| Остальные два делегата от Константинопольского Патриархата прибыли позже. Митрополит Германос привез приветствия от Константинопольского Патриарха, Кентерберийского архиепископа, который на Ламбетской конференции, «узнав, сообщил епископам (до 300 ч.), и по их уполномочию присылает приветствие по случаю 500-летия Автокефалии» 28 , – писал митрополит Григорий в дневнике. Касательно Константинопольского Патриарха, митрополит Германос сообщил, что «Максим с марта снова заболел неврастенией с меланхолией, и возможно, что уйдет на покой» 29 . 7 июля в 12 часов митрополит Григорий с митрополитом Германосом были с визитом у Патриарха. Гость сообщил о распоряжении Константинополя представительствовать на юбилее, но не участвовать в Совещании. «Потом обедали, – писал митрополит Григорий, – были в Музее реконструкции Москвы и проехали на Химк[инский] вокзал. Беседовали о Л[енин]гр[аде], о войне и разрушениях, о голоде и гибели людей, об Иерусалиме, Анастасии, об украин[ских] архиереях и проч.» 30 . 8 июля торжества открылись молебном: «Оч[ень] торжественно и величественно. Все в восторге (отзыв М[итрополита] Кирилла и М[итрополита]Германоса). В Патриархии завтрак… [неразб.] Мы в столовой, где все главы и Карпов. Потом прогулка в саду. М[итрополит] Германос хотел видеть Патриарха, чтобы передать просьбу секретаря Амстерд[амской] экумен[ической] конференции 31 , чтобы прислали хотя бы наблюдателя… Вечером на заседании были приветствия. Карпов – от Правительства. Отзыв Германоса – «очень хорошо»… Восхищены массой народа, обращено внимание на большое количество милиции для охраны порядка. Между прочим сказал, что он 4 раза говорил на греч[еском] и на франц[узском] и на англ[ийском] языке в больших собраниях о свободе Церкви в России, и высказал пожелание, чтобы и по нынешнему поводу хорошо было бы по радио рассказать о нынешнем торжестве и еще раз подчеркнуть о свободе Церкви в России. Я на это ответил, то лучше всего это сделать из заграницы. Завтра Германос не будет на плен[арном] заседании и я с ним после 3-х час. [визит] к Карпову и осмотр церквей. На веч[ернем] заседании я читал перевод греч[еского] приветствия м[итрополита] Германоса. Вечером был прот. Шпиллер 32 . Говорил, что Болг[арский] Синод делегировал всех и высказался принципиально за участие в экум[еническом] движении, но «по политич[еским] обстоятельствам до времени пока не принимать участия». Эти «полит[ические] обст[оятельства]» означают «нас заставили подписаться». Это хочет в Комиссии Шпиллер уточнить. Стефан держит нос на Запад и это единственное чем он поддерживает себя с епископским советом. Но с нами будет заигрывать, п[отому] ч[то] хочет просить у нас ден[ежной] помощи. Кстати нашу прежнюю помощь он употребил исключительно на себя, на достройку своей дачи, мотивируя это публично (в собрании священников), что П[атриарх] Алексий просил его приготовить дачу для его (Алексия) отдыха. Здесь Кирилл сколачивает блок с Сербами и Румынами, чтобы сближаться с экуменистами, пишут декларацию […]. |
| Cessem paroxysmus (т. е. пусть пройдёт припадок); вдруг она поднялась с места и казалась весёлой и здоровой. Paroxysmus veniat iterum vehementius, ut ante fuit, et quidem per totum corpus (т. е. припадок пусть сделается снова сильнее, как был прежде, и даже (распространится) по всему телу); припадок начался снова. Хирург освидетельствовал пульс Эмилии и нашёл его ускоренным и перемежающимся. Ноги поднялись выше стола: руки и пальцы окоченели; все их мускулы и сухожилия натянулись, так что двое сильных мужчин оказались неспособными согнуть руки, и уверяли, что легче их сломать, чем согнуть. Глаза были открыты, но закачены, и голова казалась такой тяжёлой, что её нельзя было сдвинуть, не сдвинув всего тела. Заклинатель продолжал: Cesset paroxysmus in momento (да прекратится припадок в мгновение); Эмилия тотчас же снова стала здоровой и весёлой. Paroxysmus sit in ore, in oculis, in fronte (т. е. пусть конвульсии будут на устах, на глазах, на лбу); она упала навзничь, конвульсии исказили губы, движения её глаз внушали страх. Cesset снова привело её в прежнее положение. Paroxysmus afficiat nares (пусть судороги поразят ноздри); нос вздёрнулся, ноздри раздулись, рот скривился и остался некоторое время в этом положении. Sit quasi mortua (да будет как мёртвая); лицо сделалось мертвенно бледным, рот страшно раскрылся, нос вытянулся, закаченные глаза смотрели, но ничего не видели; послышалось хрипение; голова и шея словно пристали к стулу, на котором сидела Эмилия, так что самые сильные мужчины не могли сдвинуть их; пульс был так слаб, что хирург его едва ощущал. Modo iterum ad se redeat, ad statum suum (снова пусть придёт в себя, в своё обыкновенное положение), тотчас же чувства к ней возвратились, и она стала улыбаться. Pulsus adsit ordinarius, sit modo lenis. sit intermittens (т. е. пусть будет пульс обыкновенным, слабым, перемежающимся); и пульс подвергся всем этим изменениям. Затем Гасснер вызвал апоплексию языка и всей левой стороны, потом всего тела и т. д. Все эти припадки устранялись по слову cesset. |
| – Здравствуй, – говорит, – добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь? Царевич рассказал ему свое несчастье. – Эх, Иван-царевич! Зачем ты спалил лягушечью кожурину? Не ты ее надел, не тебе и снимать было. На вот тебе клубок; куда он покатится, ступай за ним смело. Иван-царевич поблагодарил старика и пошел за клубочком. Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается – прикатился клубочек к избушке: стоит избушка на курьих ножках, стоит – повертывается. Говорит Иван-царевич: – Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, – к лесу задом, ко мне передом. Избушка сейчас повернулась к лесу задом, к нему передом. Царевич вошел в избушку, а в ней лежит баба-яга, костяная нога, из угла в угол, нос в потолок врос. Говорит она сердитым голосом: – Фу-фу-фу! Доселе русского духу слыхом не слыхивано, видом не видывано, а нынче русский дух воочию проявляется. – Ах, ты, старая хрычовка! – говорит Иван-царевич, – ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда б и говорила. Баба-яга накормила его, напоила, в бане выпарила; тогда царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую. – Ох, дитятко! Как ты долго не бывал. Она с первых годов часто тебя поминала, а теперь перестала. Ступай скорее к моей средней сестре, та больше моего знает. Иван-царевич собрался в путь-дорогу и пошел вслед за клубочком. Шел-шел – и вот опять перед ним избушка на курьих ножках. – Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила – к лесу задом, ко мне передом. Избушка повернулась. Царевич вошел в нее, а там баба-яга, костяная нога, лежит из угла в угол, длинный нос в потолок врос. Увидала гостя и говорит: – Фу-фу-фу! Доселе русского духу слыхом не слыхивано, видом не видывано, а нынче русский дух воочию проявляется. Что, Иван-царевич, волею пришел или неволею? Иван-царевич отвечал, что сколько волею, а вдвое того неволею: – Ищу Василису Премудрую. – Жаль тебя, Иван-царевич! Долго ты не бывал; Василиса Премудрая тебя совсем позабыла. Ступай скорей к моей старшей сестре – Василиса Премудрая у ней; да смотри – одно не забудь: как войдешь ты в избу, Василиса Премудрая сейчас оборотится веретенцем, а моя сестра станет золотые нитки прясть, на то веретенце наматывать. Смотри же, не плошай. Унеси у нее то веретенце, переломи его надвое, кончик брось позади себя, а корешок наперед – Василиса Премудрая очутится перед тобою. |
| Можно, конечно, догадываться, что под «русским вооружением», которое помогло при занятии ворот крепостных, Скилица разумел, как это и естественно, топоры, секиры, и что представление его о тожестве Русских с Варягами основано именно на этом признаке. Но что ж из этого? Этот признак, действительно, может служить доказательством тожества Варягов и Русских. Варангами называется у Византийцев особый род войска, вооруженный секирами, а по своей национальности это главным образом Русские, о которых мы действительно знаем, что они были вооружены топорами-секирами (см. выше у Пселла и у Льва Диакона). Что Русские в самом деле играли не последнюю роль в походах Романа Диогена против мусульманских завоевателей – Турок, мы удостоверяемся в этом свидетельством того арабского историка, известия которого вообще отличаются поразительною точностью и правдивостью. Ибн-эль-Атир пишет, что армия Романа Диогена численностью доходила до 200 тысяч и состояла из Византийцев, Франков, Русов, Бажднаков (Печенегов), Арабов и Грузин (в подлиннике Курчь). 100 Русские опять занимают то место, которое у Скилицы принадлежит Варягам. Далее, Ибн-эль-Атир заставляет Русских сражаться с Турками Альп-Арслана при Хелате (Χλατ, Khelat по-армянски), куда, как известно, Роман Диоген отправил значительный отряд от Манцикерта. «У Хелата (авангард Альп-Арслана) встретил предводителя Русов, сопровождаемого приблизительно десятью тысячами Византийцев. Они сразились, и были разбиты Русы, и был взят в плен их предводитель и был приведен к султану, и тот ему отрезал нос». Эль-Макин в соответствующем месте пишет: «Султан Альп-Арслан устремляется к Хелату на встречу Византийцам с 40.000 всадников; против них вышел с большими силами один патриций, но султан победил их, взяв в плен самого предводителя, у которого он отрезал нос». Известие Атира, отчасти подтверждаемое Макином, для нас драгоценно; но, несмотря на высокие качества Багдадского астронома-историка, мы должны спросить себя, не противоречит ли он византийскому историку, современнику и очевидцу. |
| Нельзя пройти молчанием и следующего факта. В Струмице местный каймакам устраивал в июне прощальный обед офицерам, уезжавшим в Дойран. Во время обеда, вблизи квартиры каймакама, было сделано дерзкое демонстративное нападение на грека, который был ранен ножом. В Тыквешской казе появилась турецкая сформированная гайдукская шайка. Все дороги заняли разбойники. Турецкие шайки временами сменялись другими. Были слухи о появлении у Куманова сербской банды из 24 человек, перебитой турецкими войсками. Положение в беспокойных округах Македонии совершенно невозможное, по отсутствию порядка, по вечной боязни за завтрашний день. Будь в стране порядок, обрабатывались бы и скаты в горах, брошенные ныне из боязни дальних дорог. Положение крестьян-болгар, например около Струмицы, совсем ненормальное и по вечным разбоям, и по другим причинам. Крестьяне должны отдавать львиную долю урожая владельцу земли — бею, обрабатывая, кроме того, его земли. Они крепко связаны долгами. Пререкания народа с мусульманскими беями — постоянны, при этом власти оказываются на стороне беев. Для полноты общей картины, приведу две-три подробности о железнодорожном взрыве у Гюмендже. Как я уже упоминал выше, при взрыве был убит тормозный кондуктор, но сданная кем-то в багаж адская машина ранила еще двух человек. Вагон был сильно поврежден. По делу взрыва были арестованы в дер. Попчеве (близь Струмицы) три крестьянина — Григор, Христоман и Танчо. Потом я узнал, что арестованным оказался один Христоман. Он был присужден к повешению, и приговор этот 23 июня был приведен в исполнение в Гевгелах. Христоман, оказалось, был старый заговорщик, сидевший в салоникской тюрьме и выпущенный оттуда незадолго перед взрывом. За этим первым взрывом на железной дороге потом пошли другие. XIV. Несчастье особого рода. Один наблюдатель македонской действительности говорил мне: — Вы знаете поговорку о несчастной птице: «хвост вытащит, нос увязнет, нос вытащит, хвост увязнет?». Так и в Македонии. Как вам известно, европейцы добились того, что жандармам теперь аккуратно платят жалованье. Вести об этом распространились по Македонии. Турецкая армия стала завидовать жандармам: они, мол, счастливцы, а вот мы жалованья подолгу не видим. Офицеры сидят годами на одной трети своего жалованья, и в то время, как о жандармерии заботятся иностранцы, в тяжелое положение армейских офицеров никто не входит. Начались в армии тревоги. В июне месяце был случай насильственного захвата артиллерийскими офицерами телеграфной станции в Иштибе и посылки ими непосредственно в Константинополь своих требований по телеграфу насчет денег, — требований, выраженных крайне дерзко. Эти офицеры были потом арестованы и понесли наказание. Такая же история повторилась и в других местах. |
| II. Осталась бедненькая, трясется и тихонько молитву творит. Вдруг слышит: невдалеке Морозко на елке потрескивает, с елки на елку поскакивает, поскакивает да пощелкивает. Вот очутился он на той сосне, под коей девица сидит; пощелкивает, поскакивает, на красную девицу поглядывает: «девица, девица, я Мороз-красный-нос!» – «Добро пожаловать, Мороз! Знать Бог тебя принес по мою душу грешную!» – «Тепло-ли-те, девица?» – «Тепло, тепло, батюшка-Морозушко!» Стал Морозко ниже спускаться, больше потрескивать и чаще пощелкивать, и спросил опять девицу: «тепло-ли-те, девица? Тепло ли-те, красная?» Девица чуть дух переводит, но еще говорит: «тепло, Морозушко, тепло, батюшка!» Пуще затрещал и сильнее защелкал Морозко, и сказал девице: «тепло-ли-те, девица? тепло-ли-те, красная? тепло-ли-те, лапушка?» Девица окостенела и чуть слышно сказала: «ой, тепло, голубчик-Морозушко!» III. Полюбились Морозке ее ласковые речи: он над ней сжалился и окутал ее шубами, отогрел одеялами, да принес ей сундук и высокий, и тяжелый, полный всякого приданого, а потом подарил ей платье, шитое серебром и золотом. Надела она его и стала какая красавица! какая нарядница! Сидит и песенки попевает. А мачеха по ней поминки справляет; напекла блинов. «Ступай, муж, вези хоронить дочь свою». Старик поехал. А собачка под столом: «тяв! тяв! старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!» – «Молчи, дура! нá блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!» Собачка съела блин да опять: «тяв! тяв! старикову дочь в злате, в серебре везут, старухину женихи не берут!». Старуха и блины давала, и била ее, а собачка все свое: «старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!». IV. Скрипнули ворота, растворились двери, несут сундук высокий, тяжелый, идет падчерица в золоте да в серебре – так и сияет! Мачеха глянула – и руки врозь: «Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место». Повез старик на то же поле, посадил на то же место. Пришел и Мороз-красный-нос, поглядел на свою гостью и стал ее спрашивать: «тепло-ли-те, девица?» – «Убирайся ты!» – отвечала ему старухина дочь: «или ты ослеп, – не видишь, что у меня руки и ноги окостенели». Попрыгал, поскакал Морозко, а хороших речей не дождался, рассердился, хватил ее и убил. – «Старик, сту-пай мою дочь привези: лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни!» – А собачка под столом: «тяв, тяв! старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке кости везут!» – «Не ври! на пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут!» – Растворились ворота, старуха выбежала встречать дочь, да вместо ее обняла холодное тело. Заплакала, заголосила да поздно. |
| Болотников Леонтий Афанасьевич, 1473 г., Звенигород [см. Ждана, Лобанец, Небелый, Савлук, Сулеш, Утеш] Болото : Иван Филиппович Болото Тургенев [см. Тургень], середина XV в.; в Новгороде в XVI в. несколько лиц, между ними пономарь Болото, 1564 г. Болотовы : Губа [см. Губа] Болотов, крестьянин, 1531 г., Переяславль; дворянская фамилия Болотовых в XVI в. и позже в Кашире и Арзамасе [см. Тина] Болсун, Болсуновы : Василий Григорьевич Болсун Крекшин [см. Крекшин], 1500 г., Новгород; Иван Захарьевич Болсунов, 1531 г., Дмитров Болта, Болтины : Болта Танеев [см. Таней], вотчинник, конец XV в., Ростов; Василий Юрьевич Болта Меликов [см. Мелик], начало XVI в.; Болтины в XVI в. и позже в Арзамасе [см. Баим, Тиун] Болтоухов Михаль, крестьянин, 1495 г., Новгород Болтунов Степан, посадский человек, 1612 г., Нижний Новгород Болтушка , крестьянин, 1545 г., Новгород Болх кн. Иван Андреевич Звенигородский; по родословным преданиям, родоначальник князей Болховских Болховитинов [ср. Шум] Болышев Смирной [см. Смирной] Феофанович, 1596 г., Торопец Большаков Лазарь, крестьянин, 1612 г., Арзамас Большой Нос см. Нос Большуков Сергей, крестьянин, 1621 г., Новгород Боранковы см. Бортиковы Борбошев Федор, 1638 г., Москва [Ср. Барбаша] Борец кн. Василий Андреевич Охлябинин [см. Охлябина], 1568 г. Борецкие , бояре, XV в., Новгород; Василий Федорович, боярин, Москва 26 [см. Дурень] Борзенков Игнатий Зиновьевич, 1596 г., Мценск Борзецов Иван Филиппович, 1522 г., Москва; Бурнаш [см. Бурнаш] Федорович, 1551 г., Москва [см. Ратман] Борзик Михаил, крестьянин, 1495 г., Новгород Борзой, Борзово : Никита Борзой, крестьянин, послух у межеванья, 1460 г., Верея; Исаак Иванович Борзово, 1603 г., Новгород Борзун Михаил, крестьянин, 1498 г., Новгород Боркин Иван, 1607 г., Ярославец Борков Иван Васильевич, 1430 г., Углич; Борковы, конец XV в. и позже, Новгород [см. Дичок, Карман, Курбат, Яробка] Боркулаб см. Варкалап Бормосов Иванец Афанасьев, подьячий кн. Юрия Ивановича, 1522 г. Бормотов Дружина [см. Дружина], крестьянин, 1600 г., Арзамас |
| И в этом отношении Ждун со своим делом прекрасно справляется. Дилемму же: «Выбирай, Ждун или Бах?!» я считаю недомыслием, типа: «Что важнее, яичница или велосипед?!» Одно не заменяет и не отменяет другого… «Он добрый!» – сказала девочка Вспоминаю случай, я о нем упоминал на своей странице в фейсбуке. Как-то сижу во дворе храма, жду кого-то. Достал планшет, там открылся Ждун. А вокруг бегают какие-то несколько детей. По виду – обычные, уличные такие дети. Подбежала девчонка лет 6-8. Сиреневая куртешка, явно с чужого плеча, шапка вязаная на нос сползает. И я ей показываю фото и говорю: «Смотри, это – Ждун. Как думаешь, почему он такой популярный в интернете?» Так спросил, не особо чая ответа. А девчонка посидела рядом, пошмыгала носом, потом внимательно посмотрела на меня и ощерилась в улыбке (зубов примерно четырех впереди нет, нос конопатый): – Он ДОБРЫЙ!.. Потом еще пошмыгала и говорит: – Ну, он забавный. И без ног… И убежала. Не «прикольный» сказала, чего я ожидал, а «забавный». Такое слово забытое… А главное, да – добрый. Смех над ними, смех вместе с ними В самом деле, все герои любимых интернет-мемов, от нихже первый есть Ждун, объединены одним: их низводят и курощают, извлекая из первоначального контекста, до нашего простого человеческого уровня. Смех над ними, смех вместе с ними делает то, что обычно и делает смех: снижает чрезмерный пафос там, где он вреден, утирает (перефразируя известные слова Григория Померанца) пену праведного гнева с губ ангела, важные стороны нашей жизни поворачивает нежданной, ранее незаметной стороной, дает нам возможность увидеть самих себя без прикрас и посмеяться над собой, открывает маленькую форточку в душной обыденности и впускает сквозняк трезвости, воздух надежды… Ждун добрый. Его популярность свидетельствует: есть у нас тяга к доброте! И слава Богу. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| VI - нач. VII в.), греческой (Библия сакеллария Льва. Vat. Reg. gr. 1, ок. сер. X в.). В сир. рукописи И. показан с покрытым язвами телом, в набедренной повязке, полулежащим на фоне горы; слева - друзья обращаются к нему, экспрессивными жестами привлекая внимание, справа сидит жена, которая принесла пищу в 3 глиняных сосудах. В греч. рукописи И. с изможденным, покрытым язвами телом представлен сидящим на уступе скалы; перед ним - 3 его друга в богатых одеждах, с диадемами на головах, за ними - толпа людей, судя по шлемам, воинов, за спиной И.- жена, закрывающая нос платком и протягивающая ему на палке еду. Неск. изображений И., вероятно скопированных с иллюстрированной Книги Иова, есть в рукописи «Sacra Parallela» (Paris. gr. 923, IX в.), среди них: сцена гибели детей И. (Fol. 204); изображение жены, к-рая разговаривает с И., сидящим на куче пепла; И. слушает второе обращение к нему Господа и «препоясывает чресла» (Fol. 257); И. указывает на свою могилу (Fol. 30v). Образы И. имеются в 2 полных иллюстрированных списках Гомилий Григория Назианзина (Ambros. E49-50 inf. Fol. 275, нач. IX в.; Paris. gr. 510. Fol. 71v, 879-882 гг.): на миниатюре в 1-м списке И. показан стоящим, с седыми, слегка вьющимися волосами и округлой бородой, в золотых одеждах, с золотой диадемой в волосах; во 2-м списке - И., обнаженный (тело покрыто язвами), сидит на холме на фоне городских стен, его окружают стоящая слева жена, которая протягивает ему на палке еду и прикрывает нос платком, и друзья в коронах и роскошных одеждах. Иов на гноище. Роспись зап. стены нартекса Николо-Дворищенского собора в Вел. Новгороде. Ок. 1118 г. Иов на гноище. Роспись зап. стены нартекса Николо-Дворищенского собора в Вел. Новгороде. Ок. 1118 г. Изображения И. есть в Лондонской (Lond. Brit. Lib. Add. 19352, 1066 г.) и Балтиморской (Baltim. W. 733, кон. XI - нач. XII в.) Псалтирях. В 1-й, на иллюстрации к Пс 112. 7, на поле рукописи изображены обнаженный И., к-рый сидит на куче пепла, его тело покрыто язвами, и жена, дающая ему еду (Fol. |
| Романтическая мысль о том, что «только с одной непорочностью и чистотой сливается красота» («эстетический гуманизм» - Зеньковский. С. 257), терпит трагическое крушение при столкновении с красотой, «тронутой тлетворным дыханием разврата» («Невский проспект»). «Адский дух» пронизывает фантасмагорический мир гоголевского Петербурга, разрушая «гармонию жизни», показывая «все не в настоящем виде» и углубляя «раздор мечты с существенностью». Зло вторгается в человеческую жизнь через творение художника, подменяя высокие идеалы стремлением к богатству и успеху («Портрет»), петербургский титулярный советник объявляет себя королем Испании («Записки сумасшедшего»), нос может облачиться в казенный мундир и отправиться в Казанский собор, где молится «с выражением величайшей набожности» («Нос»), «шинель делается трагическим fatum в жизни существа, созданного по образу и подобию Вечного…» ( Григорьев. С. 113). Если в «Вечерах...» «антихрист» обладает властью только над душой своей дочери, то теперь он «силится проникнуть во все», в т. ч. в искусство, в творческий процесс («вдохновение»), чтобы придать ему «адское направление». Противостоять «могущественному бесу» может только художник-монах, прежним попустительством к-рого демон и удержался в земной жизни. Пройдя путь покаяния и молитвы, автор портрета «антихриста» «весь повергся в религию», «обратился в религиозный пламень». Он стал не «тихим размышляющим отшельником», а «исполином» с «раскаленными мыслями» - борцом с апокалиптическим злом (Портрет//Арабески. СПб., 1835. Ч. 2). По мнению В. В. Гиппиуса, здесь Г. «в первый - и единственный - раз в своем творчестве дает религиозный тип» (С. 50). Во 2-й ред. повести (1842) Г. переносит акцент с внешней, исторической стороны борьбы со злом в душу художника, и главным здесь становится забота о сохранении ее чистоты: «Кто заключил в себе талант, тот чище всех должен быть душею». С. П. Шевырёв полагал, что в «Портрете» автор «так раскрыл связь искусства с религией, как еще нигде она не была раскрыта» (письмо к Гоголю от 23 марта 1843). Эсхатологизм и религ. утопизм петербургских повестей (особенно «Портрета» ред. 1835 г.) подчеркивал Д. И. Чижевский (С. 212-213), связывая это с пророчествами нем. мистиков И. А. Бенгеля и И. Г. Юнга-Штиллинга о наступлении конца света в 1837 г. (во 2-й ред. «Портрета» Г. снял все упоминания об этом). |
|
|
