| А.Н. Наумов С. В. Зацаринный. Керамический комплекс раннего этапа заселения Тульского кремля (по материалам постройки 4) Круговая позднесредневековая керамика, являющаяся массовым материалом на археологических памятниках, изучена, к сожалению, явно недостаточно, что затрудняет привлечение ее в качестве полноценного исторического источника. Одним из направлений ее изучения является анализ закрытых, единовременно отложившихся комплексов посуды. Подобная практика уже позволила достичь существенных результатов в изучении московского керамического производства. Настоящая статья посвящена анализу керамического комплекса материалов постройки 4, которая была выявлена и исследована в процессе раскопок участка территории Тульского кремля к западу от Успенского собора, проводившихся в 1999–2000 гг. археологической экспедицией Объединения ТОИАЛМ под руководством Ю. Г. Екимова и при участии автора. Постройка 4 представляла собой жилое поземное двухкамерное сооружение срубной конструкции. Площадь исследованной ее части составляет более 23 м 2 (5,28x4,40 м). Она сгорела во время пожара. Ее остатки были снивелированы при перепланировке территории осадных дворов на этом участке Кремля, вследствие чего завал обожженной глины от массивной глинобитной печи, расположенной в восточной части жилища, был разровнен по площади всей постройки, что перекрыло и законсервировало нижнюю часть ее заполнения. Вероятно, в это же время участок постройки был перерезан траншеей от ограды новой усадьбы. За период с момента разрушения постройки до конца XVII века, когда осадные дворы окончательно запустели, ее площадь была последовательно перекрыта тремя строительными горизонтами. Исходя из этого, а также учитывая отсутствие более раннего слоя ниже основания постройки, материальные свидетельства из нижней части ее заполнения (под развалом печи) можно рассматривать в качестве условно закрытого комплекса. Керамическая серия постройки 4 представлена более чем двумя тысячами фрагментов круговой посуды, которая включает в себя следующие разряды: горшки, миски, кувшины и крышки. В исследовании наряду с целыми формами сосудов проанализированы все верхние и придонные их части. Численно преобладающим (95,5 % от всего керамического комплекса) является разряд горшков. Их выборка включает в себя 305 единиц: 6 целых форм, 227 фрагментов верхних частей и 72 днища. При характеристике горшков использован вариант классификации, разработанной совместно с Ю. Г. Екимовым и А. В. Шековым для анализа всей круговой позднесредневековой посуды из Тульского кремля. В основу типологии была положена морфология верхних частей сосудов: сочетание формы плеча, шейки и венчика. В соответствии с ней горшки делятся на два типа, в каждом из которых на основании формы сечения края шейки и венчика выделяются подтипы. |
| Даже в том, что касается бизнеса. Да, там нет государственного рэкета. Но есть проблема кадров. Очень трудно найти добропорядочного работника. Воруют не меньше, чем у нас. Чтобы держать приличный магазин, нужно нанимать спецменеджеров, закупать скрытые видеокамеры — расходов не меньше, чем на пожарных, санэпидстанцию и ментов, вместе взятых. Да, там можно быстро открыть предприятие, но из-за пробок на улицах получится не быстрей, чем здесь, в Урюпинске. И в бытовом плане у нас много общего. Да, в Америке живут лучше, чем в России. Но перепад уровней жизни в больших городах и в провинции такой же, как у нас. Да, там в поликлиниках и больницах нет проблем с аппаратурой, вовремя могут поставить любой диагноз. Но от рака умирает народу не меньше. Технологическое оснащение не спасает от законов природы. Я видел там людей, которые заработали себе на яхты и самолеты. И что? У одних нет времени, чтобы на них кататься, у других — здоровья. В Америке я понял, что сила не в деньгах. — А в чем? Неужели в правде? Володя рассмеялся. Секунды три он смеялся от души, а потом еще секунды две — немножко принужденно, по-американски. — Я не ставлю для себя вопрос так: где правда. Для меня Россия и Америка — не враги и даже не конкуренты. Главное, что я понял в Америке, можно сформулировать так: никогда в моей жизни не будет такого периода, когда я смогу спокойно курить бамбук. Даже если я буду вкалывать без выходных. Всю жизнь придется колотить шишку. И от того, что эта шишка будет не на тысячи, а на миллионы долларов, легче не станет. Важнее — стабильность, достаток и покой. Так что надо просто делать лучшее, что ты можешь, и не забывать про личную жизнь. Больше времени посвящать жене, семье, детям… Родине, в конце концов. Мы подождали еще минут пятнадцать, но Горшков так и не появился. Володя пожал плечами и уехал, всем своим видом показывая, что в Майами такого не случилось бы. Обретение харизмы Заместитель мэра Урюпинска Олег Горшков приехал минут через десять, извиняясь: затянулось совещание у мэра. |
| – Под Воробьевку робят нарядил надежных, никого не потопим, догляжу-с. – Видно, Горкину за тебя глядеть! – говорит отец. – Летось пятерых чуть не утопил... спасибо, выплыли. А тебя в Марьину, где посуше. – Воля ваша. Только Панкратычу трудно будет... старый человек, священный! С народом не собразишься... тыщи народу завтра, самый у нас мокрый праздник. Троица! все на воду рвутся, веночки эти запущают, по старой моде, с березками катаются, не дай Бог! С ими надо какое ожесточе-ние!.. Кого по шее, кого веслом... кому доброе слово... разные пьяные бывают. А у нас под шестьдесят лодок прогулочных, три дощака да две косых, на перевозе... тыщи с-под Девичьего навалится, всех принять надо без скандалу-с... Я уж урядника запросил и станового попридержу закусочкой, для строгости... – Пьяницу-то Горшкова? – Завтра он устрашится, вот как!.. Страх его заберет-с, по случаю, как самого князя Долгорукова ждут на Воробьевку... будет при опасном посту! А при Горшке-то мы, как у Христа за пазухой-с. Ногой топнет – весь берег задрожит... пьяные самые к лодкам и не подойдут-с. На их глотку-то каку надо! А Михал Панкратыч, старый человек, священный... а, сами знаете, с вашим народом как? – Помни. За порядок – красную, за чуть что... искупаю! Обедать. – О-рел! – взмахивает руками Василь-Василич, совсем веселый. – Прямо свет-приставление завтра на Воробьевке будет! – и опять лезет под колодец. Рад и Горкин: от греха подальше. Едем на Воробьевку, за березками. Я с Горкиным на Кривой в тележке, Андрюшка-плотник – на ломовой. Едем мимо садов, по заборам цветет сирень. Воздух благоуханный, майский. С Нескучного ландышками тянет. Едут воза с травой, везут мужики березки, бабы несут цветочки – на Троицу. Дорога в горку. Кривая едва тащит. Горкин радуется на травку, на деревца, указывает мне – что где: Мамонова дача вон, богадельня Андреевская, Воробьевка скоро. “А потом к Крынкину самому заедем, чайку попьем, трактир у него на самом на торчке, там тебе вся Москва, как на ладошке!” Справа деревья тянутся, в светлой и нежной зелени. |
| Весь офис помещался в небольшой комнате полуподвального помещения. Клиентов – рабсилы для домашнего фронта горшков и кастрюль в стране оливок – было хоть отбавляй. Даже на улице толпились. Тут же печатали какие-то липовые справки на греческом о том, что податель сего – законопослушный гражданин, владеет греческим на разговорном уровне, не судим и не привлекался. Этери, хозяйка фирмы, в день по 100 раз рассказывала новому соискателю: – С нашей рекомендацией вас примут на работу в любой приличный дом. И стоит всего ничего. Каких-то 300 долларов. Зато потом будете грести евро лопатой. Нашу фирму в Греции знает любая собака. 300 долларов в те времена в Грузии были приличные деньги. Например, на сотню можно было вполне неплохо жить всей семьей месяц. По крайней мере, для сверхэкономной Мананы это было именно так. Всеми правдами и неправдами собрала нужную сумму и отнесла Этери, чтоб получить на руки бумажку с несколькими строчками на греческом и еле различимой печатью. То, что это была легко состряпанная афера, Манана поняла уже в Греции. Ее работодатели, брезгливо повертев в пальцах филькину грамоту, отказали ей в работе. Пришлось прятаться от полиции, трястись от страха депорта, самой искать рабочее место, проходить все круги ада и в итоге вернуться домой ни с чем. Естественно, Манана пошла ругаться и возвращать свои кровные денежки. Но наткнулась на обеззараживающую логику хозяйки офиса «Рога и копыта». – Ничем помочь не могу. Наверное, вы чисто внешне не понравились хозяевам. Принимающая сторона оставляет за собой право отвода. Это не наши проблемы. Все было указано в контракте. Манана с трудом вспомнила, что подписала в спешке какую-то еле различимую мелкотню аж на десяти листах, которую никто из нанимаемых не читал. Только подивилась, как хитро было все продумано: и возможный отказ в работе, и договор, который изначально лень читать. Манана прикинула, сколько же народу клюнуло на это разводилово под кодовым названием «Рекомендательное письмо». С каждого по 300 долларов… Выходила баснословная сумма. Потом Этери со своим офисом куда-то исчезла. Видимо, организовала на вырученные деньги какой-то более крутой бизнес. Дураков на свете много, их в пробирке выводить не надо, сами отпочковываются. |
| Поблагодарив мистера Винсента Крамльса за его любезное предложение, Николас выпрыгнул из экипажа и, подав руку Смайку, отправился в сопровождении директора по Хай-стрит к театру, чувствуя себя немного взволнованным и смущенным перспективой немедленно вступить в столь новый для него мир. Они прошли мимо великого множества афиш, расклеенных на стенах и выставленных в окнах (на афишах имена мистера Винсента Крамльса, миссис Винсент Крамльс, Крамльса 2-го, Крамльса 3-го и мисс Крамльс были напечатаны очень крупными буквами, а все остальные очень мелкими), и, свернув, наконец, в подъезд, где сильно пахло апельсинными корками и лампадным маслом и примешивался запах опилок, ощупью пробрались темным коридором, а затем, спустившись с двух-трех ступенек, вступили в маленький лабиринт холщовых экранов и горшков с краской и очутились на сцене портсмутского театра. — Вот и пришли, — сказал мистер Крамльс. Было довольно темно, но Николас мог разглядеть, что стоит на грязных подмостках у первой кулисы со стороны будки суфлера, среди голых стен, пыльных декораций, заплесневевших облаков и густо размалеванных драпировок. Он осмотрелся вокруг: потолок, партер, ложи, галерея, место для оркестра и всевозможные украшения — все казалось грубым, холодным, мрачным и жалким. — Неужели это театр? — с изумлением прошептал Смайк. — Я думал — он весь сверкает огнями и роскошью. — Да, это верно, — ответил Николас, едва ли меньше удивленный, — но не днем, Смайк, не днем. Голос директора помешал ему более тщательно осмотреть помещение, его отозвали в другой конец авансцены, где за овальным красного дерева столиком на тонких ножках сидела тучная, осанистая женщина, по-видимому в возрасте от сорока до пятидесяти лет, в потускневшем шелковом плаще — шляпка ее болталась на лентах на руке, а волосы (их было очень много) были уложены крупными фестонами на обоих висках. — Мистер Джонсон, — сказал директор (Николас назвался именем, которым наделил его Ньюмен Ногс в разговоре с миссис Кенуигс), — позвольте вас познакомить с миссис Винсент Крамльс. |
| Семья Юлии Горшковой с маленьким Давидом — бывшим пациентом Элины Я лично помню каждого ребеночка, они все выстраданные, родные. Их родители мне сейчас пишут слова поддержки, присылают фотографии. Одна мама говорит: «Узнаете Мирошку?», а на фотке страшно довольный мальчик, весь в шоколадном торте. Некоторое время назад у нас лежали двойняшки, мальчик и девочка. Мальчика спасти не удалось, а девочку — 600 граммов — выходили. И вот на днях ее мама шлет мне фотографию, а на ней — кучерявая красотка с голубыми глазами. Все эти дети как свои. — Вы не боитесь суда присяжных? Ведь они не знают, что вы за человек, а обвинение — тяжелое. — Мы, конечно, очень волнуемся. И очень надеемся. Должен же этот кошмар когда-то закончиться. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 3 марта, 2024 28 февраля, 2024 1 июля, 2019 1 июля, 2019 2 июля, 2019 23 марта, 2024 21 марта, 2024 15 марта, 2024 6 марта, 2024 3 марта, 2024 28 февраля, 2024 1 июля, 2019 1 июля, 2019 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) |
| Почувствовать чужую боль как свою Ночью 18 ноября 2012 года я прочитала статью Марии Городовой «Наблюдения над болью» . Как созвучно это было моим переживаниям, размышлениям. Привожу отрывок из статьи, а потом расскажу, как через боль и болезнь брата я пришла к Богу... а он прийти не может... «Сейчас, можно сказать, опытным путем, убедилась в том, что если рядом с больным есть неравнодушный, чуткий, сострадательный человек (я уж не говорю «любящий»), то он и угасание замедляет, и с болью помогает справляться. Да, если боль сильная, человек кричит. Но если он при этом чувствует, что его крик услышан, это делает боль слабее. То есть это борьба с болью - в прямом, физиологическом смысле. Если на крик от боли есть ответ - сочувствие, какие-то действия, боль уменьшается, она будто перераспределяется: тот, кто рядом, берет часть боли на себя, принимает её. Если рядом никого нет или рядом люди, закрытые для чужой боли, защищающиеся от нее, отгородившиеся от неё, - всё, боль возьмет верх, она истерзает больного», - пишет Мария Городова. Такая горькая «сахарная» болезнь Боль истерзала моего брата и продолжает терзать дальше, потому что я не могу быть рядом с ним и разделить его боль, а та женщина, что рядом, кажется, делает все, чтобы ему стало еще хуже... или его не стало вообще... Господи, прости, если я не права... Спать в столовой на сдвинутых стульях было неудобно, особенно в первую ночь - со 2 на 3 сентября 2012 года, когда вместо подушки и одеяла была лишь куртка. И все же я благодарила Бога, что меня не выгнали на ночь из этой маленькой столовой в неврологическом отделении харьковской больницы. Не знаю, спал ли тут кто-нибудь на стульях до меня... В этом мире боли и страданий утопающая в зелени столовая на 10 посадочных мест казалась оазисом веры и надежды. По всему периметру разместилось около сотни горшков и кадок с цветами. Я пересчитала их в одну из последующих 14-ти ночей, пытаясь хоть на миг заглушить невыносимую душевную боль. Эта боль была вызвана моими представлениями о том, что чувствует брат, лежащий неподалеку в палате... Каким он видит этот мир, полный физической боли и страданий? Чем полна его душа - обидой, ропотом, скорбью, надеждой? И почему ему так трудно поверить в Бога??? |
| Предречение это сбылось... Глава 5 Блажен, иже и скоты милует. Печка у блаженного Феофила топилась и зимой, и летом, или, правильнее, не топилась, а курилась: положив в нее толстое, нерубленное бревно, он сам поджигал его несколько раз. Само собой разумеется, что от такой топки в келье, особенно зимой, не могло быть тепло, ибо зачастую в ней даже замерзала вода. Но старец Феофил не обращал на это ни малейшего внимания. Надевая тулуп и валенки, он становился на молитву и уносился духом выше всех нужд и потребностей измождаемой им плоти. Однажды летом, когда старец находился в Китаевской пустыни и проживал в занимаемом им деревянном корпусе, начальник прислал к нему печников, чтобы исправить в его келье ветхую печь. Но Феофил, тайно подкупив печников деньгами, не допустил их к ремонту печи, за что подвергся негодованию со стороны начальника пустыни иеросхимонаха Иова, который, собственноручно отобрав у старца печные вьюшки, перевел его для ближайшего за ним присмотра, вниз каменного корпуса. Тогда блаженный, не оставляя юродства, немедленно пригласил к себе вольнонаемных рабочих и приказал им ломать целую печь для перестройки по его прихотям, но был остановлен. И вот, в сентябре того же года, во время окончания вечерни, несмотря на строжайшее запрещение, старец вздумал было затопить печь и, наставив туда горшков, сам ушел в лес. В отсутствие его, все это повалилось на деревянный пол, который загорелся и наделал множество дыма. Сбежалась братия, и общими усилиями пожар был потушен. Сам же виновник бедствия, будучи не скоро отыскан, принялся утешать всех: – Бог не попустит – свинья не съест,– говорил он.– Не горюйте о том, чего не было, а лучше славьте Господа за милость Его, ибо чудные дела творит Он для сынов человеческих... Получая пищу из братской трапезной, старец обыкновенно смешивал ее в одной посуде, не взирая на то, что было в ней и горькое, и сладкое – и борщ, и каша, и редька, и хрен, и квас. – Ведь и в жизни так,– говаривал он всякому, кто удивлялся его странности,– и горькое, и кислое, и соленое перемешано со сладким и приходится все это переваривать. |
| – Так коль отрава, говоришь, чего ж ты ее так расхваливала? «Горилочка», «первачок», «настоящая»… «Отравой» гостей потчевать будешь? Чего молчишь? Петро явно был настроен побалагурить. – Это кому как, – быстро выкрутилась Глаша. – Для хороших людей – лекарство, а для таких иродов, как ты – отрава. – Ну, так выпьем за то, чтобы, как говорится, здоровы все были. И не кашляли! – Петро поднял свой стакан и, не дожидаясь, когда его примеру последуют другие, выпил одним махом. Выпил и Мишка, принявшись закусывать хрустящим огурцом, накладывая в тарелку маринованных грибочков. – Чего не пьешь? – обратился Петро к Варфоломею, глядя, как тот что-то внимательно рассматривал в стоящем перед ним стакане. – Мух много нападало, – он брезгливо поморщился и с отвращением отодвинул от себя стакан. – Ты что, сдурел? – хохотнул Петро. – Какие мухи? Зима на носу, они все давным-давно сдохли. – Много мух, много, – пробормотал Варфоломей, – какой ты после этого хозяин, коль в хате полно мух. Ишь, все летают, летают проклятые! А зеленые, зеленые какие! С навоза, видать. Такие только там водятся. Петро положил ложку на стол и вопросительно уставился сначала на Глашу, а потом на Мишку. – Что-то я не пойму вас, ребята. – Да это он так, юморит, – Мишка попытался взглядом намекнуть Петру, что его напарник не совсем обычный человек. – А, такое дело, – понял его Петро и снова принялся за еду. – Ну что ж, мухи – это не самолеты, не бомбардировщики. Ешь, родимый, не обращай на них внимания. Они выпили еще немного, доели то, что поставила хозяйка, и хотели уже вставать из-за стола, как Петро удержал Мишку: – Куда торопиться, давай погомоним немного. С кем, как не с гостями погомонить? Они у нас теперь бывают редко. Да и какие это гости? Вся деревня – родичи. Ходят друг к дружке, как к себе домой. Коты, собаки – все общее. Только дети да жены еще чьи-то. Глядишь, скоро коммунизм во всем будет. Как завещал нам великий Ленин. Услышав это имя, Глафира цыкнула на Петра и в испуге перекрестилась. Перекрестился на образа и Варфоломей, вставая из-за стола и собираясь доделывать печку. Глафира хотела забрать бутылку, но Петро остановил ее: |
| – Чего пришла, кобыла? – Мишке не хотелось даже смотреть на нее. – Дурак, я все сделаю, как надо, – та не ответила на его грубость. – Лежи спокойно. – Пошла вон, – Мишка опустился в ванну еще глубже, стараясь откиснуть от слипшихся на его теле сгустков крови. – Какие мы стеснительные, – засмеялась девушка. – Может, ты еще вообще нецелованный, а? Перехватив злобный взгляд Мишки, она поспешила оставить его одного. Он встал и включил холодный душ, подставив лицо под упругие струи. «Вам-то самим понятно, за что вы проливали свою и чужую кровь?», – снова вспомнил он слова старца. «Господи, – взмолился Мишка, – как же мне теперь жить со всем этим? Как жить с этой кровью?». Он стоял и стоял под холодной, почти ледяной водой, уже посиневший от холода, не в силах дать ответ на вопрос, звучавший в его ушах и сознании: «За что вы проливали свою и чужую кровь?». Он чувствовал, что еще миг – и не выдержит этого внутреннего напряжения, сойдет с ума. «Господи, как мне жить после всего этого?». Он с размаху, что есть силы, ударил кулаком в стенку, покрытую дорогим кафелем, отчего тот треснул и мелкими кусочками осыпался в ванну. Кровь снова потекла с Мишкиной руки. Когда он вышел из ванны и оделся, волнение и нервная дрожь во всем теле немного утихли. – Пошли, красавчик, – девушка повела его наверх по инкрустированной деревянной лестнице. В шикарно меблированной комнате Мишку ждали четверо элегантно одетых молодых мужчин. Один из них пригласил Мишку присесть возле большого стола. – Это тебе. Три штуки . Честно заработал, – он протянул ему через стол конверт. – Остальная часть полагается сопернику. Таковы условия поединка. – Это тоже твое, – Мишка сразу узнал тот конверт, который у него украли минувшей ночью. – Другой раз будь немного умнее и меньше откровенничай с «сосками»30. – А ты молодец, – добродушно рассмеялся тот, кто, по-видимому, был главным в этой компании. – Завалить самого Абдуллу! Это, скажу тебе, очень крепкий орешек. Молодчина. Давай знакомиться, что ли? По Мишкиному виду можно было догадаться, что он совершенно не был настроен на задушевные разговоры. Ему хотелось одного: отдохнуть. |
|
|
