| Полной Библии не было вплоть до kohцa XV beka, когда по инициативе архиепископа Геннадия Новгородского начинается сбор корпуса книг Священного Писания по отдельным спискам. Что-то бралось из богослужебных книг, что-то из толковых переводов. Некоторые тексты, которых в них найти не удалось, были переведены. Притом, по всей видимости, с латыни. Для перевода Геннадий пригласил доминиканского монаха Вениамина. И в 1499 году у нас появляется первая полная Библия. Понятно, что о массовом распространении этого огромного фолианта речь не шла. Списков осталось, по-моему, два или три. Когда спустя 80 лет Иван Фёдоров в Остроге создал свою типографию и решил издать полную славянскую Библию, ему прислали список Геннадиевской Библии, видимо, после какой-то текстологической работы. Стыдно сказать, но о том, как была переработана Геннадиевская Библия перед изданием, исследование так и не проведено. Судя по фрагментам, текстологическая работа была. Какая именно — сказать сложно. Тем не менее, на основе Геннадиевской Библии появляется первая печатная, изданная в Остроге (поэтому её называют Острожской) Библия. Тиража, которым она вышла, мы тоже не знаем. Но обычный стандартный завод (то есть количество копий, которое выдерживает типографский станок) — 1200 экземпляров. Видимо, примерно столько её и издали. Книга была дорогой, и она сохранилась в фантастически большом количестве экземпляров. Сейчас их насчитывается, по разным собраниям, около тысячи (притом что, например, старообрядческое переиздание, осуществленное в 1912 году, сохранилось в нескольких десятках экземпляров). Затем она была перепечатана в Москве в 1663 году. Тут речь идёт о тысячах экземпляров. Полная печатная Библия была далеко не в каждом городе, не то что в каждом храме! ЕЛИЗАВЕТИНСКАЯ БИБЛИЯ И ЗАРОЖДЕНИЕ ТЕКСТОЛОГИИ Острожская Библия — первое полное издание Писания на церковнославянском языке, подготовленное князем Константином Острожским и кружком ученых Острожской академии. Издание опубликовано в Остроге Иваном Фёдоровым в 1581 году по благословению дубенского игумена Иова. |
| Исследователи кон. XIX - 1-й пол. XX в. (И. Е. Евсеев, Попов, Седельников и др.) были склонны к известной демонизации личности В., рассматривая его как активного и сознательного агента католич. влияния в окружении архиеп. Геннадия и приписывая ему далеко идущие в этом направлении планы. Углубленное изучение творческого наследия славянина-доминиканца, предпринятое позднее, позволяет отказаться от подобной излишне прямолинейной трактовки. Лит.: Горский, Невоструев. Описание. Отд. 1. С. 41-53, 76-80, 373-379; Майков Л. Н. Последние труды// Соболевский А. И. Переводная лит-ра Моск. Руси XIV -XVII вв. СПб., 1903. С. 254-259; Евсеев И. Е. Геннадиевская Библия 1499 г. М., 1914; Седельников А. Д. К изучению «Слова кратка» и деятельности доминиканца Вениамина//ИОРЯС. 1926. Т. 30. С. 205-225; он же. Очерки католич. влияния в Новгороде в кон. XV - нач. XVI в.//Доклады АН СССР. Сер. В. 1929. 1. С. 16-19; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в рус. публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960. С. 225-229, 244-246, 266-268, 273-275, 279-281; он же. «Собрание на лихоимцев» - неизданный памятник рус. публицистики кон. XV в.//ТОДРЛ. 1965. Т. 21. С. 132-146; он же. Вениамин//СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 133-135; Wimmer E. Zu den katolischen Qellen der Gennadij-Bibel//Forschung und Lehre: Abschiedsschrift zu Joh. Schopfers Emeritierung und Festgruss zu einem 65. Geburtstag. Hamburg, 1975. S. 444-458; Платонова И. В. Перевод в риторическом типе культуры: Переводческая техника в Геннадиевской Библии 1499 г. АКД. М., 1997; Алексеев А. А. Текстология слав. Библии. СПб., 1999. С. 197-200; Ромодановская В. А. Геннадиевская Библия 1499 г. в рус. рукописной традиции XV-XVII вв.: (Лат. источники). АКД. СПб., 1999; она же. Об источниках и характере энцикл. глосс Геннадиевской Библии (1499 г.)//ТОДРЛ. 2001. Т. 52. С. 138-167. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: АЛЬБЕРТ ВЕЛИКИЙ (ок. 1200 (1193?) - 1280), св. католич. Церкви (пам. зап. 15 нояб.), учитель католич. Церкви, доминиканец, видный богослов-схоласт, философ |
| Пам " ятки книжкового мистецтва: Укр. рукописна книга. Льbib, 1995. С. 77, 85-89; Логвин Г. Н. З глибин: Давня книжкова мihiamюpa XI-XVIII ст. К., 1974. С. 106-107, 152, 354-363. Кат. 88; Чenira I. П. Глоси Пересопницького i питання нормування староукраïнськоï лim. мови XVI ст.//Питання cxiдhocлob " янськоï лekcukorpaфiï XI-XVI ст. К., 1979. С. 64-69; она же. Пересопницьке - yhikaльha пам " ятка укр. мови//Пересопницьке 2001. С. 13-54; Ваард Я. де, Найда Ю. А. На новых языках заговорят: Функциональная эквивалентность в библейских переводах. СПб., 1998; Гнатенко Л. А. Письмо Пересопницького та rpaфiko-opфorpaфiчhi ocoблubocmi пам " ятки//Пересопницьке 2001. С. 55-73; Дyбpobiha Л. А., Гнатенко Л. А. Apxeorpaфiчhuй та koдukoлoriчhuй опис Пересопницького же. С. 74-104; Ромодановская В. А. Об источниках и характере энцикл. глосс Геннадиевской библии (1499 г.)//ТОДРЛ. 2001. Т. 52. С. 138-167; она же. К истории Нового Завета Геннадиевской Библии и Евангелий XV в.: Развитие систем отсылок. Ч. 1//ТОДРЛ. 2010. Т. 61. С. 194-211; Турилов А. А. Белорусско-украинские переводы [Библии] XV-XVI вв.//ПЭ. 2002. Т. 5. С. 147-148; Климов И. П. Московский оригинал церковнослав. текста в старобелорус. «Евангелии Тяпинского»//Лингвистическое источниковедение и история рус. языка, 2002-2003. М., 2003. С. 372-388; Котова Н. К. Традиция глоссирования в Пересопницком Евангелии//Littera et Lingua: Электронно списание за хуманитаристика. София, 2014. Год 11. 4 [http://naum.slav.uni-sofia.bg/lilijournal]; она же. Предисловие Феофилакта Болгарского в составе Пересопницкого Евангелия//Stephanos. М., 2015. 6(14). С. 197-204; она же. Лингвотекстологический анализ Пересопницкого Евангелия (1556-1561): Дис./МГУ. М., 2017; Кузьминова Е. А., Пентковская Т. В. Пути формирования русского научного дискурса в XVII в.//Мир науки, культуры, образования. Горноалтайск, 2016. 4(59). С. 221-229; Пентковская Т. В., Котова Н. К. Перевод с нескольких разноязычных оригиналов как особый тип библейского текста в восточнослав. |
| Влиянием зап. источников объясняется наличие в П. Е. комбинированной разметки: евангельский текст совмещает в себе литургическую разбивку на зачала с делением на главы по зап. образцу, что ориентировано на его использование представителями разных конфессий. П. Е. содержит раздел, описывающий его структуру,- «Сказание о главах, и зачалех, о початкох, и концех чтомым Евангелиам, утръним и литоргииным» (Л. 443-443 об.). В разделе поясняется, что текст разбит на главы «для люди закону римского, сиреч латинян», а во время богослужения отрывки из Евангелия должны читаться по «зачалам» и «концам», отмеченным на полях. Впервые в слав. библейской традиции подобная двойная рубрикация встречается в рукописях, связанных с подготовкой Геннадиевской Библии 1499 г. (РНБ. Кир.-Бел. 51/56). В XVI в. двойная рубрикация характерна для памятников Юго-Западной Руси - острожских изданий Ивана Фёдорова , в т. ч. Острожской Библии 1581 г. , а также для Евангелия Василия Тяпинского, Валентина Негалевского. О характере переводческой и текстологической работы создателей П. Е. свидетельствуют многочисленные глоссы, типы к-рых (энциклопедические, этимологические, маргинальные, лексикографические) аналогичны представленным в Геннадиевской Библии. Лексикографические глоссы строятся как лексикографические статьи, благодаря чему они стали источниками ряда статей в лексиконах Памвы Берынды и Лаврентия Зизания (см. в ст. Зизании ). Энциклопедические глоссы отражают установку создателей П. Е. на «адаптирующий» перевод (термин введен К. А. Максимовичем в статье «Древнейший памятник славянского права «Закон судный людем»: Композиция, переводческая техника, проблема авторства» (ВВ. 2002. Т. 61(86). С. 24-37)). Существенно, что источником глосс служил не только живой язык переводчика/-ов. При глоссировании привлекался тот же круг источников, который использовался при переводе: афонская редакция слав. текста НЗ с элементами преславских чтений, польские и чешские Евангелия. Чаще всего в рамках одной глоссы сводятся вместе неск. традиционных чтений и приводится новый вариант перевода - «адаптирующая» лексема, к-рая поддерживается зап. книжной традицией. |
| Таким образом оказывается, что в древнее время на славянском языке существовал перевод Быm. II, 5 , несходный с тем, какой употребляется в настоящее время, – перевод, сделанный не с греческого, а с еврейского текста и согласного с ним древнего сирского. Этот древний перевод, употреблявшийся у нас в продолжение первых пяти веков по принятии христнства, в XVI-м. столетии стал уступать свое место новому переводу, согласному с греческим текстом 70-ти. Так в Паримийнике Румянцевского Музея (из собрания Севастьянова 1439), называемом Ляпуновским, 1511-го года, читается: «и всяк злак сеи преже даиже быти на земли и всяку траву селлну преже даиже прозябнути». Сходный с этим перевод представляет и список Паримийника и Общей Минеи, находящийся в том же музее 3338), 1530 года; в нем читается: «и всяк зрак селныи преже дажде быти на земли, и всяку траву селную преже даже прозябнути». В известной Геннадиевской Библии 1499 г. равным образом читается: «и всяк злак сельныи преже даже быти на земли и всяку траву селну преже даже прозябнути». Этот перевод принят был затемм в Острожскую Библию , в Первопечатную 1663 года 20 , равно как и в Елизаветинскую. Впрочем в некоторых списках XVI века употреблялся еще древний перевод данного места, как показывает приведенное выше чтение списка Румянцевского музея XXIX. Замена древнего перевода Быm. II, 5 , в конце XV в., как показывает текст Геннадиевской Библии , могла быть сделана при новой 21 сверке существовавшего у нас перевода ветхозаветных книг с греческим подлинником, которая, необходимо думать, производилась в это приблизительно- время 22 . Над переводом Новозаветных книг произведена была такого рода сверка еще в XIV веке, как показывает перевод Нового Завета, приписываемый св. Алексею, митрополиту московскому, и отличаюпцйся «крайною буквальностью» 23 в передаче греческого подлинника на славянский язык. Когда производилась сверка существовавшего в то время славянского перевода кн. Бытия, не могло, конечно, ускользнуть от внимания справщиков заметное несоответствие перевода данного места с греческим текстом. |
| Вопрос об издании Библии на новгородском археологическом съезде 28 июля 1911 г. был поставлен в докладе проф. И. Е. Евсеева о „новгородской геннадиевской Библии 1499 г.“ Съездом единогласно была принята резолюция, в виду не только научного, но и общественного и национального значения Библии, просить Св. Синод принять на себя труд научного, авторитетного издания славянского текста Библии. В существующей с 1909 г. Комиссии по изданию текста LXX при Гёттингенском королевском обществе наук славянская Библия вызывает интерес не сама по себе, а как один из служебных материалов для уяснения греческого текста LXX, наравне с переводами с этого текста коптским, эфиопским, армянским, грузинским, арабским. Все эти переводы с LXX в Комиссии предположено издавать по мере надобности в целях наилучшего использования их для восстановления LXX. Нельзя не отметить, что Гёттингенская Комиссия владеет уже самым полным подбором сведений об источниках славянского библейского текста в виде инвентарного каталога всех доступных исследователю богослужебных, четьих и толковых рукописей библейского текста в размере около 4.200 номеров, хранящихся в библиотеках русских, юго-славянских, западно-европейских и азиатских. Как видно, во всех четырех возможностях издание славянской Библии предполагается приспособить к специальным в каждом случае целям – филологическим, археографическим, к роли служебного свидетеля о виде ее греческого оригинала. Библии, в смысле Божественного Откровения, в смысле 1000-летнего носителя лучших заветов славянского духа, возможные издания эти не обещают. Поучительно, как действуют в подобных случаях коллегии, обладающие должною степенью нравственного самоуважения. Из опасения поставить в указанное сейчас оскорбительное служебное положение текст Veteris Latinae, из желания сохранить за ним свойственное ему самостоятельное значение, римские охранители манускриптов древне-латинского перевода прибегли к исключительной, крайне решительной мере: когда в 1909 г. сотрудник гёттингенской Комиссии LXX явился в Ватикан с просьбою дать ему для использования списки древне-латинского перевода, то в Ватикане немедленно было сделано распоряжение о надлежащем научном использовании этих списков силами своей комиссии по пересмотру текста Вульгаты. Услуги стороннего исследователя этим были отклонены. Такое решение – в ограждение чести нашей академической науки, а равно в обеспечение надлежащего вида славянской Библии, применительно к потребностям нашей русской духовной школы и жизни – нельзя не признать наилучшим и для издания нашей славянской Библии. И наша славянская Библия естественно должна быть издана не сторонними учреждениями – филологическими, археологическими или иностранными учеными обществами, а единственным в России по положению духовным ученым установлением – Духовною Академиею. |
| 3) Стиль византийский. Он возродился в орнаменте русских рукописей в XVI в.и господствовал в XVII в. Самое важное, что следует заметить о его возрождении в эту позднюю эпоху, – именно то, что одновременно с ним в нашей письменности показались древнеболгарские большие юсы и некоторые другие особенности южнославянского письма, указывающие на Афон, как источник этого возрожденного у нас в XVI веке византийского стиля. Впрочем, этот стиль господствует в наших рукописях пополам с фряжским, заимствованным из двоякого источника: или, во-первых, из Московских старопечатных книг, или, во-вторых, независимо от них, из каких-то других западных оригиналов, особенно в бордюрах наших заставок, состоящих из гирлянд, листвы и разных цветов, иногда на самых тонких, в одну линию, веточках и стебельках: орнамент, очевидно, взятый с бордюров, коими окружаются страницы многих старопечатных изданий. Иногда в одной и той же рукописи рядом встречаются заставки и византийского и фряжского стиля, или же в одной и той же слияние обоих вместе. Так, например, Псалтирь Следованная в Московском Публичном Музее, 450, по рукописи XVI в., южнославянского письма, с большими юсами и с ь вместо ъ на конце слов, содержит в себе 42 заставки; некоторые писаны на золоте. Из этого числа 11 заставок византийских, с византийскими же антефиксами; 4 византийских, с бордюром кругом из тонких усиков, выведенных пером (напр., л. 353); 4 византийских, с фряжской листвой кругом (напр., лл. 366:410); 7 фряжских заставок, только не из Московских старопечатных книг; из них 3 подходят к Геннадиевской 1499 г. (именно на лл. 340, 535 и 609); 2 фряжские, сходные с Московскими печатными (напр., л. 183), и одна совсем печатная, вырезанная из какой-то книги и наклеенная (л. 258); 2 заставки представляют, так сказать, слияние византийского стиля с фряжским, именно, на лл. 200 и 642; наконец, 11 заставок из тех же элементов византийско-фряжских, с попытками на самостоятельность узорочной ткани (именно, лл. 46, 191 об., 282 об., 298 об., 390, 417, 462, 508, 523, 592:696). Что касается заглавных букв, то они представляют любопытную смесь стиля тератологического с фряжским Геннадиевской Библии, Московских старопечатных книг и источников западных, – например, лл. 41 об., 44 об., 45 об., 46, 52 об., 63 об., 68, 83 об., 91, 129, 450. Разумеется, животные писаны натуральнее, чем в орнаменте XIV в.; слич. также человека, трубящего в рог, на л. 49. Иногда фряжский орнамент Московских старопечатных книг вставляется, как заплата, посреди византийской заставки, но уже значительно изменившей своему первоначальному стилю перегородчатой эмали, например, у г. Бутовского на л. XCVII. Любопытный образец, так сказать, химического слияния элементов византийских с фряжскими предлагает нам орнамент показаний, или рубрик, |
| И по указанным историческим заслугам Геннадиевской Библии, и по сетованиям и пожеланиям отдаленного потомства, связанным с этою Библиею, а равно и по всем наблюдениям относительно ее судьбы и состава нельзя не признать, что с этим предметом наша наука соединяет самые важные и существенные интересы. Надлежащее полное изучение всех затронутых и намеченных здесь вопросов, а вместе с тем и вообще вопросов о первоначальном славянском просвещении, возможно только при полной доступности науке текста Геннадиевского свода и других древних текстов славянской Библии. Но тексты эти еще не изданы и не поставлены на очередь к изданию. Следует громко заявить, что научное издание славянской Библии стоит в ряду самых неотложных научных задач нашего времени. Настоящий XV Новгородский Всероссийский Археологический съезд, нам кажется, не выполнил бы своих обязанностей к этому делу, неразрывно связанному с судьбою одного из замечательнейших памятников новгородской, а вместе общерусской и общеславянской старины и духовной культуры, если бы не помог надлежащему осуществлению этого назревшего вопроса. Если бы съезду в лице его настоящего отделения русского письма и языка угодно было принять на себя поддержку этого начинания, то я осмелился бы предложить для этого следующий практический выход. Мною, при посредстве Совета С.-Петербургской Духовной Академии, вносится в Святейший Синод подробно мотивированная записка 34 о научном издании славянской Библии путем образования при С.-Петербургской Духовной Академии особой комиссии из ученых специалистов. Было бы весьма благовременно и полезно для указанного дела и, думаю, соответственно с интересами и достоинством Съезда выразить Святейшему Синоду следующее пожелание: Ввиду важности не только научного, но и национального и общественного значения древней славянской Библии, просить Св. Синод принять на себя труд научного издания означенной Библии во всем ее историческом проявлении. Первая страница Геннадиевской Библии |
| — Могу только сказать, как я понял слова Святейшего. Самое главное в его словах то, что новый перевод на русский язык должен основываться на славянском переводе, причем не на Елизаветинском издании, а на каких-то более глубоких слоях. Это прекрасно и задача исследовать эти слои вполне выполнима. Но я плохо представляю, как может быть сделана работа над изданием критического текста славянской Библии. Объясню почему. Критическое издание Библии в идеале ставит целью реконструкции текста в том виде, каком он вышел из-под пера автора. Это процесс поиска оригинала. То есть, мы предполагаем, что существующие рукописи нашего текста изначально восходят к одному оригиналу, но оригинал до нас не дошел, и мы, сличая рукописи, пытаемся с помощью текстологических методов восстановить, каким мог быть этот оригинал. С греческой и еврейской Библией этот оригинал существовал – это авторские тексты апостолов, евангелистов и пророков. Со славянской Библией такого оригинала нет в принципе, поскольку Библия переводилась разными людьми в разное время, иногда книги переводились заново. Если мы хотим реконструировать то, что перевели Кирилл и Мефодий, то как мы это сделаем? Мы даже не знаем точно, что именно они перевели. Совершенно точно, что никакой полной кирилло-мефодиевской Библии не было, их житие говорит, что они все не успели перевести. Перевод на славянский язык осуществлялся в разное время, разными коллективами авторов, постоянно редактировался. Первая полная Библия на славянском языке — это Геннадиевская Библия 1499 года и мы знаем заранее, что часть книг заново переводились с еврейского или даже латинского текста. Если и были переводы отдельных книг до этого времени, то они в Геннадьевской Библии не были учтены. Что нам даст критическое издание этих книг? Геннадиевскую Библию? Ее издание уже есть. Значит, речь не может идти об издании критического текста славянской Библии в строгом смысле слова, а о нескольких вещах. Например, об издании текста, содержащего максимальное количество разночтений. Это будет издание, имеющее целью показать историю славянского текста в его развитии. Также можно пересмотреть современный текст славянской Библии – Елизаветинской, в котором огромное количество несуразностей, нелепостей и ошибок, и его можно исправить. |
| В результате язык Геннадиевской Библии, представляющей собой «довольно пестрое наслоение разновременных переводов», отличается «эклектизмом» ( Евсеев. 1916. C. 21, 11), сочетает некнижные формы, «отклонения в сторону русского языка» с тенденцией к архаизации ( Фостер. 2001. C. 31-33). Книгопечатание как новая форма копирования текста предъявляло особые требования к стандартизации языка, поэтому при издании библейского кодекса в Остроге на первый план была выдвинута задача языковой нормализации. Идея правильности языка для острожских редакторов связывалась с решением проблемы языковых « », т. е. вариативности языковых элементов. Последовательной унификации подверглись орфография и грамматика библейских текстов. Острожские книжники устранили варьирование графем и и и в позиции абсолютного начала слова, устанавливая в качестве нормативных написания с и ; преодолели разнобой именных и глагольных форм (род. падеж ед. ч.: и Þ род. падеж мн. ч.: и Þ им. падеж мн. ч. муж. рода причастий: и Þ императив 2-го лица мн. ч.: и Þ имперфект: и Þ и т. п.). Правке были подвергнуты грамматические ошибки, допущенные в Геннадиевской Библии в отношении собственно книжных церковнослав. форм, не имевших аналогов в живом языке (вокатива, двойственного числа, простых претеритов, кратких действительных причастий и др.). На лексико-семантическом уровне справа заключалась в последовательном устранении латинизмов, попавших в Геннадиевскую Библию вместе с переводами из Вульгаты (ср. в Þ (2 Пар 9. 1), Þ (Иф 3. 1)), и некнижных лексем восточнослав. происхождения (ср. Þ (Иф 3. 1), Þ (2 Пар 9. 1)). О. Б. является образцом полиграфического мастерства, не имеющим аналогов в кириллическом книгопечатании своего времени. По объему она вдвое превышает все остальные издания Ивана Фёдорова, вместе взятые. О. Б. содержит 628 листов ин-фолио, сброшюрованных в 104 тетради. Первые 8 листов не нумерованы, после идут 5 фолиаций: 276, 180, 30, 56, 78 листов. |
|
|
