| — Как это нет? Он что, решил после того, как потерял все монеты, расстаться с клубом? — не желая верить в самое страшное, ухватился за спасительную мысль Василий Иванович и услышал: — Если бы это было так! Он умер… Василий Иванович остановился, как вкопанный. Ноги сразу стали как ватные. В ушах зазвенело. Сердце снова предательски ворохнулось в груди. Владимир Всеволодович крепко поддержал его за плечо и сказал: — Об этом мы поговорим и оплачем Ашота Телемаковича потом. А сейчас возьми себя в руки. Для нас жизнь продолжается. И сейчас мы должны бороться, если не хотим, чтобы с нами произошло то же самое. — Да с тобой-то они что сделают? — успокаивающе взглянул на друга Василий Иванович и услышал в ответ: — А ты что — думаешь, я останусь стоять в стороне? Времени-то совсем почти не осталось! Давай-ка мы с тобой вот как сделаем: разделимся, и один пойдет направо, другой налево. Я буду искать монеты Тита с Домицианом. А ты попробуй найти что-нибудь еще подходящее для твоей повести. Ты же ведь лучше знаешь, что тебе нужно! Согласившись с этим разумным предложением, Василий Иванович пошел по рядам и — это было почти чудо! — почти сразу нашел отличную тетрадрахму Вавилона и великолепный кистофор Эфеса. Не успел он подивиться такому чуду, как к нему подошел Владимир Всеволодович и показал большую медную монету императора Тита. Она была очень красива, в зеленой патине: — Вот, уже 56! — Где ты достал ее? — ахнул Василий Иванович. — Да я и сам глазам своим не поверил! — принялся радостно объяснять Владимир Всеволодович. — Тем более, что с этим Титом положение-то было очень серьезное. Я не хотел тебя пугать — но оно было как перед страшным извержением Везувия, которое произошло в его правление. Дело в том, что наш конкурент перехватил прекрасный его денарий с очень редким оборотом — Родосским Колоссом. — Хоть и был этот Колосс на серебряных ногах, но все равно рухнул! — вкладывая монеты в альбом, благодарно взглянул на друга Василий Иванович. — Никакой денарий не может сравниться с хорошим ассом! Тем более таким… Римляне не случайно любили медные монеты. Это варвары, ослепленные блеском серебра, предпочитали денарии, о чем, если что, можно будет упомянуть при сдаче заказа. Кстати, могу и я тебя порадовать: у нас уже не 56, а 58 монет. |
| Н.С. Демкова предлагает «широкую» датировку «Слова о полку Игореве» – осень 1188 - май 1196 гг. – обладающую, по ее мнению, «достаточно бесспорным основанием», и «узкую» – после июля 1194 г. – до мая 1196 г. «Какие же конкретные датирующие данные мы можем извлечь из авторского текста «Слова»? – задает вопрос исследовательница и далее отвечает на него. – В начале «Слова» князь Игорь назван «нынешним» (умер в 1202 г.), в конце «Слова» читаются «слава» и «здравица» в честь трех князей – участников похода 1185 г. – Игоря, Всеволода и Владимира. Несомненно, что эти слова автора обращены к живым, здравствующим князьям, уже вернувшимся из половецкого плена на Русь (намек на возвращение Владимира содержится и в диалоге Гзы и Кончака ). Известно, что Всеволод Святославич умер в мае 1196 г., Владимир Игоревич вернулся на Русь осенью 1188 г. Отсюда следует, что границы написания «Слова» - осень 1188 г. – май 1196 г.» . Но поскольку в концовке «Слова» нет «славы» киевскому князю Святославу Всеволодовичу, то Н.С.Демкова предполагает, «что «Слово» было написано уже после смерти Святослава Всеволодовича (князь умер в конце июля 1194 г.)». При этом исследовательница очень тонко анализирует сон Святослава, в котором чувствуется «иносказательное напоминание автора о недавней смерти самого великого князя» . Помимо названных конкретных датирующих деталей определить время создания «Слова» исследовательнице помогает сложившаяся на момент его написания “политическая ситуация” и повод, вызвавший к жизни «Слово». По мнению Н.С. Демковой, в «Слове» отражена историческая обстановка 1194-1196 гг., характеризующаяся новым резким обострением вражды после смерти Святослава Всеволодовича двух княжеских родов: Мономаховичей (Всеволода Суздальского, Рюрика и Давыда Ростиславичей) и Ольговичей (Ярослава Всеволодовича Черниговского, Игоря и Всеволода Святославичей). «Кажется, – замечает Н.С. Демкова, – есть основания видеть в ситуации этих лет исторический фон и непосредственный повод для создания «Слова о полку Игореве». «Слово» было создано в защиту черниговских Ольговичей, оно напоминало о недавнем княжении на Киевском столе одного из Ольговичей – Святослава, было направлено против определенной политической линии Всеволода Суздальского. Пафос «Слова» заключается в том, чтобы направить силы князей на борьбу с половецкой опасностью. Высший критерий оценки для автора – благо Русской земли и ее “ратаев”» . |
| Разорив рязанскую область, татарская орда устремилась дальше. Скоро она подошла к владениям великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича, который не хотел помочь рязанским князьям. Юрий Всеволодович послал против татар сына своего с войском. Но оно было совершенно разбито татарами под Коломною. Татары взяли и разорили сначала Коломну и затем Москву. Разорив всю окрестную область, татары пошли на Владимир, столицу суздальского княжества. Самого великого князя не было в столице. Он удалился на восток к Волге собирать войско, а во Владимире оставил своего сына Всеволода с малою дружиною. Одна часть татарской орды окружила г. Владимир, а другая пошла на Суздаль. Суздаль был менее защищен и укреплен, а потому татары легче взяли его и разорили до основания. Затем соединенными силами они приступили к Владимиру. Как ни мужественно владимирцы отражали врагов, но татары одолели их, разрушили своими страшными орудиями городские стены и ворвались в город. Князь Всеволод хотел умилостивить врагов покорностью и богатыми дарами, но был жестоко убит ими. Княжеское семейство, епископ, бояре и множество народа скрылись было в особой палате, на хорах Успенского собора, куда татары не могли проникнуть. Тогда они обложили стены храма лесом и зажгли. Все скрывшиеся в храме погибли: кто задохся от дыма, а кто сгорел в огне. Взятый город был разорен и сожжен, церкви и монастыри, богато украшенные Андреем Боголюбским, были совершенно разграблены, жители перебиты. Между тем великий князь Юрий Всеволодович собрал войско и стоял с ним на берегу р. Сити, в ожидании татар. Когда дошла до князя печальная весть о погибели его столицы, всего семейства его и о разорении всего княжества, то князь горько заплакал. Он плакал не столько о присных своих, сколько о множестве народа христианского, который погиб от злых татар. Скоро татары окружили великого князя: Юрий Всеволодович отчаянно сражался с татарами. Но татары, как и всегда, одолели силою своею, убили князя и все войско его истребили. Опустошив всю суздальскую область, татары пошли на Тверь, взяли этот город и разорили его. Та же участь постигла и Торжок, которому не успели подать помощь новгородцы. Из Торжка татары думали было идти на Новгород Великий, но убоялись, так как приближалась весна, дорога могла попортиться и им могла грозить великая опасность. Поэтому они повернули назад, причем у г. Козельска встретили сильнейшее сопротивление со стороны его жителей. Последние так мужественно бились с татарами и так много перебили их, что татары прозвали Козельск «злым городом». |
| А Василий Иванович с суммой, на которую можно было купить такую машину, заторопился обратно в клуб… 5 — А, собственно, в чем дело? — насторожился Василий Иванович. Все то, что было дальше, происходило словно в сказочном сне, какие бывают разве что только в детстве. Первым делом Василий Иванович подбежал к старичку-искусствоведу и купил у него на половину аванса афинскую тетрадрахму. Затем нашел Владимира Всеволодовича и рассказал ему о результатах переговоров с Соколовым. Тот внимательно выслушал его и озадаченно покачал головой: — Да, брат, таких жестких условий на Руси не было, пожалуй, со времен татаро-монгольского ига! — Ничего! — улыбаясь, беспечно махнул рукой Василий Иванович: — У меня еще целый месяц на повесть и четыре воскресенья на поиск монет! — Три! — поправил его Владимир Всеволодович. Василий Иванович с недоумением посмотрел на него, и тот объяснил: — Пока тебя не было, объявили, что следующего клуба не будет! — Это еще почему? — Так ведь — Пасха! Улыбка сразу сползла с лица Василия Ивановича. — Вот новости… Пасха — это дело верующих, а мы тут при чем? — возмутился он и услышал в ответ: — А так у нас каждый год. Многие по традиции поедут на кладбище, поминать умерших родственников. Народу будет мало, выручки за входные билеты тоже, а какой смысл руководству клуба зря платить за аренду помещения? Владимир Всеволодович посмотрел на донельзя расстроенного друга и успокаивающе положил ему руку на плечо: — Ничего, я обзвоню, а если понадобится, обойду всех знакомых нумизматов. Они с тобой и без всякого клуба встретятся! — Спасибо! — обрадовался Василий Иванович и озадаченно покрутил головой. — Честно говоря, я даже не знаю, с чего и начать! Просто понятия не имею, какие монеты нужны, о чем писать… — От кого я это слышу: от кандидата наук или от своего первокурсника? — с легким удивлением посмотрел на него Владимир Всеволодович и посоветовал: — Сходи в библиотеку, возьми литературу о христианстве. Конечно, все эти атеистические книги мало что общего имеют с наукой, — поморщился он, — но, тем не менее, по ним ты сможешь хотя бы изучить географию, чтобы знать, монеты каких государств были связаны с христианством. А вот для повести, чтобы все было достоверно и правильно, лучше всего обратись к первоисточникам! |
| — Я как раз готовлю сейчас небольшое сообщение в один солидный исторический журнал. Вот уже гранки вычитываю, — задумчиво проговорил Владимир Всеволодович. — Но разумеется на другую тему. — А что если вместо него срочно написать и поставить в номер нужную нам статью? — Написать можно… И номер выходит за день до срока сдачи нашего заказа. Но кто же согласится в научном журнале опубликовать материал на христианскую тему?! — В другое время, может, это было бы невозможно. Но сейчас ведь — год тысячелетия крещения Руси! — Да ну? Так ведь это совсем другое дело! — сразу оживился Владимир Всеволодович. — У нас любят юбилеи! А главному редактору я все это так преподам, что он просто ухватится за нашу статью! — Только подписана она должна быть — тобой! — предупредил Василий Иванович. — Иначе все будет шито белыми нитками. Они ведь знают мою фамилию. — Само собой разумеется. И о денарии кесаря по этой же причине тоже нельзя писать напрямую. Лучше начать с того, о чем говорил сегодня Исаак Абрамович — что наиболее правильным следует считать сребреником Иуды не тетрадрахму Тира или последнего Селевкида, а гораздо ближе по времени к тридцатым годам — серебряную монету Антиохии. Тем более, что Иудея находилась в ее подчинении. А о денарии кесаря дать лишь, как противопоставление — мол, а тут, наоборот, нужно больше доверять дореволюционным данным. Обмолвиться вскользь. Но и этого будет более чем достаточно, чтобы они вынуждены были уступить нам! — Ну так что, тогда за дело? — обрадовался Василий Иванович и услышал уже окончательно решительный голос друга: — Да! Я начинаю срочно писать статью, а ты… — Знаю-знаю! Можешь не напоминать: заканчивать повесть! Могу порадовать — сегодня уже допишу пролог! — Как — только пролог?! — ахнул Владимир Всеволодович. — А ты как думал? — упрекнул его Василий Иванович. — Сам виноват! Настроил меня, чтобы все было строго по Евангелию. Вот я так и делаю. Но ты не беспокойся! Основная часть уже вся продумана-передумана, и ее можно написать за три-четыре дня, максимум за неделю. Самое сложное это пролог, потому что в нем — о Христе! |
| Лета 6711 (1203) Рюрик, великий князь, да зять его Роман Мстиславич Галицкий, Ярослав Всеволодович Переяславский и инии князи, совокупяся, пошли на половцы вниз по Днепру и взяли станы их и, пленников множество набрав, возвратились в Триполь. Лета 6713 (1205) князь великий Всеволод послал на болгар войско немалое судами. Воеводы же ходили даже до хомол. Много болгар, черемис, мордвы и комон побили и со многим полоном возвратились. По сем женил князь великий сына своего Ярослава, взяв за него княжну половецкую, дочь Юрия Кончаковича. Лета 6714 (1206) убоявсь множества войск рускых и польских Даниил Романович (в 6 лет – А. А.) оставя Галич, выехал с вельможи своими во Владимир (Волынский – А.А.). Галичане, видя короля возврасчаюсчася в Венгры, а рускых и поляков без мира, не могли надеяться, бояся, чтоб оные по отходе венгров, видя их безглавных, паки не возвратились, и учиня совет, послали к королю просить, чтоб оставил войско и чтоб им позволил призвать к себе князя, доколе Даниил возрастет. И король в войске отрекся, объявляя, что дома нужду имеет, и велел им принять на княжение Ярослава Веволодовича Переяславского. Галичане послали по Ярослава и ждали две седмицы, но боле не ждав, послали в полки черниговских тайно просить к себе на княжение Владимира Игоревича. И оной, не объявляя протчим князем, тайно ночью уехал в Галич, ибо тогда князи стояли от Галича токмо за два дни. Ярослав Всеволодович, согласяся с Рюриком и протчими князи, поехал к Галичу. Но пришед близко, уведал, что Владимир пред тремя дни в Галич выехал, удивился тому, что он обманут, и с досадою немалою, возвратясь, жаловался о той обиде всем князем, которые ему извинялись, что Владимир то учинил без их воли и ведения. И все возвратились в домы. Всеволод Чермный выслал Рюрика из Киева в Овруч, а сам сел на престол и послал по всем русским градом своих управителей. Всволод немедленно послал в Переяславль к Ярославу Всволодовичу сказать, «понеже он хотел Галич овладеть, а братьев моих Игоревичев оного лишить, того ради шел бы из Переяславля Киевской области к отцу, в Суздаль, а ежели добровольно не учинит, то он пришед с войски, его выгонит». Ярослав, убояся сего приказа, не обослався о том к отцу и Рюрику, просил Всеволода о свободном пропуску, который ему позволен. И Ярослав пришел в Суздаль к великому оскорблению отца его сентевриа 29 дни, а Всеволод Чермный отдал Переяславль сыну своему Михаилу. |
| Со смирением Юрий Всеволодович принял и «новый жребий», удалившись в 1216 г. вместе с семьей и двором в Городец Радилов на Волге и возлагая все упование на милость Божию. И в самом деле, удаление его оказалось недолгим. Уже в 1217 году князь Константин вызвал к себе Юрия из ссылки, дал ему Суздаль и обещал и Владимир после своей смерти. А 2 февраля 1218 года князь Константин умер, и Юрий, согласно его завещанию, вернулся на княжение. Убрав столицу, как невесту После восстановления на престоле Юрий Всеволодович приложил немалые усилия для благоустроения столицы княжества. Золотые главы храмов, богатые ризы напрестольных икон и резное убранство иконостасов блеснули, словно последние лучи солнца перед бурей. Княжество покоилось под его рукой. Среди усобиц тех лет из четырнадцати походов только четыре закончились сражениями. Так же в духе незлобия разрешал князь Юрий и отношения с бывшими противниками. В 1212 г. он с миром отпустил плененных отцом рязанских князей, заключивших с ним союз. Когда же до владимирских земель долетела весть о предстоящей битве при Калке, князь Юрий в ответ на просьбу из Киева о помощи направил на юг войско под командой Василько Константиновича, однако оно не поспело к битве и от Чернигова вернулось назад. Для защиты на случай набегов степняков князь построил новые крепости – в 1221 г. в устье Оки им был заложен Новгород Нижний, и вскоре события подтвердили, что опасения эти не напрасны. В 1229 г. из заволжских степей в Волжскую Болгарию прибыли беженцы — саксины и половцы, а уже следом появились выбитые монголами с линии р. Яика болгарские «сторожа». В эти годы князю удалось установить мирные отношения с Волжской Болгарией, поскольку ее правители вынуждены были искать союза с северными соседями перед лицом монголов. Начинания князя Юрия и его политика в целом казались современникам разумными и успешными. В управлении, позволявшем сохранить первенство Владимира среди русских земель, чувствовалась спокойная рассудительность, и, все же, противник, с которым в ближайшее время предстояла схватка, оказался намного искуснее и мощнее, чем могли предполагать русские князья… |
| К сожалению, наряду с примерами мужества и героизма источники донесли до нас и примеры иного рода. Так, Ипатьевская летопись сообщает, что ещё до начала штурма князь Всеволод пытался умилостивить Батыя, явившись к нему с богатыми дарами, но тот более не желал переговоров и приказал его зарезать. Вне городских стен, по-видимому, при попытке к бегству, погиб и князь Мстислав. Когда с сопротивлением последних защитников было покончено, монголы выломали двери Успенского собора, где с владыкой Митрофаном укрывались женщины и дети великокняжеской семьи, но прорваться внутрь им не удавалось. Тогда они разломали окружающие постройки и, обложив храм брёвнами, подожгли. В дыму задохнулись все, кто находился в соборе. С падением столицы победа достигнута не была, поскольку глава государства все еще был жив и готовился продолжать борьбу. Найти и уничтожить его как можно скорее становилось теперь главной задачей завоевателей. Согласно русским летописям от Владимира монгольские войска, разделившись, двинулись по разным направлениям. Более достоверными современные исследователи считают информацию Рашид-ад-Дина, из которой следует, что после столицы Юрия Всеволодовича ещё один город, в котором усматривают Переяславль Залесский, был монголами взят сообща. Это была мощная крепость, её осада длилась пять дней, а штурм повлёк новые потери. Здесь вражеские силы разделились, начав свою знаменитую «облаву» туменами, и взяв за оставшиеся дни февраля четырнадцать городов, включая далёкий Галич Мерьский, а также сильно укреплённые Дмитров и Тверь, где погиб не названный по имени сын Ярослава Всеволодовича. Относительно небольшие монгольские отряды брали эти города удивительно быстро, сходу, как тогда говорили: «наворопом» или «изъездом». Однако причина такой лёгкости была не только в уходе лучшей части защитников в войско великого князя. Монголы очень торопились, и теперь от тактики массового террора вынуждены были перейти к милости и соблюдению условий капитуляции, в отношении тех, кто готов был откупиться. О массовых убийствах населения и сожжении взятых городов нет сообщений вплоть до осады Торжка. Со всей определённостью можно говорить о капитуляции Ростова и Углича, чьи дружины и ополчения ушли за великим князем, однако так было не везде, что подтвердили недавние находки массовых захоронений в Ярославле. В схватках с вооруженными горожанами и поселянами продолжала таять монгольская сила. |
| В 1243 году князь Ярослав Всеволодович ездил по вызову к хозяину Золотой Орды хану Батыю за ярлыком на великое владимирское княжение. Батый «почти Ярослава великою честью и отпусти». А.А. Горский в своей книге «Русские земли в XIII–XIV веках, вышедшей в Москве в 1996 году, писал: «Для политической структуры Руси первой трети XIII столетия было характерно сочетание земель, управлявшихся определенными ветвями княжеского дома Рюриковичей, с землями, не закрепившимися к тому времени за какой-либо ветвью. Ведущую роль играли 4 земли и соответствующие им княжеские ветви – Черниговская (Ольговичи), Волынская (Изяславичи), Смоленская (Ростиславичи) и Суздальская (Юрьевичи). Между князьями этих ветвей шла борьба за три «общерусских» стола – киевский, новгородский и галицкий. Ко времени монголо-татарского нашествия исход борьбы за эти три княжения не был ясен. Даже о Новгороде нельзя сказать, что суздальские Юрьевичи его прочно держали: князья других ветвей не посягали на Новгород только последние 5 лет до Батыева похода на Северную Русь (напомним, что в начале XIII столетия Юрьевичи контролировали Новгород дольше, но затем вынуждены были его уступить). Борьба за Галич продолжалась и после нашествия. Судьба Киева была вообще неясной – с 1235 года до взятия его Батыем в 1240 году на киевском столе сменились 6 князей из всех 4 сильнейших ветвей. С чем можно связывать выбор хана? Во-первых, Ярослав был единственным из сильных руских князей, который не был побежден татарами и не спасался от них бегством. Во время нашествия на Северо-Восточную Русь он находился в Киеве, затем ушёл в Северо-Восточную Русь на освободившийся владимирский стол, и во время похода Батыя на Южную Русь был во Владимире. В Северо-Восточной Руси татарское войско встретило наиболее упорное сопротивление: дважды у Коломны с соединенным войском Батыя и на Сити с туменом Бурундая – русские войска вступали с противником в открытое сражение. В Южной Руси в открытый бой решился вступить лишь Мстислав Глебович под Черниговом; сильнейшие южнорусские князья Михаил Всеволодович и Даниил Романович, силы которых были истощены в междоусобной борьбе, бежали, не дожидаясь подхода татар. В Орде должно было сложиться впечатление большей силы Владимиро-Суздальского княжества, и для кануна нашествия это соответствовало действительности: суздальские князья не были ослаблены усобицами, в их руках был Новгород и Киев. В Орде не могли не знать, что эти столы – «старейшие» на Руси. Поэтому вероятно, что Батый решил дать преимущественные права князьям сильнейшей в данный момент из русских земель, чтобы, сковав их зависимостью от Орды, обязанностью выплачивать дань не допускать далее усиления их княжества. |
| В 1207 году Всеволод получил известие от племянников Романа Олега и Глеба о тайных переговорах рязанского князя с черниговцами, направленных против Владимире-Суздальского княжества. Всеволод, собиравший полки у устья Оки, встретился с восемью рязанскими князьями в своем лагере. В результате переговоров шестеро рязанских князей – Роман Глебович, Святослав Глебович с сыновьями Мстиславом и Ростиславом, Ингварь и Юрий Игоревичи, Глеб и Олег Владимирович, – были схвачены и вместе со своими боярами отправлены во Владимир. Всеволод после месячной осады взял Пронск и подошел к Рязани. После того, как рязанцы выдали Всеволоду почти всех своих остальных князей с княгинями, великий князь владимирский вернулся домой. В следующем 1208 году Всеволод отправил княжить в Рязань своего сына Ярослава. Через несколько месяцев в рязанском княжестве начались волнения, люди Всеволода и Ярослава были частью захвачены, а частью перебиты, живыми засыпанные в погребах. Ярослава хотели захватить и выдать черниговцам. Ярослав, собрав вокруг себя остатки дружины, послал за помощью к отцу, который сразу же пришел с войском к Рязани. Ярослав вышел из города к отцу, а Рязань была разграблена и сожжена, жители города были разосланы по разным городам Владимире-Суздальского княжества. В последующие два года владимирское войска еще дважды ходили в рязанские земли. После смерти Всеволода в 1212 году его сын Юрий освободил рязанских пленных князей. До 1238 года сведений о контактах между владимирцами и рязанцами в летописях почти отсутствуют, за исключением 1217 года, когда Глеб и Константин Владимировичи перебили на берегу Оки шестерых своих братьев, и 1219 года, когда Юрий Всеволодович оказывал помощь Юрию Рязанскому. В 1232 году рязанцы вместе с владимирцами вместе ходили в поход на болгар и мордву. В 1210 году Ярослав Всеволодович возвратился в Переяславль Залесский. В 1214 году он женился на дочери прославленного князя Мстислава Мстиславича Торопецкого-Удалого – Ростиславе-Феодосии, называвшейся также и Смарагдой (Изумрудной), в иночестве Ефросиний. Глава 3. Новгород. Мстислав Удалой. Битва при Липице. Переяславль-Залесский. 1212–1223 годы |
|
|
