| 6 октября. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Возвратился я в Москву благополучно. Но в воскресенье имел неосторожность воспользоваться случаем смотреть новосозидаемый дворец, и получил простуду, и сегодня возымел нужду во враче. В проповеди, которую Вы хотите напечатать, понадобилось переменить одно место. Прилагаю о сем записку. Тогда как сие пишу, приносят рукопись, одобренную цензурою. Не решаюсь переменить без ведома цензуры. Посылаю рукопись и записку; покажите цензорам и возьмите их решение» (Письма преподобному Антонию. С. 275. 342). 9 октября. Резолюция на отношении помещицы о невоздержной жизни священника: «Поскольку священник Афанасьев... ныне за нетрезвость и безпорядки состоит в запрещении священнослужения; теперь наконец оговаривается в том, что его худой пример и недостаток пастырских увещаний возродили пагубное происшествие, мятежное действие крестьянских жен, то священника Афанасьева от сего места отрешить и с продолжением запрещения священнослужения, ношения рясы и благословения рукою, определить на причетническое место в другом уезде, до решения касающегося до него дела» (Резолюции. Т. 5. Ч. 1. С. 90. 9774). 10 октября. Резолюция на прошении флигель-адъютанта о переводе в его имение на место умершего иерея, нового: «Жаль осиротевшего семейства. Но и желание помещика заслуживает уважение, потому что от него причт имеет содержание и домы. Посему учинить следующее. Соснинскаго священника, есть ли по справке сомнения не окажется, в Воскресенское перевесть. Вдове предоставить приискивать достойнаго, котораго бы со взятием ея дочери можно было поместить в Соснино» (Резолюции. Т. 5. Ч. 1. С. 45. 9679). Резолюция на показании пономаря о своей самовольной отлучке от должности: «За самовольную отлучку от сей церкви его отрешить. Определить на причетническое в село, что предоставляется преосвященному» (Резолюции. Т. 5. Ч. 1. С. 46. 9681). 11 октября. Служение литургии и молебна, сопровождение крестного хода вокруг Кремля в день памяти изгнания французов из Москвы В 1812 году (МВ. 1842. 82. С. 613). |
| Дмитриев уже давно служил при синоде, Иосселиани назначен сперва чиновником особых поручений при обер-прокуроре, а потом помощником прокурора тифлисской синодальной конторы (последнее было сделано с явным намерением уколоть экзарха), Афанасий был определен ректором с.-петербургской духовной академии, Каневский получил кафедру бакалавра в той же академии. Общие усилия этих лиц по делу имели следствием то, что определение синода, состоявшееся по нем, не заключало в себе той жесткости и суровости, какими было проникнуто мнение экзарха. «Из рассмотрения следственного дела, говорит синодальный указ, произведенного особо наряженной комиссией о беспорядках, оказавшихся по тифлисской семинарии, открывается, что таковые беспорядки произошли от своевольства и неповиновения нескольких учеников семинарии, от принятия некоторыми наставниками и другими лицами на себя защиты тех учеников, от того, что бывший инспектор семинарии, игумен Порфирий, поступал с учениками жестоко и вообще выходил из пределов предоставленной ему власти и, наконец, от того, что бывший ректор семинарии, архимандрит Сергий, действовал слабо. Открывшиеся по следствию обстоятельства заключаются в следующем: 1) неодобрительные поступки учеников семинарии состояли в своевольстве и неповиновении их; из числа учеников более виновными выставляются: Тинников, Татиев, Мамацов, Цицвианидзев, Лашауров и Элизбаров; 2) проступки и своевольство учеников нашли себе защиту в наставниках семинарии и бывшем инспекторе оной, чиновнике Дроздове. Наставники, поддерживавшие сторону недовольных учеников, суть: Каневский, Иосселиани и Соколов; 3) инспектор семинарии, игумен Порфирий, подал повод к беспорядкам по семинарии и жалобам нижеследующими действиями: а) самоуправством, ибо он, не доводя до сведения семинарского правления, наказывал учеников розгами, как в правлении, так и в жилых комнатах, а иных учеников бил своими руками; б) вмешательством в части ректорскую, экономическую и секретарскую, а также и в обязанности библиотекаря; в) опущением собственных его обязанностей, ибо он не доносил правлению о предосудительных поступках учеников до самого происшествия. |
| Жизнь Горского полна своеобразия, которое так свойственно биографиям многих ведущих умов русской культуры . Он родился 12 августа 1812 г. в Костроме в семье семинарского учителя и учился в семинарии своего родного города. Во время инспекции 1828 г. его знания произвели такое впечатление на ревизовавшего семинарию иеромонаха Афанасия Дроздова, что последний взял его с собой в Москву. Без окончания богословского класса семинарии 16–летний Горский был принят в академию, которую закончил за четыре года. Сразу после этого вместе со степенью бакалавра (1833) он получил здесь доцентуру по церковной и светской истории. Со следующего года Горский читал только историю Церкви, а в 1839 г. стал ординарным профессором по этой дисциплине. Его предшественники на кафедре были людьми своеобразными: иеромонах Платон имел обыкновение развлекать своих слушателей чтением Гийона и Юнг–Штиллинга; лекции профессора Ф. А. Терновского–Платонова были так плохи, что его отстранили от преподавания, оставив ему одну светскую историю. В 1830–1833 гг. историю Церкви читал Филарет Гумилевский, сам только что окончивший академию. Кафедру церковной истории Горский занимал подряд 30 лет, вплоть до 1864 г. В 1860 г. митрополит Филарет захотел назначить его ректором академии, в связи с чем писал о нем следующее: «При несомненном достоинстве вообще он обладает по истории и древностям церковным сведениями, которые присоединили его к числу известных ученых» . И по многочисленным воспоминаниям современников видно, как высоко ценил Горского весьма расположенный к критике митрополит и как часто он советовался с ним о делах академии . Стремясь передать ректорство Горскому, митрополит Филарет тщетно старался склонить молодого профессора принять монашество, Горский же настаивал на рукоположении его в священнический сан, что было не принято в отношении неженатых. После серьезных колебаний митрополит в 1860 г. все–таки уступил желанию Горского, чтобы уже в том же году произвести его в протоиереи. В глазах митрополита принадлежность Горского к белому духовенству служила отныне препятствием для занятия им поста ректора академии. |
| Мир обители, вам и братии. Сентября 17-го 1840. Письмо 271 Путь мой к вам, о. наместник, должен быть из Богородска, вероятно, 23 дня. Впрочем погода и состояние дорог могут продлить его. Но не озабочивайтесь и не озабочивайте многих ожиданием. Никиту и Алексия облещи в рясофор Бог благословит. Мир вам и братии. Сентября 17-го 1840. Письмо 272 Путешествие мое, о. наместник, окончилось благополучно. Но после двух здесь праздников долго собираемая во мне простуда ожесточилась. Употребив предписанное вами лекарство и просидев двое суток в келлии, теперь облегчаюсь. Вас не зову еще потому, что времени отъезда моего определить не могу. На следующей неделе надеюсь сказать вам, какое откроется время для начатия пути. Усердие графа Шереметьева Бог да благословит. Такожде и другого вкладчика. Да поможет Преподобный болящему сыну ржевского священника. Скажите мне по времени о его состоянии. Не успокоивается мой помысл на предположении вашем о замене иеромонаха Афанасия. Предлагаемый вами иеромонах, кажется, слаб здоровьем, и это не хорошо для Петербурга, где людей немного, и где новоприбывшие и здоровые иногда не скоро мирятся с климатом. Не наименуете ли другого? Посылаю образ для кокуевского старосты. Отдайте ему с призыванием от меня благословения Божия. Мир обители, вам и братии. Октября 4-го 1840. Письмо 273 Мир вам, о. наместник, и братии. Отведав хлеба с картофелем и найдя в нем и вид и вкус хлеба, и только по небольшой солоделости примечая присутствие картофеля, я тотчас подумал, что или мало тут картофеля положено, или мало его осталось в хлебе от переработки. В таком случае, думал я, из чего биться? Не лучше ли давать за обедом просто уменьшенную порцию обыкновенного хлеба и в замен того увеличенную порцию картофеля, приготовленного свойственным ему образом? Полученное за сим письмо ваше подтверждает мои догадочные заключения. Кажется, надобно прекратить производство многодельное и малополезное. О предстоящей ценности хлеба не видится сведений твердых. В прошедшее воскресенье сказали мне, что должен быть дешевле, и доказывали сие расчетом; а в понедельник услышал я, что на торгу он стал дороже. |
| 16-го ч. апреля писал мне бакалавр Моск. Д. академии, Н.П. Гиляров: «Податель сего письма есть православный мужичек, но колеблющийся и сомневающийся, и смущаемый раскольниками. В первое свидание с ним я поговорил, и вижу, что есть надежда, что Бог сохранит его. Между тем, ради благой цели, не откажитесь ему показать в ризнице и библиотеке полезное к его утверждению в православии. Я отчасти пред вами виноват, что не прислал вам требованной вами тетрадки. Причина тому очень простая. Книги, мною привезенные, доселе лежат без всякого устроения в одной из комнат академического дома, и тетрадки присяги я сам не нашел, даже своего экземпляра, хотя и искал. У меня-то она отыщется. У вас, вероятно, отыскалась тоже: потому что в в каком она показана, она находилась в числе прочих, негодных тетрадей. Впрочем, во всяком случае, я виноват, что не отвечал вам, – за это простите Бога ради». 5-го мая писал я в Петербург находившемуся там на чреде ректору Саратовской семинарии, архимандриту Сергию, который по пути в ПБ., бывши в Москве, виделся со мною и передал мне от своего архипастыря, преосвященного Афанасия (Дроздова), 105 просьбу относительно справок в греческих рукописях Синод. библиотеки, необходимых для него при сличении славянских Богослужебных книг с греческими печатными книгами: «Осмеливаюсь беспокоить вас моею покорнейшею просьбою. Не откажитесь, если можно, высокопреподобнейший о. ректор, удовлетворить моему любопытству, внушаемому авторским самолюбием. Вот в чем дело. По приказанию высокопреосвященнейшего митрополита, мною составлено краткое описание замечательнейших предметов, хранящихся в Патриаршей ризнице и библиотеке. Рукопись моя под заглавием: «Указатель для обозрения Моск. Патриаршей ризницы и библиотеки», – в августе прошедшего года была представлена на рассмотрение в Моск. Цензурный комитет. Откуда, по рассмотрении и одобрении к напечатанию, препроводили её, в начале октября, в Св. Синод. Здесь, как мне писали в январе текущего года, поручено её рассматривать преосвященнейшему Григорию, архиепископу Казанскому. |
| Только одно слово в 27 уроке («учителя»), в печатном издании поправлено (на: «учения») не по этой позднейшей рукописи, а по той, которая послана была в Киев и согласно поправке святителя Киевского. Что за причина такого замедления в напечатании труда, который и в 1866 году был отнюдь не запоздалым, а в 1844 году был бы просто редкостным в педагогическом отношении явлением? Постановки дела в этом новом труде еще более целесообразна в педагогическом отношении, нежели в Начатках издания 1827–1828 годов, по содержанию он вполне соответствовал изданным и одобренным Священным Синодом Пространному катехизису и Начаткам и даже с некоторым добавлением требованного в 1839 году графом Протасовым, 347 соответствовал он и цели, означенной в определении Святейшего Синода от 3/9 Мая 1844 года. Не хотим давать определенного ответа на поставленный вопрос, но не скроем из виду некоторых обстоятельств, могущих пролить свет на разрешение его. В 1841–1842 годах в Петербурге совершились события, имевшие последствием своим безвозвратное удаление из Петербурга митрополитов Московского и Киевского, по неудовольствию на них со стороны графа Протасова. 348 Из несомненных данных нам известно также, что неудовольствие графа Протасова на митрополита Московского в особенности продолжалось и в 1843 и в последующих годах, так что только в 1847–1848 годах начинаются некоторые попытки к сближению их между собою. 349 Неудовольствие это отражалось на отношениях к митрополиту Московскому и других лиц, причастных тогдашнему высшему церковному управлению. Так мы знаем о неблагосклонных до некоторой враждебности отношениях к нему со стороны заместившего собою, по желанию и выбору графа Протасова, кресло первенствующего члена Святейшего Синода по смерти митрополита Серафима (в 1843 году) Новгородского и Санкт-Петербургского митрополита Антония (Рафальского); знаем об отношениях еще того худших со стороны одного из ближайших советников графа, – ректора Санкт-Петербургской духовной академии и (с 1842 по 1846 год) викария Петербургской митрополии, епископа Винницкого Афанасия (Дроздова). |
| Через посредство саратовского губернатора Власова и министра внутренних дел графа Строганова данное постановление было рассмотрено и завизировано императором Николаем I Павловичем, который Высочайше соизволил разрешить приведение в действие постановления Саратовского дворянства о сборе необходимых средств и подчинить предполагаемое заведение Главному начальству Е. И. В. Государыни Императрицы с наименованием «Мариинский институт благородных девиц». Институт открылся 10 октября 1854 года во временном помещении — в доме А. Н. Челюсткиной на Малой Сергиевской улице (ныне улица Мичурина). К этому сроку была назначена первая начальница института — вдова подполковника Ольга Ивановна фон Швенсон, приняты на службу классные дамы, учителя, технический персонал, призванные обеспечивать постоянную опеку над поступившими в заведение 22 воспитанницами — девочками 9 – 11 лет, образовавшими первый по счёту младший институтский класс. На торжественном открытии присутствовали «начальствующие лица и почётные члены местного общества». Епископ Саратовский и Царицынский Афанасий (Дроздов; †1876) совершил на открытии молебствие с водоосвящением, а по завершении молитвы присутствующие с чувством исполнили народный гимн «Боже, Царя храни». Одновременно саратовский купец Василий Викулович Гудков совместно со своей матерью Пелагеей Мнемоновной взял подряд на строительство нового каменного трёхэтажного дома, в котором предполагалось размещение института. Строительство началось в бывшей усадьбе саратовского губернатора А. Д. Панчулидзева. Проект здания был заказан петербургскому архитектору Плавову, но по исполнении был несколько упрощён и удешевлён саратовским губернским архитектором Г. В. Петровым. Подрядчики обязались к весне 1858 года закончить строительство и отделку здания. К осени 1857 года собственное институтское здание было закончено постройкой (годом раньше, чем предполагалось), и 23 сентября состоялся перевод института из наёмного дома Челюсткиной в новые апартаменты, в коих он размещался до 1918 года. |
| 7 декабря. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Благодарю за помощь в решении просьбы за страх имени Божия. Надеюсь, что Вы уже и исполнили. Прописанные обстоятельства требуют неотлагательной помощи Сейчас узнаю, что происходит то, о чем изъявил я Вам опасение и что Вам показалось мечтою. В Москве говорят, что я послал двух монахов в Грузию, чтобы подействовать на упадший якобы дух войска. Рассказы сии дойдут далеко и могут произвесть неприятность. Помолитесь Преподобному, чтобы оградил нас от искушения» 197 (Письма преподобному Антонию. С. 310–311. 399). 8 декабря. Резолюция на свидетельстве экзаменатора о просящих священнического места учениках Московской духовной семинарии: «Ученик Афанасий Соколов, быв заставляем читать девятый час, по окончании псалмов, троякое аллилуия говорил однажды, а не трижды, и далее видно было, что трисвятое и следующие затем стихи не умел прочитать в порядке и требовал руководства послушника. Но и мирянин внимательный знает, что на часах троякое аллилуия читается трижды, и незнание сего показывает невнимание к Богослужению. Посему отказать ученику, а из прочих просителей преосвященный изберет достойнейшаго» (Резолюции. Т. 5. Ч. 1. С. 154. 9904). Резолюция на прошении запрещенного священника, находящегося в должности дьячка, об уменьшении и сокращении его наказания: «Священник сам показывает, что крестьянин обличал его в излишнем требовании дохода, и он, вместо того чтобы в свое оправдание против обвинения в притязательности совершить молебен, хотя б и ничего не дано ему было, напротив того, не стал служить, лицемерно и нелепо оправдывая себя изречением: не мечите бисера пред свиниями» (Резолюции. Т. 5. Ч. 1. С. 155. 9905). 10 декабря. Резолюция на консисторской справке по прошению игумена о посвящении монаха в иеродиакона: «Монах не знает, что христиане спасаются верою во Христа, и катехизиса не читал. Объявить игумену, что церковныя правила не позволяют поставить в священнослужители человека, не имеющаго понятия о начатках даже христианства. Велеть монаху прочитать катехизис и узнать, во что он верует» (Резолюции. Т. 5. Ч. 1. С. 155. 9906). |
| 182 В этих словах св. Афанасия находится ясное основание для современных православных богословов употреблять термин «неканонические» книги, в отличие от католического термина «девтероканонические» и протестантского «апокрифические». Этим термином и мы пользуемся, хотя митропп. Филарет (Акад. лекции) и Арсений (Введение. 165–194 стр.) пользуются термином «апокрифические» книги. Последнй термин, правда, имеет ссбе основание в отеческой письменносги (у Иеронима. Prolog gal.), но в современной русской богословской литературе прилагается к книгам более низкого достоинства: Еноха, 12 патриархов и др, содержание коих еретично и баснословно и чтение коих запрещается Церковью. В отеческой же письменности термин «апокрифы» и «апокрифические книги» прилагался к писаниям еретиков (Афанасий. 39 посл. о празд.), от чтения коих предохранядись православные христиане. 183 Подробно церковно-исторически этот вопрос обозревался нами в Обшем Введении, в истории канона (особ 149–156, 178–183, 137–208 стр.). А также: Сперанский. Краткий исторический очерк судъбы неканонических книг Ветхого Завета. Христ. Чт. 1881, 2. 683–709 стр. и 1882, 1, 28–65 стр. 184 Но употребление за богослужением не может означать богодухновенности употребляемой книги, потому что песнопения и каноны, поемые и читаемые в церкви и составляющие большую часть содержания богослужения, не считаются богодухновенными, по нуждам времени свободно умножаются и пополняются, а богодухновенная Библия считается неизменной на все времена. 190 Translatio Syra Pescito... 1876–1883 г. Monumenta Sacia et prophana. Milan. (7 vol.). 1874 г. 191 Хотя далеко не единогласно. Andre. Les Apocryphes... (180–181 рр.). Автор признает греческий оригинал книги и имеет себе немало предшественников. 192 Проф. H. М Дроздов. О происхождении книги Товита Κ. 1901 г·36–86 стр. Авгор признает арамейский оригинал· книги. 194 Указ. соч. 103–163 стр. Проф. Мышцын оспаривает это мнение. Богосл. Вестн. 1902 г. Дек. 676 стр. Из западных ученых синайскому кодексу оказывает предпочтение Реуш, а Фрич, Нольдекке, Лёр и др оказывают предпочтение александрийскому кодексу. Andre. 1. c. 185 p. |
| Выставляя эти положения, рецензент ясно дает понять читателям, что я следую другим «предвзятым» воззрениям, и что меня связывают узы, налагаемые католическою церковью. Но ни малейшего основания к этим обвинениям книга моя не дает. Против них свидетельствуют как характер моей книги, так многие ясные и определенные места в ней, чуждые колебания и шаткости. Я ясно и определенно говорю, что общим выразителем воззрения Восточной церкви на книгу Товита может служить Афанасий Великий , который относит ее к неканоническим книгам, и что воззрение на эту книгу, как неканоническую, получило в Восточной и затем в нашей, русской церкви общее распространение (стр. 265–266), и нигде не приписываю этой книге авторитета канонических книг. Я решительно отвергаю католическое верование в авторитет книги Товита, как канонической, и даже не считаю нужным останавливаться на тех мнениях католических ученых, которые основываются на этом веровании, как на не представляющих научного интереса (стр. 613–614). Я допускаю возможность ошибок со стороны автора книги, как не принадлежащего к числу боговдухновенных писателей и следовательно не свободного от возможности заблуждений не только относительно излагаемых им событий (стр. 296), но и относительно религиозно-нравственного содержания, которое он, подобно прочим писателям неканонических книг, почерпал не из непосредственного религиозного вдохновения, а из Св. Писания и предания, и, как лишенный озарения свыше, мог искаженные истины признавать за подлинные или подлинные истины, сохранившиеся в предании и Св. Писании, ошибочно понимать и истолковывать (стр. 367 и 309). Поэтому я подвергаю всю книгу Товита тщательному критическому анализу и свои суждения о ней основываю на этом анализе и на сличении ее с другими историческими документами (сн. Стр. 3, 367, 614 и др.), не принимая ни одного сообщения писателя ее за достоверное без критической поверки. Таким образом вышеизложенные положения рецензента вполне согласны с тем, что высказано и, по мере возможности, выполнено мною. |
|
|
