| Балаклейцы сильно уныли от таких бед, особенно когда представляли себе, что им и ещё не миновать нападения татарского. Они даже хотели бежать из Балаклеи, куда глаза глядят. Вот что писал Чугуевский воевода к Белгородскому: «196 (1688) года июля 31 писал ко мне из Балаклеи Никифор Яцын. Июля 30 Балыклейский казак Матвей Ткач, быв ниже Балыклеи в лесу на Донце в 1? версте от Балаклее, видел за Донцом, идёт знамя лазоревое вверх по Донцу к мельнице, которая на Донце в 2 верстах от Балыклеи. Никифор прислал, чтобы прислать к нему для сбереженья пеших ратных людей; а города большой и малый, все огнили и развалилися, а делать некем; в приходе неприятелей в нём быть страшно; мещан в Балаклее 200 человек и у них нет ружья, а казаки ведоми Харьковскому Полковнику». Чугуевский вестовщик донёс: «в Балаклее жители ожидают прихода неприятельских людей и на поля с посада не ходят, хлеба не жали; а говорят, что за вестями хлеба не жали и от разоренья неприятельских людей стало худое житьё в Балыклее и они пойдут в разные города, покиня свои дворы». Вероятно, что для успокоения несчастных балаклейцев послан был отряд из Чугуева против татар. Татар не было под Балаклеей в начале августа. Но балаклейцы всё-таки не спаслись от них. После того, как 17 августа ограбили они Мерефу, Соколов, Змиёв, Бишкин, 3 сентября опять напали на Андреевку и Балаклею. «Сентября 3, 197 (1688) года Татарове перешли чрез Донец выше Балыклеи и ниже Андреевых Лоз на броду, подле Еченкова Кута многие орды Татар, и с ним Янычары, и были те Татаре под городами Андреевы Лозы и Балыклеею, побрали в полон Андреевских и Балыклейских жителей и побили многих людей». Так писал белгородский воевода. По отписке из самой Балаклеи взято в плен 15 человек балаклеевцев. Чугуевский воевода на другой же день послал в Балаклею капитана, 200 солдат и 100 чугуевцев. Но отряды 5 числа уже не застали татар на левой стороне Донца, те перешли реку выше Бишкина чрез лес по засеке и на броду многие перетонули. Из реки вытащено 16 человек. По платью и шапкам оказалось, что утопшие были частью турки, частью Кубанские черкесы и раскольники, действовавшие тогда под властью Крыма за одно с мусульманами; найдены также саадаки и сабли. |
| Роспись сторожей Кн. Тюфякина 1571 года: «4-я сторожа – стояти на Изюмской стражи, на сей стороне Донца, в борах…. А переезжати им направо вверх по Донцу Изюмской шлях и Савинский шлях и до каменного ярку верст с 15; а налево вниз по Донцу до Усть Оскола верст с 20, а стояти сторожем на старом месте». Роспись Кн. Воротынского 1571 года «4-я сторожа Савинская и Изюмская… беречи им по Донцу на гору до Савинского перевозу, а лево вниз по Донцу до Усть Оскола». Врем. Моск. Общ. Ист., кн. 8. 1850 г. По Чугуевской переписке видим здесь в 1646 году Валуйскую стражу, а царскою грамотою 1650 года предписано было стоять на Изюмской сакме Чугуевским станичникам. «7154 (1646) июля 22 прибежали на Валуйку из станицы с Изюмской сакмы от урочища от р. Бурлука Валуйские станичники, – и сказали: высланы они были переезжать Изюмскую и Савинскую сакму до р. Бурлука. И июля 21, об обиде, были они в объезде урочища Бурлука, и как де они ехали версты две, и в том месте видели воинских Татар человек 150 и более. Идут те Татарове от р. Оскола к р. Волчьим водам и к Белогородскому уезду. И от тех татар гонялись за ними два татарина верст с 6, и они де ушли в лес Липяг». Царскою грамотою от 12 апреля 1650 года предписано было «Изюмскую сакму переезжать и беречись одним им (Чугуевским станичникам), а Белгородским станичникам тою Изюмскою сакмою к Сокольим горам ездить не велено». По той же переписке, в 1663 году, т.е. ранее построения крепости Донцем, Изюм оказывается местом, населенным постоянными жителями. «Июля 30 (1673 г.) прибежал из Савинской Савинский сторож и сказал, что одноконечно Татарове перешли под Изюмом и на дороге людей побили». Отсель видно между прочим то, что Изюмом в 1673 году называлась местность левого берега Донца. Несомненно, известно, что при царе Алексее Михайловиче, кроме охранной стражи, в Изюмском юрту жили царские охотники, занимавшиеся в лесах и степях ловлею зверей для царя; и поныне известно в Изюме на левом берегу Донца место с именем зверинца, – здесь берегли пойманных для царя зверей. |
| с половины 1658 года они же в составе белгородского полка участвовали в Польской войне, почему, по заключении перемирия с Польшею, прислана была в Чугуев похвальная Царская грамота, от 22 февраля 1667 года, «Украинным людям, которые в черте и по черте и за чертою», в том числе и Чугуевцам, за долгую ратную службу и за претерпенное во время её разорение. Но вот настал бунт Брюховецкого, 1668 года. Во время волнения, поднятого Гетманом в начале восстания, Воевода Рагозин два раза посылал Чугуевцов на поиск к Змиёву. Но потом Чугуевцы накрепко заперлись в городе. Чугуевский уезд сильно пострадал тогда; Чугуев три раза был осаждаем и с большими потерями для него. Первое нападение было в апреле месяце. Чугуевский воевода от 20 апреля доносил Белгородскому Воеводе: «В нынешнем 176 (1668) году марта 4, Полковник Ивашка Серко и Змиевские и Цареборисова города и Маяцкие и Валковские и на Торских озёрах Черкассы, забыв страх Божий и Евангельское целованье, великому Государю изменили. И в тех городах Воевод и приказных людей расстреляли и Великого Государя Русских людей вырубили и Великого Государя зелейную и свинцовую казну разграбили. И город Змиёв и Цареборисов и Валки огнём пожгли. И собрався тех городов изменники Черкасы, приходили под Чугуев город и в Чугуевском и Харьковском уезде села и деревни и хлеб выжгли и многих людей побили и в полон поймали и воевать пошли в Черкаские города к изменнику Ивашке Брюховецкому». Другое нападение было в июне. «176 (1668) июня 17, приходили под Чугуев с Ногайской стороны к крепостям Татары и изменники Черкасы многие, которые воевали Харьковский и Салтовский уезды, и стада животинные отогнали. И пошли за реку Донец на Нагайскую сторону. И я ж того числа посылал за ними из Чугуева голову Стрелецкого и Казацкого. Он, голова, с Чугуевцами дошли в степь за реку Донец на речке Балыклее. И был у них бой с неприятельскими людьми. И на том бою взято полону и тот полон отбили, Сампсона Зорина убили до смерти, да убили сына боярского Акинфия Федосова, казака Ивашку, стрельца Федота Пупова, да ранили чугуевцев разных людей 6 человек. С того бою неприятельские люди побежали к Савинскому перелазу. И чугуевец сотенный голова Александр Марченко с чугуевцами тех изменников черкас и татар дошли в степи против Савинского перелазу. И был у них бой большой. И милостию Божиею их, неприятельских людей, многих побили и стада животинные отбили и остаточный полон, который взят был в Харьковском и Салтовском уезде. А остаточные неприятельские люди побежали в степь к Изюмскому перелазу». |
| Вечером генерал Тучков 1-й еще раз доложил Государю Императору о расположении главной квартиры, при переезде в Горний Студень и представил Его Величеству составленный им чертеж. Свите придется жить в палатках, а конвой займет бивуаком ближайшую поляну. 2-го августа, почти с рассветом, Его Величество выехал из г. Белы верхом. После часового роздыха в деревне Павло, во время которого Государь завтракал, Его Величество изволил продолжать Свой путь. По дороге не встречалось ни одной деревушки; изредка в устье ущелья далеко виднелся лежащий поперек кряж и в туманной синеве лощины чуть-чуть мерещилось крохотное село, точно какое-то лиловое пятно. Везде тянулись однообразные перевалы, на которых ломались наши транспортные телеги и каруцы. Не доезжая Горного Студеня, раскинутого за небольшими холмами, располагалась черкесская деревня – «Митхад-Паша», покинутая жителями, которая, следует заметить, была построена вся болгарскими руками, для наших кавказских выходцев, по повелению бывшего здесь губернатора, впоследствии знаменитого, Митхада. После полудня, войска со всех окрестных бивуаков с песнями и музыкой, но без оружия, собрались в дорогу, ведущую из Горного-Студеня в деревню Митхад-Паша, для встречи Государя Императора. Здесь находились полки: Чугуевский уланский, с 18-ю конною батареею, Курский и Рыльский пехотные, участвовавшие в сражении под Плевной, с их артиллерией, 9-й, 10-й, 11-й и 12-й стрелковые батальоны, жандармская команда, пеший конвой, лейб-казаки и дивизион пешей артиллерии, сформированный из орудий, взятых у турок при штурме Никополя. По полю, в разных пунктах, широко протянувшегося фронта войск, гремела веселая музыка и раздавались лихие песни. Великий Князь Главнокомандующий, выехав в час пополудни из расположения своей квартиры со свитою, проследовал на правый фланг Курского полка, где и остановился в ожидании Его Величества. Чугуевский уланский полк стоял ближе всех к деревне Митхад, так что имел счастье первый приветствовать Императора. В три четверти второго часа, вдали, на высоте черкесской деревни, показался головной разъезд, а за ним вскоре и авангард царского поезда. |
| Через несколько минут обрисовался на равнине и весь поезд, в котором, однако, не было заметно ни одного экипажа; видна была только многочисленная толпа всадников, за которой следовал со штандартом, в колонне справа по шести, эскадрон кубанцев собственного Его Величества конвоя. Спустя около получаса мимо войск прошел авангардный полуэскадрон Кавказских казаков и из лощины показалась головная группа всадников. Великий Князь Главнокомандующий, с дежурным ординарцем, поехал к ней навстречу, а вся свита выстроилась в две шеренги на правом фланге Курского пехотного полка. Войска, после своего крещения турецким огнем, еще не видели Царя и радовались предстоящему свиданию, потому что сознавали выполнение своего долга и могли смело глядеть в глаза Монарху. Поздоровавшись с Великим Князем, Его Величество приблизился к фронту. Раздались звуки народного гимна и бесконечные крики «ура». Весь сорокаверстный путь из Белы в Горный-Студень Император совершил на Своей лошади, с часовою остановкой, как уже было сказано, в с. Павло. Проезжая мимо Чугуевского уланского полка, Государь удостоил командира его и ротмистра Дзевульского расспросами о рубке сего последнего с черкесами под Плевною. На рассвете 25-го июля на 4-й эскадрон Чугуевского полка, находившийся на сторожевой службе, напали черкесы в числе двух сотен, прорвавшись через цепь казачьего полка в тыл с правого фланга. Во время этого нападения уланская цепь была на своих местах, а в главном карауле находились два взвода, из которых один был на конях, а другой повел лошадей к водопою. Как только ротмистр Дзевульский, командующий 4-м эскадроном, заметил черкесов, выходивших из кукурузы, открывших по уланам ружейный огонь, он в тот же миг повел на них готовый взвод, успев только крикнуть другому: «садись и за мной!» Настигнув противника, уланы врезались в его кучу и здесь завязался рукопашный бой. По словам солдат, они, в продолжение десяти минут, «рубили черкесов, как капусту»; но те держались стойко. В это время к месту рубки подоспел корнет Решетилов «с заставою», состоявшей из 15-ти человек, и с криком «ура!» бросился во фланг противнику. Черкесы не устояли при этом и дали тыл, оставив до 80-ти тел на месте; остальные же были отогнаны в селение Гривицу. Дальнейшее преследование было бы неблагоразумно, потому что в селении этом показались две группы турецкой пехоты, каждая человек 60 или 70, и заняли места за плетнями и между строениями. Командиру полка дано было знать о нападении черкесов около шести часов утра; в десять минут полк был уже готов и рысью выступил на подмогу, но придя на место схватки, Чугуевцы увидели, что 4-й эскадрон и сам управился с врагами. От нашей стороны убито два рядовых, которые и похоронены с достодолжною воинскою почестью у села Згалинцы, на кургане, где и водружен над ними крест. Убиты, сверх того, четыре лошади, а пятая ранена и в тот же день пала. |
| Под Харьковом хотят установить памятник участникам Первой мировой войны 9 декабря, 2013. Новостная служба Местом установки будущего памятника авторы обращения предлагают выбрать Чугуевский железнодорожный вокзал, откуда в августе 1914 года отправился на фронт расквартированный в городе гусарский полк. 9 декабря. ПРАВМИР. Жители города Чугуева Харьковской области хотят видеть в своем городе памятник участникам первой мировой войны. Соответствующее обращение к властям и общественности было принято группой горожан 8 декабря во время Георгиевского праздника в чугуевском Художественно-мемориальном музее И.Е. Репина. Текст обращения опубликован в группе «Типичный Чугуев» в социальной сети «Вконтакте». «Поколение начала ХХ века пережило трагедию дважды. Сначала – крах своего государства и армии, бесславный финал героической борьбы. Затем – предание забвению их подвигов и жертв. Ветераны Первой мировой доживали свой век в безвестности, до конца жизни не смея даже в праздник надеть заработанные кровью Георгиевские кресты. Сегодня мы имеем шанс восстановить справедливость и отдать долг памяти нашим предкам и землякам. Для этого к 100-летию начала Первой мировой войны нужно установить памятник ее участникам. Считаем, что в Харьковской области местом для такого памятника по праву должен стать город Чугуев», — говорится в тексте обращения. Местом установки будущего памятника авторы обращения предлагают выбрать Чугуевский железнодорожный вокзал, откуда в августе 1914 года отправился на фронт расквартированный в городе гусарский полк. Под обращением пока что подписались около 60 человек, сбор подписей продолжается. В Чугуеве в начале ХХ века находился один из крупнейших в Харьковской губернии гарнизонов. Чугуевское военное училище в 1914-1917 гг. подготовило для фронта 8 тысяч офицеров. Многие из них стали Георгиевскими кавалерами, из-за чего в военном министерстве даже поднимался вопрос о переименовании Чугуевского училища в Военное Ордена Святого Георгия Победоносца. Перед войной в городе около 40 лет стоял 10-й гусарский Ингерманландский полк, в котором служило более тысячи нижних чинов и около сотни офицеров. Уйдя на фронт, полк отличился в первые же дни войны и сыграл решающую роль в битве под Ярославице, которую впоследствии назовут последним крупным конным сражением в мировой истории. За эту победу полк был представлен к наивысшей полковой награде – Георгиевскому штандарту. 25 офицеров полка стали кавалерами Ордена Святого Георгия и Георгиевского оружия. Кроме того, во время первой мировой войны в Чугуеве действовало пять госпиталей для раненых. |
| 13 . Царская грамота от 20 апреля 1641 года к воеводе Григорию Кокореву: «Писал еси к нам февраля 3, сказывал тебе Чугевский Черкасский пятидесятник Федосько Дмитриев: февраля 1 приходил к ним, Черкасам, в сотню черкашенина Матюшка Сапожника Татарченок Юрка и сказывал им, что Черкашенин Матюшка хочет бежать за рубеж, а его, Юрку, емлет с собою». Юрий подтвердил тоже и Воеводе: «Черкашане сотники и пятидесятники» объявили, что «Матюшка вор и чают его быти всякого дурна». Царь предписывает допросить беглеца под пыткою: «для чего он с Чугуева в Литовскую сторону хочет бежать? и кого с собою подговаривал? И собою ли хочет бежать? или по чьему подговору? И с ним Чугуевские черкаские люди бежать хотели ль»? 14 . Царская грамота от 9 мая 1641 года предписывает воеводе Кокореву – отдать московским стрельцам, которые изъявят желание навсегда остаться в Чугуеве, «изменничьи Черкаские дворы в меньшем остроге со всякими пожитки» и объявить при том, что им назначено будет денежное жалованье и отведена будет земля, земля же там», объяснить им, «добрая, хлебородная, с рыбными ловлями и всякими угодьи». 15 . В 1642 году воевода, князь Василий Андреевич Гагарин, донося о состоянии Чугуевской крепости, писал: «да острогу, Государь, во многих местах высекли Черкасы, как тебе Государю изменили, пошли с Чугуева». И он же в другом донесении писал, что в августе 1641 года присланы были из Мценска в Чугуев на вечное житьё 99 детей боярских, а в октябре того же года многие из них бежали и по январь 1642 года ещё не явились. 16 . Наконец известно, что царская грамота в Воронеж с извещением об удалении Черкасов из Чугуева писана 14 мая 1641 года и в ней Царь писал: «в прошлом 146 (1638) году пришёл в наше Московское государство из Литовской стороны Гетман Яцко Остренин, а с ним сотники и рядовые Черкасы«… рассказав о бесчеловечных жестокостях, какими мучат Православных Ляхи, они просили: »для крестьянской веры от погубленья избавить и устроить их на вечное житьё на Чугуево городище, … а город и острог поставят сами… Нашим царским жалованьем на Чугуеве Черкаские сотники, пятидесятники и десятники и рядовые Черкасы, все были пожалованы денежным и хлебным жалованьем и устроены были землями и сенными покосы и всякими угодьи«. Сказав же, что Чугуевские Черкасы, «убив Гетмана своего, побежали за рубеж», предписывает Воронежскому Воеводе: «а к Черкасам (Воронежским) держал бы береженье и ласку, чтоб Черкасов от жесточи в сомненье не ввесть». |
| Пересмотрим теперь ряд событий Чугуевских, татарских нападений, грабежей, битв, потерь и побед, по Чугуевским бумагам. О нападении татар на Чугуев в 1640 году известно только по грамоте от 12 октября 1641 года, которою боярскому сыну Артемону Кучину прибавлено жалованье «за Татарский бой, за убийство мужика 148 (1640) года». В 1641 году князь Горчаков доносил царю: «в нынешнем 150 году октября 16 (1641 году) в 1 часу ночи прибежал ко мне на Чугуев Чугуевский пушкарь Ивашка Дмитриев, а в расспросе мне сказал: ходил он, Ивашка, за реку Донец к Татарскому перевозу, от Чугуева версты с 3, того же, Государь, числа в 7 часу дня пришли на Таганку речку и за ним, Ивашкою, гонялись, и он, Ивашко, от них ушёл через Донец вплавь. А того ж, Государь, числа стояли на стороже от города версты в 2 Чугуевцы дети боярские Филипп Лелеков да Яков и тех детей боярских на стороже скрали, в полон взяли. А которые, Государь, Чугуевские жительские люди ездили для сена и дров на реку Таганку: и они, Государь, Татарове тех Чугуевских людей всех поймали. И я, холоп твой, послал Станичников разъезжать Татарские сакмы, и станичники сакму разъездили и в расспросе мне сказали: приходили те Татарове с верху речки Таганки, и были на Таганском перевозе и пошли опять тою сакмою; а по смете тех Татар на сакме человек с полтораста; а чаять, Государь, тех Татар от больших людей. А в поход мне за теми Татарами послать некого. Которые были Чугуевские служилые люди, дети боярские и казаки, и они разбежались. А кого, Государь, Чугуевских людей поймали Татарове, и тому я послал тебе, Государь, роспись под сею отпискою». Вследствие такого положения, воевода удержал в Чугуеве 300 стрельцов, с двумя сотниками, которых по Царской грамоте надлежало возвратить в Москву, и донёс о том Царю. В 1642 году Горчаков писал к царю: «В нынешнем 150 (1642) году приходили под Чугуев с ногайской стороны из-за реки Донца Татары, человек 150 и больше. И под городом, Государь, с твоими Московскими стрельцами и со всякими Чугуевскими, служилыми и жилецкими людьми, был бой. |
| То же самое в рассуждении вывоза в чужие края товаров и продуктов происходило. Императрица обрадовала народ при сложении упомянутых внутренних сборов, разрешая притом свободный торг между Малой и Великой Россией и распространяя полезные учреждения на внешнюю торговлю, из доходов которой сделано удовлетворение гетману и скарбу Малороссийскому. В открывшуюся с Пруссией войну, вспомогательную для союзницы России, Марии Терезии, императрицы римской, в 1756 году наряжено в тот поход, малороссийских реестровых казаков – 5 000, да компанейских – 1 000, с приличной артиллерией, а к ним начальниками определены: генеральный есаул Яков Дамьянович Якубович, полковник прилуцкий Галаган, и обозные полковые: стародубский Скорупа, киевский Солонина, и другие старшины, полковые и сотенные, сколько их по числу войска надобно было. Корпус сей, командирован разновременно, 4-мя отделениями: два из них пригнали в армию 10 600 волов, а два привели до 6 000 лошадей, собранных в Малороссии. И войска сии были при баталии Егерсдорфской и на других сражениях 7-мь лет. А воротились по окончании войны, в двух мундирах и вооружениях: одни в гусарских, а другие в чугуевских. И сие значит, что они, за убылью гусар и чугуевских казаков, сформированы были и служили на место тех войск, кои набирались, обыкновенно, из вольниц, и от того часто убывали и уничтожались. Сверх сих войск набрано было в начале сей войны 8 000 погонщиков, из мещан и посполитых малороссийских наряженных, кои, были отправлены к армии в Пруссию и размещены там по полкам в солдаты, фурщики и денщики, и по окончании войны воротились оттоль очень не многие, а больше их померло и искалечено. Произошло же сие не от климата или воздуха, который в Германии и Пруссии нарочито здоровый, но по худому содержанию сих людей начальниками, а паче их инспекторией. Кои, считая их на ряду лопарей и камчадалов, вгоняли их в чахотки, или ипохондрии, за одно свое наречие, и что они не скоро понимали выговаривать тогдашние преизящные речения: намнясь и намедни, и придомков их, уш и кабыш. |
| И та Чугуевская проезжая дровяная пошлина вся стала, брать стало не с кого, и по велению Бурмистра Якова Чулковца многую пошлину за собою завозят, соль продают утайкою и приезжим людям тех пошлин давать не велят; чтоб им, голове и целовальникам, в тех дворах в конец разорённым от них, Якова Чулковца и Торских жителей не быть. А по указу Великого Государя и по грамоте велено нам ту Чугуевскую пошлину сбирать, чтоб против прежних лет учинить прибыль. И против того их, головы и целовальников, письма, вместо Маяцкого табора до указа Великого Государя, чтоб та Чугуевская дровяная пошлина не залегла, велел я ту Чугуевскую дровяную пошлину сбирать с Торских и Маяцких жителей, с приезжих на Тор со всяких чинов людей, для того что в Маяк табор не ходит. И о той Чугуевской пошлине писал я к Великому Государю к Москве в Разряд. И о том пошлинном сборе указом Великого Государя вас стверждает, есте смотрили сами накрепко того, абы им, голове с целовальниками, в сборе пошлин и в тех плахах никто не был противен и давать бы не боронился и пошлин не завозил; а мел бы кто быти противен и против вышеписанного мал бы быти упорным, таковых, по извету его, головы, ловить с козаками и держать в таможнях за караулом до указа Великого Государя, и во всех таких случаях давать им, голове, посилок с козаками, и о том ко мне в Изюм для ведома пишите; а прочитавши сие письмо, отдайте ему, голове и целовальникам в таможню. – З Изюма января 1701 року. По бумагам старых времён русское местечко. По Чугуевским бумагам видно, что это местечко около 1644 года занято было охранной Московской стражей и состояло в распоряжении Чугуевского воеводы, но вскоре после того здесь поселились, вместе с русскими, черкасы, которыми заведывал черкасский полковник. По ведомости 1799, город Маяки построен в 1663 году. Но это и не первое заселение Маяков и не первое основание Маяцкого укрепления. В 1663 году совершалось построение лучшей пред прежней крепости Маяцкой Харьковским сотником Григорием Донцом. Об этом вот что пишет панегирист Захаржевского Орновский: «Когда в зимнее время строился город Маяцкий, то там остались знаки славы Захаржевского. |
|
|
