| мученика бессребренника Космы. Все они просили Государя о милостыне; Архимандрит Иоасаф подал Государю еще грамоты от Патриарха Александрийского Кирилла, от Иерусалимского Софрония, Волошского Воеводы Иеремии и от Архиепископа Синайского Лаврентия. Государь приказал Митрополиту и Епископам сесть; дьяк царский Афанасий Власьев объявил им царское жалованье, и все они были отпущены на подворье, куда им послан был корм со стола Государева. Грамота Цесарева была такого содержания: «Мы, Рудольф вторый, Божиею милостию, избранный Кесарь Римский, всегда прибавитель (semper Augustus) царств Немецких, Угорских, Чешских, Далматских, Кроатских, Славонских и иных Король, Арцы-Арцуг Австрийский, Арцуг Бургунский, Брабанский, Стырский, Краинский, Луценбурский, Виртембергский, вышне и нижне-Шлезский, Князь Швабский, Марграф святого царства Римского, Бурговский, вышней и нижней Лаузации Князь, и Граф Габсбургский, Тирольский и иных, извещает тому пресветлейшему и вельможнейшему Государю, Царю Борису Феодоровичу, властителю всея Русии, Великому Князю Московскому, Новгородскому, Государю Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Царю Казанскому и Астраханскому, и Сибирскому Самодержцу, нашему особолюбительному другу и брату, наша дружба и братская любовь и все доброе. Пресветлейший, вельможнейший Князь, особолюбительный друг и брат! Бил нам челом тот, чести достойный, наш любительный богомолец, Дионисий Палеологус, Архиепископ Тырновский и Болгарский, а сказал он, что возжелал до вашей любви ехать, и нам бы его пожаловать, отписать к вашей любви об нем, и мы челобитья его не оставили и сию грамату к вашей любви ему дали, потому что нам про него расказали, что он несколько лет живет в духовном чину, богобоязненно, и доброю мыслию ко всему Христианству разными мерами объявился. И мы просим у вашей любви того дружно, чтобы для нашего прошения, был он у вашей любви в добром принимании, и для того нашего писания было бы ему чем обрадоваться, и то нам от вашей любви учините за особую любовь челобитья; а мы против того дружелюбным, братским доброхотением, воздавать во всякое время готовы будем. |
| Здесь прекращается его скитание и начинается злокозненность. Хотя в других отношениях не заслуживал он никакого внимания, не знал свободных наук, не имел ни приятности в беседе, ни даже вида и пустой личины благочестия, однако же всех был искуснее строить козни и приводить дела в замешательство. 17. Все вы знаете и сами можете рассказать, сколько дерзостей учинил он против святого 147 . Ибо нередко и праведники предаются в руки нечестивых, не к славе нечестивых, но для испытания праведных. И хотя, по Писанию, лукавии смертию лютою погибнут, обаче в настоящей жизни посмеваются благочестивым ( Иов. 9:23 ), доколе сокрыты и милость Божия, и великие сокровищницы уготованного тем и другим впоследствии, когда и слово, и дело, и помышление будут взвешены на праведных весах Божиих, когда Бог восстанет судить землю, соберет намерения и дела и обнаружит все, что у Него запечатлено и соблюдено. 15. В сем да убедит тебя Иов и словом, и страданиями своими. Он был человек истинен, непорочен, праведен, богочестив ( Иов. 1:1 ) и проч., как свидетельствует о нем Писание; однако же испросивший его 148 поражает столь многими, непрерывными и щедрыми ударами, что из великого множества во все времена злострадавших и, как вероятно, несших тяжелые бедствия никто не сравнит несчастий своих с Иовлевыми. Ибо у Иова не только деньги, имущество, благочадие и многочадие, что для всякого человека весьма дорого, – не только, говорю, отъемлется все это и при беспрерывности бедствий нет времени слезам, но напоследок самое тело поражено неисцельной и отвратительной для взора язвой, а в дополнение несчастья есть жена, подающая советы на худшее, старающаяся вместе с телом поразить и душу; есть искреннейшие друзья, утешителие зол, как сам он говорит ( Иов. 16:2 ), а не податели врачевства, которые видят страдания, но, не зная тайны страданий, признают бедствие его не испытанием добродетели, но наказанием за грехи и не только содержат сие в мыслях, но не стыдятся даже укорять его самым несчастьем, тогда как надлежало бы облегчить скорбь словами утешения, если бы Иов страдал и за грехи. |
| «Стоит также отметить, что определенная напряженность существует и в отношениях раскольников с Фанаром. Ведь не все в т.н. ПЦУ согласны с прописанным в томосе обязательством передать заграничные приходы под контроль Константинопольского патриархата. Именно поэтому сторонники созданной при поддержке Порошенко структуры ищут сейчас возможности для пересмотра выданного патриархом Варфоломеем указа. Тот же Всемирный конгресс украинцев уже поставил перед фанариотами вопрос расширения юрисдикции т.н. ПЦУ за пределы Украины. И вполне очевидно, что Константинопольскому патриархату это не очень нравится: тем самым подвергается сомнению закрепленное томосом главенство Фанара над т.н. ПЦУ, предполагающее лишь согласие украинских раскольников с теми или иными решениями управляющей ими " церкви-матери " », - продолжил он. «Если же опять вернуться к чисто украинской проблематике, то к упомянутым проблемам можно добавить вызов внутреннего рейдерства. Раскольники не брезгуют отбирать имущество даже у своих вчерашних братьев. Так, например, 23 сентября в УПЦ КП заявили о попытке рейдерского захвата храма в Клавдиево-Тарасово Киевской области представителями т.н. ПЦУ во главе с " благочинным " Иваном Дзюбой. Впрочем, все сказанное выше меркнет на фоне того, что у т.н. ПЦУ наблюдается острый дефицит " священнослужителей " . Суммируя, можно отметить, что украинский проект Фанара соткан из огромного количества противоречий, конфликтов и внутренних неурядиц. И поэтому, без поддержки власти, в стратегической перспективе он выглядит нежизнеспособным», - добавил владыка. Он отметил, что в Александрийском Патриархате группа клириков подняла вопрос о переходе в другую юрисдикцию, поскольку не желает быть под омофором того, кто признал раскольников и тем самым сам переступил черту раскола. «Недовольны антиканоническим шагом своего главы и в Элладской Церкви. Стоит хотя бы вспомнить тот факт, что в 2019 году бывшим митрополитам УПЦ, а ныне " иерархам т.н. ПЦУ " Симеону (Шостацкому) и Александру (Драбинко), которые находились, как указывалось в соответствующих анонсах, в " первом большом паломничестве в Грецию после признания т.н. ПЦУ Элладской Православной Церковью " , было отказано в совершении литургии в храмах Элладской Церкви. Очень мощная оппозиция решению архиепископа Хризостома по украинскому вопросу наблюдается в Кипрской Церкви. В частности, митрополит Лимасольский Афанасий не считает Епифания каноническим предстоятелем по причинам, указанным в священных канонах. Более того, владыка, который обладает большим авторитетом в церковной среде, не согласен с признанием главой Кипрской Церкви т.н. ПЦУ, поскольку оно произошло без уведомления и без согласия Священного Синода», - заметил митрополит. |
| «Итак, Творец, может быть, скажет кто–либо, когда преступление еще только совершилось, объятый гневом, гнушается Своего образа, и, ненавидя злое намерение, осуждает природу, а теперь, когда прошло довольно времени, когда гнев Его утих, Он престает негодовать и милосердует о грешнике»? – Нет, ибо не гнев был причиной прежних действий Божиих, и не от перемены расположения происходят настоящие; Господь высшим взором распоряжает ходом событий. Видя, что человеческая природа падает, изнемогая под бременем осуждения на смерть, – что готов гроб – преемник страданий человеческих, и что смерть ежедневно усиливается, – видя это, Бог ослабляет силу угрозы Своей, тотчас подает роду человеческому надежду на бессмертие, и, восхитив Еноха из среды людей, показал тем, что смертная природа достигает пределов бессмертия, и ход смерти иногда останавливается. Таким образом, преложение праведника ( Быт. 5:24 ) было остановкой смерти. Это событие, случившееся среди плача, научило природу успокоиться надеждой лучшего. Но, чтобы по прошествии долгого времени не истребилась память об этом чуде, не изгладились следы надежды, не увеличилось малодушие, и смерть не показалась ужаснее для людей, – Бог повторяет чудо, удвояет дар, и является Илия, названный победителем смерти. Возвысив глас свой до облаков, он запретил небесам дождить ( 3Цар. 17:1 ) и, связавши словом тварь, соделался правителем стихий. Тогда представилось великое чудо: небо благоговеет пред человеком: так как, чтобы немощь сего мужа не ослабила чувства победы над смертью, Бог знакомит его прежде со всей тварью, – а потом уже он, восшедши на огненную колесницу, в удивительном полете и шествии своем оставляет долу смерть. Таким образом, сила благодати изменила закон природы: взят бысть Илия яко на небо ( 4Цар. 2:11 ); а Писание возвестило об этом чуде, передавая его гласом своим во все веки. Теперь, возлюбленный, обрати внимание на точность этого священного выражения (чтобы, опустив без внимания это выражение, ты не почел раба равночестным Владыке). Илия не на небо восходит и не в небесных странах вселяется, прошедши твердь, но послушай, что говорит Тот, Кто возносит его: внегда взяти Господу Илию яко на небо ( 4Цар. 2:1 ). Для Пророка довольно было чести соделаться прообразом: небо не приемлет раба прежде Владыки, поскольку никтоже взыде на небо токмо сшедый с небесе, Сын Человеческий, сый на небеси ( Ин. 3:13 ). Творец человеков сохранил небо для Начатка человеков. |
| Светлым днем Воскресения роду человеческому дарован залог победы над смертью, а настоящее празднество, возводя земнородного на небо, изменяет самое земное обиталище человека и открывает ему свободный отсюда доступ в горнее: ибо и не прилично естеству человеческому, после победы над смертью, оставаться еще в обиталищах смерти. Явно, что отныне я – выше мучительной власти диавола, когда Начаток моего рода (Христос) превознесен и возвеличен царским сидением на небе. Теперь пала сила диавола: врагу оскудеша оружия ( Пс. 9:7 ). Диавол! здесь уже нет рая, нет и дерева, которое красотой своей увлекало бы в заблуждение, чтобы ты вторично прельстил меня и, упразднив во мне страх преступления закона, опять восстановил владычество смерти. Отныне я уже не слышу древнего приговора: земля еси, и в землю отъидеши ( Быт. 3:19 ), а, напротив, слышу следующее: «хотя ты и – земля, но взойдешь на небо по благости Того, Кто возводит тебя на оное»! Итак, оставляю тебе место греха, уступаю землю, на которой рожден и воспитан, и, свободный от коварных прельщений твоих, воспаряю в отчизну мою – небо! Достаточно было некогда для тебя древа познания добра и зла, чтобы, прельстив им прародителя, низринуть его из рая, а теперь, хотя бы ты истощил и весь колчан твой, стрелы твои обратятся на тебя же. Где ныне – твои древние ковы, дух злобы? Где, лукавый змий, прельщение твое: в оньже аще день снесте от него, отверзутся очи ваши, и будете яко бози, видяще доброе и лукавое ( Быт. 3:5 )? Ты против воли и чаяния своего соделался предсказателем моего блаженства, потому что те обещания, которые ты употреблял для обмана, на самом деле исполнились для меня: вымышленное благовестие обратилось для меня в очевидную истину. О, какие дивные и сверхъестественные чудеса! Для кого был загражден вход в рай, для тех отверзается ныне небо. Тот, Кто недавно предстоял на судилище Пилата, занимает теперь престол Судии на небе. Тот, Кому посмеивались иудеи, воспеваемый от сонма ангелов, восседит ныне на херувимах одесную Отца. Тот, глава Коего была увенчана от иудеев тернием, обложен зрится венцем Божества. О, как непреложны слова пророческого псалма Давидова: рече Господь Господеви Моему: седи одесную Мене, дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих ( Пс. 109:1 )! Ныне это предречение Давидово соделалось действительным событием, и, что прежде Давид желал увидеть в песнях, то теперь видит на самом деле. Ныне небо вземлет Того, о Ком предвозвестил Псалмопевец: Христос возносится на небо. Хотя небо и при самом еще рождении (Христа) склоняло, посредством звезды, главу свою к Рождаемому, как бы спеша преждевременно принять Скрывавшегося в пещере; но времена Божественного домостроительства надлежало сберегать до известных пределов. |
| Когда внутренние дела Церкви Кесарийской мало по малу начали приходить в порядок, Василий поспешил возобновить свои прежние заботы об умиротворении Церкви Вселенской 137 . Важность сана епископского, значение Кесарийкого престола теперь открывали ему более способов и вместе возлагали на него новую обязанность трудиться в сем деле. Гонения на Православных, после того, как Император Валент укротил мятеж, день от дня усиливались и поневоле заставляли их искать посторонней помощи 138 . Сначала думая ограничиться одними теми средствами, какие открывались для сей цели на Востоке, Св. Василий отнесся было к своим друзьям при Дворе 139 , чтобы узнать, нельзя ли через них выпросить у Императора свободу заточенным, вероятно, Мелетию и другим. Но те отвечали, что при настоящем положении дел, надобно благодарить Бога и за то, что состояние Православия еще не хуже 140 . Тогда Св. Василий обратил взор свой на западных Епископов. Незадолго пред тем они успели низложить сильных защитников арианства: Епископов Валента и Урзация (в 368 г.), даже Авксентия, Еписк. Медиоланского (в 370 г.). Потому Василий думал, что если Западные захотят оказать столько же ревности и в отношении к Церквам восточным, то могут расположить в пользу Православия на Востоке своего Императора и чрез него подействовать на Валента. Подобна как прежде (в 348 г.) успели расположить Констанция в пользу Св. Афанасия чрез западного Императора Констанса. Чтобы привлечь Западных Епископов к участию в сем деле, Василий нашел нужным обратиться к Св. Афанасию Александрийскому , которому труды его в пользу Православия приобрели всеобщее уважение, как на Востоке, так и на Западе. Сообщая ему свой план, как сын отцу, Архиепископ Кесарийский убедительнейше просил его содействовать. «Давно и я, – писал Василий – по своему посредственному разумению дел, вижу, что один остается способ помочь нашим Церквам – соглашение с западными Епископами. Если бы они захотели оказать такую же ревность и в отношении к нам, какую явили относительно одного или двух зараженных лжеучений на Западе; то, может быть, была бы какая-нибудь польза для общих дел: поскольку Императоры уважили бы справедливое требование столь многого числа, а за ними беспрекословно последовали бы и народы каждого». «Кто же, – продолжал Василий – кто же способнее твоего благоразумия привести это в исполнение? Кто проницательнее может видеть нужды Церкви? Кто искуснее может употребить полезные меры? Кто сострадательнее к бедствиям братий? Кто пользуется таким уважением на Западе, как ты, досточтимый старец?» Призывая таким образом Св. Афанасия к соучастию, Василия просил его послать от себя на Запад людей сильных в здравом учении, изобразить им бедствия, угнетающие Восток, и наставить, как им действовать. |
| От этого язык заикался, фразы путались, речь выходила всегда негладкая, а иногда даже не складная. Я начинал и бросал. Так и не приобрел навыка к изустному проповеданию. Перемена академической службы с исключительным занятием наукой на семинарскую с ее мелочами, разнообразными хлопотами и дрязгами, произвела во мне мрачное разочарование и подавляющее сознание того, что меня, от природы недюжинное и хорошо подготовленное для научной работы дарование, разменяли на мелочь. Обстоятельствами жизни разменянный на мелочь, я в дальнейшей своей жизни и вынужден был заниматься мелочами, без логического единства, без единой какой–либо определенной задачи. Так, посланный в 1856 г. ректором Рижской семинарии, в один год и восемь месяцев своей рижской жизни, я, кроме прямых занятий по должности, которые исполнял с беспримерной (сколько мне известно) ревностью, я занимался по непременному требованию рижского архиепископа Платона, впоследствии моего благодетеля, делами консистории, присутствуя в оной чуть не ежедневно; рассмотрел вопрос о «главенстве» по творениям св. Афанасия александрийского ; описал некоторые раскольнические рукописи, найденные в библиотеке владыки архиепископа Рижского Платона; по его же требованию стал было писать педагогические правила для учеников семинарий по широкой программе, но оборвал и бросил вследствие неожиданного моего перевода в Саратов. Чтò я был беспримерный ректор, об этом можно судить отчасти по образу моей деятельности в Казани. Но ректор Академии я был слабым отражением себя, как ректора семинарии. Представьте ректора, наприм., Рижской семинарии, который ежедневно и неопустительно бывал на утренних и вечерних молитвах с учениками, на ужине в столовой с учениками ежедневно, на обеде чуть не ежедневно; в больнице бывал ежедневно; в случае тяжелой чьей–либо болезни – несколько раз днем и ночью (до 16 раз, – раз сосчитано); тяжким, даже заразным больным сам служил (до целодневного собственноручного оттирания холерных, до сажания их на рундук); всякий ученик помер на моих глазах; всякий мною, при мне обмыт, положен на стол, во гроб, чуть не всякий при мне же исповедан, всякий мною отпет, провожен и опущен в могилу. |
| Отзывался ли я при тебе худо об огорчившем меня Евсевии? Чернил ли кого из обидевших меня? Если же не очернил я тех, против кого должно было мне говорить, то какое было бы безумие перед Царем говорить худо о Царе и брата ссорить с братом? Умоляю тебя: или вели обличить меня в лицо, или осуди доносчиков и будь подражателем Давиду, который говорит: «оклеветающего тай искренняго..., сего изгонях» (Пс.100:5). Что касалось до них, то они совершили уже убийство, ибо «уста... лжущая убивают душу» (Прем.1:11), но препобедило твое великодушие, даровав мне свободу оправдываться, чтобы и они могли быть осуждены как упорные и клеветники. Это пусть будет сказано о благочестивейшем блаженной памяти брате твоем, потому что и из этого немногого, по данной тебе от Бога премудрости, можешь предположить многое и дать суд о выдуманном обвинении. 6) О другом доносе писал ли я к похитителю власти (имени его не хочу и упоминать), умоляю тебя, исследуй и суди, как тебе угодно и через кого заблагорассудишь. Чрезвычайность этого доноса изумляет меня и приводит в великое недоумение. И поверь, боголюбивейший Царь, неоднократно рассуждая сам с собою, не верил я, чтобы мог кто дойти до такого безумия и солгать что-либо подобное. Поелику же и это разглашаемо было арианами, и они хвастались, что приложили и список с письма, то еще более изумился я и, проводя ночи без сна, входил в состязание с обвинителями, как бы они были предо мною, то внезапно испускал сильный вопль, то немедленно, слезно вздыхая, молил Бога благосклонным для себя найти слух твой. Но и действительно, нашедши его таким по благодати Господней, снова недоумеваю, какое положить начало оправданию. Как скоро решаюсь говорить, всякий раз удерживает меня ужас приписываемого мне поступка. В рассуждении блаженной памяти брата твоего, конечно, был правдоподобный предлог к клеветам, потому что я удостаивался видеть его, и он благоволил писать о мне к твоему братскому расположению, неоднократно, когда бывал при нем, оказывал мне честь и отсутствующего вызывал к себе. |
| Свидетель же Господь, и свидетель Христос Его, что не знаю дьявола Магненция и вовсе не имел о нем сведений. Поэтому какие же отношения у незнакомого с незнакомым? Какой предлог побудил писать к такому человеку? С чего бы начал я письмо, решившись к нему писать? Не с этого ли? «Прекрасно ты сделал, убив того, кто оказывал мне честь, чьих благодеяний никогда не забуду! Хвалю за то, что умертвил знаемых мною христиан, мужей, преисполненных веры. Хвалю, что лишил жизни тех, которые радушно приняли меня в Риме (именно, блаженную твою тетку, в подлинном смысле, Евтропию), праводушного Авутирия, самого верного Спирантия и многих других людей превосходных». 7) Даже и подозревать меня в этом обвинителю, не признак ли сумасшествия? Ибо что опять убедило бы меня довериться ему? Какое надежное для себя усмотрел бы я в нем расположение? Не то ли, что убил он собственного своего владыку, стал неверен друзьям своим, нарушил клятвы, вознечествовал пред Богом, против Божия суда употребляя в дело отравителей и чародеев? С какою совестью изрек бы ему свое приветствие, когда его неистовство и жестокость повергли в печаль не меня одного, но и всю обитаемую нами вселенную? Великою и глубокою благодарностью обязан я ему за то, что блаженной памяти брат твой наполнял церкви приношениями, а он сего дародателя умертвил и не уважил, злодей, видя все это, не убоялся благодати, дарованной блаженному в крещении, но, как губительный и злокозненный какой демон, вознеистовствовал против него! Посему блаженной памяти брату твоему это обратилось в мученичество, а он, наконец, преследуем был, как узник, «стеня и трясыйся», подобно Каину (Быт.4:12), и чтобы в смерти уподобиться Иуде, наложил сам на себя руки и понесет на себе сугубое наказание на будущем суде. 8) Такому-то человеку почел меня другом доносчик, или может быть, и сам он не почитал, но, как враг, выдумал невероятное, в точности зная, что лгал. Но кто бы он ни был, желал бы я, чтобы предстал он здесь и пред самою истиною (ибо мы христиане что говорим как бы в присутствии Божием, то вменяем в клятву) допрошен был: кто из нас радовался, когда жив был блаженной памяти Констанс, и кто более молился за него? И первый донос показывает, и всякому известно это. |
| Все они, как сказал я выше, малы и тесны для такого многолюдства. Притом, как же прилично было совершаться молитвам? И что было лучше? По частям ли и раздельно сходиться народу с опасностью терпеть тесноту или, когда было уже место, где могли поместиться все, в нем сойтись, чтобы от всего народа стройно возносился единый и тот же глас? Последнее было лучше, потому что показывало и единодушие многолюдства; в таком случае и Бог скорее внемлет молитве. Ибо если, по обетованию Самого Спасителя, «аще два... совещаются... о всякой вещи еяже аще просят, будет има» (Мф.18:19), что сказать, если возносится единый глас от такого множества собравшихся и взывающих Богу «аминь»? Посему кто не дивился, кто не ублажал тебя, видя такое множество народа, собравшегося в одном месте? Как радовались люди, собиравшиеся прежде в раздельных местах, взирая теперь друг на друга? Всех веселило это, опечалило же одного клеветника. 17) Хочу предупредить и другое остающееся у него возражение. Доносчик скажет: «Дело не было еще совершено, и не надлежало там быть молитвам». Но Господь сказал: «ты же, егда молишися, вниди в клеть твою и затвори двери» (Мф.6:6). Посему что скажет обвинитель? Лучше же, что скажут мудрые и истинные христиане? Последних вопроси, Государь, потому что о первых написано: «юрод бо, юродивая изречет» (Ис.32:6), а о последних: «совета у всякаго премудраго ищи» (Тов.4:18). Когда церкви были тесны, а народу так много, и хотели идти в пустыню, что тогда надлежало делать? В пустыне нет дверей, она удобопроходна всякому желающему. Господний же дом огражден стенами и дверьми и показывает различие людей благочестивых и оскверненных. Не всякий ли благоразумный человек согласится в этом, Царь, с твоим благочестием? Ибо знают, что здесь молитва законна, а там есть место подозрению в неблагочинии, разве только по неимению определенных для молитвы мест одни молящиеся будут населять пустыню, как было с израильтянами. Но и у них по устроении скинии определено уже было место для молитвы. |
|
|
