| Как мыслитель, Джордано Бруно, безусловно оказал большое влияние на развитие философской традиции своего времени и — косвенным образом — на развитие науки Нового времени, прежде всего как продолжатель идей Николая Кузанского, подрывавших физику и космологию Аристотеля. При этом сам Бруно не был ни физиком, ни астрономом. Идеи итальянского мыслителя нельзя назвать научными не только с позиций современного знания, но и по меркам науки XVI beka. Бруно не занимался научными исследованиями в том смысле, в каком ими занимались те, кто действительно создавал науку того времени: Коперник, Галилей, а позже Ньютон. Имя же Бруно известно сегодня прежде всего из-за трагического финала его жизни. При этом можно со всей ответственностью заявить, что Бруно пострадал не за свои научные взгляды и открытия. Просто потому, что... у него их не было! Бруно был религиозным философом, а не ученым. Естественно-научные открытия интересовали его в первую очередь как подкрепление его взглядов на совсем не научные вопросы: смысл жизни, смысл существования Вселенной и т. д. Конечно, в эпоху становления науки эта разница (ученый или философ) была не столь очевидна, как сейчас. Вскоре после Бруно один из основоположников современной науки, Исаак Ньютон, определит эту границу так: «Гипотез не измышляю!» (т. е. все мои мысли подтверждены фактами и отражают объективный мир). Бруно «измышлял гипотезы». Собственно, больше ничем он и не занимался. Начнем с того, что Бруно с отвращением относился к известным ему и использовавшимся учеными того времени диалектическим методам: схоластическому и математическому. Что же он предлагал взамен? Своим мыслям Бруно предпочитал придавать не строгую форму научных трактатов, но поэтическую форму и образность, а также риторическую красочность. Кроме того, Бруно был сторонником так называемого луллиева искусства связывания мыслей — комбинаторной техники, которая заключалась в моделировании логических операций с использованием символических обозначений (по имени средневекового испанского поэта и богослова Раймунда Луллия). Мнемоника помогала Бруно запоминать важные образы, которые он мысленно размещал в структуре космоса и которые должны были помочь ему овладеть божественной силой и постичь внутренний порядок Вселенной. |
| Более того, он развил гипотезу Коперника, дополнив ее идеями о множественности миров и бесконечности Вселенной во времени и пространстве. И как мыслитель, продолжатель идей Николая Кузанского, Джордано Бруно оказал влияние на развитие философии, а через нее и на становление естествознания Нового времени. По своим религиозным убеждениям Джордано Бруно, итальянский мыслитель и религиозный философ эпохи Возрождения (1548-1600), был пантеистом. Для него Бог и Вселенная — одно и то же бытие, Бог растворяется во Вселенной, переставая быть личностью. Но учение о Боге как о личности принципиально важно для христианства: человек сотворен по образу и подобию Творца. Кроме того, Бруно отстаивал идеи переселения душ, иронизировал над возможностью рождения Иисуса Христа от Девы, подвергал сомнению христианские Таинства. Если вспомнить при этом, что Джордано Бруно был монахом ордена доминиканцев (а с них спрос у Римской Церкви несколько иной, чем с мирян), то конфликт с Католической Церковью был неизбежен. И вряд ли научные взгляды Бруно играли здесь существенную роль — обстоятельства дела осложнялись увлечением Бруно оккультными учениями, в том числе и практической магией. Поскольку философские убеждения магистра богословия Джордано Бруно шли вразрез с догматами Римско-Католической Церкви, он был вынужден покинуть орден. Некоторое время он жил в Швейцарии, Франции, Англии и Германии. После возвращения в Италию в 1592 году Джордано Бруно был арестован, выдан римской инквизиции и после семилетнего заключения казнен на костре. На следствии Джордано Бруно не отрицал, что его учение расходится с догматами Христианской Церкви. Конкреция инквизиции признала, что «его положения еретичны и противны католической вере… но если Джордано Бруно отвергнет их как таковые, пожелает отречься и проявит готовность, то пусть будет допущен к покаянию с надлежащими наказаниями» . Однако Джордано Бруно не раскаялся, и трибунал объявил его «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком» . Перед смертью Джордано Бруно писал: «Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих» , и последние слова его перед казнью были: «Я умираю мучеником добровольно». |
| ст. Капеллан ). Бруно стал принимать активное участие в жизни Тульского диоцеза при еп. Германе (1020-1026), к-рый был известен тем, что притеснял монахов и каноников. Согласно Тульскому Житию, Бруно отстаивал права соборного капитула и защищал монахов аббатства Сент-Эвр, попавших в опалу (Vita Leonis IX. I 6). В февр. 1026 г. диак. Бруно, замещая престарелого еп. Германа, возглавил тульское ополчение в составе войска Конрада II, к-рый направился в Италию для коронации. Когда король находился в Орбе (в совр. Пьемонте), туда прибыли клирики из Туля, известившие его о кончине еп. Германа и от имени жителей диоцеза попросившие назначить на кафедру Бруно, несмотря на его молодость (24 года). Конрад II разрешил Бруно вернуться в Туль, где в праздник Вознесения (19 мая 1026; согласно Тульскому Житию, 20 мая) Дитрих II, еп. Меца, передал ему управление диоцезом (Ibid. I 8-10). Этот рассказ, приведенный в Тульском Житии, вызывает сомнения. Еп. Герман скончался 1 апр. 1026 г. в Кёльне, поэтому в Туле не сразу узнали о его смерти. Для избрания нового епископа, путешествия послов в Италию и возвращения Бруно требовалось больше времени, чем утверждал автор Жития, к-рый сделал акцент на стремлении Бруно соблюсти требования канонического права (избрание епископа клиром и народом). Более вероятно, что при возведении Бруно на кафедру Конрад II придерживался обычной для Германии процедуры: узнав о кончине Тульского епископа, он назначил преемника без консультации с местным духовенством (см.: Parisse. 1996; Idem. 2001. P. 84-85; Munier. 2002. P. 71-78). Согласно Тульскому Житию, Конрад II пожелал, чтобы рукоположение совершил папа Римский, но Бруно настоял на соблюдении прав митрополита, т. е. архиепископа Трирского. Однако архиеп. Поппон Бабенбергский (1016-1047) потребовал, чтобы Бруно поклялся не принимать важных решений без его позволения. Бруно отказался дать клятву, поэтому рукоположение было отложено. Лишь в сент. 1027 г. Конрад II, вернувшийся из Рима после имп. коронации, решил спор в пользу Бруно и велел архиепископу рукоположить его без к.-л. |
| Коренным отличием позиции Бруно от тех мыслителей, которые также входили в конфликт с Церковью, были его сознательные антихристианские и антицерковные взгляды. Бруно судили не как ученого-мыслителя, а как беглого монаха и отступника от веры. Материалы по делу Бруно рисуют портрет не безобидного философа, но сознательного и активного врага Церкви. Если тот же Галилей никогда не стоял перед выбором: Церковь или собственные научные взгляды, то Бруно свой выбор сделал. А выбирать ему пришлось между церковным учением о мире, Боге и человеке и собственными религиозно-философскими построениями, которые он называл «героическим энтузиазмом» и «философией рассвета». Будь Бруно больше ученым, чем «свободным философом», он мог бы избежать проблем с Римским престолом. Именно точное естествознание требовало при изучении природы опираться не на поэтическое вдохновение и магические таинства, а на жесткие рациональные построения. Однако Бруно менее всего был склонен к последним. По мнению выдающегося российского мыслителя А. Ф. Лосева, многие ученые и философы того времени в подобных ситуациях предпочитали каяться не из-за страха пыток, но потому, что их пугал разрыв с церковной традицией, разрыв с Христом. Бруно во время процесса не боялся потерять Христа, так как эта потеря в его сердце, судя по всему, произошла гораздо раньше… Литература: 1. Барбур И. Религия и наука: история и современность. М.: ББИ, 2000. 2. Гайденко П. П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М.: ПЕР СЭ, 2000. 3. Йейтс Ф. Джордано Бруно и герметическая традиция. М.: Новое литературное обозрение, 2000. 4. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1998. 5. Менцин Ю. Л. «Земной шовинизм» и звездные миры Джордано Бруно//Вопросы истории естествознания и техники. 1994, 6. Философско-религиозные истоки науки. Отв. редактор П. П. Гайденко. М.: Мартис, 1997. 22) Впервые: Фома, 2004, 23) Ноланец — прозвище Бруно по месту рождения — г. Нола 24) Герметизм — магико-оккультное учение, восходящее, согласно его адептам, к полумифической фигуре египетского жреца и мага Гермеса Трисмегиста, чье имя мы встречаем в эпоху господства религиозно-философского синкретизма первых веков новой эры, и излагавшееся в так называемом «Герметическом корпусе»… Кроме того, герметизм располагал обширной астрологической, алхимической и магической литературой, которая по традиции приписывалась Гермесу Трисмегисту… главное, что отличало эзотерически-оккультные учения от христианской теологии… — убежденность в божественной — нетварной — сущности человека и вера в то, что существуют магические средства очищения человека, которые возвращают его к состоянию невинности, каким обладал Адам до грехопадения. |
| Тем не менее в западном Житии святого Ромуальда († l027), написанном в XI веке, имеется рассказ о том, как некий монах Бруно- Бонифаций проповедал у славян, в том числе у «короля руссов», и ему удалось обратить в христианство и «короля», и его (русский?!) народ. Брат этого «русского короля» убил Бруно-Бонифация, но народ прославил его как святого, и «ныне Русская Церковь хвалится, что имеет его как блаженнейшего мужа». Ни в X – XI веках, ни раньше, ни позже в Русской Церкви святой Бруно не известен. Но вот в западной хронике ХП века говорится о некоем «святом Бруне», который при Отгоне III (980 – 1002) проповедовал христианство в Венгрии и в «Руссии», а затем пошел к печенегам, но они убили его. Тело его будто бы было выкуплено русскими, построившими в его честь монастырь, где мощи Бруна сияли чудесами (такого монастыря на Руси никогда не было!). Потом будто бы некий греческий епископ обратил оставшихся еще русских-язычников в христианство и убедил их принять обычаи Греческой Церкви «относительно рощения бороды и прочего». Отчасти разъясняет дело лично знакомый с Бруно западный писатель Тит- мар Мерзебургский, который свидетельствует, что Бруно начал проповедовать, только когда стал епископом, после 1002 года, при этом Титмар Мерзебургский ничего не говорит о проповеди Бруно на Руси. Но в полной мере опровергает легенды Римской Церкви сам Бруно в письме к королю Генриху II (около 1007 года). Он пишет, что побывал с проповедью в Померании, Венгрии, Пруссии и у печенегов. Чтобы попасть к последним, Бруно, по его словам, проезжал через Киев, был принят князем Владимиром (уже христианином!), который не советовал ему идти к печенегам. Бруно все же пошел, но скоро вынужден был от них уйти и снова прибыл в Киев, где прожил в течение месяца. Известно, что по дороге на родину Бруно был убит в Пруссии язычниками (II, 6, с. 132 – 133]. Авторитетный историк Римской Церкви кардинал Цезарь Бароний († 1607) в своих знаменитых «Анналах» под 997 годом говорит о Бонифации (по-славянски – Вонифатий) и со ссылкой на Петра Дамиани, между прочим, пишет: «Были уже русские народы верою просвещены. |
| Однако познание человеком Бога не самоцель. Бруно расходится с Плотином, утверждая, что знания имеют, кроме спасения человеческой души, ещё и практическую цель: познавая мир, человек может создавать некую практическую магию (по терминологии Бруно) и таким образом управлять природными явлениями и совершенствовать человеческую жизнь. Бруно отрицает личное бессмертие. Душа после смерти соединяется с Единым, поэтому человек должен искать смысл жизни в самой жизни. Главное для человека – постоянный труд по совершенствованию себя и мира. Именно в труде, в господстве над миром и состоит назначение человека. Вместо религии откровения Бруно настаивает на том, что должна быть религия разума. Преследование Джордано Бруно со стороны католической Церкви не было преследованием за его естественнонаучные убеждения. Бруно не был самостоятельным учёным, его естественнонаучная теория была лишь фрагментом, заимствованным им у Николая Коперника и Николая Кузанского, аспектом его пантеистического философско-религиозного учения. Из материалов процесса над Бруно видно, что осуждали его за то же, за что осуждали в те времена: за несогласие с догматическим учением католической Церкви. Из материалов следственного дела видно, за что осуждали Бруно: он говорил, «что невозможно, чтобы дева родила, смеясь и издеваясь над этим верованием людей» (11, с. 383); отрицал промысел Божий, возводя хулу на Бога и Иисуса Христа, и говорил: «Предатель, кто правит этим миром, ибо не умеет им хорошо управлять» (11, с. 385); считал почитание икон идолопоклонством, и т.п. Таким образом, Джордано Бруно не был учёным, и осудили его не за его научные труды (которых у него не было), а за его богохульные высказывания и еретическую философию. Конечно, это ни в коей мере не оправдывает сожжение на костре, но и представлять Бруно жертвой науки также не следует. Литература Петрарка. Автобиография. Исповедь. Сонеты. М., 1915. Валла Л. О наслаждении, или Об истинном и ложном благе. М., 1989. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. |
| условий. Церемония состоялась 9 или 10 сент. 1027 г., вероятно в Вормсе или Туле. Еп-ство Туль находилось на границе Лотарингии с Бургундией и Шампанью, поэтому город имел стратегическое значение и подвергался военной угрозе. Эд II († 1037), граф Блуа и Шампани, был соперником Конрада II в борьбе за власть над Бургундией. Осадив Туль, он разорил окрестности города и сжег аббатство Сент-Эвр, но вскоре ему пришлось отступить. Бруно укрепил городские стены и восстановил мон-рь. Согласно Тульскому Житию, после гибели графа Бруно возглавил герм. посольство к франц. кор. Роберту II Благочестивому (996-1031), вероятно, для переговоров о статусе Бургундии, к-рую кор. Рудольф III завещал императору (Vita Leonis IX. I 17). Однако в то время королем Франции был Генрих I (1031-1060). Возможно, Бруно участвовал в переговорах Генриха I с Конрадом II (май 1031) или с имп. Генрихом III (окт. 1048; ср.: Anselmi Historia dedicationis. 7//PL. 142. Col. 1421). Сведения о деятельности Бруно на епископской кафедре, приведенные в Тульском Житии, связаны гл. обр. с его заботой об укреплении монашеской дисциплины. Видрих, ученик св. Вильгельма из Вольпиано, был назначен аббатом мон-ря Сент-Эвр. В 1026 г. Бруно сместил настоятелей мон-рей Сен-Мансюи в Туле и Муайенмутье, поручив Видриху управлять этими обителями. Большинство документов, в к-рых упоминается Бруно, связано с основанием приоратов, напр. мон-ря Дёйи, зависимого от аббатства Сент-Эвр. Епископ завершил строительство жен. мон-ря Пусе, основанного еп. Германом (см.: Munier. 2002. P. 175-179; Dahlhaus J. Das bischöfliche Wirken Brunos von Toul//Léon IX. 2006. P. 33-60; Oberste J. Papst Leo IX. und das Reformmönchtum//Ibid. P. 410-417). Бруно сочинял музыку для церковных песнопений (Vita Leonis IX. I 15, II 12) и неоднократно посещал Рим (Ibid. II 1). В Житии говорится о видениях Бруно, предвещавших его восшествие на Папский престол. Так, ему явился св. Одилон , предсказавший, что Бруно очистит Церковь, запятнанную людскими пороками (Ibid. II 3); ап. Петр вручил ему 5 золотых чаш, к-рые обозначали годы его понтификата (Ibid. II 2). |
| В работах Бруно встречаются неоплатонические термины: «единое», «ум», «душа», «материя». Правда, понимает он их не как Плотин (не как уровни бытия), а в духе Николая Кузанского, для которого Бог есть максимум и минимум, высшее единство мира. Для Бруно Бог также является Единым. Но поскольку весь мир также един, то Бог и мир есть одно и то же. По этой причине мир не рождается и не уничтожается, бесконечен, имеет причину развития сам в себе и т.п., т.е. имеет все свойства Бога. Таким образом, у Джордано Бруно мы видим одно из наиболее последовательных выражений пантеизма. Во Вселенной, которая, как и Бог, является бесконечной, нет никакого центра. Этот взгляд Бруно взял у Николая Кузанского, как и сам он пишет: «…к этому способу познания приблизился, если и не дошел до этого, Николай Кузанский в своем „Ученом незнании“» (6, с.367). Ни землю, ни человека мы таковым считать не можем. Во Вселенной все однородно, любая точка может быть одновременно названа центром: «Таким образом земля является центром не в большей степени, чем какое-либо другое мировое тело» (6, с.337). Земля не находится в центре мира, а является одной из планет, которых в мире бесконечное множество. Здесь на основании аргументов, почерпнутых у Николая Кузанского, Бруно одновременно критикует и концепцию Коперника, который остановился на изменении геоцентрической системы на гелиоцентрическую, оставив тем не менее сферу неподвижных звезд. Джордано возражает против этого и утверждает, что звезды – это такие же солнца, они тоже могут иметь вокруг себя планеты, на которых тоже может быть жизнь. Впрочем, жизнь есть не только на планетах, но и на солнцах тоже, «ибо в таком случае они не были бы мирами, а пустынными и бесплодными массами» (6, с.367). Преследование Джордано Бруно со стороны католической Церкви не было преследованием за его естественнонаучные убеждения. Бруно не был самостоятельным ученым, его естественнонаучная теория была лишь фрагментом, заимствованным им у Николая Коперника и Николая Кузанского, аспектом его пантеистического философско-религиозного учения. Из материалов процесса над Бруно видно, что осуждали его за то же, за что осуждали в те времена: за несогласие с догматическим учением католической Церкви. Из материалов следственного дела видно, за что осуждали Бруно: он говорил, «что невозможно, чтобы дева родила, смеясь и издеваясь над этим верованием людей» (7, с.383); отрицал промысел Божий, возводя хулу на Бога и Иисуса Христа, и говорил: «Предатель, кто правит этим миром, ибо не умеет им хорошо управлять» (7, с.385); считал почитание икон идолопоклонством, и т.п. |
| И созидают эти люди новую науку не в противостоянии с христианской Церковью. В ту пору Церковь еще достаточно сильна, чтобы «перекрывать кислород» своим врагам. И католики, и протестанты не смущались инквизиционными кострами. Но ученых – не жгли. Нет, вот Джордано Бруно тут вспоминать совсем неуместно. В науке он следа не оставил. Никто не сможет назвать ни одной «теоремы Бруно», ни одного эксперимента, поставленного им. «Он питал отвращение к обоим известным ему диалектическим методам – схоластическому и математическому, заменяя их поэтическим выражением своих убеждений… В его диалогах нет ни следа философской ясности, никакого признака внутренней сосредоточенности… Мы не в состоянии, например, установить, что понимал Бруно под субстанцией или атомом… Бруно стремился скорее защитить свою веру, чем логически сформулировать ее. Поэтому научные и дидактические части его диалогов столь редки и столь неясны. Он презирал науку и питал отвращение к логике, так как был одушевлен верой, которую он хотел внушить, а не доказать… Он изгонял силлогистическую и математическую логику, короче говоря, интеллектуальное мышление, из области философии и науки для того, чтобы с тем большей силой ухватиться за псевдонаучные фантомы… Он чувствовал себя принесшим откровение и вел себя, как пророк… Он всю свою жизнь боролся оружием насмешки против своих отъявленных врагов – ученых, математиков и лиц духовного звания. Он никогда не мог высказать свои собственные взгляды, не упомянув о них и не дав проявиться своей ненависти к ним… Бруно смешивает понятия перигея и апогея… Бруно полагает, что Меркурий и Земля одинаково отстоят от Солнца, но находятся на противоположных сторонах его. Вокруг Земли движется Луна. Вокруг Меркурия – Венера… Изложение Бруно учения Коперника обнаруживает, что он едва-едва был знаком с самыми элементарными понятиями и проблемами астрономии. Ценно признание Бруно, что “ему мало дела до Коперника и его комментаторов”… Не костер уничтожил дело Бруно, а упорная работа тех, кто пытался разгадать тайны природы путем измерения, вычисления и взвешивания и на кого наш философ обрушивался с ненавистью и насмешкой. |
| Вот почему могла Русская Церковь установить праздник в память святого Николая, как она установила несколько других местных праздников; какую долю влияния имела в этом случае Римская Церковь , это остается решительно недоказанным, но даже и невозможным, остаётся одним pium desiderium учёных-папистов, на которое не стоило бы обращать и внимания, если бы эти учёные не выводили неблаговидных для русской истории и народного чувства следствий, упрекая первую – в скрытности, и второе – в забвении своего когда-то мнимо бывшего тесного церковно-политического единства с обще католическою жизнью. 2. Таково, в сущности, мнение о первоначальном латинстве древнейшей Руси. Не оставаясь общим, это мнение представляет частные моменты в истории мнимого католичества России, – моменты, когда латинские миссионеры насаждали и прославляли римское учение. Успехи латинской миссии в России олицетворены в двух главных разновременных, но одно характерных проповедниках: а) Бруно-Бонифации и б) Гиацинте, или Яцке Одровонже. а) Бруно и Бонифаций одними признаются за одно лицо, другими же – за два. Больше оснований принимать мнение первых, чем вторых. Тождество Бруно и Бонифация, признаваемое некоторыми русскими учёными 40 , доказывается тем, что оба представляются родственниками императора Оттона III; оба представляются глубокими почитателями известного Войцеха-Адальберта, вдохновляющимися его миссионерскими и аскетическими подвигами 41 . Оба они объединялись ещё одним писателем (Адемаром) XI век, у которого (писателя) Бруно усваиваются черты жизни, приписываемые у Петра Дамиани Бонифацию 42 . Различие имён не противоречит приведённым соображениям в пользу тождества лиц потому, что одно и то же лицо могло иметь, как известно, несколько имён. Как бы то ни было, с именем Бруно соединяется целый ряд подвигов и чудес, какими сопровождалась его миссия в пределах России. Рассказы об успехах Бруно основываются на известиях, современных ему и позднейших. К первым принадлежит письмо Бруно к императору Генриху II, писанное им на обратном пути из России (в 1007 году), и свидетельство Дитмара, сверстника и соученика Бруно. |
|
|
