| О том, как это происходило, Сретенский узнал от Злоказова, швейцара дома в котором располагался комиссариат снабжения во главе с Войковым. Если изложить услышанное Сретенским и проверенное им затем путем допросов всех, кто имел к этому отношение, кроме ушедшего с большевиками кучера Черных, то вырисовалась следующая картина. Ящик с кислотой из аптекарского магазина был доставлен Зиминым, одним из секретарей комиссариата снабжения, во двор дома комиссариата, а поздно вечером 17 июля, ближе к ночи, он был доставлен кучером Черных на простой телеге в Коптяковсий лес. Об этом Сретенскому поведала Е.И.Спасская, «служившая в этом доме при большевиках горничной». Кучер Черных, в один из этих дней, «незадолго до бегства большевиков из Екатеринбурга, возвратился домой поздно ночью, мокрый и грязный. Он ворчал по этому поводу, и она слышала, что он говорил при этом, что он " доехал до леса, а дальше его не пустили " ». Известно, что тела из шахты были подняты утром 18 июля и такая поспешность в доставке кислоты ночью была обусловлена другими, как мы увидим далее, обстоятельствами, в которых будут фигурировать Войков и Юровский. Дотошный Сретенский допросил и заведующего аптекарским магазином «Русское Общество» Мецнера, который рассказал, что после того, как он выдал пять пудов серной кислоты по первому требованию Войкова, позже тот сам ему позвонил по телефону и потребовал, чтобы «было приготовлено еще три бидона с серной кислотой... Около полуночи на простой телеге к складу приехало несколько человек красноармейцев с винтовками, взяли от него кислоту и увезли в сторону Главного проспекта». Эта кислота и была доставлена на лесную полянку за переездом 184 утром 18-го июля на грузовом автомобиле. У Войкова личным кучером был Волков, которого он не забрал с собой в Пермь, что явилось его большой ошибкой. Волков рассказал Сретенскому: «...в четверг (18-го июля - В.К.), он ездил с Войковым по городу и, вернувшись домой часа в 3-4 дня, увидел, что их одноконный рессорный экипаж стоит весь в грязи, в глине преимущественно, и одно его крыло помято. Спустя с час после этого какой-то пленный " австриец " ... принес три лопаты. Они, как и рессорный экипаж, были запачканы глиной. У Волкова был по этому случаю разговор с садовником Полковым и последний, по словам Волкова, сказал ему, что лопаты куда-то увозились в среду в этом самом рессорном экипаже. На другой день, т.е. в пятницу утром, он подал лошадь для Зимина, и, когда тот садился в экипаж, Волков сказал ему про испорченный экипаж, выразившись приблизительно так: " Какой-то черт ездил куда-то в экипаже, колесо смял, экипаж весь в грязи " . На это Зимин, по словам Волкова, сказал ему: " Ездили публику на тот свет отправлять " . В ночь на субботу Войков и другие большевики покинули Екатеринбург». |
| Евгений Евтушенко о похоронах Сталина: «Я помню, как поджимал ноги, потому что они шли по живому» Отрывок из книги Соломона Волкова «Диалоги с Евгением Евтушенко» 19 сентября, 2018 Отрывок из книги Соломона Волкова «Диалоги с Евгением Евтушенко» В издательстве АСТ в «Редакции Елены Шубиной» вышла книга Соломона Волкова (при участии Анны Нельсон) «Диалоги с Евгением Евтушенко». В ее основу легли беседы писателя и поэта, состоявшиеся в 2012-2013 годах. «Правмир» публикует отрывок из книги, где Евгений Александрович рассказывает о похоронах Сталина, очевидцем которых он был, и о том, как эта трагедия повлияла на его жизнь. Евтушенко: Это ужасно было — похороны Сталина. Когда люди вдруг начали чувствовать, что шагают по живым человеческим телам, они стали преображаться. И кто-то поджимал ноги, кто-то не поджимал… Волков: Такои кровавыи карнавал. Евтушенко: Главное — спастись самому, не попасть под ноги другим. Так это я там почувствовал. Мы были вместе с поэтом Германом Плисецким, он, кстати, написал очень хорошую вещь — «Труба». Трубная площадь… Замечательная поэма. И тогда мы — и Гера, и я, и еще там некоторые люди, я не знаю даже, кто из нас был инициатором, — мы поняли, что нужно как-то соединяться, людеи объединять, рассекать сегментами буиствующую толпу, иначе она соидет с ума. И мы стали на цепочки разделять людеи: сцепляли руки и рассекали ими бушующее, ничему не подчиняющееся, всклокоченное, взбудораженное море. Море, которое грозило растоптать всех и уничтожить, если ты попадал внутрь этои коловерти. Мы с Германом все время рядом держались, и получилось, что мы с ним были одними из организаторов цепочек, которые спасли очень много людеи. А когда я пришел домои — я так и не попал в Колонныи зал, где стоял гроб со Сталиным, — мама спросила: «Видел Сталина?» Я сказал: «Да, я его видел». Потому что то, что я видел, — это и был Сталин. И самое страшное было в том, что офицер кричал: «Инструкции нет!» Все ж ему говорили: «Отодвиньте грузовики!» Волков: То есть тяжелые военные грузовики, которые загораживали проход. |
| Первые мои встречи с С.А. Волковым пришлись на страшные дни холодной и голодной зимы 1942/43г., и от них в памяти сохранилось немногое. Помнится узкая беленая комната с высоким потолком, в которой мы жили с матерью и бабушкой, с печкой у стены, – одна из келий бывшего Гефсиманского скита, а в то время – комплекса организаций Московского областного отдела социального обеспечения (МООСО) с больницей, в которой завхозом работала моя мать, В.Р. Никитина, и с общеобразовательными курсами для инвалидов войны, на которых преподавал русский язык, литературу, историю СССР и Конституцию С.А. Волков, живший этажом выше. Смутно помню его высокую, тощую фигуру в сером свитере, появлявшуюся у нас, несколько случайных замечаний, подаренную мне рукописную книжечку его стихов из цикла «Египет», которым я тогда увлекался, читая и перечитывая повествование Г. Картера и А. Мейса о раскопках гробницы Тутанхамона, – книжечку любовно и красочно оформленную одним из учеников Волкова, А. Зморовичем, но дальше этого память отказывается высветить былое. Наряду с другими встречами и знакомствами тех мучительно тяжелых лет, эта казалась такой же случайной, почему и сам Волков уделил ей на страницах своего дневника 1943 г. всего несколько строк, тем более, что начались переезды, и уже в апреле 1943 г. мы потеряли друг друга из виду. Истинное значение происшедшего выяснилось только спустя восемь лет, когда я учился в 8-м классе загорской школы 1 и случайно возобновившееся знакомство стало для меня подарком судьбы в полном смысле этого слова. С тех пор и до самой смерти Волкова нас связывала искренняя дружба, насколько она была возможна при разнице возраста, творческих устремлений и обстоятельств жизни. Значение ее трудно переоценить. Исключительная в условиях провинциальной жизни тех лет библиотека СА. Волкова, которой я мог широко пользоваться, а в еще большей степени – его беседы стали для меня тем университетом, который в духовном отношении дал неизмеримо больше, чем последующие годы учебы на историческом факультете МГУ. |
| Рукопись «Воспоминаний» объемом около 20 авторских листов была закончена им в августе 1964 года, как датировано новое «Вступление». Ее первая часть содержала текст собственно воспоминаний, вторая – поправки, дополнения и примечания. Однако Волков продолжал работать над текстом, внося уточнения, дописывая и расширяя его. Как мне известно, окончательный вариант был им подготовлен к лету 1965 года, когда его первый экземпляр с фотографией и негативом был передан автором в МДА, а второй – одному из ближайших друзей и бывшему ученику, Е.А. Коневу. После смерти Волкова, осенью 1965 года, этот второй экземпляр вместе с четырьмя книгами «Эрмитажа» был затребован у владельца районным отделом КГБ «на прочтение» – и так и не возвращен... Были ли рукописи уничтожены или до сих пор пылятся в одном из секретных хранилищ этого ведомства – выяснить не удалось, однако в последующее время в «самиздате» получил распространение первый вариант «Воспоминаний», отличавшийся меньшим количеством номеров примечаний (196 вместо последующих 210, как читается в случайно сохранившимся черновом авторском экземпляре с правкой Волкова), который и был положен в основу первоначальных публикаций. Предприняв работу по подготовке воспоминаний С.А. Волкова к изданию, я не раз задавался вопросом, почему за четверть века со дня смерти их автора они так и не увидели свет на Западе? Тем более, что в отличие от других, менее известных мемуаров, эти довольно широко ходили по Москве в начале 70-х годов и были вполне доступны для экспорта. Вероятно, причин можно назвать много. Среди них уже отмеченная мною аполитичность автора, смягчавшего в своих воспоминаниях остроту и трагизм описываемых событий, его безусловная приверженность православной Церкви, ощутимо противопоставляемой католической и реформаторской церквам Запада, но главное, как мне представляется, необходимость серьезной литературной работы над рукописью. С.А. Волков писал много, писал всю жизнь, выработав великолепный почерк человека, получившего законченное образование в классической гимназии. |
| А.Г. Волкова Аннотация. Статья посвящена рассмотрению писем к мирянам святителя Феофана Затворника в контексте лингвистических методов XX века. Нарративный анализ предполагает рассмотрение повествовательного компонента в тексте. Тексты писем святителя Феофана являются по своему характеру дидактическими, однако в них содержится элемент наррации, выполняющий стилистическую и аргументационную функции. Текст как объект рецепции и интерпретации является многоосмысленным, особенно если речь идет о художественном тексте или о тексте личном/личностном, таком, как дневник или письмо. При этом представляется допустимым использование новых методов текстуального анализа: «Исследование хронологически более ранних текстов с позиций современной филологии представляется приемлемым в силу того, что современная терминология и понятийный аппарат способны вскрыть в тексте те смыслы, которые, если и были выделены ранее, то не были названы, либо структура этих смыслов не подвергалась научной рефлексии» Именно поэтому перед рассмотрением непосредственно текстов святителя Феофана необходимо обратиться к некоторым теоретическим положениям. Одним из терминов филологической науки XX века, который применяется для анализа повествовательного типа текста, является нарратив – «понятие не только филологическое, но и философское, психологическое, историческое, обозначающее повествование, то есть изложение, рассказ о каких-либо фактах, событиях, как правило, в их линейной последовательности» [Волкова]. Г. К. Косиков, известный исследователь теории и практики интертекстуальности, указывает на целый ряд школ и исследователей, разрабатывавших проблемы нарратологии (учения о нарративе): «В XX веке изучение сюжета в литературоведении привело к созданию ряда нарратологических концепций – теории русской «формальной школы» (В. Б. Шкловский, Б. В. Томашевский) и В. Я. Проппа, англосаксонской «новой критики» (К. Бёрк, Р. П. Блекмур), неоаристотелианских (У. Бут и др.), структуралистских (К. Леви-Строс, А.-Ж. Греймас, К. Бремон, Ц. Тодоров, Р. Барт), феноменологических (П. Рикёр) теорий. Проблемы Н. углубленно разрабатывали также историки (Ж. Дюби, Ф. Фюре, П. Вейн) и представители аналитической философии (Л.О. Минк, X. Уайт, А. Данто, У. Дрей)» с. 159–160]. |
| «У сына серьезные проблемы со здоровьем, которое сильно пошатнулось за время нахождения в СИЗО. Кроме астмы его начали мучать сильные мигрени, однако любое его обращение к врачу заканчивается выдачей таблетки «Но-шпы», - рассказала газете ВЗГЛЯД мать Павла Волкова Наталья Александровна. Правда, семье подследственного пошли навстречу и разрешили передавать необходимые лекарства, однако пока мать узнает, что именно нужно сыну, проходит несколько дней, а помощь ему нужна безотлагательно. «Проходит два-три дня, а плохо ему сегодня. Он нуждается в постоянном приеме лекарств. Я не в состоянии лечить его на расстоянии», - рассказывает мать арестованного журналиста. Дело будет слушаться два дня подряд - в среду и четверг, пояснила газете ВЗГЛЯД Валерия Евдокимова, гражданская жена Павла. Вопрос о возможном изменении меры пресечения будет слушаться в четверг. Но, уверена мать арестованного журналиста Наталья Волкова, никакой надежды на то, что сына все-таки отпустят домой под домашний арест, у нее не осталось - до сентября судья уйдет в отпуск, и все это время Павел будет продолжать находиться в СИЗО. «Хотя он мог бы быть под домашним арестом», - говорит Наталья Александровна. Ведь, отмечает она, нескольких других обвиняемых по тем же статьям суд ранее отпустил под домашний арест, поэтому к ее сыну у суда явно предвзятое отношение. Дело Волкова производит, мягко говоря, странное впечатление. Предельно «тяжелые» статьи обвинений - «посягательство на целостность Украины», «содействие террористической организации». Сообщалось, что в общей сложности обвиняемому грозит от 12 до 15 лет тюрьмы. «Если верить обвинениям, то журналист якобы участвовал в вербовке и обучении террористов, в также финансировал их. В частности, его судят по 258 ст. УК Украины о содействии террористической деятельности», - рассказала газете ВЗГЛЯД адвокат журналиста Светлана Новицкая. Но никаких доказательств следствие не представило. Судя по имеющимся материалам, все «посягательства» выражались в публикации статей и постов в соцсетях. |
| Бешенство мое превзошло всякие границы и помрачило мой рассудок. Я осыпал дядю всеми бранными словами, какие только знал; назвал его подьячим, приказным крючком и мошенником, а Волкова как главного виновника и преступника хотел непременно застрелить, как только достану ружье, или затравить Суркой (дворовой собачонкой, известной читателям); а чтоб не откладывать своего мщения надолго, я выбежал как исступленный из комнаты, бросился в столярную, схватил деревянный молоток, бегом воротился в гостиную и, подошед поближе, пустил молотком прямо в Волкова… Вот до чего можно довести доброго и тихого мальчика такими неразумными шутками! По счастию, удар был незначителен; но со мною поступили строго. Наказание, о котором прежде я только слыхал, было исполнено надо мною: меня одели в какое-то серое, толстое суконное платье и поставили в угол совершенно в пустой комнате, под присмотром Ефрема Евсеича. Боже мой, как плакала и рыдала моя милая сестрица, бывшая свидетельница происшествия! Дело происходило поутру; до самого обеда я рвался и плакал; напрасно Евсеич убеждал меня, что нехорошо так гневаться, так бранить дяденьку и драться с Петром Николаичем, что они со мной только пошутили, что маленькие девочки замуж не выходят и что как же можно отнять насильно у нас Сергеевку? Напрасно уговаривал он меня повиниться и попросить прощенья, — я был глух к его словам. Я наконец перестал плакать, но ожесточился духом и говорил, что я не виноват; что если они сделали это нарочно, то всё равно, и что их надобно за то наказать, разжаловать в солдаты и послать на войну, и что они должны просить у меня прощенья. Мать, которая страдала больше меня, беспрестанно подходила к дверям, чтоб слышать, что я говорю, и смотреть на меня в дверную щель; она имела твердость не входить ко мне до обеда. Наконец она пришла, осталась со мной наедине и употребила все усилия, чтоб убедить меня в моей вине. Долго говорила она; ее слова, нежные и грозные, ласковые и строгие и всегда убедительные, ее слезы о моем упрямстве поколебали меня: я признавал себя виноватым перед маменькой и даже дяденькой, которого очень любил, особенно за рисованье, но никак не соглашался, что я виноват перед Волковым; я готов был просить прощения у всех, кроме Волкова. |
| Разделы портала «Азбука веры» Сборник христианских проповедей Волков А.А. Курс русской риторики " loading="" decoding="" srcset="" sizes="" title=""/> Оглавление Рекомендован Учебным комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви в качестве учебного пособия для духовных учебных заведений. Волков Александр Александрович. Профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, профессор Московской Духовной Академии. Род. в 1946 году. В 1969 году окончил филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Доктор филологических наук. Автор монографий “Грамматология” (1982 г.), “Основы русской риторики” (1996 г.) и др. Читает курсы: ”Общее языкознание”, “История языкознания”, “Риторика”. Предисловие Риторика – классическая наука о целесообразном и уместном слове – востребована в наши дни как инструмент управления и благоустройства жизни общества, формирования личности через слово. Появление книги А. А. Волкова – событие в нашей словесности. Этой книге суждена долгая и трудная жизнь. Долгая, потому что “Курс русской риторики” А. А. Волкова – не однодневка, прочитываемая залпом и назавтра забываемая, а увлекательный и многомысленный труд учения, который ведет к успеху каждого, кто задумывается над ролью и значением языка в становлении общества и собственной личности. На фоне легкого и модного современного “чтива” о проблемах общения приятно сказать, что эта книга “трудна”, как труден сам путь учения и образования, но сладость и польза плодов науки риторики будут ясны каждому, кто не поленится пройти горний путь риторического восхождения до конца. Α от “плодов уст своих человек вкусит добро.” Риторика научает думать, воспитывает чувство слова, формирует вкус, устанавливает цельность мироощущения. Через советы и рекомендации, глубокомысленные и выразительные тексты, риторическое образование диктует стиль мысли и жизни современному обществу, давая человеку уверенность в сегодняшнем и завтрашнем бытии. Тому, кто впервые знакомится с трудами А. А. Волкова, можно позавидовать: он найдет в авторе надежного учителя в “мыслях и словах” (предмет риторики), глубокого собеседника в понимании основ русской духовной культуры, ценящего подлинную красоту родного слова. Тот, кто знаком с А. А. Волковым – профессором МГУ имени Μ. Β. Ломоносова и Московской Духовной академии, уже предвкушает радость от постижения точного и систематического знания, основанного на глубокой вере и университетско-академической образованности. |
| Но мы уже цитировали свидетельство Глинки, приводили и характерные обстоятельства, сопровождавшие отправление «хароновской барки». Правда, в переписке современников мы встретимся и с другими указаниями. В этом отношении интересна переписка Волковой с Ланской, отмечающая проявление вражды населения к иностранцам. «Я много ожидаю, – пишет Волкова 22 июля, – от враждебного настроения умов. Третьего дня чернь чуть не побила камнями одного немца, приняв его за француза». «Народ так раздражен, – сообщает она 15 августа, – что мы не осмеливаемся говорить по-французски на улице. Двух офицеров арестовали: они на улице вздумали говорить по-французски; народ принял их за переодетых шпионов и хотел поколотить, так как не раз уже ловили французов, одетых крестьянами или в женскую одежду, снимавших планы, занимавшихся поджогами и предрекавших прибытие Наполеона, – словом, смущавших народ». Более чем очевидно, что Волкова пишет по слухам, пишет со слов Ростопчина (с которым Волкова знакома домами), В возможности подобных фактов, конечно, можно не сомневаться, в особенности по отношению к шпионам. И число таких фактов должно было расти по мере приближения военных действий к Москве, по мере распропагандирования темной массы ростопчинской агитацией. Но такие факты, – факты действительные были немногочисленны. Ростопчин, вероятно, не преминул бы о них рассказать. На деле, кроме появления сумасшедшего купца и избиения толпою двух ремесленников-немцев, поспоривших с менялой, он ничего не может сказать. И тот факт, на котором он с самодовольством останавливается, чтобы показать свое влияние на московскую толпу, имеет место накануне Бородинской битвы, т.е. тогда, когда тревожное настроение Москвы достигает уже значительных размеров 98 . Явившийся к месту происшествия Ростопчин спас «неосторожных немцев» от разъяренной толпы, дав «сильнейшую пощечину» мелкому купчику, с решимостью заявившему графу: «пора народу действовать самому, когда вы отдаете его в жертву иностранцам». «Страсть к сценическому искусству, – замечает Попов, – ярко выражается в этом рассказе». |
| Эта проблема у нас стоит очень остро, потому что ребенок после того, как от него отказалась мать либо родителей лишили родительских прав, примерно на месяц отправляется в больницу, чтобы пройти медицинское обследование. Только после такого освидетельствования у малыша появляется статус на усыновление. А то вдруг у него ВИЧ-инфекция? Этого же никто не знает. Если ребёнок чем-то болен, его отправят в специализированный детский дом. В нашей стране есть такая проблема: некоторые дети живут в больницах даже не месяцами, а годами. Марк, например, жил в больнице год и три месяца. Елена Писарева: Как вы помогали детям-сиротам до того, как в вашей жизни появился Марк? Варвара Волкова: Я помогала им не очень продолжительное время. О существовании этой организации и сайта «Отказники.ру» я узнала только за год до появления Марка. Елена Писарева: Что это была за помощь? Варвара Волкова: Мы собирали вещи. При храме собирали деньги. Вещи — вещами, а деньги нужны всегда: ведь государство выделяет на новорожденного один памперс в сутки! Ребёнку надо менять подгузник или памперс, как минимум, четыре раза в сутки, а на него выделяется один памперс. Что там происходит, вы себе не представляете! Пачка памперсов, которую человек принесет с собой, на неделю облегчит жизнь какому-то ребенку. Елена Писарева: Это избавит ребенка от физических страданий? Варвара Волкова: Да. Там нужна любая помощь. Не говоря уже о том, что можно приехать в больницу и просто взять ребенка на руки, покачать его. Так что мы собирали и деньги. Сейчас наша организация старается как-то рассказывать о себе. Мы устраиваем стенды на различных выставках, рассказываем людям о своей деятельности. Через это к нам приходило очень много людей. Понимаете, у нас ведь никто не знает об этой ситуации в больницах! Дмитрий Дюжев: Расскажите, пожалуйста, о том, как вы пришли в больницу знакомиться с Марком. Кто вас встретил, как всё происходило? Елена Писарева: И насколько совпали ваши ощущения, Варя, и ваши, отец Александр? Диакон Александр Волков: Больница, честно сказать, произвела гнетущее впечатление. Там устроены такие боксы, и в них в железных кроватках лежат младенцы. И совершенно ясно, что до них никому нет дела. Безусловно, нужно отдать должное и сотрудникам организации «Отказники.ру», и тем людям, которые находятся в больнице: они, конечно же, делают что могут. Да, дети накормлены, за ними более-менее ухаживают, у них действительно есть все необходимые гигиенические вещи. Но этого мало! |
|
|
