| Мы когда-то, в Жировицах, по случаю вопроса о воссоединении униатов с православной церковью, рылись в сочинениях святых отцов и вселенских соборов и открыли, в споре с латинистами, доказательств правоты православия более, нежели сколько заключается в этой брошюре. Мы читали подделанный латинистами 1 Никейский собор, в котором, например, правило о недопущении в священство новообращенных заменено правилом о наместничестве Христовом пап и о власти их надо всей церковью. Мы видели в латинском переводе Символа Афанасия прибавление «и от Сына» (Filioque), которого нет в греческом подлиннике, напечатанном рядом с латинским переводом. Мы читали в предисловии переводчика наивное признание, что он, нашедши некоторые выражения святых отцов несогласными с учением церкви (разумеется, латинской), сделал свои поправки. 79 Читая книжки против восточных схизматиков, особенно раздаваемые бесплатно униатам в 1830 году, мы убедились, что цитаты их взяты из поддельных документов, которых не приводит и богослов Клипфель, хотя эти цитаты ясно подтверждают учение римской церкви, в подтверждение которого Клипфель приводит доказательства очень неудовлетворительные. Мы открыли, что похвалы святому Петру и некоторым папам, находящиеся в богослужебных книгах и в сочинениях святых отцов и соборов (например, знаменитое выражение »Petrus per Leonem dixit» – «Петр сказал устами Льва», даваемы были и другим апостолам и разным епископам. Похвалы эти относятся к личным качествам, а не ко всем бывшим и имеющим быть на их кафедрах. Такое же значение имеют и письменные сношения пап с разными епископами, на основании которых латинисты утверждают, будто папы занимались всеобщими интересами и имели власть надо всей церковью. Мы убедились, что во многих делах инициатива исходила и от других епископов, которые также имели письменные сношения со многими епископами, и в сомнительных случаях или объясняли другим, как должно верить, или спрашивали о том не одного епископа римского, но и других епископов, особенно восседавших на знаменитых кафедрах. |
| Вручая своим представителям на соборе полномочие формулировать свою веру, церковь сохраняла, однако, за собою право поверить формулу, которую они составят. Вся церковь принимала или отвергала определения соборов, смотря по тому: находила ли их сообразными или противными своей вере и своему преданию, и название вселенских дала только тем из них, в постановлениях которых признала выражение своей внутренней мысли. Бывали соборы еретические, на которых присутствовали представители всей иерархии; они издавали догматические определения в смысле обязательных для всей церкви; на них подписавшихся епископов было иногда вдвое более, чем на Никейском (например, собор в Римини, составивший полуарианский символ), на них императоры принимали ересь, патриархи провозглашали ересь, папы подчинялись ереси. Церковь осудила невежество, испорченность или немощь своих уполномоченных и, оставаясь верной истине предания, отвергла эти соборы, хотя они и не представляют никаких наружных отличий от истинно-вселенских соборов, потому единственно, что их решения не были приняты за голос церкви всем верующим народом, – в той среде, «где, в вопросах веры нет различия между ученым и невеждой, церковником и мирянином, мужчиной и женщиной, государем и подданным, рабовладельцем и рабом; где, когда нужно, по усмотрению Божию, отрок получает дар ведения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все были едино в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия» 56 . Потому-то как в Греции, так позже и у нас в России все попытки высших иерархических лиц к соединению с Римом сокрушались о крепкую, непоколебимую веру православного народа, который не допускает ничьего деспотического господства над своей совестью. Известно, как отвечал православный западнорусский народ на определения брестского собора, узаконившего унию. Точно также встречена была в восточной Руси уния флорентийская. Отпуская митрополита Исидора на собор во Флоренцию, Великий Князь Василий Темный наказывал ему: «иди, но принеси назад нашу веру во всей ее чистоте». |
| Причем князь едва ли не признал тогда в Москве новый «Царьград»: «Как прежь сего Царьград был престол цесарей християнских Церкви восточныя, как патриархи тамошние были пастырие и поборники истинныя православныя християнския веры Христовы, и предание седми соборов святых, Духом святым утвержденных и богоносных отец наших. За согрешения же Господь Бог казнь послал, а в то место Господь Бог милосердие свое показал молитвами православных християн – на востоце и на полунощи изволил великому и славному царству быти, на котором престоле Господь Бог дает великие и милосердые и побожные монархи, и милостивые ко всем християном... Живучи же в возрасте и в боязни Божией и мудрости, и навычением всяких добрых дел при отце своем, о тебе, пресвятче, и благословеннейшем патриархом якоже есть един столп еси и стена, на котором столпе и стене основание святые християнские церкви Христа святителя нашего непоколебимые крепкие» ( Турилов А. А. Из истории проектов ликвидации Брестской унии (Неизвестное послание князя Константина Острожского патриарху Иову)//Славяне и их соседи. Вып. 3: Католицизм и православие в средние века. М., 1991. С. 138–140). В рассуждениях князя Острожского в этой грамоте содержатся и третьеримские мотивы: здесь, как кажется, он близко подходит к идеям, высказанным в 1492 г. Московским митрополитом Зосимой (Памятники древнерусского… Стб. 797–799). Текст соборного акта был переведен на славянский язык только при подготовке к Московскому собору 1654 г. во времена патриарха Никона Епифанием Славинецким ( Фонкич Б. Л. Указ. соч. С. 386). Текст этого перевода среди материалов собора 1654 г. опубликован Никоном в «Скрижали» (Скрижаль. Акты соборов 1654, 1655, 1656 годов/Сост. Т. Г. Сидаш. СПб., 2013. С. 243–252). Очевидно, причина забвения данного документа связана с тем, что греческие церковные власти в 1593 г. не удовлетворили запрос российского правительства, который касался отведения Московскому предстоятелю третьего места в диптихе патриархов ( Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. |
| Совсем иными глазами смотрели на это дело епископы, для которых участие мирян на соборе было крайне нежелательным, так как они справедливо ожидали, что миряне сильно ограничат их безответственный и безнаказанный произвол в церковных делах. В этих видах епископы, сговорившись между собою, решили воздействовать на вновь избранного бесхарактерного митрополита в том смысле, чтобы он созвал собор без —129— всякого участия мирян, из одних только епископов. Митрополит сначала, по-видимому, уступил и согласился устроить подобный епископский съезд в г. Бельзе (Холмской епархии). Но затем он одумался, изменил прежнее решение и вместо Бельзы назначил собор в Бресте, на который были приглашены и миряне. Это и был один из известных брестских соборов, который состоялся в 1590 г. Несмотря на это, епископы не думали, по-видимому, сдаваться и осуществили, так сказать, конспиративным путем свой тайный, епископский собор в г. Бельзе. Как можно догадываться из отдельных намеков различных исторических памятников той эпохи, главным предметом рассуждений на этом епископском соборе, или точнее – съезде, была борьба с братствами, с патронатом и вообще с усилившимся влиянием мирян на церковные дела, служившим хотя и ко благу церкви, но к ущербу епископской власти. Если же мы обратим внимание на то, что епископы, съезжавшиеся в Бельзе (Гедеон Львовский, Леонтий Холмский, Кирилл Терлецкий) были впоследствии главными устроителями унии, то едва ли ошибемся в догадке, что на этом соборе, закрытом от глаз мирян, тут ли не впервые был предрешен вопрос об унии 2550 . В этом противодействии православному литовскому патронату, как показывает история, сходились и завязывались самые разнообразные нити – шаткость веры, порочность жизни, страх суда, неудовольствия против патриарха, честолюбие и жажда выгод“ 2551 – справедливо отзывается проф. —130— Коялович по поводу такого усиленного стремления западнорусских епископов удалить мирян от обсуждения церковных дел. Видное место среди западнорусских соборов занимает собор 1590 года, происходивший в г. Бресте: Он явился, как бы ответом литовской митрополии на приглашение константинопольского патриарха Иеремии II к серьезным церковным реформам. Из числа различных мероприятий, рекомендованных на этом соборе, мы отметим только те, которые имеют прямой интерес для нас. |
| Христианская Вера застала у других народов иные Уложения Законов и не вмешивалась уже в Гражданское правление, а составила себе особое Церковное, основывавшееся на Правилах Св. Апостол, Соборных Постановлениях своих Священноначальников и некоторых частных решениях Отцев. Но Христианские Государи по связи Церкви с Гражданством и сии Правила признавали Государственными Законами. Весьма выразительно Император Иустиниан объявил сие в 131 своей Новелле, и там же сравнил даже Правила Св. Соборов со Священным Писанием. При том все благочестивые Императоры, применяясь к Соборным Правилам, с своей стороны многие издавали Законы для благочиния Церковного и для наказания за преступления противу Веры и Церкви; а часто и Гражданские Законы, дабы сделать их уважительнее в совести народа, взаимно подкрепляли Соборными Приговорами. Таким образом, и в России многие Уставы Царя Ивана Васильевича и Уложение Царя Алексея Михайловича утверждены Собором же. В самом Гражданстве, еще первые Христианские Государи, подобно Израильским, предоставили Церковному надзиранию и распоряжению некоторые дела, касающиеся больше совестного, нежели нарядного исполнения, каковы на прим. заведение и содержание общественных училищ, больниц, призрение нищих и пленных, покровительство рабов, дела брачные, разводные, семейные распри и другие. Из собрания сих-то Церковных Правил, мнений Отцев, Царских для Церкви Указов и препоручений Духовенству составилось Церковное Уложение, известное у Греков под именем Номоканона. т. е. Законоправильника, а у нас Кормчей Книги. Первый Номоканон Иоанна Схолария появился при Императоре Иустиниане в половине VI века. Но полнейший, собранный около 883 года Константинопольским Патриархом Фотием, принят наипаче во всеобщее употребление Восточной Церкви, и с него-то сокращение, с толкованиями Диакона Аристина, а по местам и Зонары, составляют первую часть нашей печатной Кормчей. К ней присовокуплен Фотиев же систематический свод всех тех Правил и решений по материям в 14 гранях, и под каждою гранью у Фотия после ссылок на Правила Соборов и Отцев, прибавлены ссылки и на Гражданские Законы о тех же материях: а в 1З и 14 грани помещены правила суда и над мирскими людьми уже не за Веру, но за разные бесчиния, неприличные нравственности Христианской. Ибо еще Император Константин Великий , заметив слабое за сим надзирание Гражданских Начальников, поручил оное Церкви; и даже во всех судах в случае недоверчивости к Судиям Гражданским, позволил судиться у Духовных, и первым по решению последних исполнять. Но в печатной нашей Кормией вместо Фотиевых ссылок на Гражданские Законы помещены во 2 части самые сии Законы, а для того ссылки на них под гранями опущены. |
| В обоих Правила Соборов предложены сокращенные с толкованиями Аристина, Греческого Диакона, жившего около 1166 года, и по местам Зонары, как сказано выше. Из сего видно, что за основание к изданию нашей печатной Кормчей принят список Болгарский, а не первоначальный, содержавший не сокращенные, но полные Правила Соборов, как видно из привода оных у монаха Зиновия, и по другим старописьменным спискам, в кои уже с 1З века из Болгарского начали приписывать к Правилам Аристиновы толкования, слово в слово сходные с Болгарским. Первоначальные ж Славенские списки, по словам Кирилла Митрополита, были без всяких толкований. Сие можно заключить еще из того, что все известные толкователи Кормчей книги, Зонар, Аристин и Валсамон жили уже в 12 веке. Но ни одного из таковых первоначальных списков без толкований доныне у нас еще не найдено. Ибо и самый древнейший нам Известный, сохраняющийся в Московской Патриаршей Библиотеке, писанный в Новегороде на хартии или пергамине в последней четверти 1З века, имеет уже к Правилам полным приписанные Аристиновы толкования из Болгарского списка. Вероятно, тогдашние Отцы наши, хотя воспользовались толкованиями последнего, но не хотели оставить первоначального перевода полных правил, вместо коих в Болгарском положены только сокращенные. Из сего произошло у нас два рода списков Кормчей книги, одни подобны вышеупомянутому Новгородскому, а другие Болгарскому. Разность их состоит в том, что подобные Новгородскому (каковых много бумажных в Софийской и других Библиотеках) сверх правил Фотиева Номоканона и других к тому прибавочных из Гражданских Законов и прочих с Греческого же переведенных статей, содержат несколько и Русских Соборных и Отеческих решений, Устав Князя Владимира, Русскую Правду Ярославову и иныя: но в Болгарском списке нет никаких Русских статей; а в Славенском издании прибавлены еще некоторые из разных, непринадлежащих к Кормией Книге, писателей. Великий Князь Владимир Святославич Устав свой о Церковных Судах взял из Фотиева Номоканона, и подражая Уставам Греческих Царей, предоставил Церковному рассмотрению и суду 1) все преступления против Веры, Церкви и ее Уставов, как то: идолопоклонство, поругание Святыни, суеверие, волшебство, отраву, церковные и гробовые татьбы и тому подобн. |
| Исследователи рассматривают последствия Брестской унии и дальнейшей эволюции западнорусского христианства в разных епархиях и областях Киевской митрополии, в том числе новые явления в области культуры, особенно в книгоиздании (деятельность львовской, виленской, супрасльской типографий), решения соборов униатского духовенства по упорядочению структуры и обрядовой практики униатской Церкви, организации приходской жизни, используя, в том числе, и неизвестные до сих пор архивные документы. Особенное внимание уделяется деятельности таких выдающихся архиереев, как Львовский епископ Иосиф (Шумлянский), Киевские митрополиты Лев (Кишка), Киприан (Жоховский), Афанасий и Лев (Шептицкие). Собранные материалы и сделанные наблюдения о Slavia Unita (прежде всего, о «постмогилянском» реформировании церковной организации, решениях соборов, культовой практике, явлениях культуры), по мнению А. Гиля и И. Я. Скочиляса, свидетельствуют о том, что для западнорусской Церкви принятие унии было способом сохранения киевской традиции (с. 179–181). Переподчинение Киевской православной церкви Москве в 1686 г. видится авторам как начавшийся процесс утраты церковной идентичности западнорусским православием (с. 444). Однако судьбы собственно киевского православия, а также важнейший вопрос перехода кафедры в юрисдикцию московских патриархов не рассматриваются в исследовании, а потому высказанная оценка остается пока лишь предварительным наблюдением, относительно которого с авторами можно поспорить. Нет сомнения, что к концу ΧVII столетия на территории Киевской митрополии православие, некогда покровительствуемое столь блистательными магнатами, как князь Константин Острожский, и породившее феномен церковных братств и монастырей с их школами и активной книгоиздательской деятельностью, становилось переферийным по отношению к Москве. В то же время, нельзя не отметить того огромного влияния, которое оказали представители киевского духовенства, те, кто получил образование в Киево-Могилянской академии, на Русскую Православную Церковь. Дальнейшее изучение влияния киевского православия на московское, особенно в эпоху церковных реформ патриарха Никона и начавшейся книжной справы, присоединения к Русскому государству части земель Речи Посполитой, а затем и перехода Киевской православной митрополии в юрисдикцию московских патриархов представляется, таким образом, необходимым для дальнейшего более глубокого изучения этого явления. |
| В связи с кончиной И. Сильвестр (Косов) говорил о том, что И. защищал права православных на сеймах, в трибунале и перед монархом. В письме митр. Иова (Борецкого) к И. от 12 янв. 1625 г. сообщается, что митрополит на встрече с ехавшими на сейм запорожскими послами рекомендовал им сноситься с представителями Виленского братства. Митрополит также предлагал И. ходатайствовать на сейме о прекращении преследования православных и о признании правосл. иерархии польск. властями. Не позднее 1628 г. И. стал «наместником и ректором» виленского Свято-Духова монастыря. К этому времени относится совершенный И. постриг в монашество прмч. Афанасия Брестского, о чем последний упоминает в «Диариуше». Из Вильно прмч. Афанасий был послан в Оршу, затем вместе с иером. Иларионом (Денисовичем) в Полесье для основания Купятицкого в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы монастыря в с. Купятичи (совр. Пинский р-н Брестской обл., Белоруссия), после чего вернулся в Вильно. 14 июня 1628 г. И. был вызван в суд в связи со строительством в Свято-Духовом мон-ре каменной церкви, что стало нарушением запрета на строительство православными каменных храмов. Инициатором судебного процесса выступил католич. Виленский еп. Евстафий Волович. 14-16 авг. того же года И. присутствовал на Киевском Соборе, осудившем соч. Полоцкого архиеп. Мелетия (Смотрицкого) «Apologia peregrinatiey do kraiów wschodnych» (Апология путешествия на Восток). При публичном осуждении сочинения И. читал и бросал на пол страницы. Это привело к конфликту между И. и Мелетием, к-рый называл И. «своим наместником». 9 авг. 1629 г. в луцкие гродские книги была внесена жалоба И. на Мелетия (Смотрицкого), к-рый не вернул Виленскому братству взятые у него церковные книги и утварь. В кон. 20-х гг. XVII в. И. вместе с др. представителями Виленского братства был вовлечен в переговоры о созыве примирительного Собора православных и униатов. На сейме 1629 г. И. вместе с правосл. шляхтичами А. Трубецким, Л. Древинским и др. участвовал в подготовке проекта сеймовой конституции о созыве общего Собора и о том, что этому Собору должны предшествовать отдельные Соборы каждой из сторон. Однако в 1629 г. сейм такого решения не принял и о созыве Соборов было объявлено королевским универсалом, в к-ром говорилось, что на Соборах должен обсуждаться вопрос о присоединении православных к католич. Церкви, а решения Соборов должны быть представлены на утверждение не сейму, а королю. На Соборе православных, прошедшем в Киеве в июле 1629 г., большая часть участников выступила против созыва общего Собора. И. и др. представители Виленского братства придерживались иного мнения. В кон. окт. 1629 г. представители Виленского братства приехали во Львов, где собралось в ожидании общего Собора униат. духовенство. Однако приезд православных не означал, что члены братства согласны на унию: во время состоявшихся бесед они заявили, что переговоры о соединении должны проходить при обязательном участии К-польского патриарха. |
| 2) Всеподданнейше просить Благочестивейшего Государя Императора настоящее намерение наше в своё Августейшее покровительство принять, и исполнение оного к миру и спасению душ Высочайшим своим благоусмотрением и державною волею споспешествовать, да и мы под благотворным его скипетром, со всем русским народом, совершенно едиными и не разнствующими устами и единым сердцем славим триединого Бога, по древнему чину апостольскому, по правилам святых вселенских соборов и по преданию великих святителей и учителей Православно-Кафолической Церкви. В уверение чего мы все, епископы и начальствующее духовенство, сей соборный акт утверждаем собственноручными нашими подписями, и в удостоверение общего на сие согласия прочего Греко-Униатского духовенства прилагаем собственноручные же объявления священников и монашествующей братии – всего тысячи трёхсот пяти. Дан в Богоспасаемом граде Полоцке, лета от сотворения мира семь тысяч триста сорок седьмого, от воплощения же Бога Слова тысяча восемьсот тридцать девятого, месяца февраля в двенадцатый день, в неделю Православия. Смиренный Иосиф, епископ Литовский. Смиренный Василий, епископ Оршанский, управ. Белорусск. епархией. Смиренный Антоний, епископ Брестский, викарий Литовской епархии. Заседатель Греко-Униат. духовн. коллегии соб. прот. Игнатий Пильховский. Заседатель Греко-Униат. духов. коллегии соб. прот. Иоанн Конюшевский Заседатель Греко-Униат. духов. коллегии соб. прот. Лев Паньковский. Председатель Литовской консистории соб. прот. Антонии Тупальский. Председат. Белорусской консистории ректор сем. соб. прот. Михаил Шелепин. Вице-председат. Литовской консист. соб. прот. Михаил Голубович. В должн. ректора Литовской семинарии соб. прот. Фердинанд Гомолицкий. Вице-председатель Белорус. консистории прот. Константин Игнатович. Член Литовской консистории и эконом семин. крест. иг. Иоасаф Вышинский. Член Белорусской консист. игумен Иосиф Новицкий. Инспектор Белорус. семин. соб. прот. Фома Малишевский. Инспектор Литовск. семин. крест. иером. Игнатий Желязовский. |
| Юго-западная Русь, продолжавшая состоять в церковной зависимости от константинопольского патриарха, в лице этого последнего имела высший церковный авторитет, который от времени до времени проявлялся в издании грамот по разным поводам. Великие князья литовские и короли польские, которым политически подчинена была юго-западная Русь, как католики, не могли занимать церковного положения московских царей. В общем, значение литовских и польских государей для церковного законодательства оставалось в тех границах, в каких практиковалось княжеское законодательство древней Руси, т. е. законодательство их относилось к представлению церковным учреждениям разных правил и привилегий, без установления каких-либо норм для внутреннего церковного порядка, хотя и с немалым вторжением в дело замещения церковных должностей, каково напр. пожалование монастырей светским лицам в управление. Из соборов юго-западной Руси замечательны: виленский собор 1509 г., постановления которого направлены главным образом к регулированию замещения церковных должностей, соборы конца XVI в., из которых некоторые были православными, некоторые униатскими, так как иногда случалось, что епископы принимали унию, т. е. соединялись с римской церковью на известных условиях, выработанных на брестском соборе 1595 г., и киевский собор 1640 г. на котором было рассмотрено и одобрено «Православное исповедание» т. е. катихизис Петра Могилы , сделавшийся символической книгой восточной церкви. Петр (Могила) составил в 1646 г. еще другое руководство – требник. Книга эта содержит в себе изложение порядка совершения, с объяснением смысла и значения разных церковных священнодействий. Как при составлении «Православного исповедания» Петр Могила должен был принимать в соображение религиозные разности католицизма и протестантизма, так, при составлении требника, он принимал в соображение или даже заимствовал то, что содержалось в католических требниках. Одна из объяснительных статей требника: «о тайне супружества», заимствованная из католического ритуала (de sacramento matrimonii), при напечатании кормчей книги в московском государстве, вошла в состав ее 51 главы (по позднейшим изданиям 50-й). Наконец юго-западной же Руси принадлежит почин и в печатном издании канонических сборников. С 1620 г. три раза издавался в Киеве так называемый «номоканон или законное правило», в последний раз в 1629 г. с предисловием Петра Могилы (в то время архимандрита Киево-Печерской лавры). Этот номоканон, который есть, в сущности, руководство для духовников, составленное неизвестным автором на греческом языке и переведенное на славянский язык вероятно еще в XV-м в., вместе с требником (как приложение к последнему) несколько раз издавался в печати официально московским церковным правительством. § 68. Сборники церковного права в московском государстве: стоглав и печатная кормчая. |
|
|
