| Я знал только по местным слухам о предположении главного управления путей сообщения, обратить здания Виленских францисканского и бенедиктинского монастырей на помещение Православных духовных училищ уездного и приходского, а также женского монастыря и училища для девиц духовного звания. По слухам также только знал о сильных мерах, принимавшихся к удержанию тех монастырей в Римско-католическом ведомстве и о важном якобы в сём смысле слове местным генерал-губернатором. Посему, не считая возможным соображения свои и действия основывать на частных слухах, отнёсся я только секретно и конфиденциально по сему предмету к вашему сиятельству, от 21 августа прошлого 1851 года за 2725. Не мог я также употребить в действие и косвенного в общих выражениях конфиденциального извещения вашего сиятельства в письме, от 12 ноября за о том, что от вас последовали уведомления по сему делу к главноуправляющему путями сообщения и министру внутренних дел. Ныне, узнав из официального отношения вашего сиятельства, от 29 истекшего февраля за 1544, что действительно есть предположение главного управления путей сообщения передать духовному Православному ведомству здания францисканского и бенедиктинского монастырей, для помещения означенных выше четырёх духовных заведений, – отношением, при сём в списке прилагаемыми уведомил я ныне же г. местного генерал-губернатора, что здания этих двух монастырей я нахожу совершенно соответственными для помещения духовных училищ уездного и приходского, а также женского Православного монастыря и училища для девиц духовного звания, и что за тем нахожу уже излишним входить в какие-либо другие местные соображения об ином помещении для тех заведений. О сём решительном отношении моём к г. генерал-губернатору уведомляя ваше сиятельство, долгом считаю просить посредства вашего, чтобы предположение о передаче в духовное Православное ведомство зданий францисканского и бенедиктинского Виленских монастырей было поддержано, так как нет никакой надежды обеспечить иначе приличным образом потребности того ведомства посредством сношений здесь на месте. |
| Отрицание всего сверхъестественного. Ещё Бенедикт °Спиноза в 1670 г. и Дэвид °Юм столетием позже критиковали убеждённость в том, что в мироздании действуют сверхъестественные силы. Вслед за ними и Дарвин писал: «При дальнейших размышлениях о том, что потребовалось бы самое ясное свидетельство, чтобы побудить любою здравомыслящего человека поверить в чудеса, на которых зиждется христианство, – что, чем больше мы знаем о непреложных законах природы, тем менее правдоподобными выглядят чудеса – что люди того времени были невежественны и легковерны до степени, для нас почти непредставимой, – что создание Евангелия в одно время с описанными в нём событиями недоказуемо – что евангелисты расходятся между собой во многих важных деталях, на мой взгляд, заведомо слишком важных, чтобы списать расхождения на обычную неточность очевидцев, – при таких размышлениях [...] я постепенно пришёл к неверию в христианство как божественное откровение» (Darwin, Autobiography, 86). Тем не менее Дарвин продолжает: «Мне очень не хотелось расставаться с моей верой [...] это неверие закрадывалось в меня очень медленно, но в конце концов стало полным. Это происходило так медленно, что я не ощущал горечи, и с тех пор ни на одно мгновенье не сомневался, что я сделал правильный вывод» (ibid., 87). «Проклятая доктрина» °ада. Как отмечает Дарвин, ортодоксальная вера в преисподнюю особенно повлияла на его отпадение от христианства. Он пишет: «В самом деле, я никак не мог понять, почему каждый должен желать, чтобы христианство оказалось истинным; ведь в тексте таким ясным языком сказано, что люди, которые не верят, а к таковым относятся мой отец, брат и почти все мои лучшие друзья, подвергнутся вечному наказанию. Это проклятая доктрина» (ibid., 87). Смерть дочери Дарвина. Возрастающий скептицизм Дарвина довершила смерть его любимой дочери Анны, последовавшая в 1851 г. Как пишет его биограф Джеймс Мур, «двумя сильными чувствами – горем и гневом – исполнены страницы «Автобиографии» за годы с 1848-го по 1851-й, в период, когда Дарвин окончательно отрёкся от своей веры» (Moore, 209). Это, разумеется, происходило сразу после того, как его представления об эволюции устоялись (1844–1848), и перед тем, как он написал своё знаменитое «Происхождение видов» (1859). |
| Тем не менее включить этот символ в русское издание творений св. Афанасия представляется желательным как во внимание к выдающейся точности его богословской терминологии, так и потому, что церковное предание, усвоившее его авторству Афанасия, очевидно, находило его содержание достойным имени этого отца. Так как большая часть сочинений св. Афанасия стоит в тесной связи с его жизнью, с его борьбой против арианства, и вызвана была обстоятельствами этой борьбы, то правильное понимание некоторых подробностей их содержания трудно без предварительного знакомства с жизнью их автора. В устранение этого затруднения к новому изданию его творений будет приложена, по примеру бенедиктинцев, „Жизнь св. Афанасия“, составленная покойным ректором Московской Академии Протоиереем А.В. Горским. Напечатанная ещё в 1851-м году, эта „Жизнь“ доселе представляет собой самое лучшее, что имеется в русской литературе о св. Афанасии, и по полноте своего содержания, по проникающему её чувству уважения к изучаемому отцу и по выдержанности стиля не уступает, если не превосходит существующие на Западе монографии о св. Афанасии. Будучи основана на тщательном изучении творений св. Афанасия и прекрасном знакомстве с его эпохой, „Жизнь“, составленная А. В. Горским, не нуждается ни в каких фактических поправках и дополнениях, за исключением —574— хронологии, устанавливаемой теперь на новых данных, которая и будет исправлена в особых примечаниях редакции. 2) Но если XIX век ничего существенного не привнёс в разработку и улучшение греческого текста, изданного бенедиктинцами, то ему принадлежит другая важная заслуга в истории литературного наследства, оставленного св. Афанасием – открытие его пасхальных посланий. Под именем пасхальных посланий разумеются письма, которые в древности ежегодно рассылались александрийскими епископами по церквам своего округа и содержали в себе определение дня празднования Пасхи на данный год. Происхождение этого обычая отсылает нас к первым векам христианской истории. В древности, когда не только не существовало выработанной пасхалии, но и астрономические вычисления не отличались точностью, определение пасхального полнолуния, обусловливавшего собой день праздника, сопровождалось особыми трудностями, преодолеть которые можно было не везде и не всякому. |
| С. 162. Бенедиктинцы — католический монашеческий орден, основанный в VI b. Бенедиктом Нурсийским (480–543) и широко распространившийся в средневековой Европе. 84 С. 164.. .что, например, значит метла, лопата, чумичка, ухват? — Здесь имеется в виду статья А. Н. Афанасьева «Религиозно-языческое значение избы славянина», где говорится: «Изба для славянина была не только домом в обиходном смысле этого слова, местом жилья: она представлялась ему таинственным капищем, в котором пребывало благотворное светлое божество очага и в котором совершались обряды в честь этого пената. Изба была первым языческим храмом» (Отеч. зап. 1851. Июнь. С. 56). И далее: «…атрибуты кухни и очага — кочерга, помело, голик, ухват, лопата, сковорода и проч. — получили значение орудий жертвенных и удержали это значение даже до позднейшей эпохи языческого развития» (там же. С. 57). Свое ироническое отношение к идеям Афанасьева Достоевский высказал в еще более резкой форме в статье 1861 г. «Г. — бов и вопрос об искусстве» (см.: наст. изд. Т. 12). Печатая «Село Степанчиково» в журнале Краевского, Достоевский писал брату 20 октября 1859 г.: «Помнишь — литературные суждения п ка Ростанева о литературе, о журналах, об учености „Отеч записок“ и проч. Непременное условие: чтоб ни одной строчки Краевский не выбрасывал из этого разговора. Мнение п ка Ростанева не может ни унизить, ни обидеть Краевского. Пожалуйста, настой на этом. Особенно упомяни». 85 С. 166. Вы помещик; вы должны бы сиять, как бриллиант, в своих поместьях — Не думайте, чтоб отдых и сладострастие были предназначением помещичьего звания — Не отдых, а забота, и забота перед богом, царем и отечеством! Трудиться, трудиться обязан помещик, и трудиться, как последний из крестьян его! — Наставления Фомы пародируют наставления Гоголя русскому помещику: «Возьмись за дело помещика, как следует за него взяться в настоящем и законном смысле взыщет с тебя бог, если б ты променял это званье на другое, потому что всяк должен служить богу на своем месте, а не на чужом. .» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 322). В той же статье «Русской помещик» Гоголь дает и еще более конкретные наставления: «Заведи, чтобы при начале всякого общего дела ты вместе с ними вышел бы на работу, а в работе был бы передовым, подстрекая всех работать молодцами, похваливая тут же удальца и укоряя тут же ленивца И где ни появляйся, появляйся так, чтобы от твоего прихода глядело все живей и веселей, изворачиваясь молодцом и щеголем в работе Возьми сам в руки топор или косу…» (там же. С. 324, 325). Отмечено Ю. Н. Тыняновым. 86 |
| Это монументальное издание заключает в себе все бывшие известными во время его печатания произведения Латинских Церковных писателей от Тертуллиана до Иннокентия III и Греческих (с Латинским переводом) – от мужей Апостольских до Виссариона Никейского. Patrologia latina, или Латинская серия, заключает в себе 221 том (из которых последние четыре содержат indices) и разделяются на две части: от Тертуллиана до Григория Великого 79 томов, и от Григория Великого до Иннокентия III – остальные (изданы в 1844–1855 гг.). Patrologia graeca, или Греческая серия, в 162 томах, тоже делится на две части: от Варнавы до Фотия – 104 тома, и от Фотия до Виссариона Никейского – остальные. Минь не был ученым издателем и научных целей не преследовал: он не ставил задачей издавать неизданных авторов и не устанавливает критически текста – он перепечатывает только старинные авторитетные издания, обычно полагая в основу лучшее Бенедиктинское издание, более полное и авторитетное сравнительно с другими, и присоединяя, где было нужно, недостающие в нем творения из позднейших изданий. Таким образом Минь повторил недостатки прежних изданий, увеличив только погрешности. Кроме того, и это издание не представляет совершенно полного собрания Церковных писателей. Достоинство его заключается в удобстве формата, делающего его более пригодным для пользования, чем прежние фолианты. Но при необходимости установить точный текст всегда следует обращаться и к древнейшим изданиям. С конца XVIII века появилось много учебников и руководств, в которых давалось сжатое и более или менее обоснованное изложение добытых результатов в области Патристической письменности. Между Католическими можно назвать руководство Joh. Adolf Möhlera. Patrologie oder christliche Litterärgeschichte (СПб. 1840), обнимающее три первые века; M. Permanedera. Bibliotheca patristica (1841–1844) в двух томах; J. Fessler. Institutiones Patrologiae (1850–1851) в двух томах (новое издание 1890–1896); J. Alzog. Grundriss der Patrologie oder der älteren christlichen Literärgeschichte (Freiburg, 1866; 4-е изд. 1888); J. Nirschl. Lehrbuchder Patrologieund Patristik (Mainz, 1881–1885) в трех томах. Между Протестантскими руководствами прежнего времени должно назвать M. I. Pestalozzi. Grundlinien der Geschichte der Kirchlichen Litteratur der ersten sechs Jahrhunderten zum Gebrauch bei Vorlesungen gezogen. (Göttingen, 1811 r.). |
| Так немецкие учёные Шульце 1766 и Дрэзеке 1767 пытались было заподозрить принадлежность св. Афанасию двух его апологетических слов („Слово на язычников“ и „Слово о воплощении Бога Слова“), но их старания не встретили ни малейшего сочувствия в учёном мире; напротив, специальное исследование об этих сочинениях, написанное Хоссом 1768 на премированную тему, предложенную Тюбингенским университетом, блистательно доказало их подлинность. Таже история повторилась и с „Житием Антония“, составленным св. Афанасием; в подлинности его сомневались Вейнгартен 1769 и Гуоткин 1770 , но теперь она принимается всеми солидными учёными 1771 . Четвёртая речь против ариан, отвергнутая Дрэзеке 1772 , также признана подлинной 1773 . В настоящее время на более или менее достаточных основаниях подвергается сомнению принадлежность св. Афанасию только двух его сочинений: а) „О явлении Бога Слова во плоти и против ариан“ и б) „две книги против Аполлинария“, но вопрос о них ещё не закончен, и очень вероятно, что при более тщательном изучении их авторские права Афанасия будут восстановлены. Таким образом, пока всё в бенедиктинском издании остаётся на своём месте. Этот бенедиктинский текст творений св. Афанасия, выдержавший более, чем двухвековую учёную критику, и ле- —573— жит в основе русского их перевода, сделанного Московской Духовной Академией в 1851–1854 гг., и будет принят во внимание при новом его издании. Само собой понятно, что русский перевод может обнимать только подлинные творения св. Афанасия, и все они войдут во второе издание, за вычетом лишь небольших отрывков, имеющих исключительно научное значение. Только одно из сочинений, несомненно не принадлежащих Афанасию, найдёт себе место во втором издании русского перевода, как оно нашло его и в первом; это – так называемый „символ Афанасиев“. Непринадлежность его св. Афанасию ясна и для глаза, не посвящённого в тайны исторической критики, так как в нём приводится христологическая формула Халкидонского (4-го вселенского) собора, имевшего место почти сто лет спустя после смерти Афанасия. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВОГАН [Вон; англ. Vaughan] Герберт Алфред (15.04.1832, Глостер, Великобритания - 19.06.1903, Милл-Хилл, близ Лондона), кард., архиеп. Вестминстерский. Род. в старинной англ. семье, на протяжении неск. столетий сохранявшей верность католицизму. Из 7 братьев В. 3 впосл. стали пресвитерами, 2 - епископами Римско-католической Церкви. С 1841 по 1850 г. обучался в иезуитских коллегиях в Англии (Стонихерст-колледж) и Бельгии, в Брюжлете, затем в течение года воспитывался в бенедиктинском аббатстве Даунсайд (Англия). В 1851-1854 гг. учился в Римском коллегиуме (Collegio Romano), по окончании к-рого он был рукоположен во пресвитера (28 окт. 1854). Осенью 1855 г. архиеп. Вестминстерский кард. Н. П. Уайзмен назначил В. вице-президентом колледжа св. Эдмунда в Уэре, главной католич. семинарии Юж. Англии. Находясь на этой должности, В. оказался втянутым в конфликт между кард. Уайзменом и представителями монашеской конгрегации облат св. Карла, к-рые осуществляли руководство колледжем и стремились единолично контролировать подготовку англ. духовенства. Не желая участвовать в конфликте, В. оставил колледж и в 1861 г. направился в поездку по странам Сев. и Юж. Америки, во время к-рой им были собраны средства для организации центра по подготовке клириков-миссионеров. В июне 1865 г. архиеп. Вестминстерский Г. Э. Маннинг вызвал В. в Англию, где в 1866 г. при поддержке кард. Маннинга В. были организованы миссионерское об-во св. Иосифа и колледж по подготовке миссионеров для стран Азии и Америки. Для миссионерской работы в Англии В. использовал периодическую печать, с 1868 г. ему принадлежала газ. «The Tablet». 27 сент. 1872 г. по представлению Конгрегации пропаганды веры папой Римским Пием IX В. был определен на Солфордскую кафедру. Епископское рукоположение В., совершенное 28 окт. 1872 г. в кафедральном соборе Солфорда, возглавил кард. Маннинг. В числе первых дел, осуществленных В. в Солфордском еп-стве, стало создание местной ДС, что позволило готовить католич. клириков непосредственно в Англии. По инициативе епископа организовывались специальные учреждения для детей из бедных католич. семей. В кон. 70-х гг. по поручению кард. Маннинга В. вошел в состав комиссии, созданной для решения проблемы подчинения монашеских орденов на территории Англии англ. католич. епископату. По результатам работы комиссии в 1881 г. папа Лев XIII издал буллу «Romanos Pontifices», определившую отношения между епископатом и монашествующими организациями в странах, признанных миссионерской территорией. |
| В статье, помещенной в «Univers " е» 27 июня того же года, Dulac, как будто забыв свою статью 18 января, превозносит похвалами появившееся незадолго перед тем сочинение аббата Гома: «Lettres sur le paganisme dans l’éducation». Отсюда следует, что Dulac находит совершенною книгу, в которой его обвиняют в высказывании «положения, против которого протестует все церковное предание, положения, противоречащего здравому смыслу и возмущающего христианскую совесть» 109 . Любопытно видеть противоречия, в какие нередко впадали между собою редакторы «Univers’a». Когда оспаривали какое-нибудь мнение «Univers’a», высказанное одним из его редакторов, другой заявлял, что он никогда не высказывал подобного мнения или, еще лучше, ссылался на статью третьего редактора, высказавшего противоположное мнение или, по крайней мере, значительно смягчившего преувеличение в оспариваемом мнении своего коллеги. Если бы «Univers» упрекнули за статью 23 июля 1851 г., он мог бы указать на статью 18 января 1852 года; если бы с другой стороны, аббат Гом выразил неудовольствие на «Univers» за статью 18 января, то Луи Вейльо мог бы успокоить его, сославшись на свои майские статьи 1852 года. Этот полемический прием, с помощью которого «Univers» мог искусно изворачиваться, с какой бы стороны на него ни нападали, очень напоминает известную басню Лафонтена: «Летучая мышь и две ласточки». Странная изменчивость взглядов редакции «Univers’a» по вопросу о классиках показывает, что между самыми противниками классицизма не было согласия. Против воззрений на классическое образование, высказанных аббатом Гомом и принятых журналом «Univers», восстали журналы: «Ami de la Religion», «Correspondant», «Revue de l’instruction publique». «Siècle», «Journal des Débats» 110 , и др. От 29 января 1852 года в «Ami de la Religion» напечатана была замечательная статья бенедиктинца Д. Питры (D. Pitra). Автор доказывает здесь, что употребление древних классиков в христианских школах восходит к первым векам христианства, что оно было рекомендовано христианскими святыми, и что нельзя указать ни одного церковного канона, которым употребление классиков в преподавании литературы было бы формально запрещено. |
| Первая книга этого творения давно была известна ученому миру под названием – «О философских умозрениях»: она встречалась в рукописных кодексах и помещалась в печатных изданиях сочинений Оригена , хотя ученый Гюэг в превосходном критическом труде своем об Оригене , напечатанном в Бенедиктинском издании его творений, отвергал принадлежность «Философумен» Оригену , приписывая их св. Епифанию. В более полном составе оно было найдено в рукописи, принесенной с Афонской горы только в недавнее время, именно в 1842 году. Открытие этого драгоценного памятника принадлежит ученому греку Миноиде Мине, обозревавшему рукописные хранилища в своей отечественной стране по поручению Вильменя, французского министра народного просвещения при Людовике Филиппе. Французский ученый библиотекарь Миллер напечатал его в 1851 году в Англии при содействии оксфордского университета, также поставив во главе имя Оригена. Начались догадки и споры об авторе новооткрытого творения. Его приписывали то Каю, римскому пресвитеру, то Тертуллиану Карфагенскому, то Оригену , пока, наконец, большинство ученых, вследствие убедительных доказательств, склонилось на сторону св. Ипполита. Мнение об авторстве Тертуллиана несостоятельно уже потому, что настоящее сочинение написано по-гречески. Вероятнее предположение о Кае, римском пресвитере во времена пап Виктора и Зефирина, но весьма важное доказательство против него, имеющее приложение и в отношении к Тертуллиану и Оригену то, что он не был епископом, как представляет себя писатель «Обличения всех ересей» в своем предисловии. Почти все критики согласны в том, что оно не принадлежит и Оригену, который был только однажды, и то ненадолго, в столице Запада, между тем, как автор «Обличения» пребывал в Риме в продолжение событий наполнявших двадцатилетний период времени, и не только был их простым зрителем, но и принимал в них участие с таким полномочием, каким Ориген никогда не пользовался ни в Риме, ни где-либо в другом месте. Таким образом, в настоящее время мнение протестантских и католических ученых, каковы: Гизелер, Дункер, Якоби, Бунзен и Ворсворт [Wordsworth], и в особенности Деллингер – утвердило сочинение «Философумен» за св. Ипполитом. |
| Все, что под именем святого Афанасия опубликовано после этого (Pitra, Analecta Sacra et classica, Paris, 1888) или было известно раньше этого и пропущено Минем (А. Mai. Nova Patrum bibliotheca. Vol(2), Roma, 1844, р. 357–382), не имеет значения. Но работы литературно-критического характера, продолжающиеся до настоящего времени, дополняют и исправляют работы и выводы бенедиктинцев. На Русский язык собрание творений святого Афанасия переведено Московской Духовной Академией (Первое издание в 1851–1854-м годах и Второе издание с дополнениями в 1902–1903 годах). В основу перевода положен текст Монфоконовского издания с позднейшими дополнениями к нему. Переведены только те творения, подлинность которых удостоверяется более или менее надежно. Первоначальный перевод произведен был под редакцией профессора П. С. Делицына, известного своею опытностью в переводах. Русский перевод отличается точностью и ясностью, ради которых иногда жертвовали чистотой языка и плавностью речи. 1) Между произведениями святого Афанасия, по обычному мнению, раньше других написаны апологетические трактаты: «Слово на язычников» и «Слово о Воплощении Бога Слова». Оба произведения представляют собственно две части одной апологии Христианства. На это прямо указывает начало «Слова о Воплощении Бога-Слова»: «В предыдущем слове, из многого взяв немногое, но в достаточной мере, мы рассуждали о заблуждении язычников касательно идолов, суеверии их» и так далее (1); здесь же автор неоднократно ссылается на «Слово против Эллинов», как на стоящее со вторым «Словом» в неразрывной связи: «как сказано об этом в первом слове» (4), «о чем говорено было прежде» (11). «Слово против Эллинов» начинается обещанием предложить немногое о вере Христовой; но об этом речь идет только в «Слове о Воплощении» – следовательно, и по первоначальному замыслу оба произведения в своем содержании должны были представлять нечто единое. В первом произведении автор ставит своей задачей прежде всего обличить невежество неверующих, показать им, что вера во Христа Спасителя вовсе не заслуживает презрения и не может считаться лишенною разумного основания, чтобы, по обличении лжи, сама собою воссияла истина, и чтобы для адресата, которого он называет блаженнейшим, было несомненно, что он уверовал в истину и, познав Христа, не впал в обман (1) |
|
|
