| С первых же дней вступления в семинарию Говоров показал отличные успехи и примерное поведение. Он был очень любознателен, учился с большой охотой и интересом. Преимущественной любовью его пользовались философские науки и между ними особенно важная наука о человеческом духе – психология. Ярким доказательством этого интереса служит то обстоятельство, что будучи всегда в числе самых лучших учеников, юноша по собственному желанию остался на повторительный курс в философском классе, дабы лишнее время заняться любимым предметом и из-за одного его намеренно увеличил на целых два года и без того не краткий курс духовной школы, проведя в семинарии вместо шести восемь лет. На решение ученика несомненно оказала значительное влияние обаятельная личность наставника философии, тем более, что последний высоко ценил способности его и приблизил к себе. Читая сочинение Преосв. Феофана, мы удивляемся глубине психологического анализа духовных явлений и с несомненностью можем сказать, что основы тому были положены еще на семинарской скамье. Не менее замечательны в творениях святителя обширные знания в области св. писания, и в этом отношении семинарское образование послужило фундаментом. В старшем, так называемом богословском классе, познания Говорова в Слове Божием были настолько значительны и основательны, что на экзамене обратили внимание тогдашнего Орловского Преосв. Никодима, замечательного знатока библейского текста. Последнее, по-видимому, чисто случайное обстоятельство, однако, имело очень важное, даже решающее значение в судьбе молодого семинариста. Очень скромный юноша, уже занятый при окончании курса (1837 г.) мыслью о подыскании подходящего сельского прихода и хотя в глубине сердца мечтавший о высшей школе, но не надеявшийся на подобное счастье, неожиданно, по личному распоряжению епархиального архиерея, получает назначение в Киевскую академию, хотя тогдашний ректор семинарии арх. Софония, ценивший в своих учениках больше всего твердое заучивание учебника, чем не отличался Говоров, не имел его в виду и даже был против 5 . |
| Рязанцы, калужане, смольняне, тамбовцы, орловцы, частью москвичи и тверичи акают, раскрывают рот настежь, за что владимирцы и ярославцы зовут их " полоротыми " . Усиливаясь постепенно на запад от Москвы, акающий говор переходит в белорусское наречие, которое совсем не терпит о, заменяя его даже с ударением звуками а или у: стол - стал или стул. Первый говор в русской диалектологии называется северным, а второй южным великорусским поднаречием. Другие особенности обоих поднаречий: в южном г произносится как придыхательное латинское h, е близко к у и мягкое окончание 3-го лица глаголов (ть), как в нынешнем малорусском и в древнем русском (векоу - веков, в договоре 1229 г. узяти у Ризе - взять в Риге); в северном г выговаривается как латинское g, в в конце слов твёрдо, как ф, твёрдое окончание 3-го лица глаголов (ть). Но и в северном поднаречии различают два оттенка, говоры западный новгородский и восточный владимирский. Первый ближе к древнерусскому, лучше сохранил его фонетику и даже лексикон - новгородцы говорят кольце, хороше и употребляют много старинных русских слов, забытых в других краях Руси: граять (каркать), доспеть (достигнуть), послух. Владимирский говор более удалился от древнего, господствующий звук о произносит грубо протяжно, утратил древнее сочетание гласных с согласными, в родительном падеже единственного числа местоимений и прилагательных г заменяет звуком в (хорошово). Москва и в диалектологическом отношении оказалась таким же связующим узлом, каким была она в отношении политическом и народнохозяйственном. Она стала в пункте встречи различных говоров: на северо-западе от неё, к Клину, окают по-новгородски, на востоке, к Богородску, - по-владимирски, на юго-западе, к Коломне, акают по-рязански, на западе, к Можайску, - по-смоленски. Она восприняла особенности соседних говоров и образовала своё особое наречие, в котором совместила господствующий звук южного говора с северным твёрдым окончанием 3-го лица глаголов и с твёрдым г, переходящим в конце слов в к (сапок) , а в родительном падеже единственного числа местоимений и прилагательных в в. |
| Но в богословском отделении Георгию Говорову не пришлось обучаться у полюбившегося преподавателя. В 1833 г. архимандрит Исидор был переведен в столицу, и, в результате последовавшей за тем двукратной смены ректоров в 1834–1835 гг., он слушал лекции по богословию сначала архимандрита Сергия, а затем архимандрита Софонии. Георгий Говоров не обрел в новых преподавателях богословия того желания видеть в каждом учащемся не носителя шаблонного сознания, а самобытную рассуждающую личность, которое было в его любимых преподавателях прежних лет. На этот раз контакта между профессором и семинаристом, очевидно, не было. Так что, по воспоминаниям очевидцев, будущий святитель не интересовался догматическим богословием, но по-прежнему увлекался изучением и толкованием Священного Писания , а также нравственным богословием, которое именовалось богословием практическим или деятельным. Курс церковной истории охватывал Библейскую историю, общую церковную историю и историю Русской Церкви вплоть до XVIII в., причем последние две дисциплины изучались одновременно. Учитель церковной истории, иеромонах Венедикт Курковский, знакомил учащихся с отечественной церковной историей попутно при преподавании общей. Программа изучения еврейского языка предполагала изучение грамматики, а также практический разбор и перевод избранных мест из Библии с еврейского языка на русский. Курс был рассчитан на два года, и семинаристам разрешалось пройти обучение во время любого из трех двухгодичных отделений. Лекции по началам грамматики изучаемых в семинарии языков читали, как правило, ученики старших классов, а практические занятия проводили наставники из педагогического состава семинарии. Из трех древних языков, которые должны были знать выпускники семинарии (латинского, греческого и еврейского), будущий святитель лучше всего владел греческим, и был, как уже упоминалось, лектором по греческому языку в младших отделениях семинарии 97 . Формирование личных качеств Георгий Говоров охотно занимался с другими семинаристами, проживавшими с ним на одной квартире, доходчиво объяснял непонятые на уроках темы и помогал выполнять домашнее задание. Знавшие святителя в этот период его жизни люди вспоминали его скромным и простым в общении юношей, добросердечным и участливым, обладающим живым чувством юмора, но не допускавшим шалостей и удерживавшим от них своих товарищей. Очевидно, в нем возрастала ответственность за свое поведение не только потому, что, оставшись на повторный курс, он был старше своих одноклассников на два года. Точнее, причина состояла в его стремлении применять в своей жизни те знания, которые он усваивал на уроках христианской психологии, практической философии (этики), нравственного богословия. Он вникал в сущность предмета, и это изменяло его весьма живой от природы характер. |
| Через громкоговорители концерт транслировали по всему Ленинграду. Его слышали и немцы на передовой. Элиасберг вспоминал: «Отзвучала симфония. В зале раздались аплодисменты… Я прошел в артистическую… Вдруг все расступились. Быстро вошел М.Говоров. Он очень серьезно, сердечно говорил о симфонии, а уходя сказал как-то таинственно: «Наших артиллеристов тоже можно считать участниками исполнения». Тогда, честно говоря, я не понял этой фразы. И только много лет спустя узнал, что М.Говоров (будущий маршал Советского Союза, командующий Ленинградским фронтом – прим. А.З.) отдал приказ, на время исполнения симфонии Д.Д.Шостаковича, нашим артиллеристам вести интенсивный огонь по вражеским батареям и принудить их к молчанию. Я думаю, что в истории музыки такой факт – единственный». «Нью-Йорк Таймс» писала: «Симфония Шостаковича была равносильна нескольким транспортам с вооружением». Бывшие офицеры Вермахта вспоминали: » Мы слушали симфонию в тот день. Именно тогда, 9 августа 1942 года стало ясно, что война нами проиграна. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх, даже смерть». А симфония с тех пор так и называется – Ленинградская. Через много лет после войны поэт Александр Межиров (в 1942-м он сражался на Ленинградском фронте) напишет: Какая музыка была! Какая музыка играла, Когда и души и тела Война проклятая попрала. Какая музыка во всем, Всем и для всех — не по ранжиру. Осилим… Выстоим… Спасем… Ах, не до жиру — быть бы живу… Солдатам голову кружа, Трехрядка под накатом бревен Была нужней для блиндажа, Чем для Германии Бетховен. И через всю страну струна Натянутая трепетала, Когда проклятая война И души и тела топтала. Стенали яростно, навзрыд, Одной-единой страсти ради На полустанке — инвалид, И Шостакович — в Ленинграде Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. |
| Тайна беззакония уже в действии, т.е. то зло, нечестие, безбожие среди людей, которое обнаружится в открытой форме и страшном размере пред пришествием антихриста (всеобщее отступление – 2Фесс.2:3), уже во время жизни апостола имело место, хотя в незначительной степени. «Думаю, – говорит блаженный Феодорит , – что апостол означил сим (тайною беззакония) породившиеся ереси, потому что ими диавол доводит многих до отступления от истины. Наименовал же их тайною беззакония, потому что сеть беззакония в них сокрыта, сам же диавол явно ведет людей к богоотступничеству. Посему-то пришествие его апостол назвал открытием. Ибо то, что всегда приуготовлял втайне, провозгласит тогда открыто и ясно». 823 «Если возьмем во внимание тайну благочестия, – объясняет епископ Феофан (Говоров) , – о которой говорит тот же апостол в другом месте, то по противоположности можем навесть, и в чем тайна беззакония. Тайна благочестия в воплощении Бога: Бог явился во плоти ( 1Тим.3:16 ), то что Иисус, глаголемый Христос, есть Бог Слово, принявший на Себя человеческое естество. Вера в это разрушает царство греха, сатанинское. Тайна беззакония, придуманная сатаною, будет ухищрением сатаны подорвать и извратить сию веру... Он во всяком веке новую выдумывал кознь на прельщение верующих и ослабление или извращение в них веры в Боговоплощение. В настоящее время на западе – бездна христоборцев, и все они, как ни разны в частных воззрениях, сходятся в одном – в неверии в воплощение Бога Слова во Христе Иисусе. Это-то зло будет расти, и Сын человеческий пришедши едва ли обрящет веру на земле ( Лк.18:8 ). Вот какая тайна тогда откроется и придет въявь! Тайна беззакония, конечно, предполагает нравственное развращение, и его преобладание в последнее время представляется в Апокалипсисе под видом жены любодейцы великой, у которой на лбу надпись: тайна ( Откр.17:5 ). Но нравственная испорченность у христиан – снаружи, а внутри – неверие в Господа. Порчею нравственною они приводятся к неверию, когда же неверие возобладает сердцем, тогда разлив безнравственности уже не имеет пределов. Неверие есть движущая скрытная сила беззакония, тайна в нем кроющаяся». 824 |
| Соглашаясь с Блеком, мы должны, конечно, отвергнуть безусловно понимание употребленного апостолом слова глосса и первом из указанных Блеком значений (в смысле Zunge), потому что если бы апостол говорил о «родах языков», находящихся во рту у человека, языков, как органов речи, то такое выражение было бы просто бессмыслицей. Как нельзя говорить о «родах глаз», «родах ушей», «родах носов», так, конечно, нельзя говорить и о «родах языков» в указанном смысле. Не более было бы понятно и выражение: «род говоров» (Sprache), или наречий (напр. великорусское, малороссийское и проч.), потому что для чего тут нужно было присоединять к слову «язык» еще и «род»? Если бы нам сказали, что в Россия ее жители говорят на «родах языков» или даже на «разных родах языков», то и такое выражение было бы бессмысленно, не говоря об его невразумительности 129 . Предположение о значении «глосса» в смысле устарелых, необычных и проч. выражений, принимаемое Блеком, хотя и возможно оправдать психологически, – потому что как мать не говорит со своих младенцем обычным и правильным говором, так и человек в своих отношениях к Богу постоянно стремится употреблять возвышенные и необычные выражения (отсюда богослужение – у нас на славянском, у католиков – на латинском), – однако и при таком толковании к слову глосса не приложимо слово «род» или «роды», – на что Блек, по-видимому, не обратил должного внимания и потому его мнение после критиковалось и было отвергнуто. В самом деле, что такое «глоссематический род речений» – genus locutionum glossemaficum? Но апостол говорит не «род», а «роды»; – что он хотел этим сказать? Не лучше ли ему было выразиться проще, просто сказать «глоссы», или «глоссематические речения», или способность в ним, или дар говорить ими? При этом едва ли можно и думать, чтобы апостол, в специально-филологическом и малопонятном смысле, хотел обозначить здесь «аттические, критские, итальянские и проч. глоссы, – да и для чего это было нужно? Неужели такого рода «глоссематические речения» он мог считать даром Св. |
| Если, как думал он, «все божественно и все человечно»( πντα θεα και ανθρπινα πντα) 384 , то и в человеке все нормально, все в наилучшем порядке, все проявления его жизни разумны, насколько они отвечают единственно достойной человека цели жизни – полному, безмятежному наслаждению. «Это народ, – характеризует эллинов Эрнест Ренан, – беспечный, беззаботный, берущий жизнь, как вещь, изъятую от всего сверхъестественного, от всякой задней мысли» 385 . Самая старость для грека не имела какого-либо морально-поучительного значения, она не приносила ему иной мысли и иного чувства, кроме желания поддержать в себе бодрость тела и энергию духа для восприимчивости внешних удовольствий жизни. Образ смерти служил лишь только приправой к этим удовольствиям. «В Греции, – говорит Шерр, – сделан был удачный опыт – построить всю жизнь художественным образом» 386 . И действительно, самые серьезные идеи и учреждения принимают у греков веселый оттенок, обращаются в предмет эстетического наслаждения и художественного созерцания. Религиозные церемонии являются у греков веселым банкетом, которым боги остаются очень довольны, потому что и на их долю там перепадает немалая толика вина и мяса. Самые высокие праздники оказываются оперными представлениями. Трагедия, комедия, хоры танцующих, гимнастические игры составляют часть культа. Греку и в голову не приходит, что почитание бога может обнаруживаться умерщвлением своей плоти, постом, трепетной молитвой, глубоким раскаянием грешника. Ему непонятно, зачем нужно делать ему насилие своим человеческим стремлениям. Нет разлада внутри человека, нет раздвоения, тем более нет ничего похожего на борьбу между духом и телом, между чувственным и сверхчувственным, как нет подобного раздвоения в самом божестве. Ему кажется, напротив, что не любить жизни, не наслаждаться ею – это и значит грешить, что жертва Богу – не «дух сокрушен», а дух на высоте его восторга, что нужно принять участие в веселии богов, доставить им зрелище совершенной красоты нагого тела, возвысить человека до них самих при содействии всей роскоши, какую могут представить соединенные усилия искусства и поэзии. |
| Часть II. Стихотворения лирические Лучшую и в собственном смысле поэтическую часть произведений святого Григория Богослова составляют его чисто лирические стихотворения, которые, по цитируемому нами изданию мавриниан, все почти, за незначительным исключением, находятся в первом разделе второй книги, под номерами с 19 по 89 включительно. В этих превосходных образцах христианской лирики ярко и оригинально обозначился весь его поэтический гений. В них не видно ни следов подражательности, ни влияния риторики, ни подавляющего элемента рефлексии. Они не задуманы по каким-нибудь внешним, сторонним для поэзии мотивам, но выходят прямо из непосредственного источника поэзии – сильного и глубокого одушевления, оплодотворенного чувством христианского сознания. Они не сочинены искусственно, по законам теории поэзии, не обработаны механически, по правилам стихометрической техники, а вылились и создались сами собой, как живой отголосок живейших движений сердца, как естественное проявление известного состояния души, отличающего всех истинных представителей поэтического дарования, которые, выражаясь словами одного из них, «рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв». Область чистой лирики, как сфера свободного, непосредственного проявления внутреннего мира человека – сокровенной жизни души и сердца, всего более сродна была мягкой, нежной, в высшей степени впечатлительной и отзывчивой душе поэта, всего более гармонировала с личными особенностями его поэтического дарования. Оттого лирические стихотворения его дышат таким теплым, искренним чувством, таким могучим одушевлением, глубоко захватывающим и увлекающим даже тех, кто читает их в переводе. Разнообразием душевных настроений, определяющих содержание лирических произведений поэта, различием свойств и направлений чувства, сообщающих известный тон и форму их, условливается и разнообразие видов лирической поэзии святого отца; внешним образом оно выражается у поэта уже в самом надписании лирических стихотворений: « Θρνος» [ «Плач»], " Θρηνητικν» [ «Плачевное«],» κετριον εις Χριστν« [ «Прошение ко Христу], " Αεησις προς τον Χριστν» [ «Моление ко Христу " ], « Ε ς την εαυτο ψυχην» [ «К душе своей " ], « Προς τον ατο θυμον» [ «К своей душе " ], « Κατ του πονηρο» [ «На лукавого " ]. |
| 43. Свт. Феофан (Говоров). Мысли на каждый день года, расположенные по числам месяцев. М., 1882. 44. Свт. Феофан (Говоров). Начертание христианского нравоучения. М. ‚ 1891. 45. Свт. Феофан (Говоров). Основное чувство нашего сердца грусть//Душеполезный собеседник. 1897. Вып. 1, III. 46. Свт. Феофан (Говоров). Псалом сто восемнадцатый. М., 1891. 47. Свт. Феофан (Говоров). Письма. Вып. 1–3. М., 1898; вып. 4–6. М., 1899; вып. 7. М., 1900; вып. 8. М., 1901. 48. Свт. Феофан (Говоров). Письма о христианской жизни. М., 1908. 49. Свт. Феофан (Говоров). Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни. М., 1892. 50. Свт. Феофан (Говоров). Последние заветы. (Переписка из последнего года жизни преосв. Феофана.) М., 1899. 51. Свт. Феофан (Говоров). Путь ко спасению. СПб., 1868. 52. Смирнов П. А. Жизнь и учение преосвященного Феофана, Вышенского затворника. М. ‚ 1915. 53. Свт. Феофан (Говоров). Тридцать третий псалом. М. ‚ 1880. 54. Свт. Феофан (Говоров). Толкование на псалмы: 1, 2, 51. М., 1881. 55. Свт. Феофан (Говоров). Толкование на Первое послание к Коринфянам. М., 1893. 56. Миролюбов Г., проф. Епископ Феофан Затворник и проблемы духовной жизни//ЖМП. 1973. 3. 57. Тертышников Г., иером. Памяти епископа Феофана Затворника //ЖМП. 1973. 3. 58. Указатель к письмам святителя Феофана. М., 1904. 59. Свт. Феофан (Говоров). Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. М., 1904. 60. Хитров М. И. ‚ прот. Преосвященный Феофан, затворник Вышенский . М., 1905. 61. Достоевский Ф. М. дневник писателя (за 1873 г. – т. 21; за 1876 г. – т. 22–24; за 1877 г. – т. 25, 26; за 1880 г. – т. 26; за 1881 г. т. 27). – Полное собрание сочинений. В 30 т. Л. 1972.– 62. Достоевский Ф. М. Письма. М., 1959. 63. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений. В 10 т. М., 1956–1958. 64. Белик А. П. Художественные образы Ф. М. Достоевского. М., 1974. 65. Богат Е. м. Чувства и вещи. М., 1975. 66. Храпченко М. Достоевский и его литературное наследие//Коммунист. 1971. 16. 67. Соловьев В. С. Оправдание добра. М., 1899. |
| 711 . Феофан Затворник (Говоров), еп. Богоугодная жизнь вообще (из Слов епископа Феофана к Тамбовской и Владимирской паствам). М. 1893. 108. 2 М. 1900. 127. изд. 1893: Л. 1991. 111. 712 . Феофан (Говоров), еп. Кто имеет благодать Святого Духа//ДС 1893. 5. 135–140. 713 . Феофан (Говоров), еп. О православии с предостережениями от погрешностей против него (из Слов епископа Феофана к Тамбовской и Владимирской паствам). М. 1893. 202. 714 . Феофан (Говоров), еп. Внутренняя жизнь (из Слов епископа Феофана к Тамбовской и Владимирской паствам). М. 1893. 138. 2 М. 1899. 138. 1 изд.: М. 1994. 715 . Феофан (Говоров), еп. Одуховлена ли ваша душа//ДЧ 1894. 2. 309–312, 513–524; 3. 48–61, 185–208. 716 . Феофан Затворник , св. Ответы епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни, на вопросы инока относительно различных деланий монашеской жизни. Тамбов 1894. 72. же://Символ. 1985. 13. 119–176. 717 . Феофан (Говоров), еп. Путь к славе Преображения//ДЧ 1894. 2. 525–530. 718 . Феофан (Говоров), еп. Начертания христианского нравоучения. 2 М. 1895. 519. ведомости. 1891. 22. 731–732; Богословский библиографический листок. 1891. 10–11. 385–386. же: Феофан Затворник , св. Творения: Начертания христианского нравоучения. Псково-Печерский монастырь 1–2 (1994). 330, 318. 2 изд.: М. 1998. 519. 719 . Феофан (Говоров), еп. Слово на Богоявление//ДЧ 1895. 1. 44–49. 720 . Феофан (Говоров), еп. Краткое учение о Богопочитании (написано в 1845 году, в бытность помощником инспектора С.-Петербургской духовной академии, в сане иеромонаха). М. 1896. 68. 2 М. 1908. 71. 721 . Феофан Затворник , св. Наставление о преуспеянии в христианской жизни. М. 1896. 30. 2 М. 1903. 32. 3 М. 1911. 32. 722 . Феофан Затворник , св. О послании апостола Павла к Евреям. М. 1896. 37. 723 . [Феофан (Говоров), еп.] Письма епископа Феофана. Тамбов 1897. [Письма, не вошедшие в осн. собр.]. 724 . Феофан Затворник , св. Собрание писем. М. 1–3 (1898). 260, 240, 256; 4–6 (1899). 256, 232, 216. 1900. 7. 256. 1901. 8. 228. Указатель к письмам в Бозе почившего святителя Феофана, изданным русским Афонским Пантелеймоновым монастырем в 8-ми выпусках, заключающих душеполезные наставления для шествующих по пути к спасению. М. 1904. 64. Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника . Собрание писем. М. 1–4 (1994). Творения: Собр. писем. Псково-Печерский монастырь; М. 1994. 5–6. 216; 7–8. 228. же: Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника . Собрание писем. М. 2000. 1:1. 260; 1:2. 240; 1:3. 256; 1:4. 256; 2:5. 234; 2:6. 217; 2256; 2:8. 266. письма, не вошедшие в «Собр. писем», разысканы иером. Георгием (Тертышниковым) и помещены в Приложении к его канд. соч. «Гомилетический элемент в эпистолярном наследии епископа Феофана Затворника », МДА 1973 (ркп)]. |
|
|
