| Академическое правление нижайше просит вашего архипастырского благоснисхождения в том, что, при составлении своих соображений, оно далеко вышло из пределов той суммы, какую ваше высокопреосвященство благоволили обещать на нужды академии. Но оно, в уповании на отеческие щедроты вашего высокопреосвященства, с сыновним дерзновением решилось изъяснить пред вами все насущным потребности академии. Удовлетворить же, и в какой мере удовлетворить сим потребностям будет состоять в вашей милостивейшей архипастырской власти. Если вашему высокопреосвященству благоугодно будет явить нам архипастырскую милость в удовлетворении изъясненным, в представлениях при сем соображениях, потребностям академии: то благоволите нам войти о сем формальною просьбою. При сем, долгом поставляю представить на архипастырское благоусмотрение вашего высокопреосвященства следующее обстоятельство. Так как прежние ректоры Вифанской семинарии всегда назначаемы были членами академич. конференции и внешнего правления, а также членами цензурного комитета: то не благоволено ли будет дозволить нам представить к сим званиям и настоящего ректора Вифанской семинарии. 813 Вместе с сим, наконец, нижайше испрашиваю вашего архипастырского разрешения, по случаю назначения мне проповеди на день восшествия на престол Государя Императора, прибыть мне в Москву на сырную неделю и первую седмицу св. четыредесятницы». 30-го ч. писал мне из Владимира дальний родственник профессор семинарии Герасим Феод. Нарбеков 814 : «Помня родственное расположение, оказанное мне вашим высокопреподобием в бытность вашу во Владимире и в бытность мою у вас в Москве, я смею надеяться, что и ныне не оставите вы меня своим благоснисхождением и потому осмеливаюсь обратиться к вашему высокопреподобию с нижайшею моею просьбою. С нового года повисла над бедной головой моей беда такого рода: ректор Владимирского училища вошел в семинарское правление представлением о передаче в непосредственное заведывание его всех Залыбедских семинарских зданий, в которых помещаются теперь классы Влад. |
| Должность старших в семинариях была отменена. Но нужно признать, что долгое время, существовавший в наших духовных школах, надзор за учениками чрез старших учеников находил в жизни школы достаточное для себя оправдание. Чрез старших, выбираемых из лучших учеников, пользовавшихся доверием у товарищей, начальство удобнее могло проводить свои меры, направленные к утверждению доброго порядка среди воспитанников. В жизни школы бывают случаи, когда воспитатели обращаются к доброму влиянию лучших учеников, чтобы повлиять на худших. И в прежнее время лучшие воспитанники могли оказывать доброе влияние на других не только в силу своего умственного и нравственного превосходства, которое не всегда и не всеми признается, но и потому что имели права власти. Старшие склонны были покрывать проступки своих товарищей, но неся за них ответственность пред начальством, не относились безразлично к поведению своих товарищей. Они должны были входить в рассмотрение проступков учеников, принимать меры против них. Все это более, чем отвлеченные уроки и наставления, способствовало выработке в лучших учениках твердых нравственных правил. Должность старших для лучших учеников была полезной жизненной школой. Эта школа воспитывала в них чувство законности, сознание нравственного долга, но вместе с тем, давала и такую опытность, которая научала с требованиями закона, долга соединять, когда нужно, широкую снисходительность. Эта нравственная черта характеризует питомцев старой духовной школы – мужей долга. Пр. А. Беляев. 1 Эту глубокую привязанность к школе бывшие воспитанники Вифанской семинарии выразили в многочисленных приветствиях семинарии в 1900 г., по случаю исполнившегося столетия ее существования. См. сборник, изданный по случаю столетия Вифанской семинарии. В нашей литературе можно встретить и такие воспоминания о семинарской жизни, где жизнь эта изображается мрачными красками. Но это – воспоминания таких людей, которые, отличаясь впечатлительностью, но вместе с тем и односторонностью, не могли должным образом разобраться во впечатлениях своей школьной жизни и среди дурного отыскать хорошее. |
| «Кончина митрополита Филарета, много сделавшего для благоустройства Вифанской семинарии, совпала с новой реформой духовно-учебных заведений 1867 года. И при введении этой реформы в московской епархии Вифанская семинария едва не подверглась закрытию, как и при введении реформы 1814 года. В 1867 году товарищ синодального обер-прокурора отношением к митрополиту Филарету от 21 сентября просил доставить сведения, в —18— какой степени здания Вифанской семинарии соответствуют условиям, требуемым правилами нового Устава, и что потребуется устроить вновь или какие сделать переделки и приспособления к старым зданиям. Вследствие этого отношения правление семинарии представило преемнику святителя Филарета митрополиту Иннокентию (Вениаминову) сообщение о приспособлении семинарских зданий к требованиям нового Устава вместе с планами и сметами, составленными архитектором Баевым (...). По распоряжению митрополита Иннокентия соображения семинарского правления об устройстве зданий для Вифанской семинарии были предложены съезду духовенства Московской епархии, бывшему 30 августа 1869 года (...). На съезде духовенства возбужден был вопрос, нужна ли Вифанская семинария для Московской епархии, что вызвало горячие статьи в защиту Платоновской семинарии на страницах периодических духовных изданий. В это время сочувствие к Вифанской семинарии обнаружилось и среди лиц, не принадлежащих к духовному сословию» 26 . Духовенство епархии отказалось принять на себя половину расходов по указанным сметам до тех пор, покамест не будет исходатайствована сумма из казны Синода на необходимые постройки. В связи с этим обстоятельством «семинарское правление свои предложения по этому предмету вместе с планами и сметами архитектора Баева представило в Хозяйственное Управление при Священном Синоде. Но эти предложения остались без последствий, так как директор Хозяйственного Управления тайный советник Лавров, осматривавший по поручению обер-прокурора в июле 1872 года семинарские здания, не согласился с предложениями семинарского правления и представил свои соображения, которыми признано было необходимым восстановление старого корпуса и ремонт нового, а проектированные новые постройки было представлено построить на местные средства епархии. В 1876 году семинарское правление представило в Хозяйственное Управление новый проект перестройки семинарских зданий, составленный архитекто- |
| На кафедру церковной истории экстр.-профессор В. Н. Потапов предложил наставника вифанской семинарии Ивана Алексеев. Смирнова, занимавшего восьмое место в списке студентов XXII курса (1856–1860 г.) и уже не мало лет преподававшего в семинарии церковную же историю, а помощник ректора по церковно-историческому отделению П. С. Казанский предложил на ту же кафедру воспитанника XXVII курса (1866–1870 г.) А. П. Лебедева . На кафедру Библейской истории тот же П. С. Казанский предложил воспитанника того же XXVII курса A. П. Смирнова . На кафедру основного богословия ректор протоиерей A. В. Горский предложил воспитанника того же XXVII курса И. Д. Петропавловского. Двое из предложенных кандидатов, А. Г. Полотебнов (по Свящ. Писанию) и И. А. Смирнов (на церковную историю), отказались читать пробные лекции для соискания предложенных им кафедр. Так происходило дело замещения кафедр в 1870 году. Из моего рассказа ясно, что нас нельзя было корить за то, что на кафедру церковной истории взяли человека, оказавшего по этому предмету слабоватые успехи и не владевшего необходимыми для этой науки орудиями, то есть, знанием греческого и латинского языков. В московской семинарии А. П. Лебедев учился в такое время (I860–1866 г.), когда дисциплина в ней находилась в очень плохом состоянии. С января 1861 года по август 1866 года семинария была под управлением архим. Игнатия, внука (от сестры) митрополита Филарета. Человек он был добрый, благочестивый, вполне благонамеренный, но администратор совсем плохой. Инспектором семинарии в 1863–1867 г. был Григорий (Воинов) , товарищ мой по академическому курсу, человек так же благочестивый и добрый, но к административным делам и к инспекторскому надзору за учениками совсем неспособный 12 . Понятно, что семинария московская в годы учения А. П. Лебедева стала совсем распущенным заведением; ученики учились, как хотелось и сколько хотелось. Известный М. И. Каринский , перешедший в 1865 году из преподавателей вифанской семинарии в московскую на кафедру логики и психологии, был поражён отсутствием всякой дисциплины в семинарии и, зная свои силы, решился единолично, без всякого участия семинарских властей, завести строгие порядки собственно в своём классе. |
| Те студенты Академии, которые не найдут себе квартир в Москве, могут обучаться в семинариях Троицкой и Вифанской на своем коште, а ученики Академии в училищах Московских Дмитровском, Коломенском и Звенигородском, где можно отыскать квартиры за недорогую плату 5 . Св. Синод согласился с предложениями преосвященного Августина и 31 Марта учение в Академии было открыто. Но самых бедных студентов оказалось более, чем предполагало начальство и в Вифанскую семинарию пришлось поместить не 60 человек, а 100. 29 Марта академическое правление уведомило Правление Вифанской семинарии, чтобы оно приготовило комнаты для студентов имеющих поступить из Академии числом 100. Семинарское начальство перебралось из Платонова корпуса в купленный за 1000 рублей дом Нестеровой и очистило свои покои для Московских гостей. 30 Мая Академия уведомила Вифанскую семинарию, что 100 студентов и учеников, потерпевших разорение от неприятеля, в скором времени имеют быть отправлены. По резолюции преосвященного Августина на содержание 50 человек семинария должна была употребить оставшуюся от прошлых годов сумму в количестве 3300 рублей, а на содержание других 50 человек Академия препроводила в семинарию 3000 рублей. Кроме этих 3000 рублей из Академии прислано было в Правление Вифанской семинарии жалованье академическим воспитанникам в количестве 530 р. 27 коп. 6 . 1-го июня 1813 года музы Московской Славяно-Греко-латинской Академии, выражаясь красноречивым языком официальных бумаг начала нынешнего столетия, обитавшие в градском шуме, переселились в приятнейшее уединение 7 . В июне месяце Вифанское уединение действительно могло показаться приятным, особенно для мало привыкших к городской жизни сельских уроженцев, какими были большинство присланных в Вифанию питомцев Академии. А возможность получить в Вифанской семинарии необходимые средства для содержания и воспитания утешала академических в разлуке с привычной школой. Впрочем, некоторым из питомцев Академии не понравилось Вифанское уединение. Октября 22 Правление семинарии докладывало преосвященному Августину, что присланные в Спасо-Вифанскую семинарию из Академии ученик поэзии Иван Розанов и высшего грамматического класса Димитрий Каринский отлучились от семинарии без всякого к Правлению отношения и где теперь они находятся – неизвестно. |
| Слушали: 1. Внесенные председателями комиссий, производивших поверочные испытания студентов духовных семинарий и других лиц, явившихся в академию для поступления в состав нового (LIV) академического курса, донесения о достоинствах устных и письменных ответов, данных на испытаниях: а) Донесение комиссии, производившей поверочные испытания по Священному Писанию Нового Завета: «Производившие поверочные испытания по Священному Писанию Нового Завета имеют честь донести совету академии, что державшие поверочные испытания студенты духовных семинарий в общем отвечали удовлетворительно: за сравнительно немногими исключениями, экзаменовавшиеся свободно отыскивали в Библии написанные на билетах без цитат тексты из всех св. книг Нового Завета (исключая Апокалипсис) и давали толковое объяснение славянского текста, хотя в отношении изучения подлинного греческого текста можно бы пожелать большего. Из 82 студентов получили отметки: 6 – по 5, 7 – по 5–, 21 – по 4½, 16 – по 4+, 4 – по 4, 7 – по 4–, 6 – по 3½, —352— 4 – по 3+, 1 – 3, 2 – 3–, 4 – 2½, 3 – по 2 и 1 – 2–. Средний балл всех ответов=несколько более 4+, средний балл присланных студентов – 4½, а волонтеров – 4. Принимая же во внимание, что волонтеров впятеро более присланных, и что в числе их имеется много окончивших курс в разное время, должно признать ответы волонтеров, если не превосходящими по достоинству ответы присланных студентов, то во всяком случае равными с ними. Наивысшие баллы 5 и 5– получили: присланные студенты Воронежской, Минской, Полтавской, Новгородской, Одесской и Вятской семинарий, и волонтеры: двое Вифанской и по одному Московской, Киевской, Тверской, Нижегородской и Донской. Худшие баллы 2½, 2 и 2– принадлежат: двум волонтерам Вифанской, двум Московской (один из них – грек 2-го разряда) и по одному – Минской, Тамбовской, Рижской и Одесской (священник) семинарий. Для выводов относительно сравнительной успешности преподавания Священного Писания Нового Завета в разных семинариях комиссия не имеет достаточных данных». |
| свщмч. Герман (Ряшенцев) Письма владыки Германа Письмо семинаристов ректору Вифанской семинарии архимандриту Герману Дорогой отец Ректор! Кончилось... Уже два часа прошло, как замолкло слово сердечного прощания с родной Вифанией. Вы знаете, что в жизни редко встречаешь полную искренность, но в минуты высокого подъема сердце настежь открывает все двери другому сердцу. Нынешний день был святым днем искренности. И Вам, дорогой наш отец, наш духовный руководитель, мы посылаем прощальное слово от души, которая еще не замкнулась в себя, не опорочила еще своей чистой, праздничной, святой одежды, не загасила ясный огонь искренности мраком серых будней. Наше искреннее слово к Вам, окидывая взором протекшие шесть лет, в то же время может и Вами считаться как итог Вашей жизни в Вифании. «Мы с Вами вместе выросли». Да, это так. Как только мы впервые увидели Вас еще инспектором, мы порешили каждый про себя: это карьерист, вряд ли любящий и уважающий воспитанника – он только хороший инспектор, и ничего больше. Первые шаги ректорства не рассеяли этой характеристики; пожалуй, прибавили к ней еще одну черту – это человек помпы. Не знаю, доля истины – хотя бы – была ли в этой характеристике? Но рано или поздно нам пришлось от нее отказаться. Может быть, потому, что Вы за время ректорства выросли, а может быть, и мы возрастали, у нас открывались внутренние глаза, так что мы перестали доверять одним лишь внешним, чувственным глазам. Мы стали мыслить про своего Ректора иначе. Карьерист?! Это слово в приложении к Вам стало не только ложным, но и прямо нелепым. Постепенно мы убеждались, особенно после Ваших уроков Священного Писания , что Вы старательно стремитесь к продвижению вперед только в одном направлении: в самоусовершенствовании, в постижении смысла бытия на земле и в осуществлении этого смысла в жизни своей. Последнее Ваше назначение – яркий внешний показатель Вашей преданности Промыслу, отказа от своеличных усилий в устроении счастья земного. Любовь и уважение к воспитаннику? После шестилетней, точнее, пятилетней жизни с Вами как нашим начальником мы Вам единодушно говорим: дух святителя Платона, небесного покровителя и управителя (Ректора) нашей семинарии, невидимо руководил Вашей деятельностью, благодаря тому, что Вы благоговели перед его личностью и жили теми заветами любви, которые оставил семинарии ее устроитель. |
| Конечно, подробности вашего с ним разговоры должны быть оставлены до вашего к нам возвращения, мне пока только то и было нужно знать, что вы написали. Благодаря вашему ходатайству вслед за вашим письмом ныне же получили пакет от владыки с согласием его на определение помощника инспектора и на замещение бакалаврской вакансии. Но, к сожалению, недостаёт дела об избрании Филарета Александровича на цензорскую должность. Представление о сём пошло отсюда 18 октября за (по делам конференции) 50 145 . Прибегаю снова к участию и содействию вашему: поговорите с Н.В. Даниловым 146 , и ежели иначе нельзя обойтись, побеспокойте снова самого владыку. В случае, если бумага утратилась, не позволите ли с его согласия прямо представить в Питер» 147 . К счастию, в этом не довольно обыкновенном действии надобности не оказалось. В то время, как о. ректор писал изложенное письмо А.В. Горскому, митрополит Филарет уже озабочен был подписанием бумаги, которую о. ректор считал утратившеюся. На вышеозначенном представлении конференции от 18 октября владыка от 10 ноября подписал: «Согласен». 148 Однако и этим замещения должностей не ограничились. 2 сентября 1857 года умер от холеры ректор Вифанской семинарии архимандрит Нафанаил (Нектаров), состоявший дотоле членом конференции, внешнего правления академии и цензурного комитета; на его место в ректоры семинарии 25 октября назначен был инспектор Московской духовной семинарии архимандрит Игнатий (Рождественский). Тогда академическая конференция в своём заседании 18 ноября того же 1857 года избрала нового ректора Вифанской семинарии в члены конференции, внешнего правления академии и цензурного комитета на место архимандрита Нафанаила и сверх того в члены же цензурного комитета –экстраординарного профессора академии Петра Симоновича Казанского , а равно сделала и другие предположения о замещении должностей. Это избрание также предварено было письмом ректора академии к митрополиту Филарету, коим тот испрашивал согласия владыки на такое избрание, и владыка от 16 ноября писал о. |
| Академическое правление, с своей стороны, выступило за пределы и без согласия своего архиерея сделало своей властью предписание, рекомендуя исполнить его – правления – правила. И те и другие правила представлены были святителю Московскому Филарету. Вот что он писал по этому случаю преосвященному Гавриилу, на его вопрос, что он думает об этих правилах: «Что я думаю о ваших и академических строительных правилах, – я написал на них. Простите, что слова мои так же небрежны, как и письмо. Истину, сколько я ее понимаю, вы в них увидите, а что они не гладки, не прогневайтесь. Вы много написали и подали случай академическому правлению с своей стороны выступить за границу, чего ему не должно было делать, особенно без согласия своего архиерея, которого из предписания не видно. Поскольку оно рекомендует, то вы можете поступить по его рекомендации столько, сколько обстоятельства позволяют, и либо составить комитет вашим определением, пропустив в нем из предварительных правил ненужное и неудобное, а поместив нужное, либо проект вашего распоряжения представить в Св. Синод по комиссии духовных училищ» 50 . «Если которые члены комитета не имеют содержания, как монахи, – прибавлял в конце письма своего Филарет, – то можно назначить им жалованье, но не больше, как человекам двум, которые будут безотлучно при материалах и работе» 51 . Иероним Нестеровский был магистр 1 курса Московской академии. Прослуживши четыре года профессором Вифанской семинарии, он определен был в 1822 г. инспектором этой семинарии, а в 1823 г. возведен в сан архимандрита и назначен ректором Орловской семинарии. В записках современников помещен следующий рассказ о нем: «Когда он был инспектором Вифанской семинарии, Филарет приехал однажды в лавру, в средине учебного времени, только не на экзамены. Пробыв дня три в лавре, он дал знать, что сегодня намерен быть в Вифании, и приказал каждому быть на своем месте и делать свое дело. Было около 11 часов дня. Приехал Филарет. Прямо в семинарию. Прямо на класс высшего отделения. |
| Иероним Нестеровский, магистр I курса. Прослуживши 4 года профессором вифанской Семинарии, определен в 1822 году инспектором этой Семинарии. В 1823 г. произведен в архимандрита и назначен ректором орловской Семинарии, из которой в 1827 г. переведен на ту же должность в вятскую Семинарию. Скончался в Петербурге на чреде священослужения в 1834 году. В записках современника помещен следующий рассказ о нем, когда он был инспектором вифанской Семинарии: «Филарет (архиепископ московский) приехал однажды в лавру, для лавры или для Академии, но в средине учебного времени, а не на экзамены. Побыв дня три в лавре, он дал знать, что намерен сегодня быть в Вифании, и приказал каждому быть на своем месте и делать свое дело. Было около 11 часов дня. Приехал Филарет. Прямо в Семинарию. Прямо на класс высшего отделения. В это время церковная история. Преподаватель-инспектор, магистр, Иеромонах Иероним. Филарет вошел в залу. Иероним подбежал к нему на благословение, и тотчас, отвернувшись от него, сел в кресла профессорские. Ученики стоят за партами. Иероним махнул им рукой и сказал: «Садитесь»! Ученики не смеют. Иероним повторяет: «Садитесь! Не робейте: это жатель». (Указывая на Филарета, который стоит по среди залы, смотря на сцену). Ученики, однако же, не смеют сесть. Филарет с нежной и мягкой улыбкой, легким наклонением головы, дал понять, что соглашается, чтоб ученики сели. Сели. Между тем Филарет, не имея места где бы присесть, отошед к стороне и сел на пустую скамью за пустой партой, молча ожидая, что будет. Иероним, сидя важно в креслах, и имея пред собою маленький столик, на коем лежала закрытая книга, заговорил возгласно (не дождавшись приказания): «Церковная история есть, основанное на твердых свидетельствах, от частных повествований к общим соображениям возведенное и к деятельному наставлению направленное, изложение происхождения на земле церкви Божией, и перемен в ее внешнем и внутреннем состоянии последовавших, непрерывного ее под особенным промыслом сохранения, от начала мира до ныне». Это есть начало введения в церковную историю, соч. Филарета, книга, классическая. Закрытая книга на столике была эта самая история. Иероним прочитал затем все сие введение, очень немалое, буквально и торжественно. Окончив чтение, он важно встал, помолился Богу и подбежал к Филарету для благословения. Филарет с улыбкой, смешанной с удовольствием (ибо то была его история) и пренебрежением (ибо это рабство, бессмыслие, лесть и лицедейство) благословил Иеронима, и после прислал ему книжицу с надписью: «за неробкое преподавание лекций» 352 . Другой современник пишет о Иерониме: «Этот Иеромонах был человек смирный и способный больше молиться за род человеческий, нежели в чем ему содействовать. Я жил с ним в мире и могу сказать только то, что люди и с отрицательно добрыми качествами не бесполезны в обществах» 353 . |
|
|
