| В епархиях Украинской Православной Церкви завершился крестный ход, приуроченный к 25-летию Харьковского Архиерейского Собора и Дню Крещения Руси 26 июля 2017 г. 17:36 26 июля 2017 года в епархиях Украинской Православной Церкви завершился крестный ход с новоявленными и древними чудотворными иконами, проходивший в рамках торжеств по случаю 25-летия исторического Харьковского Архиерейского Собора и Дня Крещения Руси. С 1 июля в разные уголки Украины были принесены образы Богородицы: «Боянская» (Боянский женский монастырь, Черновицкая область), «Радомышльская» (Николаевский храм г. Радомышль, Житомирская область), «Киевская-Барская» (Святая Успенская Киево-Печерская Лавра), «Владимирская-Десятинная» (Десятинный мужской монастырь, г. Киев), «Призри на смирение» (Введенский мужской монастырь, г. Киев), «Почаевская» (Успенская Почаевская лавра), «Святогорская» (Успенская Святогорская лавра), «Зимненская» (Успенский Зимненский женский монастырь, Волынская область), «Касперовская» (Успенский кафедральный собор, г. Одесса), «Ахтырская» (Покровский храм, г. Ахтырка, Сумская область), а также икона «Спас Нерукотворный» (Борисоглебский женский монастырь, Харьковская область). Во время пребывания чудотворных икон на приходах и в монастырях совершались богослужения с прошениями о Церкви и мире на Украине. 27 июля все святыни будут доставлены в Киев, где примут участие в традиционном молебне и крестном ходе в Успенскую Киево-Печерскую лавру . В ночь на 28 июля чтимые образы будут находиться в Трапезном храме преподобных Антония и Феодосия Печерских, где помолиться и приложиться к ним смогут все желающие. Доступ к святыням будет также открыт в День Крещения Руси во время праздничной Литургии. «Православная жизнь» /Патриархия.ru Календарь ← 7 апреля 2024 г. 7 января 2024 г. |
| С боярами не ешь вишен: костьми закидают (переводн.) . Были были (Была быль), и бояре волком выли (от стрельцов, от опричников) . Дворянская кровь и в петровки мерзнет (зябнет). Барская ласка до порога. Барской лаской не хвастай. Барская милость – Божья роса. Барская милость – кисельная сытость (т. е. ненадежна) . Барский гнев да барская милость (равно опасны) . Пропали наши головы за боярами голыми. Слуги в шелках, а бары в долгах. Ваше благородие черт зародил, а нас грешных Господь спосоздал. Попри-ка сам, поверишь и нам (или: скажешь и нам). Этот изъян разложить на крестьян. Мы люди подневольны: нас и бьют небольно; а вы люди прохладны: вас и гладь, так неладно. Паны дерутся, а у хлопцев чубы трясутся (малор.) . Бары дерутся, а у холопов чубы болят. Красны боярские палаты, а у мужиков избы на боку. Без ног на печи, без рук в зыбке, да третий покойник – тягло. Старый да малый: рук нетути, а роток есть. Господской работы не переработаешь. Толки воду на воеводу! Не столько впереди Божьих дней, сколько барских затей. Мы и там служить будем на бар: они будут в котле кипеть, а мы станем дрова подкладывать. Раздень меня, разуй меня, уложи меня, покрой меня, переверни меня, перекрести меня – а там, поди, усну я сам. Кабы не боярский разум да не мужичья простота, все бы пропали. Мужик кочадыком, а чистомойка (чистоплюйка) языком. Бары липовые, а мужики дубовые. Бары крушиновые (хрупки), мужики кручинные. Бары кипарисовые, мужики вязовые (и гнутся, и тянутся) . Дворяне сахарные (пряничные), крестьяне аржаные. Бары-те крупичаты да сдобные; мужики ржаные да с закалом. Вы сахарнички, медовички; мы мякиннички, толоконнички. Живет – не тужит, погоняет – не охает: своя падет, так чужую подпрягут. Я вашец, ты вашец, а кто ж хлеба пашец? (Западн.) . Ты сударь, и я сударь, а кто хлеба пахарь? Я сударь, ты сударь, а кто же у нас присударивать станет? Не будет лапотника, не станет и бархатника. Как лапотника не станет, так и бархатник не встанет. Дать слово – дело дворянское; помнить слово – крестьянское. |
| Ныне выражают недовольство, когда религиозная организация учит кого-то жить. Особенно много возражений с разных сторон против активного участия Русской Православной Церкви в общественной жизни России. Но вместе с тем мы наблюдаем такую картину, что весьма часто псевдорелигиозные идеи открыто проповедуются в светских учреждениях под видом различных курсов лидерства и тренингов. Представители нетрадиционного для России религиозного движения получают возможность влиять на сознание представителей российской банковской системы. Садхгуру призывает не думать о будущем. Но будущее – это территория ответственности. Именно в будущем наступает ответственность за то, что мы делаем в настоящем времени. И если с российской банковской системой произойдет что-то негативное, то надо спросить, какую роль сыграли советы индийского гуру. Посмотрим, насколько повысится эффективность банковской системы. Удивляет также, что в период, когда страна экономит на самом необходимом, в Сбербанке находят средства для приглашения различных «духовных» учителей востока. А ведь это средства инвесторов и вкладчиков. Печально… Конечно, это может считаться личным делом каждого человека, но вызывает, по меньшей мере, удивление, когда философия индийского гуру становится основой развития корпоративной этики Сбербанка. В этой связи хотелось бы обратить внимание на один странный факт: Сбербанк отказывается работать в Крыму из-за боязни санкций. Одним словом, то, что произошло Сбербанке, — барская дурь за счет народа. Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть 4. Re: Барская дурь за счет народа Общеизвестно: если повышен интерес к мистике и эротике - цивилизация пребывает на излете существования. 3. Re: Барская дурь за счет народа " ...весьма часто псевдорелигиозные идеи открыто проповедуются в светских учреждениях под видом различных курсов лидерства и тренингов. Представители нетрадиционного для России религиозного движения получают возможность влиять на сознание представителей российской банковской системы.... " Конечно, такие горе-аналитики гайдаровской школы, как Греф (кличка " Гриф " )лично заинтересованы в том, чтобы " сегодня было -завтрв, а завтра - вчера " и тогда наша денежная систему уже никогда не восстановить до нормального достойного или даже благора-зумного положения...Но кто дал или даёт право этому банковскому " жонглёру " " консультиро-вать " наши банковские проблемы? Неужто мы сами не знаем - как нам быть с нашими деньгами? А ,может быть, и на самом деле не знаем...? |
| Барская, естественно, побежала жаловаться в райком. Но жалоба на разгулявшегося «врага народа» была оставлена без последствий. В Мурте знали: ответственные работники красноярского НКВД несколько раз уже приглашали Войно на консультацию в столицу края. Решили: с таким человеком лучше не вязаться. Барская в хирургическое отделение ходить перестала, но у нее, как и у всякого начальства, осталось достаточно возможностей, чтобы досадить зависимому от нее человеку. А досаждать она умела. Первый секретарь большемуртинского райкома партии Петр Мусальников высказался по этому поводу несколько меланхолично, но недвусмысленно: «Обстановку, в которой он (Войно-Ясенецкий. – М. П.) работал, можете представить, ведь он был ссыльный… Барская учитывала это и кое-где могла поиграть на его нервах». И все-таки, сидя в своей хирургической крепости, он не боялся их, краевых и районных царьков. Может быть, даже жалел их, как жалеют неразумных, испорченных детей. О мелких булавочных уколах, о которых хорошо помнят сестры, в письмах к детям нет ни слова. У хирурга другое на уме. Едва прошли нажитые в тюрьме одышка и отеки на ногах, Войно принялся за дело, от которого его отрывали уже в третий раз: за «Очерки гнойной хирургии». «Писал он очень много, – вспоминает Елизавета Петровна Рюмнина. – В комнате его, кроме кровати, стола, стула и иконки, ничего не было. Зато книг, книг был полный стол, да еще в ящике под кроватью лежали. Я его спросила: «О чем вы пишете?», а он мне: «Это то, что вам надо знать, вы по этой книге учиться станете». Экстаз творчества, захвативший Войно-Ясенецкого осенью 1933 года после Архангельска и прерванный тюрьмою в 1937-м, летом сорокового завладел им вновь. Письма к детям из Мурты пестрят названиями книг и журналов, которые он просит посылать ему. «Большое огорчение, что Лена не присылает книг и историй болезни. Я не могу писать своих статей», – жалуется он сыну Михаилу в мае. Вскоре за тем просит подписать его на «Вестник хирургии» и «Клиническую медицину». В январе 1941 года снова: «Одна только просьба к тебе: пришли англо-русский словарь… У меня большое огорчение: пропала присланная из Ташкента французская книга и часть рукописей. Заказываю в Ленинградской публичной библиотеке фотокопии и уже часть получил». |
| Всё это было так близко, так еще живо в памяти у многих, что, при всей глупой и грубой „реальности“ моего мировоззрения, как медицинского студента, при всём тоскливом субьективизме моей тогдашней умственной жизни, я освежался всякий раз при этом соприкосновении со святыней общенародной славы, и мысль моя, объективируясь, невольно становилась проще, тверже, здоровее... В один из приездов моих в Спасское я познакомился с тамошним дьяконом, наружность которого я помню хорошо, но имя забыл. Быть может, он и теперь еще жив. Замечая, что я интересуюсь преданиями отечественной войны, Анна Павловна мне в угоду пригласила отца дьякона на вечерний чай. Он был еще не стар; лет около сорока, не больше. После чая мы остались одни, и я стал его разспрашивать. Дьякон очень охотно разсказал мне несколько эпизодов из времени нашествия, и я нахожу, что эти эпизоды, взятые в совокупности своей, довольно характерны. Эпоха с ее доблестями и темными сторонами отражается в них ярко, „как солнце в малой капле вод“. Вот что говорил мне дьякон. „Многие из здешних крестьян во время нашествия вели себя необузданно, как разбойники. Мне было тогда лет 8 – 9. Батюшка мой священником, при дедушке вашем Петре Матвеевиче. Дедушка, как вы знаете, жил не здесь, в Спасском, а в Соколове. Однако и здесь была господская усадьба. Как только, перед вступлением неприятеля, Петр Матвеевич уехал служить в ополчение, а бабушка ваша в Костромское свое имение, сейчас же и здесь и в Соколове начали мужики шалить; то тащут, то берут, другое ломают. Батюшка покойный сокрушался и негодовал, но и сам опасался крестьян. Один раз идет он и видит, стоит барская карета наружи, из сарая вывезена, и около нее мужик с топором. – Ты что это с топором? – спросил батюшка. – Вот хочу порубить карету, дерево на растопку годится, и еще кой-что повыберу из нее. А лес близко. Нет, уж ему и до леса дойти не хочется. Барская карета ближе! Стало батюшке жаль господской кареты, он и говорит мужику: – Образумься! Безсовестный ты человек! Тут неприятель подходит, а ты, христианин православный, грабительством занимаешься. А если вернется благополучно Петр Матвеевич и узнает, что тебе тогда будет? |
| Слуга барину не товарищ. Как смерд ни моется, а все смердит. Как смерд ни умывается, а все грязью заваляется. Барин говорит горлом, а мужик горбом (работает да кланяется) . Богат, богат, а без хлеба не крестьянин. Холоп на господина не доказчик. Холоп на холопа послух (свидетели) . В те поры холопу время, когда господину безвременье! Господская болезнь – крестьянское здоровье. Барская хворь – мужицкое здоровье. Мужичок не грибок, не растет под дожжок. Душа Божья, голова царская, спина барская. Хоть изба елова, да сердце здорово. Смерд, что куколь: сверху сер, а нутром бел. Хоть шуба овечья, да душа человечья. Хоть сыромятная, а все душа . На мужике кафтан хоть сер, да ум у него не черт (не волк) съел. Шкура и не черного соболя, да своя. Мы люди темненькие, на нас шкурки тоненькие. Княжна хороша, и барыня хороша, а живет красна и наша сестра. Мужик деревенский хоть сер, да сбойлив. И серо да сбойливо (т. е. прочно) . Мужик сделан, что овин, а сбойлив, что жидовин. Мужик, что мешок: что положишь, то и несет. У кого пистоли, а у нас дубинки Христовы. Нас, простых, и Бог простит. Наш брат – полоса мяса. Мужик и весь пять рублев (закон верит ему на пять р.) . С мужиком не скоро сговоришь (столкуешь). Мужик, что рогатина: как упрется, так и стоит. Одна забота: не стала б работа. Крестьянскими мозолями и бары сыты живут. Мужик – проказник, работает и в праздник. Мужик глуп, как свинья, а хитер, как черт. Мужик-деревня, голова тетерья. Деревня, деревня – голова тетерья. Мужик-деревня, голова тетерья, ноги утячьи, зоб курячий, палкой подпоясался, мешком упирается. Мужик задним умом крепок. Мужик-плут, продай кнут; мужик-ежик, продай ножик! Крестьянское дело запестовато (т. е. грубо, неповоротливо) . Мужик валтруп, дубинородный. Мужик – Черт Иванович Веревкин. Мужик не ртом глядит, а пазухой. Крестьянское брюшко вкруг спинки обошло (обросло). Мужик – дурак: не чует, что в бороде рак. Мажь мужика маслом, а он все дегтем пахнет. Мужика семь лет в котле варить. Сколько ни вари мужика, он все сырым (сырьем) пахнет. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Барская дурь за счет народа В то время как ограничивается социальная активность Церкви, сотрудников Сбербанка поучает индийский йогин Садхгуру 14.11.2017 2082 9 ноября индийский йогин Садхгуру выступил на лекции «Трансформация лидерства: новые вызовы и возможности» в рамках празднования 176-летия Сбербанка, сообщает РБК. «Завтра — это ложь, которую люди создают для себя», — заявил в своем выступлении перед сотрудниками Сбербанка индийский философ-мистик Садхгуру в ответ на вопрос главы Сбербанка Германа Грефа о том, как оставаться счастливым завтра. «Вчерашние дни — они в нашей памяти, а завтра это просто наше представление, наше воображение, если вы знаете, как справляться с этим моментом, вы знаете, как работать с вечностью, вам не нужно справляться с завтрашним днем. Если вы прямо сейчас скажете: «Давайте жить в этот момент» — не в этом смысл. Вы не можете находиться где-то в другом месте, вы можете находиться физически только здесь», — пояснил индийский гуру. «Завтра никогда не существует и никогда не будет существовать. Поэтому не бойтесь завтра», — заявил он. Греф лично пригласил Садхгуру провести лекцию в Сбербанке, сообщало на прошлой неделе издание The Bell. Ранее с лекциями в банке выступали американский экономист Нуриэль Рубини, слепой скалолаз Эрик Вайнмэйер, бизнес-консультант Джанелл Барлоу. Джагги Васудев, широко известный как Садхгуру — индийский йогин и философ. Основал благотворительную организацию «Фонд Иша», которая проводит программы йоги по всему миру, включая Индию, США, Великобританию, Ливан, Сингапур, Канаду, Малайзию, Уганду и Австралию. Фонд также вовлечен в различные общественные инициативы, ему был присвоен особый консультативный статус в Экономическом и социальном совете ООН. Выступление индийского гуру перед сотрудниками Сбербанка прокомментировал в интервью «Русской народной линии» заместитель председателя Синодального миссионерского отдела, член Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви, кандидат философских наук игумен Серапион (Митько) : |
| Наталья Барская Наталья Барская, филолог, литератор: Я познакомилась с отцом Василием Строгановым почти 20 лет назад, когда стала прихожанкой храма Малое Вознесение. Мне, недавно крестившейся, все нравилось в этой церкви, с необычайной энергией поднимаемой из разрухи; увлекала та жизнь, которую созидал здесь тогдашний замечательный её настоятель отец Геннадий Огрызков. И как органическую часть этой жизни я восприняла служение и проповеди второго священника – более осведомленные прихожане сказали мне, что его зовут отец Василий, что он не в штате и служит у нас как друг отца Геннадия. Что служить можно по-разному, я тогда не очень понимала, я едва-едва начинала разбираться в службе, и оценить служение отца Василия не могла – я просто каким-то чутьем ощущала, что это – хорошо. Но понять его проповеди я могла. Всегда посвященные Евангельскому чтению, они захватывали какой-то пронзительной прикосновенностью к Евангелию. До сих пор, через много лет, я дословно помню одну артистически краткую проповедь: «И опять жена разбила скляницу и возлила миро на главу Иисуса, и вознегодовали ученики, и сказал Он им: «Она приготовила Меня к погребению». С Великим Четвергом вас!» Эти проповеди увлекали не одну меня и не только и без того тесно стоящих прихожан, которые еще теснее обступали солею, чтобы расслышать негромкий голос проповедника. Но, прерывая, как правило, все еще идущую исповедь, обязательно слушал проповедь сам настоятель отец Геннадий. К этим давним годам, когда я знала отца Василия лишь издалека, только как прихожанка, стоящая в храме, относится один эпизод, в котором открылась мне замечательная собственно человеческая черта батюшки. В приходе – я тогда не знала подробностей, не знаю их до сих пор – случилась отвратительная история: на настоятеля были написаны какие-то грязные клеветнические доносы. Клевету удалось опровергнуть, правда восторжествовала полностью, в честь этого был отпразднован юбилей служения отца Геннадия, даже и не очень круглый. И тут я увидела, как этот спокойный сдержанный, какой-то «негромкий человек» отец Василий с величайшей решительностью и твердостью заставил главную клеветницу подойти с букетом и поздравить отца Геннадия, вынудив её таким образом к своего рода публичному покаянию. |
| Слова, взгляды, ужимки этих захмелевших людей ясно говорили о их нравах. Проезжая иногда по Москве в этих думах домой, он с горечью смотрел на московскую чернь. Она была в те времена страшно развращена. Каждая барская семья содержала по несколько сотен дворни. Эти холопы, как и господа, жившие на счет деревни, по большей части были оборваны, голодны, праздны. Праздность лучшая школа порока. Среди этой челяди развивались от безделья непомерное пьянство и открытый разврат. Пьяных, валяющихся на улице в пыли и в грязи, можно было всегда встретить в Москве. Недобрые люди, пользуясь слабостью разных челядинцев к вину, заманивали их на азартную игру в зерн, распространившуюся всюду, и ради этой игры челядинцы делались ворами и “грабителями. Развращенные бабы доходили иногда до последней степени цинизма, и бывали нередко случаи, что они выбегали без одежды на улицы из бань, закликая к себе прохожих. Рядом с гульбой развивалась кровожадность, выражавшаяся особенно ярко в кулачных боях. На эти бои собирались все простые люди, начиная с ребятишек. Последние являлись, так сказать, застрельщиками и начинали драку, разделившись на две группы и идя друг на друга стеной. Сперва завязывались перебранка и драка между ребятами; из их рядов выходили отдельные забияки, швыряли друг в друга чем попало, дразнили один другого, наконец, к каждой стороне примыкали толпы ребятишек и зачиналась общая свалка; потом начинали переругиваться и вступали в бой тем же порядком и взрослые. Пускались в ход кулаки, и руки бойцов поднимались быстро в воздухе, точно безостановочно молотя хлеб. Одна живая стена напирала на другую живую; стену, колотя кулаками по чем попало, крича во все горло, подзадоривая, ругаясь. Затем одна из этих живых стен, дрогнув под натиском противников, начинала поддаваться, шатаясь, как пьяная, отступала, бежала, преследуемая с гамом и криком торжества противной живой стеной. Раздавались победные неистовые крики, а на месте побоища оставались жертвы боя – изувеченные, раненые, убитые. Еще хуже бывали сцены в господских зверинцах, где на огороженном месте для потехи зрителей спускали медведей на бой с людьми… |
| — О майн Гот! — воскликнул немец, повернул лошадь и съехал на луг. Вылез из дрожек, стал к Митьке красться. Переступил раз, два… и вдруг замер. А Митьку ровно кто дернул. Обернулся — немец! Дудка сама из рук вон. А тут еще увидел гусей в овсах и совсем оробел. Вскочил — бежать! — Стой, стой! — закричал немец. — О, ты есть музыкант! Отбежал Митька в безопасное место, остановился. Взглянул — немец ничего такого дурного не говорит, а в сторону гусей даже не смотрит. — Иди сюда! — манит немец. — Я есть не злой человек. Поколебался Митька, потом подошел, однако встал так, чтобы чуть что — сразу бежать. — О, ты есть музыкант! — снова сказал управляющий. — Ты чей есть? — спросил. — Барыни Мавры Ермолаевны, — ответил Митька. — Гут, — протянул немец. — Зер гут. Потом нагнулся, поднял с земли дудку, покрутил в руке, усмехнулся. Порылся управляющий в кармане, достал кусок сахару, сунул Митьке; сел на коня и уехал. Посмотрел Митька на сахар, хотел сгрызть, а потом спрятал в карман. Решил: как убежит — матери принесет гостинец. А про себя подумал: «Говорили — немец злой. Вовсе он и не злой». Немой Долго торговался немец с Маврой Ермолаевной. Наконец выменял Митьку на два мешка овса и старую графскую перину Перина и решила все дело. Уж больно хотелось барыне поспать на графском пуховике! Привел немец Митьку в небольшую избу, сказал: «Здесь есть твой дом». Глянули на мальчика четыре женских глаза — два молодых, недобрых, два подслеповатых, старых, от которых повеяло домашним теплом. Изба, куда привел управляющий Митьку, стояла тут же, на господском дворе. Жили в ней дворовая девка Палашка и тетка Агафья — барская повариха. Вначале Митька всего боялся, а больше всего девки Палашки. Уже в первый вечер, когда ложились спать, Палашка стала кричать: — И кой черт этого кутенка сюда сунули! Хорошо, заступилась тетка Агафья. — Тише! — крикнула она. — Чай, не своей волей. И погладила Митьку по голове. — Не боись, — приговаривала, — не боись, соколик! А потом, когда Митька познакомился с дворовым мальчишкой Тимкой Глотовым, то узнал, что от девки Палашки никому прохода нет. «Она немцу про всех доносит», — говорил Тимка. |
|
|
