| Тогда я приютил Николова к себе. Вдруг я получаю бумагу с предложением высчитать путевой расход для возвращения Николова домой, гак как Синод отказал Николову в утверждении стипендии… К счастью Николова, в эти дни проезжал Москву Тырновский митрополит Климент, знавший Николова и ехавший в Санкт-Петербург просить государя быть крестным отцом новорожденного князя Бориса, сына Фердинанда Болгарского. Я вцепился в этот случай, отправил Николова в Санкт-Петербург, а затем, с помощью Климента, был утешен депешею Победоносцева, что по его приказанию Николова принять казеннокоштным учеником Синодального училища. Князь и бровью не повел, получив такой «неожиданный реприманд». Но Николову, несмотря на то, что все четыре года он во избежание неприятностей все-таки жил у меня, отдельно от учеников, больно доставалось это поступление вопреки интриге князя, даже и при моей защите. «Братушка», однако, начал упорно работать и успевать, а так как оказался умным и добрым, то его и полюбили все очень скоро. Вторая проделка князя, задумавшего притеснить Николова по окончании курса в деле пособия ему на выезд домой, также не удалась его сиятельству. Я дал Николову заимообразно денег, и мы не поклонились недоброму князю. Сейчас Николов в Петербурге, вторично командированный ко мне из Болгарии, где уже успели понять, что он толков и работящ. На желание болгарского правительства выработать археологическим путем хотя бы остатки народного болгарского церковного пения, которое могло бы заменить господствовавшее там пение на распев древнегреческий, введенный влиянием греческой иерархии, Николов отозвался, что всего вернее можно достать требуемые материалы из библиотеки рукописей Синодального училища. В Софии не знали, конечно, что готовится мой переезд в Санкт-Петербург, и командировали Николова на два года ко мне лично, для занятий уже не под покровительством Ш 2 . Открытия Николова были так удивительны, по правде сказать, для меня самого, что я счел себя обязанным отписать о том князю Фердинанду и Софийскому Синоду, прося помочь Николову деньгами. Николов работает и сейчас очень усердно. Он устроился еще и преподавателем в Петербурге, у него уже двое детей, а жена учится пению в консерватории. В час, когда я пишу это (25 января 1903 года), идет этнографический народный концерт (болгарский целиком), написанный при участии Николова Кленовским, разученный Николовым, в пользу македонцев. Теперь Николов уже вырос в будущего серьезного работника. Он – умный, страстный патриот и уже снискал себе общую любовь и уважение от своих соотечественников. Думаю вообще, что время его деятельности на родине – очень недалеко, ибо он умен, знающ и трудолюбив. Таланта у него немного, но дар увлекать других и заставлять работать – несомненен. |
| Наконец, самый последний параграф, частью уже приведенный выше, касается утверждения высших духовных представителей того или другого религиозного общества. «Владыки и высшие представители не-мусульманских религиозных обществ, которые доселе получали утверждения (бераты) от высокой Порты, впредь будут получать их или от высокой Порты, или от главного областного управления (генерал-губернатора), который выдает бераты по полномочию и от имени султана» (§ 346). Общие основоположения для религиозных отношений в освобожденной Болгарии изложены в «Терновской конституции Болгарского княжества 1789 г.» в главе (IX) «О вере». Вот эти основоположения: «Господствующая в Болгарском княжестве вера есть христианская православная восточного исповедания (§ 37). Князь болгарский и его потомство не могут исповедывать никакой другой веры, кроме православной. Только первый избранный болгарский князь, если бы принадлежал к иной вере, может неизменно прбывать в ней (§ 38). Этот последний параграф (38-й) впоследствии (в 1893 г.), в правление временщика Стамбулова, в интересах династии Фердинанда Кобурга, был изменен партийным народным собранием в том смысле, что «избранный князь и его первый преемник могут не принадлежать к православной вере». Эта новая формула § 38 фактически, по-видимому, исправлена после состояшегося в текущем году миропомазания (по православному обряду) княжича Бориса, наследника болгарского престола. Далее в тексте «Терновской конституции» стоят следующие параграфы «О вере». «Княжество болгарское в церковном отношении, составляя нераздельную часть болгарской церковной области, подчиняется св. синоду – высшей духовной власти болгарской церкви, где бы власть сия не пребывала, и посредством нея сохраняет единение с восточной церковью во всем, что касается догматов веры (§ 39). Христиане неправославного исповедания и иноверцы, как природные подданные Болгарского княжества, так и в подданство принятые, а также иностранцы, постоянно или временно в Болгарии пребывающие, пользуются свободой вероисповедания, но с тем, чтобы исповедание обрядов не нарушало существующих законов (§ 40). Никто не может по причине своих религиозных убеждений уклоняться от исполнения действующих и обязательных для всех законов (§ 41). Дела церковные христиан неправославного исповедения и иноверцев ведаются их духовными властями, в пределах, имеющих быть изданными на сей предмет, законов, под высшим надзором надлежащего министра» (§ 42). Русский текст «Терновской конституции» напечатан, между прочим, в приложении к соч. И.А. Матвеева: «Болгария после Берлинского конгресса» (С.-Петербург 1887 г.), стр. 303–323. |
| По мнению авторитетных ученых, эта гипотеза находится в соответствии с ходом культурно-исторических событий второй половины IX в. и не входит в грубое противоречие со сведениями о начале славянской письменности и с палеографическими данными 106 . Есть, правда, группа ученых, которые считают, что под «преложением книг» нужно понимать замену греческих богослужебных книг славянскими. При рассмотрении гипотезы Г. А. Ильинского следует, однако, иметь в виду то обстоятельство, что в Азбучной молитве Константина Преславского акростих находится в зависимости от ряда букв глаголической азбуки. «Азбучная молитва была написана в 893 году, до того, как Наум Охридский отбыл в западноболгарские земли, – одновременно с составлением Учительного Евангелия Константином Преславским, в историческом послесловии которого (Историкии) есть замечание – точная датировка – седьмой год царствования Льва VI Философа (886–912), 12 индикта (1 сентября 893 – 31 августа 894). В древнейшем уцелевшем списке – Син. 262 (XII в.), который хранится в Государственном историческом музее города Москвы, Азбучная молитва находится перед текстом Учительного Евангелия и предшествует портрету болгарского князя Бориса I, который после детронизации князя Владимира в судьбоносные для болгарского народа 893–894 годы отдал престол младшему своему сыну Симеону. Следовательно, во время этих бурных событий, официальное письмо в болгарском государстве все еще было глаголическим» 107 . Об этом есть и этнографические свидетельства из Преслава, которые бесспорно доказывают факт употребления глаголицы в Болгарии эпохи Первого болгарского царства (681–1018) и в течение ее византийской оккупации (1018–1186). Эти несколько глаголических букв являются вообще самыми древними из до сих пор открытых. Они имеют старинную форму, аналогичную глаголическим знакам из Ассеманиева Евангелия, Зографского Евангелия, Клоцева сборника (буквы имеют круглое начертание с некоторым легким угловатым оттенком 108 . Подводя итог очерка о двух славянских алфавитах, можно сказать, что на данный момент точка зрения, в свое время высказанная И. |
| Под 892 г. Фульдская летопись называет королем болгарским Лаодомура (в немецк. перев. Rehdantz’a стр. 111), т. е. старшего сына Борисова Владимира, который находился на престоле четыре года (по свидет. Феофилакта в Тивериуп. муч. § 47); принимая этот 892 год за первый год его правления, восшествие Бориса на престол нужно будет относить к 856 году, а принимая за последний – к 852, в таким образом вообще вступление на престол нужно полагать между сими двумя годами, а удаление с престола между годами 888 и 892. Что Борясь провел в монашестве немалое число лет, об этом прямо говорит Феофилакт, ibid. О смерти Бориса в 907 г. свидетельствует запись при славянок, переводе слов Афанасия Александрийского , см. Горек, и Невостр. Описание синод, рукописей II, 2, стр. 38, 111. Старший сын Бориса Владимир, как мы сказали, находился на престоле четыре года. Что касается до его удаления с престола еще при жизни отца, то, по свидетельству болгарского современного сказателя, он согнан с него братом (см. Чудо о кресте и о болгарине в Тронцк.-лаврск. Прологе 33, л. 162 об., вапеч. г. Срезневским в Древних памятниках русокого письма и языка, Спб., 1863, стр. 259 sqq); а по свидетельству также современного западного летописца (Регинона Прюмиенского, под 868 г., у Миня т. 132, стр. 97, повторяемого Сигибертом Бемблаценским, под 865 г., у Миня т. 160, стр.165), низведен самим Борисом за то, что проводил непотребную жизнь и снова хотел возвратить народ к язычеству (longe а paterna intentione et operatione recedens, praedas coepit exercere, ebrietatibus, comessationibus et libidinibus vacare, et omni conamine ad gentilitatis ritum populum noviter baptizatum revocare. У Регинона рассказ о низведении подробный; по его словам, Борис выколол Владимиру глаза и заключил его в темницу, угрожая тем же наказанием всякому отступнику от христианства). 67 Что болгары не имели у себя славянских книг до 866 г. или до обращения к папе, это видно из того, что они просили папу о присылке к цим, взамен прогнанных ими священников греческих, священников латинских. |
| Но Византия совершенно не собиралась давать ему этой «автокефалии». Ведь для нее политический замысел при крещении Болгар был противоположен замыслу Бориса. Борис через крещение искал упрочения своей независимости, твердого фундамента для болгарской государственности, Византия тем же путем стремилась насколько возможно подчинить себе сильную и опасную Болгарию, включить ее в сферу своей, «теократии»... Здесь лишний раз сказалась вся зачарованность византийского сознания своей теократической теорией, неспособность его оценить события с чисто-христианской, чисто-церковной точки зрения. Само крещение в этой теории становилось уже не только вступлением в стадо Христово, воцарением благодати - но - в какой сильной мере! - принятием «византийского подданства». Отравленная сама, Византия этим главным своим грехом, отравляла, увы, и тех, кто от нее принимал христианское Благовестие. Теперь начинаются «вариации» Бориса. Не получив «автокефалии» от Византии, он обращается в Рим. И болгаро-византийская драма усложняется нарастающим в эти десятилетия разделением Церквей. Враг Фотия, один из создателей средневекового папства, Николай I, не мог не ухватиться с радостью за эту возможность утвердить свою власть на Востоке. Он послал в Болгарию двух епископов (византийцы не шли дальше архимандритов), книги, подарки, письма. Обрадованный Борис прогнал из Болгарии все греческое духовенство и там началась бурная латинизация. Папа же в своих письмах стремился всеми силами дискредитировать «греческую веру»! Но длилось это недолго. Борис хотел патриарха и автокефалии. А к этому папство было еще менее склонно, чем Византия - в это время на самом Западе уничтожались последние следы независимости древних Церквей. И так же решительно, как он порвал с Византией, Борис порвал с Римом и снова обратился в Константинополь. Наученные горьким опытом, Византийцы принуждены были теперь согласиться на полуавтономную болгарскую архиепископию. Что они сделали это по необходимости, из «икономии», не отрекаясь на деле ни от ноты в своем понимании церковной «монополии» Византии, покажет вся дальнейшая трагическая история болгаро-византийских отношений. Но на первых порах это успокоило Бориса, дало ему возможность заняться укреплением своего, теперь уже христианского, Царства... |
| Так, пройдя горными хребтами, неожиданно для россов император оказался у Преславы – столицы Болгарии. Дав сигнал к атаке, василевс выстроил войско в боевой порядок. Напротив стояли россы, немного отошедшие от внезапного появления римлян. Сражение выдалось очень тяжелым: ни одна из сторон не хотела уступать, и враги попеременно наступали и контратаковали друг друга, не находя решающего успеха. Тогда император встал в первую линию своих «бессмертных» и лично возглавил решающую атаку на левое крыло россов. Это решило исход сражения – противник отступил, потеряв многих воинов убитыми и ранеными. Россы скрылись в Преславле, но 13 апреля 971 г. император Иоанн Цимисхий, подтянув осадные машины, отдал приказ начать штурм. Россы во главе с воеводой Сфангелом оборонялись отчаянно, но византийцы прорвались в город; бой продолжился и на его улицах. Когда осадные орудия разбили последние очаги обороны, россы вышли с оружием на улицу, выстроились в фалангу и дрались до последней капли крови. Практически весь гарнизон погиб, но не сдался в плен. Помимо других трофеев, византийцы освободили (захватили?) Болгарского царя Бориса II, находившегося до этого дня в качестве заложника у россов. Используя этот шанс, чтобы отторгнуть болгар от Святослава, василевс приказал величать Бориса правителем болгар, и тот стал куклой в руках могущественного Римского царя. Наградив войско и дав ему всего один день для отдыха, Цимисхий направил солдат дальше. Освобождение царя Бориса дало ему хороший шанс отложить сильные болгарские дружины от росского князя и сделать их своими союзниками. Цимисхий повсеместно направил гонцов, провозглашавших, что Римский император пришел не порабощать Болгарию, а освобождать ее от россов. И вскоре многие болгарские города открыли перед ним свои ворота: Плесков, Диния, Констанция и другие 548 . Затем император двинулся с армией на Доростол, где находился сам Святослав с основным росским войском. По пути император направил князю послание, в котором советовал либо оставить Болгарию в покое, либо решить судьбу кампании в генеральном сражении. Для Святослава это стало неприятной неожиданностью: ведь именно он начинал войну, открыто направляя врагам послание: «Иду на вы!» Обычно такие «объявления» о начале военных действий психологически надламывали противников, и они, деморализованные, проигрывали войну задолго до первого столкновения. Теперь против Святослава использовали его же собственное оружие 549 . |
| Си. у Барония ап. 871, n. XII, XVI, у Jaffe в Regesta 2236 и 2237. Посланий по тому же делу папы Uoahha VIII известно четырнадцать. Шесть от 16 апреля 877 г., из коих четыре в Болгарию – к Борису, к двоим из его бояр и к находящемуся в стране греческому духовенству, и два в Константинополь – к императору и патриарху: Бориса папа убеждает возвратиться к престолу Св. Петра; бояр его просит убеждать государя к тому же; греческому духовенству, находящемуся в Болгарии, под угрозою отлучения, предписывает удалиться из нее в продолжение 30 дней; патриарху, под тою же угрозою, предписывает вывести свое духовенство из Болгарии в течение указанного срока. У Миня в Патрол. т. 126, р. 758 sqq, CVIII-CXIII. Пять посланий от 879 г., из коих три к Борису, одно к его боярам и одно к императору греческому, – Бориса и бояр его убеждает к тому же, к чему выше [Обещался прислать вместе с ходившим в Рим епископом хорватским Феодосием, о котором см. в послании папы к Бравимиру хорватскому у Маня в том же томе стр. 918.]; от императора требует, чтобы возвратил Болгарию папскому престолу; у Маня ibid. стр. 832,833, 843. 848, 853, CCXVIII, CCXXXI, CCXXXVI, CCXLIII. Два послания, к Борису и к императору греческому, 880 г., – в первом выражает свое удивление, что Борис не прислал, как обещался, своих послов [[Из одного послания к Борису CCXXXVI) видно, что последний посылал к папе свое посольство.]]; во втором благодарит императора, что возвратил ему Болгарию (о сей напрасной благодарности у Барония ап. 880, п. I, III). УМиня ibid. стр. 909 и 919, CCXCVI и CCCVIII. Одно послание, к Борису, 881 г., – угрожает, в случае, если еще будет медлить непокорностью, предать отлучению. У Миня ibid. стр. 938, СССХХХ ΙΙΙ. Что Борис был на великокняжеском престоле 36 лет, об этом говорит Феофилакт в Тивериупольских мучениках, § 36, у Миня стр. 202. Так как он не мог иметь никакого повода выдумывать это точное число, то, полагая, что он заимствовал его из какой-нибудь древней записи, мы принимаем его с полной верой. |
| 142 Город Полянина или Поляна ( Πωλεαν νιη, Πολιαν), по-турецки Доиран, находится верстах в 60-ти на север от Солуни, при озере или болоте Полянском. Епархия полянинские есть епископия митрополии Солунской. Как кажется, она есть самая обширная епархия в своей митрополии: на юг к Солуни она простирается включительно по город Лълкъчь или Кукушь (на иностранных картах Kilkitsch и Kelkitsch; по этому второму городу она называется также кугушской). 143 О переселении во Фракию павликиан импер. Константином Копронимом говорит еще Феофан, ed. Paris. p. 360; sub fin. 144 Синодик Бориса, проклиная Богомила, не называет с ним Иеремии (Времени, кн. 21, стр. 8 fin.); в одних сказаниях говорится о попе Иеремии, что он был священником «в навех на Верзиулове колу», а в других это же говорится о Богомиле. 145 Евфими Зигабен пользовался собственно вероучительной книгою богомилов, но она не сохранилась до настоящего времени. 146 Козьма пресвитер не совсем вразумительно пишет: «кланяются же затворшеся в хизех своих, вся пятера врата отверста имуще, яже повелена суть затворити. 147 Другие же, по пат. Каллисту, давали вмещение естественным страстям, что, как кажется, значит, что вели жизнь совершенно распущенную (cfr в Лавр. Троицк. Кормч. 205, л. 397, статьи: «о месалианех, иже суть глаголемии богомилы (или) бабуни» – конец). Анна Комнена, Alexiad. lib. XV, ed. Paris. р. 486, говорит: τρχα μεν κοσμικν οκν δοις βογομιλζουσαν, κκρυπται δ τ κακν π τν μανδαν κα τ κυκολιον, κα σκυθρπακεν Βογομλος, κα μχρι ρινς σκπεται κα κεκυφ ς βαδζει κα ποψιθορζει τ ςμα, ταυδθι δε λκος ςν νθεκτος, т. е. не увидишь богомила в мирском платье, но скрыто зло под мантиею и кукулем; богомил высматривает сурово (исподлобья), и закрывается до носу, и ходит сгорбившись (и всегда что-то) шепчет губами, внутри же есть волк. 148 Известны соборы и нарочитые розыскания, бывшие при Борисе III или Бориле в 1210 г. (см. Синодик Бориса во Времен, кн. 21) и при Иоанне-Александре в половине четырнадцатого века (см. житие Феодосия терновск. в Чтен. л. 8). Так как ересь распространена была не только в Болгарии, но я в империи греческой, то и здесь равномерно предпринимаемы были церковные и государственные меры. Весьма строгое преследование на них поднято было императором Алексеем Комненом (1081–1118, см. Анны Комненой Alexiad. lib, XV, ed. Venet , p. 384 sqq; о последующем временя см. Вольфа Hist. Bogomil, p. 34. § XVI sqq). |
| «Летописцы греческие», продолжает акад. Голубинский, «не называет по имени епископа…; но в наших славянских сказаниях он называется митрополитом Михаилом: в лето 886 – читаем в Густинской летописи – прииде Михаил митрополит в Русь, послан от Василия Македона, царя греческаго, и Фотия патриарха, иже, уверяя Русь, вверже Евангелие в огнь, и не изгоре, и сим чудом ужаси Русь и многия крести» (стр. 280). Относительно этого указания заметим следующее: чтение Густинской и других летописей XVII в. представляет собою лишь весьма краткое изложение того, что рассказывается в Хронографе —333— 1512 г., в Никоновской летописи и других памятниках XVI в. Здесь нет ни указания года, ни митрополита, ни патриарха, но зато вполне определенно рассказ связывается с военным походом. Самое событие следует связать с походом руссов на Византию в 860 году; 2617 след., 886 г. поставлен совершенно произвольно. Отправление митрополита на Русь в 886 году – такой вздор, который мог явиться результатом грубого искажения фактов. В Никоновской летописи ничего подобного нет: здесь говорится лишь о посылке архиерея к русам, которые, как и половцы (куманы), жили в Евксинопонте, т. е. по северному берегу Черного моря. Итак, известие 886 г. о патриархе Фотии явилось только в XVII в. По мнению акад. Шахматова, появление в летописях имени Фотия, современника болгарского царя Бориса, объясняется тем, что вся летописная повесть о крещении Владимира представляет из себя не что иное, как переделку предполагаемого автором болгарского сказания о крещении Бориса. 2618 Эта смелая и весьма остроумная гипотеза не может однако иметь никакой убедительности, так как такого сказания неизвестно, и нет данных на то, что оно когда-нибудь существовало. Одним из оснований сближения повести с событиями времени крещения Болгарии автор считает тождество имен Кирилла (Константина), участвовавшего в просвещении Болгарии, и философа, посланного греками наставлять кн. Владимира. Но если имя Кирилла было в древнейшей летописи (его нет в летописях Новгородской I, Лаврентьевской, Никоновской и др.), что автором не доказано, то это имя нет основания связывать с именем первоучителя славян, который в летописи называется только Константином, а в Остромировом Евангелии читаем: «Константина философа, наречена в чрньчьство именьм Курила» (л. 265), так что, если бы составитель повести имел в виду первоучителя славян, он назвал бы его или двумя именами, или одним именем Константина. Что касается слова философ, то оно встречается в памятниках XI–XIV в очень часто, и составитель повести такого мудреца и не мог иначе назвать, |
| Вместе с ним (Борисом) крестились и те, которые были между болгарами избраннейшие родом, достоинством и богатством. После сего приняли светоносное очищение и остальные, за исключением некоторых совершенно скотоподобных, но и сих, собрав на них весьма небольшое войско, поскольку вспомоществуем был Христом, без труда усмирил и привел к божественному крещению» (новое издание Феофилакта в Патрологии Миня т. 126, стр. 197 fin., § 34). Мы говорили выше, что продолжатель Феофана, которого повторяют Скилица, Кедрин и Зонара, в у которого читается разсказ о крещении Бориса отличный от рассказа продолжателя Амартолова и Симеона Логофета, не есть подобный двум предшествующим первосказатель, заимствующий свои известия из неизвестных нам источников, но что он имел своим источником. не кого иного как Симеона Логофета [Вопрос о греческом летописце, известном под именем Симеона Логофета , есть вопрос спорный и до сих пор не решенный ученой критикой: одни считают его за действительного Симеона Логофета, жившего в первой половине десятого века и известного своей обработкой житий Святых, от чего получил прозвание метафраста: другие видят в нем или носившего также имя Симеона, или неизвестного по имени византийского писателя гораздо позднейшего времени (двенадцатого века). Если справедливее второе мнение, то продолжатель Феофана не мог пе ределывать собственно этого так называемого Симеона Логофета, потому что жил раньше его (во второй половине десятого века). Но в этом втором случае нужно представлять дело так, что продолжатель Феофана пересочиняет ту древнейшую, остающуюся нам неизвестной, летопись, из которой так называемый Симеон Логофет после делал своя выписки. То же должно быть сказано об отношении к сему последнему и архиепископа Феофилакта, который, как мы замечали, отчасти пользуется известиями, читаемыми в его летописи.], и только сам собою его переделывает. Сколько помним, нам не случалось встречать у исследователей заявления о таком взаимном отношении между продолжателем и Симеоном Логофетом в вашей повести о крещении Бориса. |
|
|
