| За реками Сулою и Хоролем, на берегах Ворсклы стоял Тимур Кутлук с Моголами, более желая мира, нежели битвы. «Почто идешь на меня? – велел он сказать Витовту: – я не вступал никогда в землю твою с оружием». Князь Литовский ответствовал: «Бог готовит мне владычество над всеми землями. Будь моим сыном и данником, или будешь рабом». Тимур неотступно предлагал мир; признавал Витовта старейшим, соглашался даже, по словам наших Летописцев, платить ему ежегодно некоторое количество серебра. Гордый Князь Литовский, подражая хвастовству Восточному, хотел еще, чтобы Моголы изображали на своих деньгах знамение, или печать его: в таком случае обещал не помогать Тохтамышу. Хан требовал срока на три дня и между тем дарил, чествовал, ласкал Витовта Посольствами. Сие удивительное смирение было, кажется, одною хитростию, чтобы продлить время и соединиться с остальными полками Татарскими. Все переменилось, когда пришел в стан к Моголам седой Князь. Эдигей, славный умом и мужеством. Он был вторым Мамаем в Орде и повелевал Ханом; некогда служил Тамерлану и носил на себе знаки его милостей. Сведав от Тимура о мирных условиях, предложенных Витовтом, Эдигей сказал: «Лучше умереть», и требовал свидания с Князем Литовским. Они съехались на берегу Ворсклы. «Князь храбрый! – говорил Вождь Татарский: – Царь наш справедливо мог признать тебя отцом: ты его старее летами, но моложе меня: и так изъяви мне покорность, плати дань и на деньгах Литовских изобрази печать мою». Сия насмешка привела Витовта в ярость: он громогласно возвестил битву и привел полки в движение. Благоразумнейший из Воевод его, Спитко Краковский, видя множество Татар, еще советовал искать мира на условиях честных для обеих сторон; но юные витязи Литовские кричали: «сокрушим неверных!», и знаменитый Пан Щуковский, гордый сердцем, дерзкий языком, сказал ему: «Если по любви к жене прекрасной и к наслаждениям роскоши ты боишься смерти, то не охлаждай других, готовых отдать жизнь за славу». Великодушный Спитко ответствовал: «Несчастный! Я паду в битве, а ты обратишь тыл». |
| Поставили образ в Соборном храме Успения и спокойнее ждали вестей от Великого Князя. Тамерлан, пленив Владетеля Елецкого со всеми его Боярами, двинулся к верховью Дона и шел берегами сей реки, опустошая селения. Знаменитый Персидский Историк сего времени, Шерефеддин, любя хвалить добродетели своего Героя, признается, что Тамерлан, подобно Батыю, усыпал трупами поля в России, убивая не воинов, а только людей безоружных. Казалось, что он хотел идти к Москве; но вдруг остановился и, целые две недели быв неподвижен, обратил свои знамена к югу и вышел августа] из Российских владений. Без сомнения, не одно смелое, великодушное ополчение Князя Московского произвело сие удивительное для современников действие: надлежит искать и других причин вероятных. Хотя историки восточные повествуют, что Моголы Чагатайские обогатились у нас несметною добычею и навьючили вельблюдов слитками золота, серебра, мехами драгоценными, кусками тонкого полотна Антиохийского и Русского; однако ж вероятнее, что сокровища, найденные ими в Ельце и в некоторых городках Рязанских, не удовлетворяли их корыстолюбию и не могли наградить за труды похода в земле северной, большею частию лесистой, скудной паствами и в особенности теми изящными произведениями человеческого ремесла, коих употребление и цену сведали Татары в образованных странах Азии. Наступала дождливая осень: с людьми, обыкшими кочевать в местах плодоносных и теплых, благоразумно ли было идти далее к Северу, чтобы встретить зиму со всеми ее жестокостями? Но путь к Москве надлежало еще открыть битвою с войском довольно многочисленным, которое умело победить Мамая. Завоевание Индии, Сирии, Египта, богатых природою и торговлею, славных в Истории мира, пленяло воображение Тамерлана: Россия, к счастию, не имела для него сей прелести. Он спешил удалиться от непогод осенних и по течению Дона спустился к его устью. Сия весть радостно изумила наше войско. Никто не думал гнаться за врагом, который, еще не видав знамен Великого Князя, не слыхав звука воинских труб его, как бы в смятении бежал к Азову. |
| Князья, Бояре, купцы, ремесленники наши живали в Улусах, а Вельможи и купцы Ординские в Москве и в других городах. Но Татары были сперва идолопоклонники, после Магометане: мы называли их обычаи погаными; и чем удобнее принимали Византийские, освященные для нас Христианством, тем более гнушались Татарскими, соединяя их в нашем понятии с ненавистным зловерием. К тому же, несмотря на унижение рабства, мы чувствовали свое гражданское превосходство в отношении к народу кочующему. Следствием было, что Россияне вышли из-под ига более с Европейским, нежели Азиатским характером. Европа нас не узнавала: но для того, что она в сии 250 лет изменилась, а мы остались, как были. Ее путешественники XIII века не находили даже никакого различия в одежде нашей и западных народов: то же без сомнения могли бы сказать и в рассуждении других обычаев. Как в Италии, Франции, Англии с падения Рима, так у нас с призвания Князей Варяжских все в главных чертах сделалось Немецким, смешанным с остатками первобытных обычаев Славянских: к чему после присоединилось занятое нами от Греков. Древний характер славян являл в себе нечто Азиатское; являет и доныне: ибо они, вероятно, после других Европейцев удалились от Востока, коренного отечества народов. Не Татары выучили наших предков стеснять женскую свободу и человечество в холопском состоянии, торговать людьми, брать законные взятки в судах (что некоторые называют Азиатским обыкновением): мы все то видели у Славян и Россиян гораздо прежде. В языке нашем довольно слов Восточных: но их находим и в других Славянских наречиях; а некоторые особенные могли быть заимствованы нами от Козаров, Печенегов, Ясов, Половцев, даже от Сарматов и Скифов: напрасно считают оные Татарскими, коих едва ли отыщется 40 или 50 в словаре Российском. Новые понятия, новые вещи требуют новых слов: что народ гражданский мог узнать от кочующего? Татары не вступались в наши судные дела гражданские. Во всех Московских владениях Государь давал законы и судил чрез своих наместников и Дворян: недовольные ими жаловались ему; ни в летописях, ни в грамотах сего времени не упоминается о приказах. |
| До прихода еще неприятелей они повесили тонкий мост пред воротами своей Крепости на веревках, и под ним набили острые колья; а когда осаждающие взбежали на оный, то подрезали они веревки и таким образом посадили множество их на колья; захваченных же в плен мучили в виду самого неприятеля, Сверх того кидая из-за стен каменьями и бревнами, мужественно отразили врагов и многих из них побили под стенами, а через двое суток заставили их отступить. Витовт оттуда пошел к Вороничу и с 5 Августа три недели держал в осаде сию Крепостъ, разбивая стены пушками и бросая через оные каменья: но взять также не мог. Псковичи по просьбе Вороничан прислали туда к нему Посадника своего Федора Шибалкинича с Боярами для переговоров: но он ни на что не согласился и уже будучи устрашен в ночи грозною нашедшею на войско его тучею, дал Вороничанам перемирие, и то для размышления только о сдаче. От Воронича разослал он войска под другие Псковские Крепости. Ближайшие оттуда были Вильевская, Вревская и Котельная. Первую защищали Островитяне своими набегами на неприятельские станы и побили несколько Татар, стоявших в лесу; вторую оберегали сами Вревичи, а в третью Псковичи отправили двух своих Посадников Сильвестра и Федора Шибалкина с 400 ратников: но они подходя туда, нечаянно, нашли на 7000 Литвы и Татар, которые напав на них, 17 человек убили, a 13 захватили. Прочие однако же сражавшись с ними храбро и положивши многих на месте, пробились до Крепости и в оной засевши, затворились. Во Пскове готовились также ко встрече Витовта, и уже обожгли около, города все Посады; а к Новгородцам и к Великому Князю Московскому сколько ни посылали с просьбами, но, помощи не получили. Псковская Летопись говорит, что Новгородцы хотя и отправляли к Витовту послом своего Посадника, но Псковичам же на зло: а Великий Князь Московский Василий Васильевич тогда занят был войной с братом своим Юрием Димитриевичем. Почему Псковичи решились еще сами склонять Витовта к миру и отправили к нему двух Посадников Якима Павловича и Феодосия Феофиловича с Боярами. |
| Мы видели на севере в числе бояр окольничих, стольников, чашников. Встречаем также должность конюшего, дворского. В современных источниках указана только одна обязанность дворского: ведать слуг княжеских – мастеровых и промышленных, но, конечно, деятельность его этим не ограничивалась. Встречаем казначеев, ключников, тиунов: все эти должностные лица могли быть из свободных и из холопей. Относительно ключников свободных в завещании князя Владимира Андреевича серпуховского находим следующее распоряжение: «Что мои ключники некупленные, а покупили деревни за моим ключем, сами ключники детям моим не надобны, а деревни их детям моим». В рассказе о Мамаевом побоище встречаем рынду, который тут имеет обязанность возить великокняжеское знамя. Из лиц правительственных находим древний сан тысяцкого и видим его уничтожение в Москве при Димитрии Донском. Не встречаем более посадников, вместо них находим наместников, волостелей, становщиков и околичников, которые различались друг от друга обширностию и важностию управляемых участков. В жалованных грамотах обыкновенно говорится, что наместники и волостели не въезжают в известные волости, не судят тамошних людей и не посылают к ним ни за чем. Великий князь Василий Димитриевич требует от дяди своего Владимира Андреевича, чтобы тот не судил судов московских без великокняжеских наместников; если в отсутствие великого князя из Москвы подаст ему просьбу москвич на москвича то он дает пристава и посылает к своим наместникам, которые должны разобрать дело вместе с наместниками удельного князя. Тиуны являются с прежним значением. При разбирательстве дел употреблялись чиновники: приставы, доводчики; селами управляли посельские, о которых нам прямо известно, что они могли быть из несвободных слуг княжеских; для письменных дел употреблялись дьяки и подьячие; дьяки употреблялись также и для дел посольских: так, Шемяка послал в Казань дьяка своего Федора Дубенского стараться о том, чтоб великого князя Василия Васильевича не выпускали из плена. Описи земель производились писцами. Для сбора разного рода податей существовал ряд чиновников под названием данщиков, боровщиков (от бора), бельщиков (от белки), ямщиков (от яма), бобровников, закосников, бортников. |
| XV) Константин IV Димитриевич, восьмой и самый младший сын Димитрия Иоанновича Донского, Великого Князя Московского и святой княгини Евдокии Димитриевны Суздальской, родился 14 или 15 мая 1389 г. По завещанию Великого Князя Димитрия Донского († 19 мая 1389 г.) Углич перешел к старшему брату Константина, князю Петру Димитриевичу, который по «душевной грамоте отца» должен был наделить и наделил этим городом младшего брата своего, младенца Константина Димитриевича (значит последний владел Угличем между 1389 и 1405 годами). Великий Князь Василий II Димитриевич взял Углич у Константина и по договору 1405 г. отдал его князю Владимиру Андреевичу Храброму – Донскому († 1410 г.), который, по завещанию, передал Углич своим сыновьям («на полы»), князьям Андрею и Василию; но Великий Князь Василий II Димитриевич отнял у Владимировичей Углич и отдал его опять князю Константину, который и владел им (после 1410 г.) по 1419-й год: в сем году Углич снова отобран был в собственность Великого Князя; в 1425 г. 27 февраля Великий Князь умер и Углич перешел к князю Василию Владимировичу и состоял за ним до смерти, т. е. до 1427 г.; после сего, т. е. в 1427 г., Углич был во владении жены Василия Иулиании Михайловны; но после этого года Углич был захвачен Юрием Димитриевичем Шемякою; в 1432 г. Углич снова находился в руках князя Константина до его смерти, т. е. до 1434 года. Князь Константин Димитриевич был женат на княжне Анастасии (будто-бы Ростовской, умершей в октябре 1419 г.) и имел от нее сына, князя Симеона (о нем ничего неизвестно); † по некоторым сведениям 13 августа 1433 г., a по другим 9 мая 1434 г. в иноческом сане с именем Кассиана и погребен в Московском Симоновом монастыре. Василий II Димитриевич, Великий Князь Московский; он взял Углич у брата своего Константина Димитривича и в 1405 г. по договору передал его князю Владимиру II Андреевичу Храброму. После 1410 года вскоре взял Углич у сыновей Храброго и отдал его брату Константину, а в 1419 г. снова отобрал Углич у Константина в свою казну и владел им до своей смерти, последовавшей 27 февраля 1425 года. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ВАСИЛИЙ ДИМИТРИЕВИЧ, МОСКОВСКИЙ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Василий I Димитриевич, изображение с царского титулярника Василий I Димитриевич ( 1371 - 1425 ), великий князь Владимирский и Московский (1389 - 1425) Родился в 1371 году, сын великого князя Димитрия Донского . Весной 1383 года в возрасте 11 лет был отправлен отцом к Тохтамышу , вместе с опытными боярами, которые отвезли в Орду дань - «8000 серебра». Тохтамыш стремился держать в Орде в качестве заложников сыновей наиболее значительных русских князей. Задержанному в Орде Василию лишь осенью 1385 г. удалось бежать в Молдавию, откуда через земли Польши и Литвы он добрался до Москвы . В 1389 году был возведен на великокняжеский престол послом хана. С его княжения великое княжество сделалось окончательно достоянием московских князей. Перевес его над другими князьями и над старыми родовыми притязаниями сказался в самый год его вступления на престол. Князь Владимир Андреевич , его дядя, поссорился с Василием, но был вынужден уступить племяннику. Он признал последнего старейшим себя, обязался ходить на войну, сидеть в осаде, где Василий прикажет. Великий князь находил сильную опору в боярстве. Боярские роды начали оседать в Московском княжестве со времен второго сына Калиты, Иоанна Иоанновича. Эта оседлость дружины породила связь осевших боярских родов с домом Калиты, вследствие которой им невыгодно было, чтобы Московским княжеством завладела какая-либо другая линия дома св. Владимира; точно так же в выгодах боярства была передача престола от отца к сыну, при которой им было удобнее проводить свою наследственную политику. Возвышая значение московского князя над другими князьями, московское боярство возвысило себя над боярством других княжеств. Боярство в других княжествах, видя усиление Москвы, стремилось служить сильному и богатому московскому князю. |
| ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ И ГОСУДАРЬ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ Эпоха великого князя Ивана Васильевича составляет перелом в русской истории. Эта эпоха завершает собой все, что выработали условия предшествовавших столетий, и открывает путь тому, что должно было выработаться в последующие столетия. С этой эпохи начинается бытие самостоятельного монархического русского государства. После смерти Димитрия Донского великим князем был сын его Василий (1385-1425), который, насколько мы его понимаем, превосходил отца своего умом. При нем значительно двинулось расширение московских владений. Москва приобрела земли: суздальскую и нижегородскую. Получив от хана великое княжение, Василий Димитриевич так впал к нему в милость, что получил от него еще Нижний Новгород, Городец, Мещеру, Тарусу и Муром. Москвичи взяли Нижний изменой: нижегородский боярин Румянец предал своего князя Бориса Константиновича; Василий Димитриевич приказал взять под стражу этого князя, его жену и детей; Нижний Новгород навсегда был присоединен к московским владениям. Племянники Бориса, суздальские князья, были изгнаны, и Суздаль также достался Василию. Впоследствии, хотя суздальские князья помирились с московским великим князем и получили от него вотчины, но уже из рода в род оставались московскими слугами, а не самобытными владетелями. В 1395 году случилось событие, поднявшее нравственное значение Москвы: по поводу ожидаемого нашествия Тамерлана, которое, однако же, не состоялось, Василий Димитриевич приказал перенести из Владимира в Москву ту знаменитую икону, которую Андрей некогда унес из Киева в свой любимый город Владимир; теперь эта икона служила освящением первенства и величия Москвы над другими русскими городами. По следам своих предшественников, Василий Димитриевич притеснял Новгород, но не достиг, однако, цели своих замыслов. Два раза он покушался отнять у Новгорода его двинские колонии, пользуясь тем, что на двинской земле образовалась партия, предпочитавшая власть великого московского князя власти Великого Новгорода. Новгородцы благополучно отстояли свои колонии, но поплатились за это недешево: великий князь произвел опустошение в новгородской волости, приказал передушить новгородцев, убивших в Торжке одного доброжелателя московского великого князя, заставил новгородцев давать черный бор, захватил в свою пользу имения в волости Бежецкого Верха и Вологды; а главное, Новгород сам не мог обойтись без великого князя и должен был обращаться к нему за помощью, так как другой великий князь, литовский, покушался овладеть Новгородом. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВАСИЛИЙ I ДИМИТРИЕВИЧ (30.12.1371, Москва - 27.02.1425, там же), вел. кн. Московский и Владимирский, старший сын блгв. вел. кн. Димитрия Иоанновича Донского и вел. кнг. св. Евдокии . В февр. 1378 г. 6-летний В. Д. вместе с отцом и 3-летним братом Юрием присутствовал на похоронах митр. св. Алексия . В авг. 1382 г. вместе с семьей перед нашествием хана Тохтамыша бежал из Москвы в Кострому. Вскоре после этого на В. Д. была возложена тяжелая обязанность. Весной 1383 г. вел. кн. Димитрий отправил его в сопровождении старейших бояр в Орду. Посылка к Тохтамышу бывшего на пороге взросления (по меркам средневековья) 11-летнего княжича преследовала различные политические цели. Во-первых, вел. кн. Димитрий демонстрировал лояльность по отношению к хану, объединившему под своей властью Орду. Во-вторых, присутствие в ханской ставке московского княжича мешало проискам тверского вел. кн. св. Михаила Александровича , домогавшегося у татар ярлыка на вел. княжение Владимирское, где правил отец В. Д. В-третьих, москвичи также могли следить за попытками приехавшего в Орду городецкого кн. Бориса получить в свои руки Н. Новгород, к-рый пока находился под властью его брата, деда В. Д. по материнской линии вел. кн. Димитрия Константиновича Суздальского. В Орде В. Д. пробыл 2,5 года. Тохтамыш удерживал его у себя в качестве заложника, добиваясь от вел. кн. Димитрия Иоанновича не только лояльности, но и покорности. В конце концов В. Д. и его окружение решились на отчаянный шаг. 26 нояб. 1385 г. они бежали из Орды, а в нач. 1386 г. оказались у молдав. воеводы Петра. Далее их путь лежал в Польшу и Литву. Осенью 1386 г. вел кн. Димитрий выслал навстречу сыну посольство в Полоцкую землю, к-рое 19 янв. 1387 г. доставило княжича, сопровождаемого представителями польск. и литов. знати, в Москву. Василий I Димитриевич, вел. кн. московский. Гравюра на металле. 1819 г. (РГБ) Василий I Димитриевич, вел. кн. московский. Гравюра на металле. 1819 г. (РГБ) |
| Иван Димитриевич в награду за услуги, оказанные им Василию в Орде, надеялся, что великий князь женится на его дочери; эта надежда вовсе не была дерзкою в то время, когда князья часто женились на дочерях боярских и выдавали за бояр дочерей своих. Сам же Иван Димитриевич вел свой род от князей смоленских и женат был на внуке великого князя нижегородского, почему и был уже в родстве с великим князем московским. Василий, будучи в Орде, дал Ивану Димитриевичу обещание жениться на его дочери; но по приезде в Москву дела переменились; мать великого князя Софья Витовтовна никак не согласилась на этот брак и настояла, чтоб сын обручился на княжне Марье Ярославне, внуке Владимира Андреевича. Тогда Иван Димитриевич, так сильно ратовавший в Орде против старины княжеской, вспомнил старину боярскую и отъехал от московского князя. Он боялся прямо ехать к Юрию и потому кинулся сперва к брату его Константину Димитриевичу, надеясь пробудить в нем старинные замыслы, потом к тверскому князю, наследственному сопернику Москвы: но все это уже была старина, над которою сам боярин так недавно посмеялся в Орде; новым, действительным было могущество Москвы, против которого никто не смел тронуться, могущество, утвержденное с помощию предшественников, товарищей Ивана и его самого. Наконец боярин решился явиться к Юрию и был принят радушно. Но между тем как Иван Димитриевич подговаривал Юрия возобновить старые притязания, в Москве сыновья Юрия - Василий Косой и Димитрий Шемяка - пировали на свадьбе великокняжеской. Василий Косой приехал в богатом золотом поясе, усаженном дорогими каменьями. Старый боярин Петр Константинович рассказал историю этого пояса матери великокняжеской, Софье Витовтовне, историю любопытную: пояс этот был дан суздальским князем Димитрием Константиновичем в приданое за дочерью Евдокиею, шедшею замуж за Димитрия Донского; последний тысяцкий Василий Вельяминов, имевший важное значение на княжеской свадьбе, подменил этот пояс другим, меньшей цены, а настоящий отдал сыну своему Николаю, за которым была другая дочь князя Димитрия суздальского, Марья. Николай Вельяминов отдал пояс также в приданое за дочерью, которая вышла за нашего боярина, Ивана Димитриевича; Иван отдал его в приданое за дочерью же князю Андрею, сыну Владимира Андреевича, и по смерти Андреевой, обручив его дочь, а свою внучку за Василия Косого, подарил жениху пояс, в котором тот и явился на свадьбу великого князя. Софья Витовтовна, узнав, что за пояс был на Косом, при всех сняла его с князя как собственность своего семейства, беззаконно перешедшую в чужое. Юрьевичи, оскорбленные таким позором, тотчас выехали из Москвы, и это послужило предлогом к войне. |
|
|
