| Сегодня мы также вспоминаем выдающегося военачальника маршала Советского Союза Леонида Александровича Говорова, скончавшегося 19 марта 1955 года. Он родился 10 февраля 1897 г. в селе Бутырки Тверской губернии в крестьянской семье. Образование Говоров получил в Константиновском артиллерийском училище (1917), Военной академии имени Фрунзе (1933) и Академии Генштаба (1938). Революцию встретил в звании подпоручика. В сентябре 1918 г. был мобилизован в армию адмирала А.В.Колчака, но в январе 1920 г. добровольно вступил в Красную армию, командовал артиллерийским дивизионом. С 1938 г. Говоров служил преподавателем, с 1941 г. начальником Артиллерийской академии. В 1940 г. во время советско-финской войны Говоров, будучи начальником штаба артиллерии, успешно разработал организацию прорыва сильно укрепленного района противника и был досрочно произведен в комдивы. С началом Великой Отечественной войны был назначен начальником артиллерии Западного направления и Резервного фронта. В августе - октябре 1941 г. начальник артиллерии Западного фронта. Говоров сыграл важную роль в срыве октябрьского наступления фашистских войск на Москву. Г.К.Жуков писал: «В нашей обороне под Москвой основная тяжесть борьбы с многочисленными танками противника ложилась прежде всего на артиллерию, и, следовательно, специальные знания и опыт Говорова приобретали особую ценность». Затем Говоров служил командующим 5-й армией и командующим Ленинг радским фронтом. Руководил прорывом блокады Ленинграда, а затем во главе фронта участвовал в разгроме немецких войск в Прибалтике. За прорыв обороны врага на Карельском перешейке летом 1944 г. Говорову было присвоено звание маршала, в 1945 г. - Героя Советского Союза, к концу войны он был награжден орденом «Победа». После войны командующий войсками Ленинградского военного округа, а затем главный инспектор сухопутных войск. В 1948-52 гг. Говоров был командующим войсками ПВО и с 1950 г. - зам. министра обороны СССР . День скорбной памяти День памяти Друга Царской Семьи |
| Я писал ее с большим воодушевлением, за то отец ректор повелел мне представить ему список. Тогда я долго не по земле ходил, а выше облаков» 1313 . Говорова в семинарии интересовали вое науки, но особенный интерес возбудили в нем уроки психологии, философии и Священного Писания . Психологию с философией преподавал Остромысленский. один из лучших студентов 1-го выпуска Киевской духовной академии. Он был красой семинарии. Ученики заслушивались его лекциями, которые излагались языком понятным и увлекательным. Он возбуждал в учениках особенный интерес к вопросам о Боге. мире, душе человека со всеми ее силами и способностями и обстоятельно решал эти вопросы с истинно-христианской точки зрения. Говоров с особенным вниманием слушал лекции Остромысленского, часто бывал у него на дому и по нескольку часов беседовал с ним о философских и психологических вопросах. Говоров так увлекся этими предметами, что сам пожелал остаться на повторительный курс в философском классе, несмотря на то, что постоянно был в числе лучших учеников. Священное Писание Говоров знал так хорошо, что однажды на экзамене обратил на себя внимание присутствовавшего на нем преосвященного Никодима. Кроме того Говоров, обладая богатой памятью, хорошо знал иностранные языки, особенно греческий, так что, за отсутствием учителя, посылался лектором в низшее отделение семинарии. Не только науки, но и искусства интересовали любознательного юношу. Особенно он любил музыку и церковное пение. Когда Георгий Говоров был в богословском классе, в семинарии произошла большая перемена, которая едва не лишила его высшего богословского образования. Ректор Исидор переведен был на должность ректора Московской духовной семинарии, а на его место был прислан Софония, бывший до. того времени инспектором Нижегородской семинарии. Он отличался формализмом и, преподавая догматическое богословие, от учеников требовал, чтобы они заучивали учебник наизусть. Говоров хорошо учил задаваемые уроки, но не буквально, что Софониа очень не нравилось. |
| 3) Озаботиться изготовлением школьных и церковных книг на языках: пермяцком, зырянском и мордовском. 4) Принять немедленно меры по изучению говоров пермяцкого, зырянского и мордовского языков. Пермяки и зыряне в отношении говоров представляют пока область совершенно неизученную. Пермяки имеют говоры Чердынский и Соликамский. Какая разница между этими говорами? Есть ли возможность переводами, напр., на Соликамский говор пермяцкого языка удовлетворить школьные и церковные нужды Чердынских пермяков и наоборот? Нет ли у них такого общего лексикона слов, при посредстве которого, без излишних денежных затрат, можно было бы печатать книги, одинаково понятные для той и другой части племени? Надо сознаться, что в этом отношении у нас мало что сделано. В отношении мордвы дело это обстоит несколько лучше. Мордва распадается на эрзю и мокшу. Уже изучено большинство говоров мордвы. Выяснилось, что у этой мордвы существует четыре говора: два эрзянских и два мокшанских. Говоры эти можно назвать мокшанские – Пензенским и Тамбовским, эрзянские – Симбирским и Тамбовским. Кроме этих главных, есть несколько мелких подразделений этих же говоров. Остались необследованными говоры мордвы, живущей в Саратовской губ., за Волгой и в Сибири. Результатом работы явились словари говоров мордовского языка, к сожалению, остающиеся ненапечатанными. 5) Необходимы миссионерские и диалектологические атласы по каждому данному племени. Средства для этих атласов должны изыскать наиболее заинтересованные ведомства, т. е. Вед. Правосл. Исповедания, Мин. Нар. Просв. и Мин. Внутр. Дел. Для осуществления приведённых положений необходимо полное участие и центральной власти, и местных учреждений, участие не в виде только общего покровительства, но и щедрого ассигнования. Участник Съезда. Беды во лжебратии (см. 5179 «Казанск. Телегр.»). «Члены миссионерского съезда не должны забывать, что инородческое образование является не христианским только просветительным делом, но и делом, употребляя выражение Ильминского, «величайшей политической важности». |
| От ликующих, праздноболтающих, Обагряющих руки в крови Уведи меня в стан погибающих За великое дело любви. Литургический язык с его ключевыми словами – любовь, жертва, путь — оказался непреодолимо убедительным для молодежи того времени. Он истолковал им их дело как «святую жертву», как продолжение литургии. Я только упомяну о еще одной псевдоморфозе церковнославянского – официальном языке сталинской пропаганды, состоявшем, по подсчетам лингвистов, на 80% из славянизмов (таков состав старой редакции михалковского «Гимна Советского Союза»). И, наконец, последняя на сегодня тема: литературный русский язык. Его положение было очень сложно. «Сверху» располагался священный церковнославянский язык, совпадая с ним в зоне возвышенных, отвлеченных слов. С другой стороны, «снизу» его омывало море живых говоров, в отношении к которым он сам напоминал церковнославянский. Это чувствовали все русские писатели, вплоть до Солженицына: русский литературный язык как будто бесплотен, абстрактен, безличен — в сравнении с ярким, вещным словом народных живых говоров. У русского писателя до определенного времени было три возможности, три регистра: нейтральный литературный язык, высокий церковнославянский и живое, играющее слово говоров. У нормативного советского писателя уже не было ни церковнославянского, ни литературного: спасти положение могло только слово говоров. Литературный русский язык, о котором уже упомянутый Исаченко написал в свое время скандальную статью (по-французски) «Русский ли литературный русский язык по своему происхождению?» И ответил: «Нет, это не русский язык, это церковнославянский язык: он так же отлит по образу церковнославянского, как церковнославянский – по образу греческого». Я опускаю его аргументы, но в самом деле, литературный русский язык отличается от говоров подобным образом, как – со всеми mutatis mutandis – отличался от них церковнославянский. Это во многом другой язык. Кстати, в документах Собора 1917 года, изданных о. Николаем Балашовым, мне встретилась замечательная заметка кого-то из участников дискуссии о богослужебном языке, касающаяся «непонятности» церковнославянского. |
| языка. Последние результаты исторического изучения русского языка находим в классических трудах А. И. Соболевского. И большие труды его, и отдельные этюды, и частные исследования имеют в настоящее время очень важное значение. Они отличаются точным методом и полны самых богатых, ценных, иногда совершенно новых, результатов, основанных на обстоятельном изучении фактического материала. Раннейший труд Соболевского, под общим заглавием „Исследование в области русской грамматики“ (1881), представляет собой рассмотрение исторического развития некоторых древних падежных и глагольных форм. Широкое сравнение данных, извлечённых из рукописей, и особенностей живых народных говоров приводит исследователя от хронологии памятников к праславянским явлениям, соответствующим русским. – „Очерки из истории русского языка“ (1884) посвящены характеристике древнерусских говоров на основании изучения значительного количества памятников древнерусской письменности. Главной характерной чертой галицко-волынского говора служит =е (камнье, тридьнвьный, мчь), которое, по мнению Соболевского, вышло из е путём удлинения его после падения глухих и позднее превратилось в (розка – Из других примет галицко-Волынского говора отметим слияние ы и и в один звук, отвердение е и находящихся пред ним согласных, переход в в у и наоборот, г=h. Так как подобных примет Соболевский не нашёл в древних памятниках киевского происхождения, то он пришёл к выводу, что древний киевский говор был совершенно отличен от древнего галицкого наречия и принадлежал к числу говоров великорусских. – Путём обстоятельного рассмотрения древних памятников псковского происхождения XIV в. (9 рукописей) устанавливаются главные отличительные признаки —47— псковского говора: мена ж и з, ш и с, переход е в а, даже под ударением; другие признаки общи с другими северно-русскими говорами: мена ц и ч; жг вм. жж. (=ц. сл, жд) 1 л. мн. ч. ме; замена через ы; замена неударяемого о через а, неудар. е через и и др. – Дальнейшему изучению древне-русских говоров по памятникам древней письменности посвящён целый ряд статей в Р. |
| Многие научные термины в русском языке построены на основе древнегреческих и латинских слов. Также на лексический состав общерусского литературного языка некоторое влияние оказали и большие образованные языки Западной Европы, особенно французский, немецкий, а в последнее время и английский. Противники русского единства, указывая на факт преобладания в общерусском литературном языке одного из великорусских говоров, заявляли, что этим нарушается принцип равноправия народностей и их наречий. «Но если встать на такую точку зрения, то все старые и новые литературные языки, особенно большие, следует признать посягательством на равноправность народностей и соответственных просторечий», — возражал профессор А.Будилович и приводил примеры того, что каждый литературный язык подчинял себе известное количество говоров или наречий. Это выразилось, например, в польском языке, в господстве говоров малопольских над великопольскими и мазовецкими; в чешском — в господстве говора пражского над прочими чешскими и моравскими; в немецком — в господстве верхнесаксонского над многочисленными говорами верхненемецкими и нижненемецкими; во французском — в господстве ильдефрансского над прочими говорами; в испанском — в господстве кастильского; в итальянском — в господстве флорентийского и т.д. «Представитель акающей группы, московский говор, тот, которым мы говорим, есть язык всей русской интеллигенции, не только по происхождению великорусской, но и малорусской, и белорусской, — писал А.И. Соболевский. — За интеллигенцией везде идет многочисленная полуинтеллигенция и смешанная народная масса больших городов и центров...» Поэтому как на великорусской, так и на малорусской территории говор, принятый в общерусском языке, часто с примесью особенностей местных говоров, получал среди городского населения широкое распространение. Крестьяне, приезжавшие в города на заработки, по торговым и хозяйственным делам, также старались подражать языку городских жителей. Даже украинофилы, которые создавали украинский литературный язык и писали на нем свои сочинения, в семье предпочитали говорить по-русски. Как вспоминал украинский деятель и историк Д.Дорошенко: «...в нашей семье, хотя и было аж несколько «украинофилов», но привыкли говорить по-русски, только изредка примешивая украинские слова». |
| 1129 Барсов. Указ. соч., стр. 4. 277–278, 280 слл. Ср. Говоров. Указ. соч., стр. 9. Высокопр. Амвросий, архиеп. Харьковский. «Живое слово». Харьков. 1892, Стр. 16–19, 78. 1131 Последняя обыкновенно характеризуется, особенно в классическом мире, непосредственно-практическим, утилитарным направлением. Говоров. Указ. соч., стр. 15 ad fin.–16. 1132 Подробно об этом см., напр., в указ. соч. Говорова, стр. 11–15 ab init. – Ср. «Живое слово», стр. 9 ad fin.–10 ab init. 1134 Архим. (ныне епископ) Борис. «В каких отношениях важно для пастыря Церкви обладать научным знанием богословия?» Стр. 4. Цитату см. в указ. соч. Говорова, прим. 2 на стр. 42. 1135 Подробнее об этом см., напр., в указ. соч. Говорова, стр. 15.– Здесь, между прочим, говорится, что «этим элементом, составляющим родовой признак христианского церковного красноречия, оно существенно отличается от античного красноречия и вообще от ораторства светского». 1136 Подробно, напр., в указ. соч. Говорова, стр. 16 ad fin.–20. – Этот дух характеризуется здесь главным образом как непоколебимое и живое, хотя субъективное убеждение проповедника в объективной истине возвещаемого им учения христианской веры. – Срвн. указ. соч. Поторжинского, стр. 693. 1137 Барсов. Указ. соч., стр. 4.–Того же, в общем, взгляда держится в указан. соч. и проф. Говоров. 1138 «Опыт полного курса гомилетики». М. 1893. – Доказательства компилятивности этой книги см. в статье г. В. П-ва: desideria " … «Бог. Вестн.» 1894. I, Стр. 357–370 и др. 1139 «Образцы русской церк. проповеди 19 века». Киев. 1882. Стр. 686–731. – «Краткую гомилетику» о. Поторжинского, кажется, будет вполне справедливо назвать толковым compedium’oм широковещательного учебника прот. Фаворова, изложенным, однако, по несколько иному, чем последний, плану. 1142 Барсов. Указ. соч., стр. 4, 7, 289. – Проф. Говоров доказывает сильную зависимость книги Фаворова от схоластической гомилетики главн. обр. в отделе о материи проповеди, точнее – в самом существовании этого отдела. – Указ. соч., стр. 7–8. – Находится, подобно прот. Фаворову, под сильным влиянием схоластической гомилетики, разумеется, и о. Поторжинский, несмотря на то, что он довольно ясно видит разницу между православной и этой (инославной) гомилетикой (Указ. соч., стр. 693). |
| Но дело в том, что казаки должны были им прийти на помощь, но они не пришли! И никто не ожидал, что через два года Лейба Троцкий два миллиона казаков положит в овраге. Два миллиона – и все, кто не хотел идти нам помогать, – все они лягут вскоре мертвыми! А если бы они отошли от этих досужих разговоров и пришли бы на помощь, может быть, и уцелели бы! А так – видите, какие потери были из-за нерешительности нашего народа! И ведь «припомнили» им всего лишь то, что они «некогда нагайками разгоняли демонстрации» – и за это два миллиона положили русских людей! Деловых, замечательных отцов семейств!.. Все это вот таким образом произошло тогда, видите, какая история. И в своей недавно вышедшей книге «Живые встречи» я все это показал. В ней отображена действительность того края. А вначале я составил словарь говоров, местных говоров. Особый местный говор включал 400 слов. Я получил благодарственное письмо из Института русского языка за подписью академика. Он примерно пишет так: «Спасибо вам, у нас очень мало с Тамбовской земли народных говоров. Мы составляем такой словарь, куда обязательно включим вашу работу». И действительно, вскоре вышел словарь русских народных говоров. Вышла, правда, не вся серия, половина только, и в XI-м томе мои есть записи. Если язык растлят, то и душу растлят Я к чему это говорю? Потому что русский язык – это наша укрепа духовная, без нее никуда мы не пойдем. Если язык растлят, то и душу растлят! Он должен сохраниться в своей первозданной целостности (ну, хотя бы в какой-то части). Потому что это связано с пониманием значений слов и много чего еще. Вероятно, наша словесность, вместе с духовностью церковной, и спасла людей. И когда бывает тяжело на душе, читаешь старое слово, и душа оживает. Вот, лежит на столе у меня маленький рассказ, написанный нашим писателем Маминым-Сибиряком, называется «Последняя треба». При советской власти он не печатался! Я раньше вел журнал под названием «Купель», 27 номеров вышло. И я всегда искал для него душепитательные рассказы, стихи, которые питают душу. И вот, этот рассказ я «отловил», нашел его тогда. А он не печатался в советское время, о нем даже не упоминалось! А ведь Мамина-Сибиряка издавали у нас, даже в восьми томах! Рассказ о том, как священник жертвует своей жизнью, чтобы причастить умирающую женщину. Он едет на требу и замерзает в лесу: это его жертвенный подвиг. Но герои-священники для советской власти – этого не бывает! Была у нас героика другого склада, а тут – подвиг души, подвиг, который идет изнутри. А советская героика – это внешний подвиг, обязанность. Обязанность перед партией, перед страной... А у верующего человека обязанность одна – быть человеком. Больше никакой обязанности нет. |
| Ученые труды святителя печатали отчасти редакции журналов: «Домашняя Беседа», «Странник», «Душеполезное Чтение», «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения» и др.; отчасти его племянник Говоров, и отчасти, наконец, Афонские иноки Русского Пантелеимонова монастыря. Так, например, от 5-го сентября 1878 года святитель Феофан писал Говорову: «У меня будет много книг печататься. Если охота будет у тебя, то без дела не будешь» 272272 . И Говоров, под руководством редактора „Душеполезного Чтения» протоиерея В. П. Нечаева и самого дяди-автора, тогда же начал дело печатание, которое пошло у него очень успешно я продолжалось целых 10 лет – с 1878–1888 гг. Но «в 1888 году, пишет сим Говоров в своих воспоминаниях о святителе Феофане, – преосвященный пожелал облегчить мне труды по изданию книг, коих мною было издано до 15 названий. Он нашел возможным, чтобы я за условленную сумму уплачиваемых мне денег передал издание и продажу его сочинений русскому Афонскому Пантелеимонову монастырю, с которым и совершено было мною по сему предмету 25 августа 1888 года особенное письменное соглашение» 273273 . У Афонцев дело издания пошло прекрасно. Об этом святитель Феофан писал между прочим протоиерею Флоринскому в Киев: «Какие молодцы они (Афонцы) распространять книги!... У них они духом расходятся» 274274 . Кроме того, труды святителя печатались и другими издателями, например, Тузовым 275275 . Сим святитель Феофан ничего не получил за свои труды, кроме нескольких десятков экземпляров, предназначавшихся для бесплатной раздачи. Он заботился лишь о том, чтобы издание иго трудов было необременительным для покупателей и хотя отчасти вознаграждало труды и хлопоты издателей 276276 . На ряду с учено-литературными трудами святитель Феофан занимался на Выше громадной перепиской, которую он вел с родными и неродными, и с знакомыми и незнакомыми, обращавшимися к нему за советами и наставлениями 277277 . Из этих писем с течением времени составились целые сборники, из которых некоторые были изданы самим святителем. Так им изданы были, кроме «Писем о христианской жизни» и «Писем о духовной жизни, сборники писем: |
| Таков, затем, был, и в особенности для Г.В Говорова, преемник Иннокентия по ректорству в академии (с 10 октября 1839 г.) архимандрит (а с 8 марта 1841 года, на место же Иннокентия, епископ Чигиринский) Иеремия, скончавшийся в 1884 году на покое в сане епископа Нижегородского, отличавшийся личными качествами, к которым ближе всего подходили свойства и качества Г.В. Говорова, с юных лет отметивший себя глубокой религиозностью и бывший строгим аскетом 18 . Таков же, далее, был архимандрит Димитрий (Муретов) , впоследствии также архиепископ Херсонский (ум. в 1883), сперва профессор, с 4 февраля 1838 г. инспектор, а с 24 апреля 1841 года и ректор академии, человек и выских умственных дарований, и любвеобильного сердца, и высокой духовной жизни и вместе замечательного трудолюбия. Таким образом Г.В. Говоров, если кротостью нрава и трудолюбием, которыми отличался еще до поступления в академию, не мог стоять особенно высоко в мнении ректора Иннокентия, то и в глазах последнего не мог не выдаваться своими замечательными умственными дарованиями, благодаря которым скоро, легко и отлично писал сочинения и проповеди , а равно и другими добрыми качествами, а тем, что не особенно высоко ценил в студентах Иннокентий, мог заслужить и действительно заслужил высокое одобрение других, удомянутых нами, влиятельных в академии, лиц 19 . Аккуратно и отлично выполняя и срочные, обыкновенные, рядовые академические упражнения и не срочные, не в ряд задаваемые умственные работы, Говоров не поступался и усвоенными в семинарии нравственными качествами своими как по исполнению студенческих обязанностей всякого рода, так и вообще, в образе жизни и в поведении своем. «Мы учились вместе, – говорил о нем впоследствии товарищ его по академии, скончавшийся в 1882 году митрополит Московский Макарий , – и никто лучше его не писал, только по скромности своей он не мог читать громко своего сочинения 20 . Г.В. Говоров от природы не обладал сильным голосом для произношения; тихий нравом, он и говорил тихо. Поэтому, не блистая молнией среди студентов в блестящее Иннокентиевское время, он светил тихим, согревающим и ровным светом, более продолжительно и плодотворно действующим, нежели блеск ярко светящегося, но и скоро исчезающего метеора. |
|
|
