| Содержание 1) Зная, что с давних лет ты христианин и от предков боголюбив, смело теперь защищаю дело свое: ибо воспользовавшись словами блаженного Павла (Деян.26:2), его делаю за себя ходатаем пред тобою, так как известно мне, что он проповедник истины, а ты, боголюбивейший Август, охотно внимаешь словам его. О делах церковных и о составленном против меня заговоре благоговению твоему достаточно засвидетельствовало писанное столь многими епископами. Также раскаяние Урзация и Валента довольно всем показало, что не было никакой правды в их обвинениях. Столько ли значительны свидетельства других, сколь значительно ими сказанное, когда написали они: «Мы лгали, выдумывали, все сказанное на Афанасия чистая клевета»? Добавлением же к очевидному доказательству, если соблаговолишь доведаться, послужит то, что обвинители при мне ничего не доказали на пресвитера Макария, без меня же, наедине делали, что хотели. Но о таковых действиях первоначально Божий закон, а потом и наши законы определили, что не имеют они никакой силы. И из сего, конечно, и твое благоговение, как правдолюбивое и боголюбивое, усмотрит, что свободен я от всякого подозрения, а обвинителей моих признает клеветниками. 2) О доносе же, какой сделан на меня твоему человеколюбию касательно благочестивейшего Августа, блаженной и вечной памяти брата твоего, Констанса (так как враги разглашают и осмелились писать это), прежние доносы достаточно доказывают, что и он несправедлив. Если бы и другой кто стал говорить это, то дело было бы и тогда сомнительно, имело бы нужду во многих доказательствах и личных уликах. А если те же, кем выдумано прежнее, сложили и это, то прежним не в полной ли мере доказывается, что и последнее выдумано? Поэтому опять говорят наедине, думая, что можно ввести в обман твое богочестие. Но они ошиблись, не как им хотелось, выслушал ты их, но по великодушию своему дал и мне возможность оправдаться. Если не вдруг ты подвигся и наложил наказание, то не иное что значило сие, но то, что как правосудный Царь ожидаешь оправдания от обвиненного. И если удостоишь выслушать оное, то уверен, что и в этом осудишь продерзливых и не боящихся Бога, который заповедал: «ничтоже ложно от языка цареви да глаголется» (Притч.24:22). |
| Посему и вас удостаивая этого промышления и равняя вас в этом с римлянами, повелеваем, чтобы у вас в церквах имело силу одно и то же с ними учение. Поэтому же епископа Фрументия как можно скорее пошлите в Египет к достопочтеннейшему епископу Георгию и другим египетским епископам, которые всего более имеют право рукополагать и судить о подобных делах. Ибо, конечно, знаете и помните (если только не притворитесь, будто бы одним вам совершенно неизвестно признаваемое всеми), что сего Фрументия в этот сан поставил Афанасий, обвиненный в тысячах худых дел, почему не мог и дать никакого справедливого оправдания в принесенных на него жалобах, немедленно ниспал со своей кафедры, блуждает в мире и не находит нигде места, переселяясь из одной стороны в другую, как будто бы через это избегнет того, что он худ. Итак, если Фрументий с готовностью послушается, согласившись дать отчет во всем ходе дел, то для всех будет явно, что не разногласит он ни в чем ни с церковным законом, ни с господствующею верою, и по окончании над ним суда, показав опыт всей своей жизни и отчет в этом представив тем, которые судят подобные дела, будет ими поставлен, если захочет, чтобы почитали его действительным и все права имеющим епископом. Если же будет медлить и избегать суда, то из этого сделается явным, что обольщенный словами лукавейшего Афанасия, нечествует он пред Богом, а таким образом окажется, что он так же лукав, как и упомянутый перед этим Афанасий. И в таком случае опасно, чтобы, пришедши в Авксум, не развратил он ваших, рассевая беззаконное и злочестивое учение и не только Церкви приводя в замешательство и смятение, произнося хулы на Всесовершенного, но и язычникам уготовляя этим совершенное расстройство и разорение. Но знаем, что, иному научившись предварительно и многим общеполезным воспользовавшись от обращения с досточестнейшим Георгием и с прочими, вполне умеющими наставить в подобном, возвратится он на место свое до основания изучившим то, что касается дел церковных. Бог да сохранит вас, почтеннейшие братия! |
| Наместника митрополита (архиепископа?) (арх. Серафима) эфориа отказывается признать своим членом, а Кириллу некого назначить, кроме оставленного им архимандрита. Предлагают мне подчинить эту школу подобно всем остальным, в Египте находящимся, патриарху александрийскому, ибо Синайской обители не управиться с эфорией. Сообщите мне ваше мнение личное. Школа идет не удачно и не соответственно средствам, предоставленным в ее распоряжение, и на нас, к сожалению, лежит нравственная ответственность за ее преуспеяние, так как от синаитов толку мало и им заниматься школою не с руки, то казалось, бы рациональнее передать это учебное учреждение местному патриарху». Едва ли можно сомневаться в том, что о. архимандрит Антонин, горячо поддерживавший архиепископа Каллистрата и синайскую братию, дал ответ по заданному вопросу в желательном для посла смысле. За это красноречиво нам говорит и то, что Амбетьевская школа в Каире во главе эфории и доселе считает синайскаго архиепископа или его уполномоченного, и то, что эта, к слову сказать, прекрасно ведущая свое дело школа, и на наших глазах все еще продолжает служить яблоком раздора между нынешним александрийским патриархом (Фотием Пероглу) и синайским архиепископом (Порфирием Логофетом). С переменой взгляда графа Игнатьева изменилось его и отношение к спору синаитов с Кириллом, бывшим архиепископом. «Поверенные Синайской обители, на простины, – писал граф Игнатьев к арх. Антонину, – удостоверились, видно, в невозможности ни вступить вполне во владение, ни устроить свои хозяйственные дела без предварительного полюбовного соглашения с преосвященным Кириллом (что я – человек военный – советовал, вопреки мнению воинствующих монашествующих, предпочитающих войну, свору, тяжбы, суды и громадные волнения мирному исходу). Поверенные официально заявили мне, что осмотр имений и дел убедил их, что, если бы мы не наложили (столько порицавшийся) секвестр на имение и не сохранили бы до сего времени, – то щепок бы не нашли из монастырского имущества и лишились бы совершенно доходов, тогда как теперь обитель может получить все в сохранности. |
| Спустя две недели, вступил в Александрию (5 янв. 356 г.) начальствующей над войсками, расположенными в Египте, Сириан, которому предписано было содействовать предпринимаемым против Афанасия мерам 275 . Но так как и к нему не было прямого повеления удалить Афанасия из Александрии, – Констанций, или имел еще столько совестливости, что не вдруг решился противоречить своим прежним повелениям, или переговоры его с западными епископами еще не были кончены, – то дела оставались в прежнем положении. Между тем, содержание военных сил в Александрии, дружное обращение Сириана с известными арианами, разглашения ариан, будто они имеют письмо от Констанция об изгнании Афанасия, – все это не предвещало ничего доброго. Прошел еще месяц в тревожном ожидании. Вдруг, в одну ночь (с 8 на 9 февраля), когда народ, вместе с своим архипастырем, по причине наступающего пятка, находился в церкви Феоны, – Сириан придвинул к этому храму до пяти тысяч вооруженных воинов, и внезапно окружил собрание молящихся. Св. Афанасий, зная, против кого устремлено это нападение, и не желая подвергать опасности свою паству, приказал диакону читать псалом (135-й) а народу – припевать: яко в век милость Его, между тем расходиться всем по домам. Уже воины ломились в двери церковные; но народ не хотел оставить своего Пастыря в жертву врагам. Воины ворвались в храм, пустили несколько стрел в молящихся, обнажили мечи, окружили святилище, рассыпались по церкви: народ не расходился. Тогда св. Афанасий приказал произнести молитву (вероятно, отпустительную), и когда уже большая часть вышла, а другие выходили, – монахи и клирики увлекли его с собою. Среди смятения, произведенного ворвавшимися воинами, и от пущенных стрел несколько девственниц лишились жизни, другие были ограблены, иные потерпели поругание 276 . Но тот, кого Сириан думал захватить в свои руки, хранимый десницею Божию, среди ищущих его воинов прошел невредим, и, последуя повелению Божию, скрылся, дóндеже мимоидета гнев ( Ис.26:20 ). Долго еще искали его воины и по другим церквам: но все напрасно. |
| Также нфдоказателен и второй аргумент Любека. Одив факт существования во времена Афанасия ста епископов не дает еще права, по нашему мнению, заключать а priori, чтобы такая масса не могла непосредственно подчиняться александрийскому епископу, а нуждалась необходимо в митроноличей организации. Наши источники и между прочим творения св. Афанасия систематически молчат о какой либо посредствующей инстанции: вевде в них выступают исключительно александрийский иерарх и простые епископы. Против предположения Любека а priori можно укааать на историю развития церковной власти в других странах. Всюду, где являлись митрополиты, напр., Сирия, Малая Азия и др., церковная власть не достигала такой силы, как в тех странах, в которых, как наприм., Италия, посредников между простыми епископами и высшим иерархом как раз не было. Впрочем, это само собою понятно. Всякие союзы епископов, охраняя права союзников, препятствуют росту центральной церковной власти и рано или поздно вступают с нею в конкуренцию. Лучшим примером этого является история северно-италианских митрополитов 1115 , а также дело того же Мелетия, если только стать на защищаемую Любеком точку зрения об архиепископском достоинстве этого епископа. Впрочем слабость этого аргумента сознает и сам Любек, признавая возможным существование союзов епископов, не на провинциальной, а на какой-нибудь другой почве 1116 – предположение, которое, при отсутствии исторических данных и при некоторой фантазии, может нас надолго удалить от истины. Столь же слаб и недоказателен, как два предыдущие, также и третий аргумент Любека в пользу своей теории. Как это доказал Гефеле в своей знаменитой «Истории соборов», Епифаний кипрский по вопросу о Мелетии и мелетианах не только не надежный, но даже прямо не верный источник 1117 . В виду этого доказывать существование митрополитов в Египте на основании свидетельства Епифания представляется в высшей степени рискованным. Так по крайней мере посмотрел на этот аргумент и Маассен. «Хотя известие Епифания совершенно ясно доказывает существование митрополичего устройства в Египте в период до Никейского собора, тем не менее мы, говорит названный ученый, естественно против этого». |
| Как скоро Бог призвал Афанасия к епископству, они, возобновив в себе издавна питаемую на Афанасия злобу, страшась его православия и твердости в борьбе с нечестием всеми мерами стали злоумышлять против него и строить козни 1372 . «Сначала Евсевий писал ко мне», – пишет св. Афанасий 1373 , – «убеждая меня принять ариан и не на письме угрожал, а в письме просил. Поскольку же я возражал ему, что не надлежит принимать изобретших ересь вопреки истине и преданных анафеме вселенским собором: то Евсевий делает, что и царь, блаженной памяти Константин пишет ко мне с угрозами, что, если я не приму ариан, то он немедленно пошлет, кто бы, по его повелению, низложил и удалил Афанасия с места». – Из этих слов св. Афанасия видно, что 1) Евсевий с братией не только сами приняли в общение Ария, анафематствованного I Вселенским собором и римским епископом без предварительного сношения с этим последним, но и других вынуждали сделать то же, и странно – начинали в этом случае с конца, а не с головы. Если бы они имели понятие о римском главенстве: им стоило бы только убедить римского епископа изречь верховную свою волю о принятии Ария в общение, и дело было бы кончено, никто не посмел бы противиться. Между тем, они начинают убеждать и вынуждать к этому епископов азийских и египетских, Афанасия, а до римского епископа им пока мало дела. – Видно, что 2) св. Константин не только сам, вопреки торжественно выраженной воле римского епископа, без всякого сношения с ним признает Ария и последователей его состоящими в церковном общении, но и другим епископам Церкви положительно повелевает признать ариан в том же качестве, и грозит, по поводу этого дела существенно церковного, собственной властью низложить и изгнать св. Афанасия. «Поскольку же убеждал я», – продолжает св. Афанасий, – «царя письмом» (вот первая апелляция св. Афанасия в борьбе его с арианством, апелляция к императору, а не к римскому епископу) «в том, что у христоборной ереси не может быть никакого общения с Церковью: то Евсевий с мелетианами слагают и выдумывают первое обвинение о льняных стихарях, будто бы я дал постановление египтянам и с них первых стал сего требовать». |
| Из этих последних слов можно видеть, что в Египет преосв. Кирилл не только желал поехать, но даже и прямо просил об этом свое начальство. Но последнее, по всей вероятности, не нашло возможным или удобным разрешить начальнику миссии посещение Египта, в котором преосв. Кирилл и не был... Что касается путешествия в Абиссинию, о котором преосв. Кирилл говорит в письме от 7 декабря 1861 года, то оно, по всей вероятности, находилось в близкой связи с теми сношениями, в какие вступил он в Иерусалиме с пребывавшими там абиссинскими монахами. К речи об этих сношениях нашей второй иерусалимской миссии и, в частности, преосв. Кирилла с Абиссинами мы переходим. А для того, чтобы наша речь была более понятною для наших читателей, мы позволим себе сделать небольшое отступление в глубь отдаленных времен. Христианство в Абиссинии появилось очень рано, быть может, даже в апостольский век 336 . К IV b. нашей эры относится несомненное распространение христианства в Абиссинии. Первым абиссинским епископом был св. Фрументий, поставленный св. Афанасием великим , архиепископом александрийским. Св. Фрументий крестил Абиссинцев в христианство , во главе с двумя их царями, и положил начало переводу Св. Писания и богослужебных книг на абиссинский язык 337 . Поэтому св. Фрументий справедливо признается апостолом Абиссинии. Великая заслуга св. Фрументия пред абиссинскою церковью состояла, между прочим, в том, что он остался верен православию, которое в то время сильно преследовалось еретиками-арианами. Покровитель ариан, император Констанций письменно побуждал абиссинского царя выдать св. Фрументия александрийскому архиепископу, арианину Георгию. Но просьба императора Констанция не была исполнена, Абиссиния осталась православною. Не приняли также Абиссины и несторианского лжеучения, осужденного третьим вселенским собором. Вместе с александрийским архиепископом, св. Кириллом, они прокляли ересь Нестория и доныне пресв. Деву Марию именуют Богородицею, а Кирилла почитают святым. Не так благополучно миновала Абиссинию следующая ересь христианской церкви, хотя, впрочем, и эта ересь, как сейчас увидим, не повредила чистоты православия Абиссинии. |
| Отлучение (excominunicatio) понималось в то время весьма широко: оно было лишением многих прав не только Церковных, но и гражданских. „Это было, во-первых, если можно так выразиться, отлучение религиозное, отлучение от храмов, богослужения, таинств и обрядов, во-вторых, это было отлучение общественное, отлучение от всего христианского общества, потому что все, даже частные лица, и в обыденной жизни не должны были иметь никаких сношений с отлучённым. 525 Этим правом власть епископа была особенно чувствительна для высших чиновников, к которым она в крайних случаях и применялась. Так, Афанасий В. отлучил от Церкви наместника Ливии, Синезий Птолемаидский отлучил от Церкви наместника Андроника, 526 патриарх Игнатий отлучил от евхаристии цезаря Варду. 527 Наконец, громадные Церковные имущества, которыми епископы к пятому веку стали распоряжаться почти бесконтрольно, давали им в руки средство к могучему влиянию на низшие классы населения, которые всегда рассчитывали в несчастных случаях материальной нужды получить помощь или временную поддержку от епископа из Церковных сумм. Конечно, все эти права епископа расширялись в своем объёме в зависимости от размеров округа, ему подчиненного. А потому, можно себе представить, как обширна была власть александрийского архиепископа, которому подчинен был весь Египет с более чем сотней епископов, которые к пятому веку стали почти беспрекословным орудием в его руках. Итак, мы видим, что епископ в это время, с одной стороны, являлся кормильцем, покровителем и защитником бедных, притесняемых, гонимых, караемых слишком строгим законом, и несправедливыми судьями, а с другой стороны строгим контролем, отмстителем, карателем, угрозою для чиновников, судей, правителей, богатых и знатных, нарушающих свои права и обязанности. Поэтому интересы граждан при избрании епископа всегда резко разделялись на две стороны. Простой народ стремился выбрать на кафедру такого человека, который всецело стоял бы на стороне низшего класса, как защитник от притеснений со стороны властей и богачей; а чиновники, знать, связанная с ними узами родства, и богачи, которые без поддержки чиновников не так успешно могли сохранять и расширять свои богатства, стремились избрать такого человека, который, но вмешивался бы в их дела, предоставляя им полную свободу действий в эксплуатации низших слоев населения. |
| Βιογραφικν σχεδιριον, σ. 12, 23. θναι 1901). Впрочем, о моральном облике Косьмы имеются данные и иного рода (Епископ Порфирий Успенский , Александрийская патриархия, I, 343) 26 В «Большом кодексе» Александрийской патриархии относительно этого сказано следующее: «Κοσμ το Καλοκγαθου, φ’ ου κα πναξ γγραπται, τελευτσμαντος ν ΙΙηλουσω τ γ» ουνου το τους αψμς " » κτλ. Значит, неправ историк Афанасий Комнин Ипсиланти (σ. 343), а за ним – и русский ученый X. М. Лопарев («Александрийская патриархия», 1, С), датировавшие кончину патриарха Косьмы «7-м июня». 1746 года. Комнин Ипсиланти неправильно указывает и время вступления Косьмы III на александрийский патриарший престол, относя его к «5 марта 1738 (?) года» (σ. 343). Не говоря уже об очевидной ошибке в указании года, нельзя считать правильным в этой дате и месяц («март» 1737 г.). Епископ Порфирий Успенский (1:37) и X. М. Лопарев (1, С) относят избрание Косьмы III к октябрю 1737 г. Этой даты держится и греческий ученый – архимандрит Хрисостом Панадопул («’Αλεξανδριν σημειματα». ’Εκκλησιαστικς Φρος, 1910, VI, 18). Основанием для такого мнения ученых служит упомянутое выше поздравительное письмо к патриарху кипрскаго архиепископа Филофея, датированное 18 октября 1737 года (Епископ Порфирий Успенский , Александрийская патриархия, I, 37–38). Но текст этого письма не содержит бесспорных данных для упомянутого заключения ученых. В письме ясно говорится, что архиепископ Филофей, вследствие политических и иных затруднений, запоздал с своим приветствием и поздравлением новоизбранного александрийского патриарха Косьмы (ξ ο κα τ ατια πο εβραδναμεν ν τν προσκυνσωμεν κα ν τν συγχαρμεν δι τν παρ μν γραμμτων αποτυχα μλιστα τν κομιστν κτλ.): об избрании Косьмы архиепископ Филофей узнал из письма этого патриарха, присланного из Константинополя, немедленно послал ему первое приветствие при посредстве общео дидаскола Крития, но оно не достигло цели, так что письмо Филофея от 18 октября 1737 года было уже вторым, значительно запоздавшим поздравительным посланием патриарху Косьме. |
| Прибыли в Варзугу в субботу, 25 августа. После пирогов с сёмгой и морошкой – всенощное бдение в храме Афанасия Александрийского, возглавленная архиепископом Мурманским и Мончегорским Симоном. Затем – русская баня для всех желающих, ночевка в лесных избушках, к которым нас докатили вверх по реке на шустрых моторных лодках, а воскресным утром – литургия в Варзуге, полным архиерейским чином. Владыка Симон служит безо всякой суеты, тихо, молитвенно, благоговейно. Послужив с архиепископом Симоном и причастившись, трапезничаем в избушке настоятеля. Нас много, вместе с архиереем – несколько десятков человек, но за столами всем хватает места и вниманья: трудолюбивые прихожанки-поморки вновь потчуют нас ухой, пирогами да шаньгами. Отобедав, отправляемся на противоположный берег реки, осматриваем раскопки погоста и древнего городища с едва заметным земляным валом. Затем три километра двигаемся по лесотундре к освященному лесному источнику, загребая по пути ладонями чернику, голубику и бруснику. У источника разоблачаемся и поливаем друг друга из ковшей и лоханей лесной водичкой. Кто ж откажется от такого русского экстрима? Ну а потом – три километра обратного пути к берегу реки, переправка через нее на моторках, ужин в приходском доме, погрузка на автобус – и четырехчасовой переезд в Кандалакшу. Загружаемся в поезд и едем кто куда. Кто в Москву, кто в Хельсинки, кто в Петербург, кто в Лиссабон. Конференции – это хорошо. Но еще лучше – простое человеческое общение и гостеприимство. Отец Митрофан и организуемые им Феодоритовские чтения учат нас этой, столь простой, казалось бы, христианской истине. До свиданья, Север! До новых встреч, Варзуга! Река Варзуга У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. |
|
|
