| Кто же эти «простые монахи»? Об этом можно судить из писем самого Варлаама. А именно, сохранились письма Варлаама к прп. Игнатию Исихасту, где идет речь о встрече и сближении Варлаама ок. 1337 г. в Салониках с монашеским кружком прп. Игнатия, к которому Варлаам пришел для того, чтобы тот познакомил его с исихастским учением и практиками; также о событиях, связанных со знакомством Варлаама с кружком прп. Игнатия Исихаста, упоминается в письмах Варлаама к Давиду Дисипату. Все эти письма приведены в настоящем издании. Известны два письма Варлаама св. Игнатию. Исходя из первого из них, 4-го письма Варлаама , можно сделать вывод о каких-то расхождениях между Варлаамом и св. Игнатием. Варлаам упоминает о сильном огорчении Игнатия относительно чего-то «случившегося недавно», вследствие чего Варлаам упрекает Игнатия в несоответствии идеалу исихии, проявляющемся в том, что он подвержен страстям, о чем свидетельствует его огорчение. В этом письме прослеживается более или менее явная полемика с исихастской антропологией (сам Варлаам в своих воззрениях, выражаемых в письме, исходит из платонической антропологической парадигмы), в связи с чем можно согласиться с А. Риго, что упоминаемое в письме огорчение св. Игнатия связано с его разногласием с Варлаамом по тем вопросам, которые Варлаам поднимает в своем письме . Из переписки Варлаама с Давидом Дисипатом, который входил в кружок св. Игнатия , можно сделать вывод, что это письмо до св. Игнатия не дошло. В своем 6-м письме , адресованном Давиду Дисипату, Варлаам упоминает, что Дисипат вынудил его отказаться от обидных слов в отношении прп. Игнатия, вследствие чего Варлаам написал другое, «человеколюбивое» письмо, в котором дал повод прп. Игнатию испытывать другую страсть – связанную с прославлением и похвалами; очевидно, этим письмом к Игнатию является 5-е письмо Варлаама. В 8-м письме Варлаама, также адресованном Дисипату , Варлаам говорит о мотивах «суровости» своих посланий к Игнатию : он хочет горьким лекарством вразумлений излечить Игнатия от страстей, которые им владеют. |
| Д.С. Бирюков Варлаам Калабрийский и Григорий Акиндин. Варлаам Калабрийский (ок. 1290 – 1348) родился в Калабрии (Южная Италия). Он воспитывался в православии, хотя и в окружении латинских обычаев. В юности Варлаам принял монашеский чин и поступил в монастырь, где соблюдался устав св. Василия Великого . Варлаам изучал греческую и латинскую словесность, был знаком с выдержками из писаний схоластов. В 1330 г. Варлаам прибыл в Константинополь, где в 1331/32 г. имел диспут с Никифором Григорой, описанный последним в диалоге «Флорентиец», и был в ходе этого диспута побежден Григорой. Тем не менее в Константинополе Варлаам стал преподавать платоновскую философию и аристотелевскую логику; он обратил на себя внимание императора Андроника III и стал приближенным к императорскому двору. Григорий Акиндин (ок. 1300 – 1348) родился в Македонии. Образование Акиндин получил в Пелагонии и Фессалониках. Одним из учителей Акиндина был Варлаам Калабрийский. В городе Веррии Акиндин познакомился со свт. Григорием Паламой , которого, вероятно, он хотел видеть в качестве своего духовного отца (свт. Григорий подвизался в пустыни около Веррии, прибыв туда из пустыни Глоссия из-за турецких набегов). Известно, что в это время свт. Григорий из-за смерти матери отправился в Константинополь; возвратившись оттуда, он передал Акиндину трактат (или, может быть, комментарии к трактату «О сновидениях» Синесия Киренского) Никифора Григоры. Покинув спустя пять лет пустынь около Веррии из-за набегов сербов, свт. Григорий возвратился на Афон и удалился в скит в пустыни свт. Саввы. Во время пребывания свт. Григория на Афоне туда прибыл Григорий Акиндин, принявший монашество, вероятно, под влиянием свт. Григория; Акиндин хотел по протекции Паламы быть принятым в Лавру, однако, несмотря на поддержку со стороны свт. Григория и его ученика, будущего патриарха Каллиста, Акиндин получил отказ, и не только в Лавре, но и в других афонских монастырях. Начало полемики свт. Григория с Варлаамом Калабрийским относится к 1335 г., когда возобновились дискуссии с латинянами. |
| Будучи избранником великого князя, Варлаам, однако, оказался в конце концов неугодным ему. Митр. Варлаам в церковных вопросах симпатизировал партии не торжествующей, так наз. «нестяжателей», оказывал содействие князю-иноку Вассиану Патрикееву в его полемике против монастырских имуществ, покровительствовал неприятному тогда для многих сильных людей Максиму Греку . В сфере гражданской, по словам Карамзина, митр. Варлаам был «человек твердый и не льстец великому князю, ни в каких делах противных совести». При таком нравственном облике митрополит был в тот момент совсем не «ко двору» великому князю. Политика времени толкала московских князей к скорейшему объединению под своей властью per fas et nefas всех остатков удельных владений и династий. Понятно, что митр. Варлаам, стоявший по примеру своих идейных единомышленников – заволжских старцев за проведение на практике чистых принципов христианской нравственности, не мог одобрять всех действий княжеской политики, вследствие чего и принужден был через десять лет своего правления покинуть кафедру. Княжеская власть в данном случае распорядилась судьбой митрополита так круто, как она ни разу не поступала со времени исключительного случая с Климентом Смолятичем. Еще незадолго пред тем великий князь Иван III, как ни недоволен был митрополитом Геронтием, но не осмелился лишить его кафедры. Не так много времени, кажется, утекло с тех пор, но много утекло воды в деле развития власти московских государей, и Василий III имел возможность не только согнать митр. Варлаама с митрополии, но и послать его в заточение. Об этой катастрофе передает нам Герберштейн: «В то время, когда я был в Москве послом императора Максимилиана (в 1517 г.), митрополитом был Варлаам, муж святой жизни. Когда государь нарушил клятву, данную Шемячичу им самим и митрополитом, и предпринял нечто другое, казавшееся противным его власти, то митрополит пришел к государю и сказал: если ты восхищаешь себе всю власть, то я не могу оставаться на моем месте, и, отдавая ему свой посох, отказался от должности. Государь тотчас принял посох вместе с должностью, а несчастного заковал в железа и немедленно отправил на Белоозеро. Говорят, что некоторое время он оставался там в железах, а потом был освобожден и остальное время жизни прожил в монастыре простым монахом». В известии Герберштейна есть что-то неладное. Во-первых, если бы митр. Варлаам сам отказался от власти, то нелогично было бы ссылать его. Факт ссылки говорит скорее за то, что митрополит защищал права своей власти и своей настойчивостью возбудил столь резкое противодействие со стороны князя. Во-вторых, клятвопреступление против Шемячича было допущено московским князем уже при митр. Данииле. Теперь, вероятно, конфликт произошел из-за того, что митр. Варлаам не согласился содействовать Василию III в новом злом умысле против удельного князя. Сослан был митр. Варлаам в декабре 1521 г. по летописи, в Каменный монастырь на Кубенское озеро. О времени смерти его ничего неизвестно. |
| По дороге Варлаам несколько раз скидал с себя пышные одежды и топтал их в грязь. Приведенный насильно домой, Варлаам не захотел даже сесть за стол для вкушения пищи вместе с родными и, несмотря на принуждения отца, не хотел даже прикасаться к пище, а сидел молча с поникшими долу очами. Затем отец повелел прислуге отвести его в назначенные ему покои и зорко блюсти, чтобы он не ушел из дому, а невесту его научил, чтобы она, украсивши себя богатыми нарядами, постаралась соблазнить его и отвлечь от намерения поступить в монастырь. Но Варлаам не обращал внимания ни на ласки невесты, ни на слезы матери и угрозы отца, сидел в углу комнаты своей молча и три дня не вкушал пищи. Одновременно с этим преподобный Антоний с иноками, скорбя об участи Варлаама, искренне молились за него Господу Богу. Милостивый Господь услышал эти молитвы и послал Свою милость Варлааму, изменив сердечную жестокость отца на милость и сострадание к сыну. Узнав, что сын его три дня уже не прикасается к пище и, опасаясь, чтобы он не умер от голода и добровольных лишений, отец, простившись, с любовью и ласково отпустил его в пещеру. По возвращении в пещеры с усиленным рвением и энергией предался Варлаам иноческим подвигам и молитве. Преподобный Антоний, с радостью замечая в этом молодом еще подвижнике высокие добродетели и необычайное благочестие, считал его вполне способным руководителем братии. И поэтому, чувствуя потребность уединенной молитвы, он, по совещании со всеми иноками и с общего желания и согласия поставил Варлаама вместо себя игуменом всей братии в пещере. Сам же прп. Антоний удалился от братии, выкопал себе новую пещеру и стал пребывать там в уединенной молитве и богомыслии. Преподобный Варлаам стал первым игуменом Киево-Печерского монастыря. Принявши начальство, прп. Варлаам еще более стал подвизаться в иноческих трудах. Постепенно братия увеличивалась. Когда же число братии достигло до 20-ти, то преподобный Варлаам стал замечать, что пещерная церковь слишком мала и не вмещает всех иноков. |
| Алексею, рад был этому и Святитель. Чрез несколько дней он снова посылает Варлаама, чтобы тот приготовил все нужное для постройки. Пред отпуском Варлаама в дорогу, Святитель начал говорить молитву «Достойно есть», едва он кончил отпуст, как Варлаам упал на землю и испустил дух. При виде этого, Алексей обратился к образу, от которого слышан был голос, и воскликнул: «Владычица! Зачем угодно Тебе взять от меня строителя дома Твоего!.. Печаль моя превратилась в лютую муку!.. Кто построит дом Твой!.. Я и не знаю кого послать...» И был к нему голос: «Алексие! возьми Варлаама за руку и подними: он тебя послушает!» Тот взял его за руку и – Варлаам встал весь в слезах. Святитель стал допытываться: от него о причине его плача. Тот отвечал ему на это: «И умоляю тебя – не принуждай меня рассказывать тебе об этом до тех пор, пока придет моя кончина, тогда я расскажу тебе». После того Варлаам был отправлен в путь. Немного спустя и сам св. Алексей пришел в Серпухов, осмотрел многие места в окрестности и остался доволен выбором Варлаама. Но опять ночью на том же месте слышал тоже самое, что и Варлаам старец: «Здесь поставь монастырь». Святитель повиновался: велел заложить деревянную церковь , Варлаама назвал пока строителем, а затем построил и каменную церковь с трапезою в 1362 году. Варлаам был строителем в монастыре 13 лет, а потом ослеп. Потеряв зрение, он прожил еще два года, и когда приблизилось время его кончины, он послал к св. Алексею и велел сказать ему: «И сам ты соорудил монастырь, сам освятил церкви – умоляю тебя: погреби и меня своими руками». Св. Алексей скоро явился в Серпухов. Найдя Варлаама слепым и болезненным, он вспомнил слово о его кончине и стал допытываться от него, говоря: «О брат Варлаам! ради Господа – скажи мне, что ты обещал и что было еще до основания монастыря!» «Не могу передать на словах, – отвечал Варлаам, – потому что страшно, а написать не могу–не вижу». Св. Алексей велел диакону принесть пера, чернил и бумаги, и сотворил вместе со всеми молитву, и вот вдруг Варлаам прозрел, взял перо и начал писать следующее: «Монастырь наречется Владычним, а не Алексеевским, потому что было видение Владычицы, и устроен он по ее промышлению». |
| Краков к королю, а Варлаам говорит, будто Адам Вишневецкий возил его в Краков. Нет повода думать, чтобы Мнишек, в этом месте своего показания, сказал неправду, потому что не было на то никакой причины. Следовательно, Варлаам не знал близко обстоятельств дела, о котором говорит. 5) Варлаам приводит речь, которую Гришка говорил Сигизмунду III. Но каким образом мог Варлаам слышать эту речь? Это приведение речи в таком подробном виде побуждает подозревать справедливость всей челобитной. Притом – называвший себя Димитрием никак не мог начинать своей речи так: ‹слыхал ли ты король про царя Ивана Васильевича?» Это было бы со стороны претендента чересчур наивно. 6) Варлаам говорит, что он извещал короля о том, что называющий себя Димитрием есть Гришка Отрепьев. Но где‚ через кого, каким образом? об этом он не говорит; а из его же челобитной видно, что он оставался в Дерманском монастыре. Отчего здесь такая недомолвка, когда о свидании своем с Гришкою в Москве и о странствовании с ним вплоть до разлуки, случившейся тогда, когда Гришка уехал в Гощу, Варлаам сообщает очень подробно? Почему же он не говорит, как узнал про самозванство Гришки, как выехал из Дерманского монастыря, как дошел до короля? Такое умолчание важнейших обстоятельств, такая несоответственность в способе изложения челобитной сильно вредят ея достоверности. 7) Варлаам говорит, что признали Гришку за Димитрия братья Хрипуновы; но о дозволении братьям Хрипуновым возвратиться в отечество просил Сигизмунд Димитрия, уже царствовавшего в Москве. Если бы Хрипуновы были в числе первых, признавших названного Димитрия еще в Кракове, то не предстояло бы необходимости просить за них. Эту несообразность заметил еще Карамзин. 8) Варлаам говорит, что Гришка сына боярского Якова Пыхачева велел казнить, а его, Варлаама, заключить в тюрьму, но оставляет неизвестным, видал ли он тогда в лицо того, кто назван Димитрием. Здесь несообразность и невозможность: конечно, прежде всего Гришка, имея власть над обоими, казнил бы Варлаама, как человека, который хорошо знал его и мог обличать. |
| 9) Наконец, Варлаам говорит, что в 1605 г. он прибыл в Смоленск. Это очевидная нелепость. Как мог человек, обличавший разстригу и за то пострадавший, освободившись из тюрьмы, отправиться в государство, где властвовал тот, кого он обличал и кому мог быть вреден? Замечательно противоречие между челобитною Варлаама и грамотою патриарха Иова. В грамате патриаршей Варлаам назван монахом Чудовским, а в челобитной он себя сам называет постриженником Пафнутьевского Боровского монастыря. Варлаам говорит, что Гришка прожил в Киеве всего три недели, ушел прочь из Киева к Острожскому, и когда он уходил к Острожскому, то это считалось удалением из монастыря. А в грамате Иова, по показанию Венедикта, – Гришка, живя в Киеве в Печерском монастыре, служил в то время и у Острожского в Киеве, как Киевского воеводы, и чрез это не разрывал своей связи с Печерским монастырем. Варлаам говорит, что когда он сделал извет, что Гришка хочет уйти к Острожскому, архимандрит сказал, что «здесь земля вольная, кто как хочет, в такой вере тот и пребывает.» А в показании Венедикта говорится, что тот же самый архимандрит посылал достать Гришку; тогда он ушел не к Острожскому, как показывает Варлаам, а к запорожцам. Венедикт показывает, что Гришка пришел ко князю Адаму Вишневецкому от запорожцев. Варлаам показывает, что он туда пришел из Гощи. По грамате патриарха Иова, какой-то чернец Пимен водил Гришку с товарищами через границу; Варлаам не знал Пимена, а знает в этом случае иное лицо, какого-то Ивашку-вожа. Кто же из них лгал? Существует документ очень замечательный, свидетельствующий о действительном товариществе Григория с Варлаамом и Мисаилом. Это надпись на книге Василия Великого , хранящейся на Волыне в Загоровском монастыре, такого содержания: «Лета от сотворения мира 7110 месяца августа в 31 день, сию книгу Великого Василия дал нам, Григорию с братиею в Варлаамом да Мисаилом: Константин Константинович, нареченный во святом крещении Василий, Божиею милостию пресветлое княже Острожское воевода киевский». |
| – Мне бы в тепло, да кусок хлеба... А тут... Оглянулся о. Варлаам – в избушке ни одной иконки. Потрогал старика за понурое плечо: – Не унывай, отец! Да вспомни Бога-то. Хочешь, я икону тебе принесу?.. Да поди ты... Иди, иди по своим делам! Без тебя худо. Ну, прости. Ушел о. Варлаам, а в душе все щемит: жаль старика... Придя в Скит, встретил о. Амвросия, рассказал ему о своем посещении бедняка в лесу, прибавил: „Добра-то было бы, добра-то сколько! И голод! И холод!.. Только бы терпеть с благодарением. Нет, не понимает дела старик, ропщет...“ Да, не только о своем спасении заботился о. Варлаам. И молился он, вероятно, о многих. „До самой блаженной своей кончины, – писал архимандрит Агапит, – о. игумен Варлаам отправлял чреду священнослужения в Скиту и соборно в монастыре. Любил, по принятому в Оптиной Пустыни обычаю, в Страстную седмицу петь среди церкви светилен: „Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный...“ Назидательно было слышать, как о. игумен Варлаам своим старческим голосом изливал пред Господом скорбь души своей о своей греховности, взывая в то же время из глубины болезнующего сердца к милосердию Божию: „Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя...“ Накануне Рождества Христова 1849 года пошел о. Варлаам еще затемно из Скита к ранней обедне в монастырь. Мороз был крепок, а он не весьма тепло оделся. Ворота оказались еще запертыми... Ожидая, пока их откроют, Старец продрог так, что, войдя в церковь , никак не мог согреться. Однако он участвовал в богослужении, а после него внезапно ослабел и не мог идти своими ногами в Скит. Его отвезли туда в санях, запряженных монастырской лошадкой. В келлии он слег на свой жесткий одр. Ему было так худо, что скитоначальник с иеромонахами решил его немедленно особоровать и причастить Святых Христовых Таин. В самый праздник Рождества он лежал, не принимая никакой пищи. А на другой день – на праздник Собора Пресвятой Богородицы – мирно предал Господу свою младенчески чистую душу. Кто знает, может быть на пороге вечной жизни встретила его Сама Царица Небесная – Всечестная Игумения всех монашествующих. |
| Варлаам испытал сильное влияние номинализма. Возможно, его приезд в Константинополь и был бегством от томистического окружения. Калабриец очень внимательно проштудировал труды Псевдо-Дионисия с его апофатизмом, который каким-то образом соединился в его голове с номиналистическим агностицизмом. Это и казалось ему сущностью Православия. Разносторонний эрудит и обаятельный человек, Варлаам привлек к себе всеобщее внимание в Константинополе и сделал молниеносную блестящую карьеру. Он завоевал доверие Иоанна Кантакузина, который тогда занимал пост великого доместика, т.е. премьер-министра, и императора Андроника III (1328-1341). Варлаам был назначен профессором в Константинопольский университет, где преподавал Псевдо-Дионисия Ареопагита. В 1333 г. в Константинополь прибыли два папских легата-доминиканца. Один из них - Франческо де Каммерино, венецианец по происхождению - был назначен епископом Босфора Киммерийского (Керчи), тогда колонизованного венецианцами, и направлялся на свою кафедру. Будучи проездом в Константинополе, легаты провели совещание о воссоединении Церквей. Ключевым вопросом была проблема filioque. Варлаам был назначен возглавлять греческую сторону на этих переговорах. В глазах константинопольских властей он идеально подходил для такой миссии: энергичный и высоко эрудированный человек, в совершенстве владеющий латынью, знающий западное богословие и западный менталитет из первых рук, из собственного жизненного опыта. А кроме того, он был мирянином, так что слова его не являлись обязательными для Церкви и, в случае каких-то нежелательных последствий, их можно было дезавуировать, представив как частное мнение самого Варлаама. По случаю предстоящей дискуссии Варлаам опубликовал 21 короткий трактат, в которых весьма жестко критиковал Фому Аквинского. Фома в своих писаниях пользовался Аристотелевым методом силлогизма и, придерживаясь философского реализма, доказывал возможность познания Бога. Варлаам же в своих трактатах призывал западных коллег читать Дионисия, который доказывает, что человеку Бога знать не дано. В таком же духе он отвергает силлогизмы своих оппонентов, заявляя, что нам ничего не известно об исхождении Св. Духа, вследствие невозможности богопознания, и поэтому стоит подчиниться авторитету Церкви и Предания, которые даровал человеку Сам Бог. Иногда Он также мистически являет Себя, даруя Своим избранным просвещение ума, через которое и приходит истинное понимание всего сущего. Но далеко не каждый может этого сподобиться. Варлаам позволил себе иронизировать над схоластическим методом доминиканцев (Фома Аквинат был доминиканцем, а Вильгельм Оккам - францисканцем), и те, оскорбленные, уехали В Керчь. |
| В синодике Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле помещен следующий перечень Ростовских архиереев: Феодор, Феогност, Феогност, Феодор, Феодор, Илларион, Леонтий, Илларион, Исаия, Ефрем, Нестор, Леон, Лука, Иоанн, Пахомий, Симон, Кириак, Митрофан, Кирилл, Кирилл, Тарасий, Игнатий, Симеон, Прохор, Антоний, Иаков, Иоанн, Кирилл, Игнатий, Петр, Парфений, Арсений, Матфей, архиепископы – Феодор, Григорий, Дионисий, Ефрем, Феодосий, Трифон, Вассиан, Иоасаф, Тихон, Никандр, митрополиты – Варлаам, Иона, Иоасаф, Илларион, Парфений, Димитрий, Стефан. (Титов A. А. Синодик Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле. M., 1895. С. 2). В синодике Ростовского Успенского собора список Ростовских архиереев выглядит следующим образом: Леонтий, Феодор, Иларион, Исаия, Ефрем, Нестор, Леон, Лука, Иоанн, Пахомий, Симон, (Кириак, Митрофан), Кирилл, Кирилл, Игнатий, (Иаков), Тарасий, Симеон, Прохор, Антоний, Иоанн, Гавриил, Игнатий, Петр, Парфений, Матфей, Феодор, Арсений, Григорий, Дионисий, Ефрем, Трифон, Вассиан, Иоасаф, Тихон, Вассиан, Иоанн, Кирилл, Досифей, Алексий, Никандр, Корнилий, Иона, Авраамий, Евфимий, Давид, митрополит Варлаам, митрополит Иона, митрополит Кирилл, митрополит Варлаам, митрополит Иона, митрополит Иоасаф, митрополит Димитрий, епископ Досифей, архиепископ Георгий, архиепископ Иоаким (Титов A. А. Синодики XVII и XVIII вв. Ростовского Успенского Собора. Ростов Великий, 1903. С. 10). Bo II синодике этого же собора список выглядит следующим образом: Леонтий, Феодор, Иларион, Исаия, Ефрем, Нестор, Леон, Лука, Иоанн, Пахомий, Симон, Кириак, Митрофан, Кирилл, Кирилл, Игнатий, Иаков (возм., владимирский), Тарасий, Симеон, Прохор, Антоний, Иоанн, Гавриил, Игнатий, Петр, Парфений, Матфей, Феодор, Арсений, Григорий, Дионисий, Ефрем, Трифон, Вассиан, Иоасаф, Тихон, Вассиан II, Иоанн III, Кирилл II, Досифей, Алексий, Никандр, Корнилий, Uoha I , Авраамий, Евфимий, Иов, митрополит Варлаам I, митрополит Uoha II , митрополит Кирилл Г, митрополит Варлаам (Там же. С. 29). В синодике XVIII в. список выглядит так: епископы – Феодор, Иларион, Леонтий, Фома, Исаия, Ефрем, Нестор, Леон, Лука, Иоанн, Симон, Пахомий, Кирилл, Кирилл, Митрофан, Кириак, Игнатий, Тарасий, Симеон, Прохор, Антоний, Гавриил, Иоанн, Игнатий, Петр, Арсений, Матфей, Иаков, Афанасий; архиепископы – Феодор, Григорий, Дионисий, Ефрем, Феодосий, Трифон, Вассиан, Иоасаф, Тихон, Вассиан, Иоанн, Кирилл, Досифей, Алексий, Никандр, Корнилий, Иона, Авраамий, Евфимий, Давид, Иов; митрополиты – Варлаам, Иона, Филарет, Кирилл, Варлаам, Иона, Иоасаф, Димитрий (Там же. С. 47). Здесь интересно имя архиерея по имени Фома – в списке стоит четвертым. Архиерея, с которым можно было бы отождествить это указание, в начальный период существования епархии не было, кроме полулегендарного известия о первом епископе Фоме (см. сн. 1). |
|
|
