| знающим русский язык. Узнав, что мы едем на о. Халки и думаем сделать визит бывшему Иерусалимскому патриарху Никодиму, грек оживился. Он – поклонник Никодима, хотя „наши вообще, – говорил он, – и не любят его; но это замечательный человек. Он только семь лет 568 был на патриаршей (Иерусалимской) кафедре, но сколько он сделал для своей патриархии и для греческой Церкви. Это – человек неутомимой энергии. Он вступил на патриарший престол при самых неблагоприятных для плодотворной деятельности обстоятельствах... Сколько стоило ему хлопот, чтобы привести дела патриархии в порядок! Сколько было нападок на него, особенно со стороны тех, которые были удалены им за разные темные дела! Они распускали про патриарха всевозможные клеветы. Он не обращал на это никакого внимания и работал: поправил финансовые дела патриархии, построил много храмов, оживил миссионерское дело в противодействие иноверной пропаганде, заботился об улучшении православных школ, – одним словом, много хорошего он сделал для Иерусалимской патриархии. И в конце концов, в благодарность за всё принужден был отречься от престола, после покушения, к счастью неудачного, на его жизнь. Теперь безвыездно отшельником живет на Халки“. В разговорах с греком, мы незаметно доехали до островов, ясно обрисовывавшихся уже перед нами со своими волнообразными горами, то покрытыми густою растительностью и населенными, то скалистыми, голыми и пустынными. Всех островов девять; из них населены только четыре: Проти, Антигона, Халки и Принкипо или Принцев. В настоящее время население островов самое разнообразное. На них есть несколько греческих монастырей, почти запущенных и с малым числом монахов. Самый населенный – Принкипо. Местопребывание патриарха Никодима – о. Халки; здесь же находится единственная в Константинопольской патриархии высшая богословская школа, в роде нашей духовной семинарии. Проехав мимо скалистого Проти, мы остановились у Антигоны, где слезали некоторые пассажиры. С парохода прекрасно были видны полу-восточные, полу-европейские дома |
| Что касается того обстоятельства, что у всех историков (за исключением разумеется Колосова и митропол. Макария) цитируется первое издание (Шлезвиг, 1647 г.), то это объясняется очень просто. До А.В. Горского цитата свидетельства Олеария была не полна: не была указываема страница описания путешествия Олеария, на которой он говорит о школе Арсения грека; обыкновенно указывалось только сочинение Олеария с обозначением года его издания (1647 г.); иногда же не делалось и этого. Очевидно, что никто из писателей не читал в подлиннике свидетельства Олеария, а брал сведения о нем из вторых рук. А.В. Горский первый указал страницу описания путешествия Олеария, на которой тот говорит о школе Арсения грека, а у него стали заимствовать это указание и другие историки, не обращаясь за поверкой к подлиннику. Но и А.В. Горский также не читал свидетельства Олеария в подлиннике 38 . Цитируя «Reisebeschreibung Олеария, изд. в Шлезвиге 1647 p. 280», он рядом ставит «Strahl, Gelehrt Russland, с. 200» и тем показывает, откуда им взята предыдущая цитата. Strahl, сообщая об Арсении греке (р. 199 – 205) то же, что и митрополит Евгений, в примечании (19-м на р. 200) к свидетельству Олеария говорит: «in der Folio-Ausgabe dieser Reisebeschreibung, gedruckt zu Schleszwig 1647 s. 280 heisst es: «jetzund aber wollen sie» и т. д. (приводится самое свидетельство Олеария). Таким образом отсюда от Strahl заимствовано А.В. Горским указание и на страницу, и на издание описания путешествия Олеария. Неверным указанием Strahl был введен в заблуждение А.В. Горский, а через него и остальные писатели, поверившие цитате такого ученого и авторитетного лица, как А.В. Горский. Таким образом Strahl – виновник неправильной цитаты свидетельства Олеария у всех наших писателей. Теперь к какому же году должно отнести свидетельство Олеария? Что он разумеет под «настоящим временем», в которое открыта греко-латинская школа Арсения грека? Решение этого вопроса находится в большой зависимости от решения другого вопроса: кого Олеарий разумеет под «Арсением греком»? |
| Теперь безвыездно отшельником живет на Халки». В разговорах с греком, мы незаметно доехали до островов, ясно обрисовывавшихся уже пред нами с своими волнообразными горами, то покрытыми густой растительностью и населенными, то скалистыми, голыми и пустынными. Всех островов девять; из них населены только четыре: Проти, Антигона, Халки и Принкипо или Принцев. В настоящее время население островов самое разнообразное. На них есть несколько греческих монастырей, почти запущенных и с малым числом монахов. Самый населенный – Принкипо. Местопребывание патриарха Никодима – о. Халки; здесь же находится единственная в Константинопольской патриархии высшая богословская школа, в роде нашей духовной семинарии. Проехав мимо скалистого Проти, мы остановились у Антигоны, где слезали некоторые пассажиры. С парохода прекрасно были видны полу-восточные, полу-европейские дома острова, громадные отели, носящие, большей частью, имена крупных европейских городов. У раскрытого окна одного дома сидел бывший Константинопольский патриарх, полуслепой Неофит, живущий здесь на покое в собственном доме. Тут же живет и другой отставной патриарх Анфим. От Антигоны недалеко до о. Халки, за которым виднеется коническая вершина утопающего в зелени и густо заселенного Принкипо. Халки, кажется, кто-то называл жемчужиной Мраморного моря. И действительно: это – красивейший из Принцевых островов! Его волнообразно-гористые берега, вечно купающиеся в голубых водах Мраморного моря, сплошь покрыты зеленой густой растительностью. Выглядывающие по местам из зелени восточные домики придают острову оживление. Из домов острова прежде других бросаются в глаза приютившиеся на вершине одной из гор острова и господствующие над окрестностью здания «училища великой церкви», как называется здешняя греческая семинария, и коммерческое училище. Патриарх нас принял очень любезно и по-русски гостеприимно. Вид у него – внушительный: высокого роста, довольно плотный, с крупными чертами лица, обросшей седой бородой, с выразительными большими и нависшими над ними бровями, – он производит очень внушительное впечатление. |
| В конце XVII века турки были разбиты под Веной польским королем Яном Собеским. Побежденные турки стали вымещать свою ярость на сербах. В течение короткого времени они разрушили множество православных церквей и монастырей. Австрийский король Леопольд призвал все порабощенные народы к восстанию против общего врага. Сербы под водительством Патриарха Арсения III (1674 — 1690, f 1706) откликнулись на этот Наступило время борьбы. Австрийские войска дошли до Призрена, но здесь были разбиты турками. Патриарх Арсений был вынужден с 40000 семей (более 500000 человек), с епископами и монахами оставить Печ и перейти в Славонию (северная часть Здесь он начал организовывать новый административный центр церковной Печская же Патриархия переживала удар за ударом; на ее Патриарший престол были посылаемы греки и, наконец, в 1766 году султан Мустафа III, по настоянию Константинопольского Патриарха Самуила, отдал распоряжение о полном подчинении Печской Патриархии Константинополю с низведением ее в ранг митрополии. Побуждением к устранению Сербского Патриархата были, «во–первых, со стороны греческих национально–политических интересов, поднятая тогда мысль о деятельной эллинизации славян Балканского полуострова, во–вторых, со стороны интересов Константинопольской патриаршей кафедры, желание облегчить, чрез умножение числа плательщиков (каковы все подведомые архиереи), бремя лежавших на ней Последний Сербский Патриарх Каллиник II (1765 —1766), хотя и был греком, не был оставлен на кафедре. Вслед за ним были удалены со своих кафедр все епископы сербской национальности. Место их заняли греки. Лишенные кафедр епископы обратились в 1776 году к Московскому митрополиту Платону (Левшину) с просьбой о помощи против насилий Константинопольской Патриархии. В своем послании они изъявляли готовность иметь во главе Сербской Церкви архиепископа, который зависел бы от Святейшего Синода Русской Православной Церкви и в случае необходимости избирался бы из русских. Неизвестно, было ли митрополитом Платоном дано движение этой просьбе. |
| В 1654 году патриарх возревновал об исправлении иконописания, объявил строгие наказания всем мастерам, которые будут отступать от древних подлинников, стал преследовать иконы, написанные по латинским образцам, велел их соскабливать и так носить напоказ по улицам, а в 1655 году в неделю православия торжественно предавал их даже проклятию и собственноручно в соборе разбивал об пол; все это представлялось народу не чем иным, как иконоборством. Как раз к этому времени подоспели тяжкие народные бедствия, война с Польшей и моровая язва и, разумеется, приписаны были гневу Божию за отступление от веры. Из Москвы волнение разошлось по областям, где много содействовали ему ссыльные противники патриарха. Новоисправленных книг не приняли во многих местах. Строгости против ослушников только еще более усиливали волнение, развивая в изуверах мысли о мученичестве за веру и о последних временах. Давнишняя мысль о кончине мира нашла теперь самое удобное время для своего развития; для большего уяснения ее недавно явились подходящие материалы в сочинениях, которые шли из западной Руси, в Книге о вере и Кирилловой. В западной Руси антихрист представлялся в лице папы, от которого пошел соблазн унии; это же представление о латинстве, как духе антихриста, перешло и в Московскую Русь. И вот все новшества Никона стали объяснять латинством, говорили и писали, что православные сложились с униатами, малороссами и греком Арсением, который учился в Риме. Намечен был и год, которого с трепетом нужно ждать православным, год 1666, по числу, еже от антрихриста. Во время 8 летнего отсутствия патриарха староверы до того усилились, что успели возвратить из ссылки самого рьяного своего вождя Аввакума. Фанатический страдалец за старую веру имел много сильных поклонников. Сам царь принял его с лаской, уговаривал соединиться с церковью и своей добротой едва не смягчил фанатика, так что он, по его собственному признанию, едва укрепился против духа антихристова. Но, укрепившись, он начал с еще большим фанатизмом действовать против исправлений. |
| л. 373. По окончании слов Исаака Сирина послесловие: Седини, ни власов белость, но душевная добродетель; о человече, поминай последняя области трии лакти; не обесчести мужа в старости его, ибо и от нас стареются, не забывай трудившагося, и сам тоеже получиши, поминай трилакотную дверь, еюже проити должни есмы в мире сем. Приимый Хрнстос мои благодарьствене вдовыя две цате, от усердиа ввержены, сице и ты приими и от нас. Приими благородне душею и в добродетелех украшеный, всечестный во иноцех кир, имерек, от нашея грубости малое послужение твоей святыни. ихже бо вжелел еси славословити, и сих ходатая да имаши молитвенники к Христу, и от Бога даною тем благодетию да будеши наставляем и укрепляем в душеспасеную ти пользу. Нас же грешных памятуй молитвеным взмездием, мы бо грубии; аще не у достигохом множайших, но обаче твою о Христе духовную любовь не мимотекаем забвениемь, не мимо теку ми бо писмены, назнаменал еси духовную ти любовь в души нашей и сердци. И сего ради молим и молити должни есмы, да будет Господь с тобою и с духом твоим, аминь. За сим заключение, что в конце ркп. 165, а по окончании кн. И. Лествичника – из Диоптры, что под 46. На первом порожнем пергам. листе написаны по-греческии (д. б. Максимом греком ) имена ντχριστδ: Τειτν, Λαμπτις, Βενεδτος, и проч., несколько ниже тою же рукою: Аще хощеши уведати имя писавшаго, се и то написую ти и счет обрящеши: осмь писмен имать, и суть от них сьгласна пять, троесложно есть, последняя и средняя по три писмена имать каяждо прочаа же вящшаа, всего же число есть сторицею трищи три и десятины дващи четверицею, рекше все число и счет сих 980. Препод. Максим грек не мог разгадать этой анаграммы. См. 201 гл. 115. На обор. того же листа другим почерком: Сиа Лествица с Дорофеем Медведева Висариона попа. См. 109. 172. (1862.) Исаака Сирина поучения, на бомбицине, полууст., напис. 1381 года, в четверть, 361 лист. Список самый старший из всех, доселе известных, списков поучений св. Исаака, писан при жизни препод. Сергия; правописание сербское. |
| Из дополнений Малиновского, относящихся к биографиям 35 писателей, только 3 касаются духовных писателей: Авраамия Палицына, Арсения грека и архиепископа Амвросия Зертис – Каменского. По из них Евгений воспользовался, и то лишь для 2-го издания Словаря (т. 1., стр. 46), только одиим – касательно переведенного Арсением греком хронографа, при чем о местонахождении этого рукописного памятника сообщает сведения из другого уже источника. Но замечательно, что длинное заглавие хронографа у Малиновского (и в «Описании» рукописей Толстого) приведено буквально, а у нашего автора оно, по обычаю, резюмировано и неточно... Кроме Малиновского никто другой из членов московского исторического Общества не сделал существенных поправок в Евгениевском Словаре (см. л. л. Словаря 22 и 27 – рука Калайдовича, – 73, 80, 122 об., 522, 582, 613 и др.) 497 , и вопрос о нем не поднимался в заседаниях Общества слишком два года 498 . И только уже 2 июня 1817 г. оно опять стало рассуждать о Словаре и прямо уже о печатании его, при чем постановило: «читать корректурные листы господину председателю (Бекетову) и действительным членам М. Т. Каченовскому и Д. И. Вельяшеву-Волынцеву, изъявившим на то свое согласие». (Зап. и тр. Общества, ч. II., стр. 78). Немного погодя, именно 19 июля 1817 г., Калайдович извещает Строева, что «Общество историческое теперь гораздо деятельнее: оно уже решительно приступило к изданию 2 ч. Достопамятностей, Словаря русских писателей и проч.: в нем будет трудиться сам г-н председатель» (Собр . писем к Строеву, – Румянц. музей, 2249). На деле, однакож, постановления и решения Общества ни к чему не повели: ни один лист Словаря не поступал к членам на корректуру; злосчастная Евгениевская рукопись, не попав на печатный станок, угодила в архив Общества, где и до сих пор покоится за 239 499 . О ней вспомнили было в 1823 году и новый президент общества А. А. Писарев (Бекетов был уволен в мае 1823 г. См. Тр. и Записки Общества истории и древностей российских, ч. III, кн. 2, стр. 11) обратился даже с просьбою (письменно) к м. |
| A тο знатно, что он своим еретическим вымыслом хотел и в Московском государстве свое злое дьявольское учение ввесть, и православным христианом во благочестивой вере еретические плевелы сеять; а только б он в Московское царство приехал не для такого злого дела, и ему такое дело за что было таить, а в Московском государстве православная вера сияет много лет и от таких зловерных еретиков и от их плевельных учений отвращаются и ни в чем соглашя их не приемлют, и его злой умысел всесильный Господь Бог свыше узрил, и в том его воровстве обличил». Таким образом из следственного дела над Арсением греком оказывается, что Арсений был воспитанник греческой иезуитской коллегии в Риме, имевшей специальною целью воспитывать греков-униатов, каким без сомнения сделался и Арсений. Трудно, и даже невозможно предположить, чтобы четырнадцатилетний мальчик, попавший в руки отцов иезуитов, мог оказать какое-либо серьезное сопротивление их влиянию. Уже по самому своему возрасту он не мог еще хорошо понимать особенностей православия и католичества, а потому без всякого сопротивления отдался водительству искусных в деле совращения своих учителей. Когда он прибыл в Царьград, то его собственный брат архимандрит Афанасий не хотел его постригать на том основании, что в Риме он сделался латинянином. Арсений принужден был, если верить его показанию, торжественно проклясть латинство и сделался православным, но не надолго. Он скоро вовсе отказался от христианства и принял магометанство. Было ли это делом добровольным или вынужденным, как заверял сам Арсений, сказать трудно. Только объяснение Арсения, что будто бы визирь, заподозрив его в намерении передать некоторые области Мореи венецианам, подверг его истязаниям, которые заставили его принять магометанство, нам кажется не совсем вероятным. Оставив Константанополь и поселившись на некоторое время в Валахии, а потом в Молдавии, Арсений, попавши здесь в православную среду, делается снова христианином, и притом православным. Перебравшись за тем во Львов он опять делается униатом, едет в Варшаву и живет здесь некоторое время при дворе Польского короля, и посылается последним в Киев в тамошнюю школу в качестве учителя, конечно в видах пропаганды здесь униатства. |
| D-r Lud. v. Pastor, Gesch. der Papste, 2 В 1886 и 1889 (рец. К.Шварсалона, Ж. М. Н. Пр. 1890, 9, с. 205–233) 376 Еп. Арсений, Нил Дамила, Новг. 1895; А.Раин, Тайна одного из поборников соедин. церквей (Хр. Чт. 1894, II, 322–326); Виз. Врем. 1895, III, 464–466, 469–470 379 Еп. Порфирий, Ист. Афона, Спб. 1892, стр. 182–183; ср. Виз. Врем. 1894, в. 2, с. 417. Хотя афонцы радовались низвержению Исидора и хвалили твердость вел. князя (Макарий, VI, с. 11). Афонская гора имела значение и относительно консерватизма церковных мнений на Руси (Речь И.С.Некрасова, 14) 388 Разбор их см. у А.И.Соболевского (Материалы и исследования в области славян, филологии, Спб. 1910, с. 208–213) 396 Notices biogr. sur Jean et Theodose Zygomalas, par Em.Legrand, P. 1889; замеч. Г.С.Дестуниса (Ж. М. Н. Пр., 1891, 1, с. 166–187) 397 Сочин., I, 363–364. «Бе же тогда велия скудость одержаше Греческую землю мужей философов за разорение турского салтана» (Сказ. о Мак. Греке, Белокуров, XLIX) 398 Е.Голубинский , Оч. ист. просв. у греков. (Правосл. Обозр. 1872, II, 705–706). Некоторые указывают на училище в Арте в 1500 г., быть может, низшее (Современный греч. язык, Ф.Иоаиниди, Ж. М. Н. Пр. в 1873, 11, с. 76), в котором мог (раньше) учиться М.Грек 399 В «сказаниях» указание на происхождение («сын воеводский») взято, вероятно, из предисловия к переводу Псалтири, исполненному М.Греком для Нила Курлятева, знавшего его лично (Опис. рук. Соловец. библ. I, 19). Голубинский сомневается в титуле «сын воеводы», так как по завоевании отец Максима не мог быть воеводой, и предлагает заменить это название выражением: «от благородных родителей» (666–667); но, судя по летам М.Грека, отец его мог нести означенную должность раньше 400 А. С.Белокуров , Библ. моск. государей, прил., IV-V, XIX, XXXIX, XLII, XLIV. В 1905 г. студентам Киев. дух. акад. была дана тема: « Максим Грек как представитель византийского просвещения и выразитель византийских культурно-исторических задач на Руси» (Ответ профессоров пр. Антонию, 35). В подробном жизнеописании говорится, что он стал учиться дома в 5 лет. |
| Грамота к константинопольскому патриарху Дионисию – Л 26. РНБ, ф. 905 (Новое собр. рукописной книги), Г. 210. Сборник. Первая треть XIX в. 1°. 135 л. Полуустав. Переплет – картон в коже с тиснением. На л. 1 две владельческие записи почерками разных рук, первая – чернильная, вторая – карандашом: I) «Книга, глаголемая Проскентарий, принадлежит Петру Пелевину, стоит ценою» (далее зачеркнуто. – С . С.); 2) «С Агциону куплена из Лаптевой библиотеки. 1840 год июля 18 числа, за 43 рубли». Филигрань: «Beehive» с литерами «MW. J&R»; изображение знака (без литерного сопровождения) напоминает: Клепиков 1978, (1826, 1827). Содержит: «Проскинитарий» Арсения Суханова (л. 1 – 83); отписка к боярину С. Стрешневу «и на 30 вопросов ответы новых обычаев Никоновых...» Паисия Лигарида (л. 84 – 100); грамота патриарха Никона к константинопольскому патриарху Дионисию (л. 100 об. – 110); ответы александрийского патриарха Иоанникия на вопросы Арсения Суханова «о некоторых недоумительных вещех» 12 сентября 1651 г. (л. 110 об. – 112 об.); «Перевод с греческого письма с тетради, какову подал великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу... бывший цареградский патриарх Афанасий в 1653 году декабря в 13 день» (л. 113 – 125); грамота иерусалимского патриарха Феофана церковнослужителям (л. 125 – 126 об.); благодарственное письмо газского митрополита Паисия Лигарида к царю Алексею Михайловичу, переведенное Арсением Греком (л. 126 об. – 135). Содержание ркп. опис.: Пережогина 1992, 60 – 61. Грамота к константинопольскому патриарху Дионисию – Ф 27. БАН, 16.18.14. Сборник. Первая половина XVIII в. 4°. 39 л. (л. 1 об., 37 об., 38 об., 39 об. чист.). Полуустав. На л. 2 почерком, отличным от основного, заголовок «Книга архиепископа Новаго Рима и вселенскаго патриарха Дионисия»; на л. 38, 39 пробы пера: записи почерками, отличными от основного: «Грамота патриарха Никона и о извержении». Переплет – картон в коже с тиснением золотом и басмой, имеются две веревочные завязки. Филиграни: 1) «Рго Pamria» с вензелем «AG» типа: Клепиков, Кукушкина (1735); 2) литеры «БАГ» («Бумага Афанасия Гончарова») типа: Клепиков 1959, 80 (174.). |
|
|
