Проф. П.В. Тихомиров прочитал относящуюся к этому предмету часть записки Московской Духовной Академии. б) Проф. В.П. Рыбинский читал о том же из записки Киевской Духовной Академии. г) Проф. В. З. Завитневич излагал свои соображения о возможности изъять академии из начальственного ведения епархиального архиерея, применяя к академиям точку зрения ставропигиальности“. д) Проф. И.С. Бердников оспаривал применимость этой точки зрения. е) Проф. Н. К. Никольский излагал свои разносторонние соображения в пользу независимости академии от епархиальной власти. ж) Проф. А.П. Дьяконов поддерживал туже мысль ссылкой на пример административных отношений Халкинской богословской школы. 3) Проф. И.С. Бердников внес предложение вернуться по рассматриваемому вопросу к практике, устанавливаемой уставом 1869 г. —385— и) К этому предложению присоединился проф. Н. И. Ивановск ий . 8 . Голосовался вопрос: оставить ли без изменения теперешнее отношение епархиального архиерея к академии? Вопрос этот единогласно решен отрицательно. 9) По вопросу: какое же отношение должно существовать между епархиальным архиереем и академией? были предложены три формулы: а) Никакого юридического отношения (6 голосов: проф. Н. К. Никольский , И.М. Громогласов, А. П. Дьяконов , И. В. Попов , П. В. Тихомиров и Л.И. Писарев ). б) Отношение по уставу 1868 г. (2 голоса: И.С. Бердников и Н. И. Ивановск ий ). в) Киевская формула: „епархиальный архиерей есть почетный попечитель академии“ и т. д., – как в Киевской записке (4 голоса: проф. В.З. Завитневич, Д.И. Богдашевский, В.И. Рыбинский и Д. П. Миртов ). 10) Проф. Н. И. Ивановск ий предложил объединительную формулу: „Академия подчиняется Св. Синоду“. 11) Большинством голосов решено изменить эту формулу так: „академия непосредственно подчиняется Св. Синоду“. 12) Проф. В.П. Рыбинский предложил присоединить к этой формуле слова: „с представлениями в который входит ректор от лица совета академии“. |
|
|
