| В языке тех же самых надписей и таргумов указываются параллели и для других особенностей арамейского наречия кн. Даниила. Таковыми считаются, во-первых, – форма множественного числа от указательного местоимения дэна () – иллек (, Дан.3:12 ), числительного «multiplicationis» хад шибъâ ( – 3:19) – седмижды, наречий ъад ахарêн ( – 4:5) – наконец и кол кабел ди ( – 5:22) – хотя, и, во-вторых, употребление некоторых глаголов, имён существительных и предлогов в специальном значении. Именно, хавâ () сообщать в форме Haph. с дательным падежом лица (2:16:27), зэбан ( – 2:8) – покупать, йэкил ( – 2:26) – мочь, гэзар ( – 4:14) – определять, о божественном решении, шэлет ( – 6:25) с предлогом бэ () – овладевать, дэхел ( – 6:27) бояться, о страхе пред божеством, рэгаш с предлогом ъал ( – 6:7) собираться к кому-либо в состоянии возбуждения, шидар ( – 6:15) в форме Hithp. усиливаться, пэлах () – служить, хесен () – 2:37) – сокровище, богатство, лаген () – 2:11) – кроме 6 . Из перечисленных особенностей наиболее важною для определения времени написания арамейского отдела кн. Даниила считается форма относительного и указательного местоимений – , . В древнейших арамейских надписях Сенджирли и Нираба ей соответствует зи (), зэнâ () 7 . Судя по известным в настоящее время надписям Ниневии, Вавилона, Египта и даже Киликии, точно также звучало (зи ) относительное местоимение и в арамейском языке, служившем официальным наречием ассирийской и персидской монархии. Отсюда следует, что арамейский язык кн. Даниила не может быть признан разговорным диалектом Вавилона эпохи этого пророка 8 . Замена древнейшей формы зû позднейшею дû падает на период македонского владычества 9 в силу чего и арамейский отдел книги Даниила не мог быть написан ранее IV–III вв. По вышеуказанным особенностям арамейского языка кн. пр. Даниила – произведение не вавилонского, а греческого периода. Справедливость подобного вывода в обеих его половинах подтверждается наличностью в арамейском отделе персидских и греческих речений. Первые, – персидские названия вавилонских должностных лиц, – ахашдарпэнайа ( – 3:2, 3, 27; 6:2:3), адаргазрайа ( – 3:2:3), дэтабрайа ( – 3:23) гадабрайа ( – 3:24; 4:33) и т. п., не могли, говорят, проникнуть в язык евреев ранее, чем в язык вавилонян 10 . И если контрактовые таблицы времени Навуходоносора и его преемников не носят следов влияния персидского языка, то более чем невероятна возможность его воздействия на наречие живших в плену иудеев 11 . |
| Затем критики ссылаются на резкое, отличие языка книги Даниила от языка книги Иезекииля. Но доказательства сводятся (напр. у Кöнига) лишь к одному слову (Иез.16:7) и (Дан.11:12); но нужно заметить, что последнее употребляется в 1Езд.2:64, 69; Неем.7:66, 71; Пс.68:18; и потому очевидно вывод из подобного доказательства также поспешен и подобная разность всегда возможна у современников. Если этой разности противопоставить черты сходства языка Даниила и Иезекииля, указываемые издавна филологами, то она окажется вполне бездоказательной. Далее критики указывают на слова, свидетельствующие о более позднем происхождении книги Даниила в сравнении с книгами Ездры и Неемии. Так, для обозначения «непрерывной жертвы» в книге Неемии употребляются два слова: olah tamid (Неем.10:34), а у Даниила и в талмуде одно tamid (Дан.8:11—12; 11:34); слово gil — поколение, род — употребляется у Дан.1и в самарянском и талмудическом языке, хотя в другом значении: радость, употребляется в Пс.45:16; 65:13. Едва ли удачен пример о слове — быть виновным — Дан.1:10, так как слово — вина — встречается еще у Иез.18:7, а затем в арамейском и арабском языках, и таким образом указывает на современность Иезекииля и Даниила и близость их языка к арамейскому. Остальные указываемые критиками два слова: chattak — обрезывать (Дан.9:24) и rascham — записывать (Дан.10:21) в Библии более не встречаются, а употребительны в арамейской, талмудической и таргумической литературах. Из этих примеров вывод может быть лишь о близости языка Даниила к арамейскому языку и о большей окраске его арамейскими формами, чем у других писателей, хотя и у последних нередко можно встретить арах legomena, имеющие параллели в арамейском лишь языке. Еще Кöниг останавливается на грамматической форме множественного числа 2-го лица: khom и hom, употребляющейся у Ездры 15 раз, у Иеремии в 10и почти постоянно у Даниила. И это доказательство сводится к предыдущему выводу о сильной арамейской окраске языка Даниила. Из всех представленных возражений самым серьезным могло бы быть одно: сходство языка Даниила с палестинско-еврейским и арамейским, а не с вавилонско-еврейским и арамейским языком. |
| Когда в 1555 г. впервые был опубликован Новый Завет в переводе Пешита, издатель, канцлер I.A. Видманштад, объявил, что Сирийский язык Пешиты был языком Палестины, родным наречием нашего Господа и Его Апостолов. Это неправильно: Сирийский язык Пешиты сходен с Арамейским Палестины, но далеко не тождественен с ним. Сирийский, это – имя, данное наречию Арамейского языка, именно тому, на котором говорили в долине Евфрата и прилегающих областях. Наречия, на которых некогда говорили в Палестине и по соседству, к северу до Пальмиры, были также наречиями Арамейского языка, но отличными от Сирийского. Эти западные Арамейские наречия отличаются от Сирийского употреблением того, что может быть названо членом, спряжением и образованием глаголов и словарём. «Арамейский язык Палестины» известен нам из Арамейских частей Ветхого Завета, из таргумов и другой еврейской литературы, из Самаританских литурий и таргума, из Набатейских и Пальмирских надписей, но это – не язык Пешиты. Необходимо настаивать на этом, потому что распространённый раньше – ошибочный взгляд на связь Сирийского Христианства с первоначальным Христианством Палестины и теперь ещё не совсем оставлен. Даже, например, в хорошо известной книге покойного д-ра Весткотта о канонических книгах Нового Завета дано совершенно ошибочное представление о Пешите. Правда этот труд был в первый раз напечатан в 1855 г., но в седьмом его издании, вышедшем в 1896 г., мы всё ещё читаем: «Диалект Пешиты, как он известен теперь, представляет собой, по крайней мере, отчасти ту форму Арамейского языка, которая была распространённой в Палестине» 588 и «Пешита есть древнейший памятник кафолического Христианства» 589 . Правда, д-р Весткотт признаёт, что текст Нового Завета Пешиты был подвергнуть «решительному пересмотру в IV столетии» 590 . Но он настаивает на предполагаемом Палестинском происхождении Пешиты и утверждает, что нынешний канон Пешиты древнейшего времени. Ни то, ни другое из этих утверждений не может устоять при свете тех свидетельств, которыми мы располагаем в настоящее время. |
| В еврейском словаре можно найти несколько соответствующих нашему предположению слов; ( ) – кассия и ( ) – срубать; ( ) – дикий огурец и ( ) – разбивать, рассекать; ( ) – орех и ( ) – срезывать и т. под. С другой стороны, натянуто утверждение, будто игра слов может быть только в оригинальном тексте; что она бывает и в переводах (напр., греческом и латинском), – лучшим доказательством этого служит Мф. 16:18: «ты Петр (П τρος, Petrus), и на сем камне ( πτρ, petram)....» Не дают ли основания такого рода соображения заключить, что греческий переводчик истории о Сусанне перевел этот рассказ с еврейского или арамейского оригинала, не дошедшего, конечно, до нас, но не сам выдумал или записал его? Поэтические же созвучия в этом переводе говорят лишь о том, что переводчик этот с намерением подобрал такие греческие слова (параллельные еврейским подлинника), которые бы придавали его переводу легкий поэтический оттенок, представляющий для читателя гораздо больший интерес и занимательность 482 . Что касается в частности неканонического рассказа о пребывании трех отроков в печи, то он, как с вероятностью можно сказать, написан первоначально именно на еврейском (а не арамейском и, конечно, не на греческом) языке, хотя и стоит среди арамейского отдела книги Данииловой; доказательством этого служат еврейские имена трех отроков, встречающиеся также и в 1-ой главе книги, в то время как во 2-ой (арамейской) и в той же 3-ей главе друзья называются своими вавилонскими именами; характер языка неканонического отрывка тоже указывает на сходство его с еврейским и отличие от арамейского языка канонической книги Данииловой. Предполагают, будто писатель канонической (a вместе и неканонических отрывков) книги потому возобновил еврейскую речь, прервавши вдруг арамейский язык, что в неканоническом рассказе 3-ей главы содержатся почти исключительно величественные гимны еврейских мужей, имевшие значение только для евреев, между тем как целью вообще исторических глав книги Данииловой было изложить чудесные знамения всемогущества Божия, явленные над язычниками или же для них. |
| Матфей первоначально написал свое Евангелие на еврейском (арамейском) языке и что наш греческий Матфей есть уже вторичная обработка или свободный перевод арамейского оригинала 45 . Согласно с этим свидетельством защитники гипотезы первоисточников должны предполагать, что в основе всех трех наших греческих синоптиков лежит арамейский оригинал Матфея, и что разности между ними объясняются частью различным переводом арамейского подлинника, частью же добавлениями к нему и переработкой его сообразно с обстоятельствами происхождения и целью каждого синоптического Евангелия. В таком действительно виде эта гипотеза и была разработана творцом ее – Эйхгорном 46 . Но невозможность именно этого, с научно-объективной точки зрения единственно – вероятного, предположения Эйхгорна в настоящее время может считаться неопровержимо и всесторонне доказанною. При бедности языка арамейского и при богатстве и разработанности языка греческого представляются необъяснимыми совпадения синоптиков в употреблении не только одних и тех же слов и предложений, но и одинаковых своеобразных речений, неупотребительных грамматических форм, странных сочетаний и т. п. Как, например, объяснить, что все синоптики в одних и тех же местах арамейский аорист передают одинаковыми формами греческого глагола? Каким образом у всех трех синоптиков в одном и том же месте могло появится странное удвоение приращения в аористе πεχατεστθη. Почему только у Мф. в 27, 12, Мк. 14, 61 и Лк. 23, 9 употреблено πεχρνατο, между тем как во всех других случаях стоит страдательный залог? Почему в молитве Господней все три синоптика арамейское переводят неупотребительным πιοσιος? Эти и подобные недоразумения заставили Марша 47 , а потом и самого Эйхгорна 48 предполагать несколько (до 10–12?), посредствующих между нашими синоптиками и арамейским первоматфеем, греческих переработок последнего. Но полная бездоказательность и режущая глаза искусственность Марше-Эйхгорновской теории заставляют современных защитников гипотезы первозаписей единогласно отвергать арамейское первоевангелие Матфея и склоняться в пользу греческих подлинно-апостольских первозаписей – одной или двух. |
| Таким образом необходимо допустить, что Папий если и приводил даже какие-нибудь места из упоминаемого им писания Матфея, то они ни в чем не противоречили тому Евангелию от Матфея, которым пользовался Евсевий, т. е., нашему первому каноническому Евангелию. В этом случае гораздо важнее то обстоятельство, что писание апостола Матфея, о котором свидетельствует Папий, было написано, по его словам, на еврейском, т. е. сиро-халдейском или арамейском языке, между тем как наше первое каноническое Евангелие – греческое и мы нигде не находим упоминания ни о его переводчике, ни о времени его перевода. Общий впрочем голос древней христианской Церкви единодушно утверждает, что апостолу Матфею принадлежит как арамейское, так и греческое Евангелие его имени 61 . Но как после этого должно смотреть на греческое Евангелие от Матфея, – есть ли оно перевод, или же оригинальное и самостоятельное произведение ап.Матфея, которому так единодушно приписывается оно всеобщим голосом древней христианской Церкви? Исследуя внимательно ветхозаветные места, приводимые в греческом Евангелии от Матфея, некоторые ученые (Креднер, Гуг и др.) заметили, что одни из них следуют переводу LXX(70?), а другие – особенно мессианские пророчества – значительно уклоняются от него, и на этом основании сделали заключение, что наше греческое Евангелие от Матфея ни в каком случае не может быть переводом сиро-халдейского или арамейского Евангелия и что с самого начала оно было таким, каким существует и теперь, т. е., написанным на греческом языке. Переводчик – говорят они – приводил бы цитаты, встречавшиеся в оригинале, по переводу LXX(70?), или же буквально переводил бы их сам с арамейского оригинала, но никогда не стал бы свободно выбирать их то из того, то из другого. Против этого мнения делают 62 совершенно справедливое возражение, – что не один только писатель арамейского Евангелия имел право свободно относиться к ветхозаветным местам, которые он цытует, но что то же самое право принадлежало также и его греческому переводчику. Дело очевидно в том, что оригинал, из которого переведено наше греческое Евангелие от Матфея и о котором говорит Папий, был написан не на еврейском собственно языке на котором написаны ветхозаветные книги и которого обыкновенные (неученые) евреи в то время уже почти не понимали, а лишь на еврейском диалекте. т. е. на арамейском или сиро-халдейском наречии, которым говорили почти все тогдашние иудеи 63 . Отсюда понятно, что даже и в самом арамейском оригинале Евангелия от Матфея ветхозаветные места без сомнения были приведены не так, как в переводе LXX(70?), т. е. не по-гречески и не по-еврейски даже, а лишь в арамейском переводе из того или другого языка, и что следовательно отступление от перевода LXX(70?) некоторых ветхозаветных мест скорее принадлежит самому сиро-халдейскому оригиналу, чем его греческому переводу. |
| О, Дышащая Жизнь, Имя Твоё сияет повсюду! Высвободи пространство, Чтобы посадить Твоё присутствие! Представь в Твоём воображении Твоё «Я могу» сейчас! Облеки Твоё желание во всякий свет и форму! Прорасти через нас хлеб и Прозрение на каждое мгновение! Развяжи узлы неудач, связывающие нас, Как и мы освобождаем канатные верёвки, которыми мы удерживаем проступки других! Помоги нам не забывать наш Источник. Но освободи нас от незрелости не пребывать в Настоящем! От Тебя возникает всякое Видение, Сила и Песнь От собрания до собрания! Аминь. Пусть наши следующие действия произрастают отсюда. Те, кто распространяют этот текст, уверены, что молитва «Отче наш», как и Евангельские повествования, в которых она содержится, изначально были записаны на арамейском языке. И указанный «дословный» перевод Молитвы Господней сделан по «первоначальному» тексту. Якобы, только перевод с арамейского гарантирует подлинность передачи «духа» и «смысла» всего того, чему учил Христос. На самом деле все эти утверждения оказываются несостоятельными. Подавляющее большинство исследователей Священного Писания уверены, что апостолы писали новозаветные тексты на греческом диалекте койне – одном из наиболее распространенных языков в Святой земле в тот период времени. И только позднее они были переведены с греческого на другие языки. Да, некоторые ученые высказывали предположение о том, что апостол Матфей мог написать Евангелие на еврейском или арамейском языках. Но эти предположения не получили серьезных доказательств. Нет никаких материальных подтверждений тому, что книги Нового Завета писались изначально на арамейском языке. Арамейского текста, предшествовавшего греческому, нет, и судя по всему, никогда не было. Теперь давайте разберемся, откуда взялся этот странный «перевод». В сети Интернет вышеприведенный текст «молитвы» часто встречается без сведений о том, кем, когда и с каких источников он был сделан. И чтобы найти какую-либо информацию о его авторе, нужно постараться. Предприняв некоторые усилия, выясняем, что им является популярный в некоторых западных оккультных сообществах британский мистик Нейл Дуглас-Клотц (Neil Douglas-Klotz), известный также под культовым именем Муршид Саади Шакур Чишти. |
| Рассмотрение 20-й строки памятника следует начать с завершающей 19-ю строку буквы – (vav), которая также играет роль союза «и», но из-за переноса слова осталась в 19-й строке. В целом слово выглядело бы так: – (ve-akah) – «и я взял» – подобная конструкция уже встречалась в 17-й строке. – (mi-Moav). В данном случае буква (mem) выполняет функцию предлога «из»: «из Моава». – (maatain) – «двести»; в арамейском языке – (maatain), в древнееврейском языке – (maataim). – (iysh), по всей видимости, как и в 10-й и 13-й строках, подразумевает количественное множество – «люди». – (kol) – «все», «весь», «целиком»; в арамейском языке – (kol), в древнееврейском языке – , (ha-kol, ha-kol, kol). – . Обычно это слово многие исследователи памятника сопоставляли с древнееврейским – : «главы его», «начальники его». В отличие от древнееврейского языка, множественное число данного слова на письме, перед местоименным суффиксом, не отображается (как, например, в 8-й строке в слове – «дни его» и в слове – (bnehu) – «сын его»). Далее следует вертикальная разделительная черта. Следующее предложение начинается словом – . По всей видимости, это «перевернутый имперфект» от глагола (nasha), в арамейском языке (nasha) – «взять», «поднять», «нести», в форме 1-го лица единственного числа. Британский семитолог С. Кук объясняет суффикс (hey) единственным числом в коллективном смысле. – (be-Yahats) – «в Иааце». – . Это слово уже встречалось при переносе с 14-й строки на 15-ю. Его можно перевести как «и одержал (взял) его». Перевод (20-я строка): (И) я взял из Моава 200 человек – всех глав его. И взял их в Иаац. – (lisfot). По всей видимости, данный инфинитив образован от глагола – (lisfot) – «прибавлять», «продолжать». – (al) можно перевести как предлог «на», «у», «о», «об», «к», «возле». – (Divon) – «Дивон». Далее следует вертикальная разделительная черта. – (ankh) – «я». – (banti). Данный глагол (bana), инфинитив (livnot) – «строить»), имеет при окончании суффикс прошедшего времени в единственном числе, что в целом можно перевести, как «построил я». |
| все его существо выражает нечувствительность к требованиям, которые предъявляет ему Бог. Поскольку данный корень может иметь именно такое специфическое значение, не совсем точно передавать его просто словом «жесткий», как это стремятся сделать многие толкователи. Безразличие сердца фараона играет важную роль в утонченном описании его общения с Богом и лексически отличается от и . Джон Каррид основывает толкование этого мотива на возможной ссылке на египетскую практику посмертного взвешивания на весах сердца и пера: если сердце перевешивало перо это был признак благородного характера. Однако такая связь оспаривалась многими учеными, считающими маловероятным, что книга Исход может опираться на такую египетскую традицию. При этом, поскольку корни , и взаимозаменяемы в употреблении, Каррид предлагает переводить их одинаково «ожесточить сердце». Такой перевод, независимо от того, принимаем ли мы его тезис о египетской предыстории, не учитывает должным образом того факта, что в книге использованы три разных слова. В настоящей работе утверждается, что оттенок нечувствительности или притупленности необходимо учитывать наравне с остальными при изучении сердца фараона. Как ни удивительно, корень реже всего используется для описания сердца фараона в книге Исход (1 раз). Этот стативный корень обычно переводится как «твердый, суровый, жестокий». Помимо древнееврейского языка этот корень встречается только в арамейском и арабском. В еврейско-арамейском основное значение этого корня «быть твердым, сложным», а в форме Apel «придавать твердость, усложнять». Одно из дополнительных значений этого корня «находить трудным для понимания» или в форме Apel «выступать против, спорить». В имперском арамейском языке встречается в форме Pael со значением «стремиться». В арабском qas ( qsw ) обозначает «быть твердым, жестким, жестоким». Следует отметить также корень , производный от , который встречается лишь дважды в Священном Писании в форме Hiphil со значением «ожесточать, делать упрямым» ( Ис.63:17 ) и «обращаться жестко, грубо» ( Иов.39:16 ). |
| Вопрос о «влияниях» может быть разрешён чисто научным путём – путём анализа языка Христа и Евангелий. Если человек многие годы учился в некоей философско-религиозной школе, то затем он всегда будет мыслить именно на языке этой школы. Даже проповедуя на ином языке, он будет использовать усвоенную им школьную терминологию и его речь будет насыщена соответствующими кальками. Посмотрите, как полна русская церковная речь греческими словами, русифицироваными по правилам русского языка, но с оставленными греческими корнями (алтарь, иконостас, литургия…). Как много в русской церковной речи буквальных калек из греческой богословской терминологии (Богородица, целомудрие). Как много в ней калькированных грамматических структур, свойственных греческому языку, но не свойственных русскому или старославянскому («за превосходящую Твою благость»)… Посмотрите, как много заимствований из английского в современном политическом или техническом языке… Так же вот, если бы Иисус провёл в Индии свои детские и юношеские годы, то есть те годы, когда человек наиболее восприимчив к различным влияниям, то Его речь была бы насыщена заимствованиями и кальками из языка индийской философии. Современная филология хорошо умеет распознавать, на каком языке был создан тот или иной текст, переводом с какого языка он является. Филологи при изучении Библии быстро замечают «гебраизмы» в греческой речи апостолов (то есть выражения, естественные для еврейского языка, но не свойственные греческому). Небольшой пример работы современных филологов с текстом Евангелия: в тексте Евангелия от Матфея 28 раз встречается вводное выражение isou – «и вот», которое имеет соответствие в иврите (сакральном языке Библии), но не имеет аналога в арамейском (разговорном языке Палестины). При этом в Евангелии от Марка это выражение не встречается ни разу. Сравним: «И вот явились им Моисей и Илия» (Мф. 17,3) – «И явились им Илия и Моисей» (Мк. 9,4). «И вот завеса в храме раздралась» (Мф. 27,51) – «И завеса в храме раздралась»; «И вот завеса некоторые из книжников» (Мф. 9,3) – «были же некоторые из книжников» (Мк. 2,6)… Напротив, в параллельных текстах Мф. 9,25 – Мк. 5,42; Мф. 26,47 – Мк. 14,43; Мф. 27,1 – Мк. 15,1 в Евангелии от Марка появляется словечко «тотчас», отсутствующее у Матфея (всего у Марка оно встречается 41 раз), являясь своего рода логической частицей, организующей текст. В этой функции греческое слово euqus имеет свой аналог в арамейском языке, но не имеет его в иврите. Эти и другие наблюдения над текстами Евангелия заставляют с доверием отнестись к сообщение блаж. Иеронима (V в.) о том, что первоначально Евангелие от Матфея было написано на иврите и лишь позднее оно было переведено на греческий (прежде претерпев перевод на арамейский язык, каковой уже и был использован Марком; в свою очередь при позднейшем переводе Евангелия от Матфея на греческий язык переводчик уже пользовался прежде составленным греческим текстом Евангелия от Марка) . |
|
|
