| Конфиденциально. Сиятельнейший граф, милостивый государь. Из сообщенного мне (от 31 мая, 3351), в списке, послания блаженнейшего патриарха иерусалимского, от 21 апреля, необходимо рождается вопрос: какое должно быть дальнейшее направление сношений с его блаженством по делу о неустройствах российской, в Иерусалиме, духовной миссии? Вопрос трудный не потому, чтобы трудно было видеть правду, но потому, что представленная уже и доказанная правда встречена не мирным противоборством; а после такого опыта новое откровенное представление правды может обещать не успех, и только увеличение несогласия. Российская же иерархия неизменно расположена с своей стороны блюсти, по апостолу, единение духа в союзе мира, как бы ни была располажена иерархия иерусалимская. Но, с другой стороны, не должно предать правду. Не должно беззащитностию правды доставить преобладание неправде, вредное и теперь, и на будущее время. К ограждению достоинства блаженнейшего патриарха, надобно полагать, что он подписал послание 21 апреля, по избытку доверия к внушившему и составившему оное. На представленную в послании первенствующего члена Святейшего Синода правду и доказательства ее в послании патриарха не обращено никакого внимания. Архимандрит Леонид описан в послании безобразными чертами, как то: бросающимся то на того, то на другого, чего и в доносах непокорных монахов не было писано, и, вместо доказательств, указано на бесчисленные заявления, и на жалобы целого народа, тогда как весь Иерусалим не составляет целого народа. Патриарх говорит в послании: «мы никак не думали, что оказали неуважение к Святому Российскому Синоду». Это значит, что Синод вступается не за правду дела, а за то, что почитает себя оскорбленным, и при том так, что патриарх сего не ожидал, то есть, Святейший Синод напрасно считает себя оскорбленным. Может ли Святейший Синод оставить на себе такое обвинение? Патриарх пишет в послании: «действуя в духе справедливости, мы навлекли на себя гнев Святейшего Синода». Здесь два обвинения: первое, будто Святейший Синод действует против справедливости, которую защищает патриарх; второе, будто Святейший Синод действует по страсти гнева. |
| За тем в заседаний 4 ноября синод рассмотрел кодексы престола иерусалимского и содержащиеся в них условия и соглашения, заключенные между Константием, при вступлении его не архиепископскую кафедру Синая, и братством, и на основании этих документов признано было, что избираемый во игумена-архиепископа должен представлять патриарху иерусалимскому акт своего избрания и соглашения, или правила своего управления монастырем, которые затем вносятся в кодекс иерусалимского престола и собственноручно подписываются избранным во игумена-архиепископа. После этого, Кирилл, явившись в собрание синода, представил акт своего избрания и соглашение, заключенное им с братством. По прочтении всего этого, избрание Кирилла было признано законным и правильным 105 . Неизвестно, возражал ли блаженнейший Кирилл против этих постановлений и особенно против признания безусловной независимости игумена-архиепископа синайского. Известно только то, что когда на синоде спросили блаженнейшего Кирилла, почему он не хочет рукополагать Кирилла синайского, то он отвечал, что он утвердил бы всякое избрание, но не может утвердить выбора в отношении к личности Кирилла и не может рукоположить его, – не может по секретным причинам, открытым ему покойным Константием пред смертию в последней своей исповеди. Эти «секретные, духовные» причины были как видно, очень серьезны. Несмотря на увещания патриархов константинопольского и александрийского, патриарх иерусалимский не согласился рукоположить Кирилла, заявив, что обличение совести не позволяет ему допустить этого 106 . При такой непоколебимой твердости патриарха, Кирилл синайский употребил последнее средство: чтобы уничтожить значение показания патриарха иерусалимского, он выставил обвинение против него – будто он из за личных видов, из за желания подчинить Синай своей власти не хочет рукополагать его и в подтверждение этого обвинения представил письма к нему бывшего игумена-архиепископа Константия (выдержки из которых мы привели выше). Таким образом патриарх иерусалимский явился обвиненным. |
| По указу ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, Святейший Правительствующий Синод слушали: предложение Г. Синодального Обер-Прокурора, от 21 Декабря 1884 года за 15277, с заключением Хозяйственного при Святейшем Синоде Управления по ходатайству Блаженнейшего Никодима, Патриарха Иерусалимского, о назначении денежного пособия на сооружение церквей в тех местностях, где живут нововоссоединённые с Православною Церковию чада оной, некогда уклонившиеся в латинство, а также на поддержание их священников, учителей и школ. Хозяйственное Управление полагает возможным отпустить в распоряжение Его Блаженства, в пособие на указанную надобность четыре тысячи рублей и расход этот отнести на счёт следующих, состоящих в распоряжении Святейшего Синода, сумм: а) процентов с капитала, завещанного надворным советником Вишневским, в пользу церквей, обуреваемых от магометанства, б) процентов с капитала в 50.000 рублей, пожертвованного в 1854 году московским духовенством на военные издержки и обращённого по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению в пользу церквей в турецких владениях и в) частных пожертвований на построение храма в Сирии, причём из всех сих источников расходы должны быть произведены в том размере, какой процент будет для сего наиболее удобным по усмотрению Хозяйственного Управления. ПРИКАЗАЛИ: поручить Хозяйственному Управлению привести изложенное в настоящем предложении заключение своё в исполнение, для чего и передать в Управление выписку из сего журнала. Верно: Секретарь Ушаков. 5 января 1885 года. АВП РИ, ф. РИППО, оп. 873/8, д. 1, л. 6–7. 45. Предложение Святейшему Правительствующему Синоду обер-прокурора К. П. Победоносцева С.-Петербург, 23 мая 1885 г. Подлинник. Имею честь предложить Святейшему Синоду доставленное из Азиатского Департамента послание Иерусалимского Патриарха Никодима, касательно оказания денежного вспомоществования на сооружение церквей в пределах Иерусалимской Патриархии, прилагая русский перевод его послания. Примечание под документом. По определению Св. Синода от 28/31 декабря 1884 г. отпущено в распоряжение Иерусалимского Патриарха Никодима на сооружение церквей, означенных в сем послании, – 4000 р., деньги эти высланы 18 янв. 1885 г. за 757. |
| С совершенным почтением и проч. В. Н. Хитрово . Русская духовная миссия в Иерусалиме. Библиотека ИППО. Н VII, 510. Приложение 6. Донесение архимандрита Порфирия написано в рукописи другим почерком и не имеет обычной для статьи В. Н. Хитрово нумерации приложений. Оно помечено лишь карандашной цифрой «6». 6. Высочайше утверждённая инструкция МИД начальнику Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандриту Порфирию С.-Петербург, 28 августа 1847 г. Копия. 1 . Пребывание архимандрита Порфирия и подчинённых ему лиц в Иерусалиме ограничивается 3 годами, если, впрочем, Святейший Синод не признает нужным впоследствии сократить или продолжить сии сроки. 2 . Как ему, так и подчинённым ему лицам, как-то: иеромонахам, иеродиаконам и послушникам, состоять там не иначе как в качестве поклонников. 3 . Сначала отправляется с ним самое малое число лиц. Причём отправляемые на первый раз воспитанники духовно-учебных заведений должны исполнять звание послушников. 4 . В случае отсутствия или тяжкой болезни архимандрита, заведование имуществом Миссии и начальство над состоящими при ней переходит к старшему по нём, если, по распоряжению высшего духовного начальства, не будет назначено для сего особое духовное лицо. 5 . По благословению Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского относительно места и времени, какие для того избраны будут, Литургия и прочие требы церковные отправляются в Иерусалиме самим архимандритом или по его указанию состоящими при нём духовными лицами. 6 . Когда при архимандрите будет состоять иеромонах, то сей последний, в случае болезни или отлучки настоятеля посольской в Константинополе церкви, отряжается, по усмотрению начальства, туда для временного исправления его должности. 7 . Снискав разрешение Блаженнейшего Патриарха служить Литургию на славянском языке, русские поклонники должны стараться по возможности применяться к древнему греческому обычаю, избегая всего, что может не нравиться тамошнему духовенству и жителям. Сверх того, они не должны ни под каким предлогом устраняться от служения по-гречески вместе с тамошним духовенством, дабы не навлечь на себя упрёка в гордости или равнодушии к грекам. |
| Окончательной покупке и укреплению за нами приобретённой земли предшествовало событие, столько же благоприятное для сего святого дела, сколько и незабвенное вообще в летописях русского паломничества: это – посещение Святого Града, для поклонения его святыне, Его Императорским Высочеством Великим Князем Константином Николаевичем с своею благоверною Супругою и первенцем-Сыном 202 , Исполняя этим путешествием давно задуманный и сердечно вожделенный подвиг поклонничества Святому Гробу и другим святым местам Палестины, Государь Великий Князь, как главный исполнитель Высочайшей воли об улучшении быта русских поклонников, во время Своего пребывания в Иерусалиме изволил лично войти во все подробности вопроса об устроении предположенных там странноприимных заведений, осматривал место, одобрил и утвердил окончательную покупку поземельных участков в городе и вне оного и дал местным исполнителям подробные наставления, как именно ближе осуществить в сем деле Высочайшую волю Государя Императора. Не излишним считаем присовокупить, что на все предположения русского правительства Его Высочество лично испрашивал благословения Блаженнейшего Кирилла, Патриарха Иерусалимского, который приветствовал Его радушным словом на самом пороге заветного святилища. В этом слове, исполненном сердечной теплоты и чувств, растроганный до слёз торжественностью события старец-патриарх, обращаясь с поздравлением к Царственной чете, подобно ему ронявшей из глаз тихие слёзы сердечного умиления, дрожащим от внутреннего волнения голосом напомнил им самим и окружающим, что Его Императорское Высочество, первый из особ ныне благополучно царствующего в России дома и второй, после византийского императора Ираклия, из царственных лиц православного исповедания, предпринял священный подвиг поклонения святым местам; за тем упомянул, что он считает себя счастливым, принимая в лице Государя Великого Князя – сына и брата венценосных покровителей всех православных восточных христиан, прося Его Высочество передать Государю Императору сердечную признательность его и всего иерусалимского клира за прежние и новые знаки участия всего царственного дома к нуждам и положению иерусалимского патриаршего престола. |
| LVI. Письмо к царю Алексею Михайловичу грека Василия Иванова о словесных приказаниях патриарха Иерусалимского, касающихся до патриарха Никона и Афанасия митрополита иконийского; о разглашении Мелетием в Яссах данного ему тайного поручения; о шубах Мелетием распроданных и о растраченных им деньгах и проч. (Получ. 3 июня 1665 г) Перевод с греческого письма, каково писал к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу греченин Василий Иванов в нынешнем в 173-м году июня в 3 день, а на Москве в Посольском Приказе подал то письмо греченин Анастас Юрьев. Благочестивому, Богом венчанному, Богом почтенному и победителю, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, Московскому, Невскому, Владимирскому, царю Казанскому, царю Астраханскому, царю Сибирскому и иных многих государств государю и обладателю. Благожеланно бью челом и покланяюсь, и облобызаю стопы ног твоих. Не малое было дарование и доброта, Богом венчанный христианский царю, то есть, что от твоего христианского великого царствия прял есми, учинил меня тайного работника святому царствию твоему, и я было радуяся пошел работать прилежно, а яже ненавидяй добра дьявол , что от твоего царского величества повеление, чтоб я опять в друго ряд ехал таможе, где преже был. И яз вашего царского величества повеления не ослушался, но был есми и в друго ряд нещадя головы своей, чтоб мне совершить всякие дела вашего царского величества сполна, якоже и о патриарших грамотах, которые дал есми Перфилью то бо есть истинно, что писано в них, что после Пасхи думал ехать и приитти. Такоже иныя грамоты дал есми Захарью Алексееву, двоюродному брату Христофорову Колареву, который живет тут. Первая грамота та есть, что взял есми сперва преж от патриарха, а другую от меня, и о том в той грамоте писал есми, что мне приказывал блаженнейший патриарх, и дал есми их в руки Захарию и Перфилию, и потом опять шел Иван Алексеев, и в те поры поспел архидьякон Досифей блаженнейшего патриарха, чтоб было ему всякому промыслу помешал богатую и дарованную десную душевное дело, всяким своим навожением дьявольским смутил многим сердца человеком, ожидали многое время, чтоб надо мною зло сотворити, сколко что и стало мне, невозможно мне проехать через Черкасы, приити и поклонитися святому и Богом венчанному вашему царствию с теми делами, что вез с собою. |
| 153 Православие в Св. Земле. Из доклада Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу, ныне благополучно царствующему Государю Императору Николаю II, 1890 г., стр. 44. 154 По поводу избрания Фотия малого в патриарха иерусалимского В. Н. присал арх. Антонину 17 октября 1882 следующие любопытные строки: «Для вас бесспорно этот выбор тяжелее других. Но если выбирать между Никодимом и Фотием, для нас, русских, я думаю, этот последний все-таки лучше. Министерство иностранных дел отдало бы нас с руками и ногами, мало того само бы побежало за веревочкой , чтобы связать и те и другие. Ну, а против Фотия поборемся». 161 «Вполне признавая, что дело образования православного населения Палестины входит, говорится в доверительном письме министра иностранных дел послу в Константинополь, в круг действий иерусалимского патриарха, министерство иностранных дел находит, однако, что содействие Палестинского Общества могло бы принести в этом отношении существенную пользу, и что поэтому не следовало бы лишать Общество возможности принимать в этом участие. Нет сомнения, что личные качества нынешнего патриарха служат вполне благонадежным ручательством в том, что, в случае предоставления в его полное распоряжение жертвуемых Обществом средств, сии последние получат вполне целесообразное назначение. Но прошлое иерусалимской церкви доказывает, к сожалению, что не все предшественники Блаженнейшего Никодима относились с тем же вниманием к духовным потребностям православного населения, почему есть основание опасаться, что и впоследствии, в случае вступления на патриарший престол лица менее достойного, дело народного образования может вновь очутиться в том неутешительном положении, в котором оно не раз находилось и которое служило главной причиной наплыва детей православных в многочисленные иноверческие школы, где не окрепшие в правилах своей веры дети или проникались равнодушием к православию, или же окончательно совращались в католичество и протестанство. Казалось бы, что участие Палестинского Общества, средства коего постоянно увеличиваются, благодаря прибретенному им в России доверию, и которое действовало бы на основании зрело обдуманной и установленной по соглашению с иерусалимской патриархией программы, могло бы во многом содействовать устранению невыгодных условий этих и что со временем Общество могло бы обратиться в весьма действительное орудие для борьбы с иноверными пропагандами. |
| IV. В письме 30 марта консул говорит, что патриарх, выражаясь осторожно, «все-таки приписывает, по-видимому, архимандриту Леониду вину в несогласии». Здесь, во-первых, мнение патриарха г. консул представляет совсем не так строгим и решительным, как представляет оное в предыдущем письме. Блаженнейший ли патриарх по каким-либо новым сведениям изменил свое строгое суждение, или г. консул в первом случае передал его суждение в усиленном виде? Во-вторых, речь г. консула показывает, что он от патриарха хочет узнать истину дела. Но кто лучше консула мог знать ее? И не от него ли должен был патриарх получить верные сведения к исправлению, может быть, дошедших до патриарха неверных? И неужели г. консул, опираясь в деле на то, что патриарх думает «по-видимому», сам не мог понять в доносе трех монахов, действительно ли архимандрит достоин тяжкого осуждения за то, что требовал от иеродиакона исповеди пред священнослужением, или за то, что иеродиакона, без его согласия, намеревался представить к произведению в иеромонаха, и пр.? V. Далее, в письме г. консул говорит, что, «при настоящих условиях», пребывание архимандрита Леонида в Иеруесалиме едва ли полезно. Но какие это настоящие условия, не объясняет. VI. Архимандрит пишет, что во время отсутствия его из Иерусалима в обитель преподобного Саввы, члены миссии, посредством подобранных ключей, вошли в его кабинет, и перерыли все его бумаги. Происшествие сие таково, что трудно представить на сие свидетелей. Но архимандрит ничем не подал причины не доверять его честному слову. При том он подтверждает дело последующими обстоятельствами, похищением тайных донесений его начальству, доведением их до сведения блаженнейшего патриарха, и последовавшим его негодованием. Охранительный дух, беспристрастие и проницательность, кажется, могли дать г. консулу возможность, или не допустить сего недостойного дела, или обличить оное, и облегчить последствия. VII. Если г. консул прочитал писанное к нему письмо иеродиакона Арсения, в котором сей говорит о своем несогласии с архимандритом Леонидом «в понятиях о произвольной нищете, смирении, молитве, терпении, посте и о многом другом»; образчик взглядов архимандрита, несогласных с православными, представляет в том, что архимандрит не ел говядины: выражается о своем начальнике насмешками, которые и в устах светского человека были бы неблагопристойны: «завернулся в шкуру невинного ягненка; «пробует действовать обоюдоострым мечом гражданской и духовной власти, скованным в Риме»; «не знаю, как провез эту контрабанду»; «благословение о. |
| Из всего состава Миссии, прибывшей в 1858 году, в Иерусалиме дольше всех трудился епископ Кирилл. Для работы в Миссии на штатную должность драгомана был приглашен араб Фаддала Саруф, который был драгоманом и у о. Порфирия Успенского при первой нашей Миссии 30 . Поскольку вся основная деятельность Миссии должна была направляться на укрепление Православия, то необходимо было иметь добрые взаимоотношения с Иерусалимской Патриархией. Эти отношения, как мы видим, сначала стали складываться очень хорошими и все говорило за то, что они будут и далее сердечными и дружественными, однако они стали несколько обостряться. Не все греки были сторонниками сближения с Россией. Одни боялись, что возвышение Русской Духовной Миссии поведет к ослаблению авторитета Иерусалимской Патриархии, другие открыто говорили о своих политических симпатиях в пользу Запада. Одной из причин недоброжелательства греков могло быть и то обстоятельство, что пожертвования в пользу Святого Гроба стали идти через преосвященного начальника Миссии 31 . Греки, видимо, боялись потери своих доходов. Окружение Патриарха Кирилла, возможно, прониклось таким настроением и оказало на него влияние. Позабыв свое благорасположение при расставании в Константинополе с начальником Русской Духовной Миссии, Патриарх Кирилл летом 1858 года неожиданно прибыл в Иерусалим. Сразу же после его приезда почувствовалось, что отношение его к Миссии только сдержанно-вежливое. Причем иногда даже бывали и открытые выпады против Миссии и ее начальника. Такое отношение Патриарха дало повод к различным толкам и разговорам. Преосвященный Кирилл постарался оказать все возможное почтение Патриарху и в разговорах с ним просил не полностью доверять тому, что говорят о русских окружающие Блаженнейшего греки, советуя самому понаблюдать за Русской Духовной Миссией, а потом сделать свое собственное заключение. О таких взаимоотношениях с Патриархией преосвященный Кирилл сообщил в Константинопольское посольство. Посол Бутенев в письме к начальнику Миссии от 28 июля 1858 года советовал: |
| В 1879 году о. Фотий сопровождал патриарха Иерофея в Константинополь для присутствия на соборе по вопросу о церковных, имениях Святого Гроба в Румынии. В 1880 году о. Фотий был рукоположен в иеромонаха, а в следующем году возведен в сан архимандрита, оставаясь по прежнему самым близким и доверенным лицом блаженнейшего патриарха Иерофея и в качестве синодального секретаря, оказывая громадное влияние на управление делами церкви Иерусалимской. Неожиданная для всех смерть патриарха Иерофея (1874–1882) 11 июня 1882 года, вследствие его падения с лошади во время прогулки 3 , сделала престол брата Божия Иакова вдовствующим. На место скончавшегося патриарха 13 октября того же года был избран в преемники 13 голосами против трех 4 , уже популярный в ту пору в среде Святогробского духовенства, синодальный секретарь, архимандрит Фотий. Избрание это, хотя было встречено и клиром сионской церкви, и паствою с радостью и вызвало всеобщие ликования, но оно, однако, не было утверждено султаном. Основанием для кассации послужило официально то обстоятельство, что, избранный в патриархи иерусалимские, архимандрит Фотий не имел канонического возраста (ему не было в это время тридцати лет), но действительная и настоящая причина этого факта лежала глубже. Уже давно шли серьезные нелады у нашей духовной миссии в Иерусалиме, во главе с приснопамятным настоятелем ее архимандритом Антонином, с Святогробским духовенством, и в последние годы правления патриарха Иерофея отношения эти до того обострились, что одно время едва не повлекли за собой печальную необходимость отозвать неутомимого и весьма полезного начальника нашей миссии, удержанного на своем месте лишь заступничеством покойной императрицы Марии Александровны. Чтобы уладить эти недоразумения и шероховатости, у нашей дипломатии давно созрела мысль возвести на престол апостола Иакова лицо, наиболее расположенное к России и хорошо известное у нас. Выбор нашей дипломатии остановился на молодом и весьма умном фаворском архиепископе Никодиме, долго прожившем в нашем отечестве, в качестве управляющего подворьем Святого Гроба в Москве и успевшем себе снискать симпатию во всех сферах нашего общества обеих столиц. |
|
|
