| Более осталось их от XIII века, 16 но мы не имели возможности познакомиться со всеми ими лично и знаем о некоторых только по описанию в ученых каталогах заграничных библиотек и по случайным указаниям у путешественников по Востоку. Поэтому было бы преждевременно пускаться в рассуждения о группах или редакциях этой отрасли устава. В самом деле, десяток наличных экземпляров, которые мы имели возможность просмотреть с начала до конца и сличить между собой – цифра слишком мелкая для обобщений и основательной критической работы. Но так как эти списки обнимают промежуток от XIII по XVII столетие включительно, то за этот период времени они представляют материал очень ценный и дают возможность прийти к некоторым положительным заключениям. По составу все они принадлежат к группе полных уставов и состоят из трех главных частей: общей (или изложения суточной службы), месяцесловной и триодной. К ним присоединяются второстепенные дополнения в виде статей и заметок служебного и дисциплинарного содержания. Таковы: Марковы главы, наставление игумену, статья о каждении, о трапезе, тропари, прокимны, указание апостолов и евангелий и др. Второе отличие, проходящее через все без исключения списки, составляют разности в содержании обряда и особенности в его изложении. Их так много и, вообще говоря, они так разнообразны, что вполне исчерпать их можно было бы путем длинных сравнительных выписок из разных уставов. Но к этому способу мы не решаемся обратиться в виду чрезвычайной сложности такой работы при сравнительной ничтожности достигаемых ею результатов, а потому ограничимся в настоящем случае выделением особенностей более крупных и подведением их к тем или другим объясняющим мотивам. Разница в обряде зависела иногда от того, в каком монастыре справлялась служба – в общежительном или келлиотском. Таких случаев отмечено несколько в самих уставах и видно, что более ранние из них, как, напр. Синодальный 456 и Савостьяновский 491, были рассчитаны на употребление в монастырях келлиотских, следующие же, более поздние, уже оговаривают, как вести дело в том и другом случае. |
| Устав Император. Публич. Библиотеки по составу и изложению тождествен с савостьяновским и отличается от него тем, что имеет Марковы главы в самом начале рукописи, а в конце несколько лишних дополнительных статей, именно: непорочны с тропарями на великую субботу, полиелейные псалмы и избранные стихи из псалмов на большие праздники и дни великих святых по группам, но припевов к ним или величаний не положено. Во всем прочем состав и расположение служебного материала совершенно сходны со списком Савостьяновским, так что особенности последнего вполне приложимы и к уставу Публичной библиотеки; можно сделать только одно вероятное предположение, что список этот употреблялся и в русской практике, как можно заключать из того, что в нем вытерты слова: краль, кралевство, сербский архиепископ – не имевшие смысла у нас: нет в нем замечаний о смерти сербских владетелей, между тем, как и то и другое читается в списке савостьяновском. Судьба иерусалимского устава в России У нас на Руси поворот от студийского устава к иерусалимскому начался еще в то время, когда первый был в полном ходу и ясно обнаруживается в XIII в. Дело началось с того, что к нам заходили с Востока обычаи, имевшие основание в принятом здесь уставе иерусалимском, и, расходясь с порядками студийскими, вызывали вопросы и недоумения. На Востоке, в это время, уже происходило соглашение богослужебных книг студийских с требованиями иерусалимского устава. Такие книги, появляясь в обращении у нас, возбуждали недоразумения, за разъяснением которых наши церковные власти обращались к патриархам и вообще к сведущим лицам. Те давали решение в смысле у них принятой практики и таким образом открывали ход иерусалимским порядкам, несмотря на то, что действующим уставом оставался у нас студийский. Напр. следует ли совершать литургию в среду и пятницу сырной недели, а также в пятницу на страстной? Мы, следуя студийскому уставу, в XIII и XIV в., служили в эти дни преждеосвященную обедню, но на Востоке этот обычай был уже оставлен. За решением этих вопросов Сарайский епископ Феогност обращается от имени митрополита Кирилла к патриаршему собору в Константинополе (1276 г.) и получает ответ в смысле иерусалимского устава, что не следует. |
| Желание приблизиться к типу греческого устава: было совершенно в порядке вещей и даёт себя чувствовать в редакции прочих служебных книг. В предисловии к постной триоди 1672 г. даже сказано, что триодион этот был новопереведён с греческих книг, и только Марковы главы изданы со старых печатных московских, «понеже устав ещё с греческого не переведеся». Таким образом, за десять лет до появления в печати правленого устава уже намечен был его характер и определено отношение к типику греческому. Оставалось это предположение привести в исполнение, но тут-то и начались затруднения, перед которыми справщики оказались бессильными. Дело в том, что наш тогдашний устав был составлен из разновременных и разнохарактерных источников и имел очень разнородное содержание. Большую часть он взял из древнего греческого устава, затем в него вошли статьи из старославянских уставов, не имевшие места в греческом (например, дисциплинарные правила из Никона Черногорца, о пище и постах – по русским источникам) и наконец, обширные выдержки из монастырских обиходников и местно-русских чинов. Всё это было переведено, или изложено применительно к русским обычаям и особым условиям, среди которых совершалось богослужение у нас. Вследствие этого – рядом с техническими выражениями из греческого церковного языка попадались слова и обороты местно-русского происхождения, где иноземный обряд и его изложение осмысливались и до известной степени перерабатывались на русский лад. Эта разнохарактерность содержания сильно затрудняла задачу справщиков и ставила их в невыгодные условия относительно типика греческого. Им приходилось то и дело сталкиваться с такими статьями, которых в греческом уставе или вовсе не было, или которые были изложены в нём иначе... Руководясь одним греческим текстом, им оставалось подобные статьи или вычёркивать, или переводить с греческого вновь, как они в огромном большинстве случаев и поступали. Но, пожертвовав русскими обрядами и исключив целый ряд статей местно-русского происхождения, они, однако, не провели этого начала вполне последовательно и остановились на полдороге. |
| когда не пели «Бог Господь»; в позднейших уставах поклоны ограничены понедельником, средой и пятницей в период внепостный, а ещё далее будничная служба с поклонами сделалась принадлежностью только поста и поставлена в особую рубрику двух четыредесятниц, т.е. постов Рождественского и св. Апостолов. Благодаря той же постепенности в обработке, появились два расписания литургийных евангелий: одно краткое, другое более полное, согласно с их изложением в служебных евангелиях. Марковы главы также записываются иногда в кратком, иногда в полном составе. Ниоткуда не видно, чтобы за этот период времени устав подвергался пересмотру и исправлениям. Если подобная работа и велась, то без всякого официального полномочия; и имела значение местное. Всего более сделано было в этом отношении Никоном Черногорцем, который задумал пересмотреть, сличить и примирить между собой разные типики на основе древне-церковной практики; но его труды не имели влияния на обработку греческого типика и гораздо более отозвались в судьбе устава славянского. Немало работы вызвано было приведением в порядок Марковых глав. В уставах XII–XIII b. они имели вид кратких замечаний под соответствующими днями месяцеслова, затем выделяются в особую статью, которая в позднейших списках излагается подробнее, а в ранних короче. Окончательная редакция их долго не могла установиться и подавала повод к большим недоразумениям. О них говорится в статье греческого Синодального устава писанного в 1542 г, для монастыря Кутлумушского. По словам её составителя, труд Марка Идрунтского в руках неумелых людей стал поводом к затруднениям и довёл к порче самого устава. Одни из них сливали эти статьи (ρμηνεαι) с текстом типика, другие наоборот вносили в толкование статьи из устава и таким образом перемешивали схолии к тексту с самым текстом. Благодаря этой путанице, одни правили службу так, другие иначе, и это послужило для недоброжелателей поводом к нареканиям на устав, а для любителей порядка – причиной скорби. Обстоятельство это побудило составителя статьи обратить внимание на обработку Марковых глав и положить конец недоразумениям. |
| Он взял в соображение древние и позднейшие списки устава, старался отдать должное каждому, но не следовал тем или другим исключительно, а шёл, так сказать, средним путём (ν μσοις), пользуясь уставами не очень древними и не очень новыми и не внося со своей стороны ничего произвольного 166 . Проверяя это показание уставом, к которому оно присоединено, мы должны сказать, что автор относился к делу очень осторожно и, собственно говоря, сделал очень немного. Он соединил Марковы главы в одну статью (но это было сделано и раньше его), отнёс её к концу устава и, таким образом, отделил текст типика от этих дополнительных примечаний. Впрочем, в настоящем случае для нас важно не то, что сделано этим анонимным исправителем, а самый факт исправления и указание на слабые стороны тогдашнего устава, из-за которых велось это дело. Никакого официального значения эти исправления не имели, а принадлежали толковому святогорскому монаху, который без особых полномочий, только с благословения своего игумена, принялся за труд и сделал, что было в его средствах. Подобные же невидные работы велись и в других монастырях. Они состояли из схолия и заметок на полях устава и отмечали разности в обрядах по другим типикам, указывая, что из прежних обычаев вышло из употребления и оставалось на бумаге, и что появилось нового. Эти заметки служили руководством к сознательному ведению службы и, кроме того, объясняли смысл более трудных литургических выражений, попадающихся в тексте устава. Мы назвали бы эти объяснения глоссами, если бы они имели более систематический характер и были проведены последовательно, но на самом деле такого характера они не имеют и состоят из ряда заметок казуистического свойства, сделанных иногда писцом рукописи, а иногда рукой какого-нибудь другого книжного монаха. Есть такие заметки и в самом тексте, но, они попадаются чрезвычайно редко, и более всего мы нашли их на полях уставов: синодального Кутлумушского о котором сейчас говорили, и в другом синодальном две-три заметки такого же содержания сделаны в списке (XIII b). |
| Но это, конечно, не действительный предел писаных уставов этой отрасли, а предел относительной их известности. В Святогробской библиотеке, в Иерусалиме, есть устав, писаный в 6667 (1159) году Феохарисием Каппадокийцем. Более осталось их от XIII века, но мы не имели возможности познакомиться с ними лично и знаем о некоторых только по описанию в учёных каталогах заграничных библиотек и по случайным указаниям путешественников на Востоке 165 . Поэтому было бы преждевременно пускаться в рассуждения о группах или редакциях этой отрасли устава. В самом деле, десяток наличных экземпляров, которые мы имели возможность просмотреть е начала до конца и сличить между собой – цифра слишком малая для обобщения и основательной критической работы. Но так как эти списки обнимают промежуток от XIII по XVII столетие включительно и по составу своему соответствуют известным нам из описаний, то будет совершенно справедливо признать их положительным материалом для истории типика за этот период времени и для суждения о его отличительных особенностях. По составу все они принадлежат к группе полных уставов и состоят из трёх главных частей: общей (или изложения суточной службы), месяцесловной и триодной. К ним присоединяются второстепенные дополнения в виде статей и заметок служебного и дисциплинарного содержания, каковы: Марковы главы, наставление игумену, статья о каждении, о трапезе, тропари, прокимны, указание апостолов и евангелий и др. Второе отличие, проходящее через все без исключения списки, составляют разности в содержании обряда и особенности в его изложении. Их так много и, вообще говоря, они так разнообразны, что вполне исчерпать их можно было бы путём длинных сравнительных выписок из разных уставов. Но к этому способу мы не решаемся обратиться ввиду чрезвычайной сложности такой работы при сравнительной ничтожности достигаемых ей результатов, а потому ограничимся в настоящем случае выделением особенностей более крупных и подведением их к тем или другим объясняющим мотивам. Разница в обряде зависела иногда от того, в каком монастыре справлялась служба – в общежительном или келлиотском. |
| Малая вечерня Так как на воскресной малой вечерне в период предпразднства или попразднства не поются песнопения праздника (см. Марковы главы 8, 15 сентября, 2 февраля и др.), то можно заключить, что воскресная малая вечерня в случае бденного святого в данный период должна иметь те же особенности, что и малая вечерня в случае бденного святого в неделю в «обычный» период (когда нет предпразднства или попразднства) 428 . На «Господи, воззвах…»: стихиры воскресные гласа на 4, «Слава»: стихира святого; «И ныне»: Богородичен Октоиха («малый догматик») настоящего гласа. На стиховне: воскресная стихира гласа и 3 стихиры святого, которые берутся из великой вечерни, с их припевами (а так как у нас для трех стихир всего 2 припева, то первый припев поется 2 раза). «Слава»: стихира святого (из малой вечерни); «И ныне»: Богородичен по гласу стихиры «Славы»: – если в Минее есть Богородичен, то поется этот Богородичен; – если в Минее указаны только начальные слова Богородична, то следует искать полный текст этого Богородична во 2-м приложении Минеи; – если в Минее нет Богородична, то поется Богородичен из Октоиха из воскресной малой вечерни соответствующего гласа. По «Ныне отпущаеши…»: тропарь воскресный гласа. «Слава»: тропарь святого; «И ныне»: Богородичен воскресный (3-е приложение) по гласу тропаря святого. Великая вечерня Стихиры на «Господи, воззвах ...» на 10: стихиры воскресные на 3, праздника – 3, святого – 4; «Слава»: стихира святого; «И ныне»: воскресный догматик настоящего гласа. Паремии святого – 3. Стихиры на литии: стихиры праздника (со стиховни вечерни данного дня) и стихиры святого; «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника. Стихиры на стиховне: стихиры воскресные Октоиха 4 с их припевами. «Слава»: стихира святого; «И ныне»: стихира праздника. По «Ныне отпущаеши...»: тропарь праздника (дважды) и тропарь святого (единожды) (см. Маркову главу 16 августа). Утреня По «Бог Господь...»: тропарь воскресный (дважды); «Слава»: тропарь святого, «И ныне»: тропарь праздника. |
| Марковы главы также записываются иногда в кратком, иногда полном составе. Ни откуда не видно, чтобы за этот период времени устав подвергался пересмотру и исправлениям. Если подобная работа и велась, то без всякого официального полномочия и имела значение местное. Всего более сделано было в этом отношении Никоном Черногорцем, который задумал пересмотреть, сличить и примирить между собой разные типики на основе древне церковной практики; но его труды не имели влияния на обработку греческого типика и отозвались в судьбе устава славянского. Немало работы вызвано было приведением в порядок Марковых глав. В уставах XII–XIII веков они имели вид кратких замечаний под соответствующими днями по месяцеслову, затем выделяются в особую статью, которая в позднейших списках излагается подробнее, а в ранних короче. Окончательная редакция их долго не могла установиться и подавала повод к большим недоразумениям. О них говорится в статье Синодального устава 380. По словам его составителя, труд Марка Идрунтского в руках неумелых людей стал поводом к затруднениям и повел к порче самого устава. Одни из них стали сливать эти статьи (ερμηνεας) с текстом типика, другие наоборот вносили в толкование статьи из устава и таким образом перемешивали схолии к тексту с самим текстом. Благодаря этой путанице, одни правили службу так, другие иначе, и это послужило для недоброжелателей поводом к нареканиям на устав, а для любителей порядка – причиной скорби. Обстоятельство это побудило составителя статьи обратить внимание на обработку Марковых глав и положить конец недоразумениям. Он взял в соображение древние и позднейшие списки устава, старался отдать должное каждому, но не следовал тем или другим исключительно, а шел, так сказать, средним путем (ν μσοις), пользуясь уставами не очень древними и не очень новыми и не внося со своей стороны ничего произвольного 17 . Проверяя это показание самим уставом, к которому оно присоединено, мы должны сказать, что автор относился к делу очень осторожно и сделал очень немного. |
| Со мной вместе был мой друг и приятель по академии, теперь преподаватель литургики в одной из семинарий. Говорю ему: " Вот тебе и весь Типикон! " Действительно, какое упрощение службы! Ведь наш Типикон - книга больше тысячи страниц. А возьми единоверческое издание Типикона в кожаном переплете - почти целый пуд весом! Сколько здесь всяких подробностей и различных тонкостей! Только посмотри какие-нибудь Марковы или храмовые главы! Вот и возникает вопрос: что же лучше - наш православный Типикон или коробочка с цифрами? Вспомни, как у Лескова тульский кузнец, побывавший в Лондоне, говорит о преимуществах православной веры: " Наши книги не в пример толще " ( " Левша " ). Очень умное и совершенно справедливое суждение! В частности, его можно отнести с пользой и к богослужебным книгам. Возьми богослужебные книги протестантские и сравни их с нашим кругом богослужебных книг. Протестантскую богослужебную книжку можно прибрать в любой карман даже светской одежды. А у нас? Две Триоди, два Октоиха да двенадцать Миней месячных - этих книг в карман не спрячешь, целый шкаф для них нужен. Может быть, все это лишнее? От многих приходилось слыхать утвердительный ответ на этот вопрос. С Тобой, мой умный Друг и благочестивый, мы, кажется, почти не говорили о превосходстве нашего богослужения пред западно-европейским. Поговорим немного теперь. Я лично в том, что " наши книги не в пример толще " , усматриваю наше несомненное преимущество. Если наши книги толще, значит, у нас больше работало молитвенное вдохновение, больше было у нас церковных поэтов-песнописцев и сладкопевцев. Действительно, еще до отделения Запада от Церкви на Востоке было несравненно больше церковных песнописцев, и наше громадное преимущество в том, что мы не откинули с греховным пренебрежением богатого наследства древней Церкви. Мы сохранили это наследство и даже умножили его. А Запад в горделивом самообольщении вдруг все это наследство пренебрег, счел его ниже своего достоинства, заменил Типикон ящиком с карточками. Часто западные богословы утверждают, будто Лютер и ему подобные восстановили истинное древнее христианство. Затея " восстановления христианства " , по моему убеждению, может быть признана только крайней нелепостью. |
| Устав, 2 февраля, Марковы главы). Иногда на вторник и четверток этой седмицы переносится празднование 30 января и 24 февраля. В среду и пяток: на вечерне (накануне среды и пятка) на «Господи, воззвах» – стихиры Октоиха 3 и Минеи святого 3; чтения паремий не положено; по конечном «Отче наш» и «Господи, помилуй» 12 раз – «Слава Тебе, Христе...», «Слава и ныне» и проч., в остальном порядок вечерни тот же, как и в Великом посту (пение тропарей «Богородице, Дево, радуйся...», «Крестителю Христов...» и проч. с поклонами, чтение, вместо сугубой ектении: «Помилуй нас, Боже...», «Господи, помилуй» 40 раз, возглашение молитвы св. Ефрема Сирина : «Господи и Владыко живота...», с 16-ю поклонами и проч.). После вечерни сряду бывает великое повечерие, отправляемое по тому же порядку, как и в Великом посту (см. ниже стр. 267), но на нем не поется «Господи сил...», а вместо этого пения полагаются тропари, обыкновенно бывающие на малом повечерии; после них читается «Господи, помилуй» 40 раз, «Иже на всякое время...» и все прочее (не исключая и молитвы св. Ефрема Сирина с 16-ю поклонами), как в Великом посту; но в конце этого повечерия положен (как в пятки св. Четыредесятницы) малый отпуст (а не молитва «Владыко Многомилостиве...»). Полунощница бывает «с поклоном ея», как в Великом посту. На утрени, как и в Великом посту, после возгласа читается полное начало: «Слава Тебе, Боже», «Царю Небесный» и проч.; вместо «Бог Господь» и тропарей поется во глас Октоиха «Аллилуиа» четырежды и троичны гласа; но кафизм стихословится две, а не три, и после 50-го псалма не положено молитвословие «Спаси, Боже, люди Твоя...»; кроме трипеснцев, положенных в каждый день сырной седмицы, в среду и пяток сырные поются полные каноны Октоиха, Минеи и Триоди; в которых песнях случится трипеснец (в среду в 3-й, 8-й и 9-й, а в пяток в 5-й, 8-й и 9-й), в тех каноны Октоиха и Минеи не поются, а поется только канон Триоди с трипеснцем, при этом песни Октоиха совсем оставляются, песни же Минеи поются с другими песнями в тот же день (например, в среду 3-я песнь Минеи соединяется с 1-ю, 8-я песнь – с 6-ю и т.п.); в остальном порядок утрени в среду и пяток такой же, как и в Великом посту, и на ней, после «Благо есть...» (однажды) и проч., положено (вместо тропаря дня и проч.) чтение тропаря «В храме стояще...», «Господи, помилуй» 40 раз, а в конце произносится молитва св. |
|
|
