| —211— требуется „ибо“; но если переводить „лжив и отец его“, т. е. Бог, т. е. в этих словах видеть клевету диавола, тогда союз нужно перевести „что“. Вот почему в своей первой статье (Б. В. 1903 окт.) я рассуждаю только о словах „лжец и отец его“, и ни слова не говорю о союзе τι, лишь переводя его через „что“. Вот почему оценивая в первом ответе г. Богдашевскому (1904, май стр. 147–148) славянский перевод, я рассуждаю исключительно о тех же словах, и только в конце рассуждения добавляю: „также непосредственно очевидно, что древние переводчики Ин.8:44 не придавали союзу τι кавзального значения“. Т. е. если в славянском переводе „ложь“ – прилаг., „отец его“, а не её, не лжи – подлежащее и притом относится, конечно, не к демиургу, а к Богу (даже „господь его“), то „яко“=что. Я считаю это неотразимым.... Что же делает г. Богдашевский? Он показывает вид, что рассуждение идёт прежде всего и главным образом о переводе союза, – он пишет: „ни откуда не видно, что яко не имеет здесь кавзального значения.... Вся аргументация проф. Тареева разрывается, как паутина“... Нет, г. Богдашевский. Центр наших рассуждений, т. е. основание, – грамматическое изъяснение слов φευστης εστιν και ο πατηρ αυτου, во-вторых, я предлагаю своё богословское объяснение слов „отец его“, относя их к Богу; отсюда, в-третьих, сам собой следует перевод союза... Помимо славянского перевода, на моей стороне древнегреческие чтения (см. Б. В. 1904 июль-август): και ο πατηρ αυτου φευστης εστιν. И в этом случае г. Богдашевский с своими приёмами может затемнить вопрос. Он говорит так: „в приведённых (у меня) примерах греческие писатели называют или диавола отцом еретиков, или демиурга отцом диавола и союз τι у них имеет кавзальное значение; след. эти чтения не подтверждают предлагаемого (мной) перевода“. Но, г. Богдашевский, и в этом случае, как всегда и везде, единственным основанием перевода я принимаю грамматическое соотношение слов φευστης (сказ.) и πατηρ (подл.) и только об этом одном говорю. Я писал (Б. В. июль–авг. стр. 592): „что для греческого слуха в сочетании φευστης και πατηρ ατου первое существительное неотразимо звучало как сказуемое, а вто- |
| Помимо славянского перевода, на моей стороне древнегреческие чтения (см. выше): κα πατρ ατο ψεστης στν. И в этом случае г. Богдашевский со своими приёмами может затемнить вопрос. Он говорит так: «в приведённых (у меня) примерах греческие писатели называют или диавола отцом еретиков, или демиурга отцом диавола и союз τι у них имеет кавзальное значение; следовательно, эти чтения не подтверждают предлагаемого (мной) перевода». Но, г. Богдашевский, и в этом случае, как всегда и везде, единственным основанием перевода я принимаю грамматическое соотношение слов ψεστης (сказ.) и πατρ (подл.) и только об этом одном говорю. Я писал: «что для греческого слуха в сочетании ψεστης κα πατρ ατο первое существительное неотразимо звучало как сказуемое, а второе как подлежащее, это легко подтвердить. Так у Игн. Бог . и т. д. Таким образом, и здесь моя аргументация останется в полной силе. Итак, г. Богдашевкий уступил мне, признав, что правила греческого языка на моей стороне; на моей же стороне древнеславянские переводы и древнегреческие чтения. И при всём том проф. Богдашевский являет себя читателям Труды КДА в виде победителя. Но разве так трудно отличить победу от полного поражения? Моя полемика с проф. Богдашевским нашла себе совершенно неожиданный отголосок. Проф. Богдашевский дал тему для кандидатской работы: «Обозрение русской литературы по изучению Евангелия за последнее десятилетие». Студент при разработке этой темы натолкнулся на мою полемику с проф. Богдашевским и стал на мою сторону. Уж досталось же ему от рецензента проф. Α. Дмитриевского. См. Журн. СКДΑ за 1904–1905 г. стр. 341–349. VI.Ο действительности Христова Воскресения. (Ответ прот. В. Лаврскому) (Бог. Вестн. 1904, июнь). Я где-то читал ο том, как один путник, застигнутый зимой стаей волков, стал, прислонившись к дереву, прикинулся мёртвым и так простоял неподвижно несколько времени. Волки, обнюхав его, убежали. Но сделай он одно движение, они его растерзали бы. Этот человек, стоящий неподвижно на унылой однообразной снежной равнине, всегда вспоминается мне, когда я думаю ο нашем богословии. Так уныла и однообразна его неподвижность. Сколько нетронутых вопросов, остающихся в своей первобытной девственности, сколько невыясненного, туманного! Но сделай какой-нибудь богослов одно только движение мысли, возымей он дерзкое намерение что-нибудь осветить, уяснить; как вдруг на него бросается стая критиков, готовых его растерзать. Как тараканы из щелей, выползают какие-то неизвестные в богословской литературе имена, выползают грозные, гневные на то, что побеспокоили их болотное царство, потревожили их непробудный сон. Эти критики обычно вооружены так, как будто они ограбили археологический музей: так всё у них затхло, дрябло. Но более всего стрел они берут из колчана семи смертных грехов, причём самое излюбленное их орудие – ложь и клевета. |
| Какой же смысл имеет подстрочное возражение Бабуры? В заключение скажу, почему мои противник так боится принимать мои слова в их прямом и буквальном смысле, почему он не смеет взглянуть в глаза действительности, почему у него такая светобоязнь? Ужели он находит возможным защищать своё дело только с помощью недобросовестных подтасовок, искажений и замалчиваний? Обращаю к нему его собственный советь mutatis mutandis: «побольше» литературной честности. III. K вопросу о переводе Ин.8:44 и Ин.10:12–13 (Ответ проф. Богдашевскому) ( Богосл. Вест . 1904, май) В Трудах КДА (1904, март) проф. Д.И. Богдашевский подвергает критике данное мной изъяснение Ин.10:12–13 (Б. В. 1903. кн. IX) и Ин.8:44 (кн. X) 51 . Моё изъяснение и того и другого места критик находит «ненатуральным» (стр. 447 и 449). Было бы весьма интересно узнать от проф. Богдашевского, что он разумеет под «натуральностью» экзегезиса, так как у учёных комментаторов нет обыкновения называть тот или другой экзегезис таким термином. Относительно Ин.10:12, 13 проф. Богдашевский прежде всего рассуждает о значении глагола σκορπιζειν. Он к пишет: «В своём понимании г. Тареев утверждается на том, что σκορπιζειν, как показывает его употребление в других местах Нового Завета, не имеет значения разгонять, а означает именно расточать». И вот Богдашевский поучает меня, что «если при σκορπιζειν стоит accusat, то оно именно означает: «рассеивать», «разгонять», ссылаясь на Пс.17 (18):15, 2Цар.22:15 и Ин.16:32 . Самое величайшее затруднение в литературной полемике происходит от неточности критиков и референтов при передаче авторских мыслей. Обычно критик сначала исказит авторскую мысль до пределов нелепости и потом, подобно Дон Кихоту, сражается с мельницей, с искажённой мыслью, воображая, что одерживает победы. Приём самый употребительный, но неприглядный. По-видимому, «я утверждаю, что σκορπιζειν не имеет значения разгонять», а Богдашевский указывает примеры такого значения. Коротко и ясно! Но... никогда и нигде я не утверждал, что глагол σκορπιζειν не имеет значения «разгонять». |
| К юбилею Киевской духовной академии обновлены надгробия преподавателей учебного заведения архиепископа Василия (Богдашевского) и профессора Ф.И. Мищенко 12 сентября 2013 г. 17:58 11 сентября 2013 года управляющий делами Украинской Православной Церкви, ректор Киевской духовной академии митрополит Бориспольский Антоний освятил новые надгробия на могилах последнего дореволюционного ректора КДА профессора архиепископа Каневского Василия (Богдашевского) и профессора Федора Ивановича Мищенко. Надгробия на могилах, находящихся на Лукьяновском кладбище Киева, были обновлены в рамках подготовки к празднованию 400-летнего юбилея Киевских духовных школ. Затем архиерей совершил заупокойную литию по архиепископу Василию, рабу Божиему Феодору и всем почившим профессорам, преподавателям и наставникам духовной школы. За богослужением молились преподаватели, студенты и воспитанники Киевских духовных школ. Обращаясь к собравшимся, митрополит Антоний сказал: «На протяжении уже несколько месяцев Киевские духовные школы на разных киевских кладбищах занимаются поиском могил преподавателей для того, чтобы привести их в порядок. Это продолжение той работы, которую ведет наша академия по сбору и изучению разнообразных материалов, касающихся истории нашей академии и семинарии. И вот сегодня мы стоим у могилы праведного человека — ректора Киевской духовной академии архиепископа Василия (Богдашевского), жизнь которого удивительна: богослов, библеист, многолетний преподаватель, возглавивший академию в самые тяжелые предреволюционные и послереволюционные годы. Его стояние за веру, за каноническое устройство Церкви, твердые моральные принципы и сильная вера укрепили многих в страшную эпоху репрессий, нищеты и голода, хотя сам он, как известно из его жизнеописания, нуждался в самом необходимом и был истощен от постоянного недоедания. Наша святая обязанность помнить о таких великих людях, которые являются славой Киевских духовных школ. Мы должны молиться, чтобы нам, современным преподавателям и студентам, Господь даровал такое же убеждение, такую же веру, такую же духовную трезвость, такое же дерзновение быть преданным тому, на что нас Господь нас призвал. |
| лиц. Наше время справедливо поэтому уже не удовлетворяется немощным порождением школьно-богословской мысли, выдаваемым за христианство, ибо в этом хилом порождении схоластического богословия истинное христианство, Божия сила и Божия премудрость, заменяется его противоположностью, где христианство является во всей немощи и бессилии человеческого слова и мысли, заморённой в пустынях метафизики, мышления без мыслей, и искалеченной упражнениями в пустом извитии словес. Хорошее нашего времени есть движение от ложного христианства к истинному христианству, к Евангелию, к Самому Христу, движение бессознательное, но глубокое в массе, сознательное в мыслящих людях и в богословии, с гиперболической и патологической формой его здесь по временам и по местам (рационализм, ричлианизм). Отрицание догматов христианства – левая крайняя этого движения, а отрицание догматизма – правая. Последнее именно и есть то самое хорошее нашего времени, чему „уступка“ была бы повиновением слову Божию, требующему внимания к знамениям времени в особенности от претендующих на роль руководителей в христианской жизни и вере. Особенно не простительно было бы проглядеть истинные „запросы и нужды времени“ тем, которые, как г. Богдашевский, думают идти навстречу им и уверяют, что их имеют в виду. Из вышесказанного вытекает: г. Богдашевский ошибается в этом. Как оказалось, о „современных нуждах и запросах“ нашего общества проф. Богдашевский знает не больше обитателей Марса. Вот всё то, что я счёл долгом сказать по поводу общего приговора г. Богдашевского над моим взглядом по церковному вопросу и надо мной самим, как писателем. Остаётся сказать несколько слов о неблагосклонном внимании его к отдельным местам моей статьи („О новом мнимом препятствии к единению старокатоликов и православных“). Таких мест оказалось два. Не заявивший себя, как видели, особой основательностью суждений по старокатолическому и церковному вопросам, г. Богдашевский тем не менее поражается „неосновательностью“ тех, которые говорят, что хананеянка, евангельский сотник и разбойник оправданы, хотя не могли принести |
| Итак, грамматика новозаветного языка за меня. Также и древнеславянский перевод за меня. Это очевидно. Я предлагаю перевод: лжец (сказ.=лжив) и Отец (подл.) его (диавола, а не лжи, или её). Древнеславянский перевод гласит: яко ложь (прилаг.) есть и отец (или даже господь) его (а не ея, не лжи). Но вот приём, которым г. Богдашевский скрывает перед читателями своего журнала значение славянского перевода. Нужно заметить, что перевод союза τι не может иметь исходного и самостоятельного значения, потому что τι может означать и «что» и «ибо». Как перевести союз, зависит от понимания всей фразы: если переводить «он лжец и отец лжи», то конечно «ибо»; также, если переводить «лжив и отец его», но разуметь демиурга, то также требуется «ибо»; но если переводить «лжив и отец его», т. е. Бог , т. е. в этих словах видеть клевету диавола, тогда союз нужно перевести «что». Вот почему в своей первой статье я рассуждаю только ο словах «лжец и отец его», и ни слова не говорю ο союзе τι, лишь переводя его через «что». Вот почему, оценивая в первом ответе г. Богдашевскому славянский перевод, я рассуждаю исключительно ο тех же словах, и только в конце рассуждения добавляю «также непосредственно очевидно, что древние переводчики Ин. 8:44 не придавали союзу τι кавзального значения». Т. е. если в славянском переводе «ложь» – прилаг., «отец его», а не её, не лжи – подлежащее и притом относится, конечно, не к демиургу, а к Богу (даже «господь его»), то «яко»=что. Я считаю это неотразимым... Что же делает г. Богдашевский? Он показывает вид, что рассуждение идёт прежде всего и главным образом ο переводе союза, – он пишет: «ни откуда не видно, что яко не имеет здесь кавзальнаго значения... Вся аргументация проф. Тареева разрывается, как паутина»... Нет, г. Богдашевский. Центр наших рассуждений, т. е. основание, – грамматическое изъяснение слов ψεστης στν κα πατρ ατο; во-вторых, я предлагаю своё богословское объяснение слов «отец его», относя их к Богу; отсюда, в-третьих, сам собой следует перевод союза... |
| «началось падение бодрой и животрепещущей богословской науки» 2209 . Глубоковский полагал полезным предупредить об опасности, грозящей высшей духовной школе. Из той же переписки видно, что мало кто из его коллег отнесся с должным вниманием к подобным опасениям, считая последние несколько преувеличенными. «Печально, если бы подобная реформа Академий когда-нибудь осуществилась; тогда наука погибла и Академия обратится в пастырскую школу. Но крепко уверен, что эта реформа не пройдет: будет составлена комиссия, которая все эти благочестивые «фантазии» разрушит. Меня глубоко возмущает, когда люди, никогда не занимавшиеся наукой, обличают нашу академическую науку в протестантстве. Конечно, крайности есть, но их нельзя обобщать. Мы работаем не по протестантскому методу, а по методу научному. Когда читаешь эти обличения в протестантстве, в «списывании с немцев», прямо больно становится, ибо всею душою хранишь истину церковную» 2210 , – замечал Д. И. Богдашевский. Глубоковский продолжал сокрушаться, высказывая мысли об отставке. Получив новое письмо, Богдашевский пишет: «С великою и непрестанною скорбью сердца прочитал я Ваше письмо, где Вы так точно описываете нынешнее положение академического дела. Горе и беда! Могу сказать в утешение себе только одно: да не будет!.. Если такие ученые силы, как Вы, дорогой Николай Никанорович, собираются бежать от этого «мракобесия», то да исчезнет оно, яко дым, и да провалится с треском вся эта предполагаемая реформа, убивающая нашу церковную академическую науку!.. (...) Ни о какой отставке, дорогой Николай Никанорович, не думайте. Мы Вас не пустим...» 2211 . На этот раз Богдашевский более серьезно отнесся к словам Глубоковского и собирался через своего коллегу, профессора К. Д. Попова , старого друга архиепископа Димитрия, воздействовать на последнего с целью убедить ехать в Петербург и как можно скорее. В председательстве владыки Димитрия усматривалась гарантия того, что академическая наука в новом Уставе «не будет выброшена за борт». Глубоковский также обратился к нему, откровенно поведав о своих опасениях. |
| I) и цензора прот. Г. М. Дьяченко (во 2-м изд. означенной книги). Кроме того, подпавшая строгому, но несправедливому осуждению преосвящ. Саввы статья вместе с прочими статьями, составившими первый выпуск моих апологетических статей (под заглавием: „Общедоступные статьи в защиту христианской веры против неверия“) два раза, в первом и во втором изданиях, была удостоена одобрения Учебного Комитета Св. Синода для приобретения в фундаментальные и ученические библиотеки духовных семинарий 1122 . Кажется, все эти искусы, через которые прошла моя статья о „Безгрешности Господа нашего Иисуса Христа“ служат достаточной гарантией чистоты её православия. Протоиерей И. Петропавловский Тареев Μ.М. Экзегетические заметки: [. Ещё к вопросу о переводе Иоан. VIII, 44 и X, 12–13; II. Мамона неправды. III. Иак. IV, 5//Богословский вестник 1904. Т. 2. 5. С. 141–161 (2-я пагин.) —141— I В Тр. К. Д. А. (1904, март) проф. Д. И. Богдашевский представил образцы своего экзегетического творчества и экзегетической критики (в ст. Экзегетические заметки). Он подвергает критике данное мной изъяснение Ин.10:12–13 (Б. В. 1903, кн. IX) и VIII,44 (кн. X). Моё изъяснение и того и другого места критик находит „ненатуральным“ (стр. 447 и 449). Было бы весьма интересно узнать от проф. Богдашевского, что он разумеет под „натуральностью“ экзегесиса, так как у учёных комментаторов нет обыкновения называть тот или другой экзегесис таким термином. Относительно Ин.10:12–13 проф. Богдашевский прежде всего рассуждает о значении глагола σκορπιζειν. Он пишет: „в своём понимании г. Тареев утверждается на том, что σκορπιζειν, как показывает его употребление в других местах Нового Завета, не имеет значения „разгонять“, а означает именно „расточать“. И вот Богдашевский поучает меня, что „если при σκορπιζειν стоит accusat., то оно именно означает: „рассеивать“, „разгонять“, ссылаясь на Nc. XVII (XVIII) 15; 2Цар.22:15 и Ин.16:32 . Самое величайшее затруднение в литературной полемике происходит от неточности критиков и референтов при передаче авторских мыслей. |
| Остановимся теперь на решении вопроса о лжеучителях, обличаемых в первом послании Апостола Иоанна, представленном Д. И. Богдашевским в выше названном исследовании. Не касаясь данной им характеристики лжеучения (хотя она, к слову сказать, не имеет для себя твердых оснований в самом послании), обратим внимание на конечный вывод, в котором Д. И. Богдашевский, по нашему мнению, впадает в явное противоречие с самим собою. «В послании, – говорит Д. И. Богдашевский, – обличается один только род гностиков, которые по своей христологии били докеты нестрогие, а по нравственному учению – антиномисты; между ними находился и Киринф». Это сказано на стр. 143. На стр. 102 о Киринфе автор замечает: «руководясь свидетельствами ересеологов, мы должны сказать, что он не держался антиномистических воззрений». На стр. 140 он говорит: «совершенно естественно, что антиномизм лжеучителей рассматриваемого послания соединялся у них с извращенным теоретическим учением. Следовательно, в этом случае нет оснований предполагать в послании обличение двоякого рода лжеучителей, из которых одному принадлежала теоретическая сторона заблуждения, а другому – практическая». Против такого решения вопроса нужно сказать, что или Киринф вовсе не обличается в послании Апостола Иоанна, так как вторая часть характеристики лжеучителей (антиномизм), по сказанному выше, к нему решительно не приложима; но тогда автор будет противоречить свидетельству св. Иринея 275 , о солидарности с которым он решительно заявляет на стр. 105; – или же, если Киринф находился в числе лжеучителей, обличаемых в послании, тогда рушится вывод всего исследования автора, что здесь обличается один только род гностиков, так как антиномизм, очевидно, взят из другой, а не Киринфовой системы, которой необходимо приписать те антиномистические заблуждения, обличение которых в послании автор признает несомненным на стрн. 97–102. Кроме того, необходимо доказать, что действительно существовали такие лжеучители, которые по своей христологии были докеты нестрогие, а по своему нравственному учению – антиномисты. Вопрос очень важный, и ответ на него, кажется, должен получиться отрицательный. |
| —150— подражать неверности управителя для своих целей, в своём роде, – нам рекомендуется поступать аналогично неверности управителя. Далее Богдашевский пишет: приобретайте себе друзей богатством неправедным – „от мамоны неправды ( του μαμωνα της δικιας), т. е. не от богатства, стяжанного неправдой, или богатства, к которому прикрепляются всякие грехи неправды, а от богатства обманчивого, преходящего, ненадёжного (ср. ст. 11: в неправедном имении). δικος означает здесь: недействительный, в противоположность истинно сущему, реальному... Смысл слов (ст. 10 и 11) вполне ясен, если под „малым“, „неправедным имением“, „чужим“ – разуметь маммону, – земное богатство, материальные блага, а под „многим“, „истинным имением“, „вашим“ – понимать истинные духовные блага, или блага царства Божия“. В заключение из данного объяснения профессор делает нравственный вывод: „если земные блага – „чужое“ для чад света и обладание ими вверено только для того, чтобы, при правильном употреблении их, снискать милость Божию; то сыны света не должны быть к ним привязаны всем своим сердцем, полагая в них безусловное благо“. Относительно этого нравственного вывода должно заметить, что это мораль, о которой сказано в писании: „ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих“ ( Откр.3:15–16 ). Это – мораль ходячая, мораль „кулаков“, жертвующих на колокола и подающих милостыню. Г. Богдашевский научает от имени евангелия „не привязываться к земным благам всем своим сердцем, не полагать в них безусловного блага“. Но ведь эта теплохладность не язык Евангелия!.. Относительно предложенного проф. Богдашевским объяснения „мамоны неправды“ нужно заметить, что оно старо и уже „пресытило“ нас. Прекрасное изложение этого мнения мы находим в ж. Душ. Чт. 1890 в ст. „Домоправиель неправды“, где мы читаем (I, стр. 378): „Под мамоной неправды разумеется отнюдь не преступное или бесчестно нажитое имущество, но богатство законное или во- |
|
|
