| И в конце концов прокляли все мужи благонравные Симона Мага и злодеем его объявили. Но приверженцы Симона, во всем заодно с ним будучи, ложно ручались и утверждали, будто маг – Петр. Дошел этот спор до Нерона Цезаря, и повелел тот, чтоб Симон к нему явился. Явившись, предстал перед ним Симон и тут же начал обличьем меняться: сделался вдруг мальчиком, потом – старцем и тотчас – цветущим юношей; менялся лицом и фигурой, пол свой менял и возраст, словом, на все лады, услужая дьяволу , неистовствовал. Как увидел это Нерон, решил, что и впрямь он Сын Божий. Апостол же Петр говорил,что он вор и обманщик, маг, урод, злодей, подлец и во всех заповедях Божьих истины извратитель... Тогда, придя к Нерону, сказал Симон: Послушай меня, славный император. Я сын Божий, с неба спустился.:18 Говорит тут Симону Петр: Сумел ты всех провести, но не меня отнюдь; а тех, кого ты прежде уже обманул, вывел из заблуждений через меня Господь. И поскольку уж известно тебе, что не в силах ты меня победить, удивляюсь, зачем на глазах у царя ты так на рожон лезешь, будто думаешь колдовским искусством своим учеников Христа одолеть?»/(11–17)/и так далее. Этот, так сказать, «ученый диспут» продолжается на многих страницах. Короче говоря, для Иудеев за чудесами Иисуса скрывался Веельзевул, для христиан за чудесами Симона Волхва (или Аполлония Тианского) скрывался Сатана! Итак, книжники об Иисусе утверждали: « Он одержим веельзевулом и изгоняет бесов силою бесовского князя ». Иисусу нетрудно было опровергнуть этот довод. Он не доказывает неправоту книжников, но говорит слова, с которомы они, как и все, должны согласиться: «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот». И отсюда следствие: «Если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его» ( Мк.3:24–26 ). Иначе говоря, если книжники установили, что Он Иисус, изгонял бесов с помощью князя бесовского, то они должны были бы сделать логическое следствие: царству Сатаны пришел конец. А это означает: Началось время Мессианского Царства . |
| О популярности магии в греко-римском мире говорить излишне . Интересно, что пророки, маги и целители часто объединялись в одну категорию. Например, Диодор Сицилийский говорит, что богиня Исида благодетельствует роду человеческому через пророчества и исцеления (Историческая библиотека 1. 25). У Лукиана в шуточном диалоге Мениппа, попавшего на небо, и Зевса, последний говорит: «Ведь было время, когда я был для них (людей) и пророком, и целителем.» (Икароменипп, или Заоблачный полет 24). Это было характерно не только по отношению к богам: философ Эмпедокл из Акраганта (имевший прозвище «запретитель ветров») в сохранившемся только во фрагментах сочинении «Очищения» замечает, что, в какой бы город он ни пришел, всюду за ним следуют мужчины и женщины: «Одним нужны предсказания, другие по поводу болезней всевозможных спрашивают, чтобы услышать целительное слово, давно уже терзаемые тяжкими муками» ( Климент Александрийский . Строматы 6. 30). Философы, пророки и колдуны не сильно отличались друг от друга не только в народном сознании, но и в римском праве. Но если магия всегда подвергалась запретам , то на философов и пророков гонения устраивались время от времени. Тем не менее, даже императоры часто не делали различия между магией и философским образом жизни. Про императора Нерона было известно, что он «не терпел философов: ему казалось, будто они рассуждают о пустяках, а втихомолку занимаются волхвованием» ( Флавий Филострат . Жизнь Аполлония Тианского 4. 35). Что касается Ветхого Завета, то маги причислялись к одной категории с лже-пророками, а потому исключались из народа Божиего ( Втор.13 , Втор.18:10–14 ). Однако отношение к магической технике было сложнее . Скажем, описание исцеления в книге Товит выглядит как изгнание демона магическими средствами (Тов.6:8: «если кого мучит демон или злой дух, то сердцем и печенью должно курить пред таким мужчиною или женщиною, и более уже не будет мучиться»; Тов.8:2–3: «(Товия) взял курильницу, и положил сердце и печень рыбы, и курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его Ангел»). |
| Алексей Муравьев , кандидат исторических наук Все лекции цикла можно посмотреть здесь . Около 220 года, когда в империи уже были опубликованы указы, начавшие гонения императора Декия, большое количество представителей элит начало вставать на защиту, даже не столько язычества, то есть не богов, не каких-то культов, а вообще всей жизни, всей традиции своей, которым с их точки зрения угрожало слишком быстрое распространение христианства. И здесь их отчасти в каком-то смысле можно понять, но делали это часто методами такими, скажем так, жесткой сатиры и полемики. Если в отношении Лукиана можно говорить, что у Лукиана видна некоторая растерянность, то по мере, в контексте гонений, по мере углублений этого конфликта, возрастает и агрессивность представителей римских элит в отношении христиан. В 220 году примерно греческий писатель Флавий Филострат грекоязычный написал сочинение «Жизнь Аполлония Тианского» в которой он рассказал о некоем мудреце, жившем тоже в Сирии, которого иногда сравнивают с этим Протеем Перегримом, но этот мудрец исключительно позитивный. Он исцеляет больных, совершает чудеса, перемещается из одного города в другой, чудесным образом убеждает людей и это привело к тому, что создался даже определенный философский культ. Но Аполлоний Тианский, интересно что, у него никогда не было настоящего культа последователей. Этот культ был ограничен очень небольшой группой людей, пытавшихся что-то противопоставить христианству. Если христианство выступало с могучим образом Христа, не только, как человека, который творил чудеса, но и проповедника, и проповедника не только веры, но и новой этики любви и так далее. То Аполлоний Тианский все-таки за исключением чудес и каких-то действий ничего из себя не представлял, поэтому сложно было. Но тем не менее в начале III века проконсул Вифинии Иерокл (Иероклес) написал сочинение «Правдивые словеса», в котором он уже не просто взял это сочинение Филострата и его противопоставил, а жестко поставил в оппозицию христиан, как разбойников, мошенников, негодяев и этого прекрасного мудреца, который был такой добрый, ласковый и гораздо лучше. Он написал две книжки и пытался доказать ложность Священного Писания христиан на основе того, что оно само себе противоречит и так далее. Вот некоторые выражения, в которых Иерокл писал: «Аполлоний Тианский был жрецом человеколюбивого Асклепия и совершил много чудес». А Асклепий – это же, в общем-то, покровитель медицины. То, что он был жрецом Асклепия – значит, что он был доктором, лечил людей, все делал для людей. Он совершал чудеса во имя любви к людям – это очень важный месседж. И учение Аполлония Тианского с точки зрения Иерокла было «трезвое, точное суждение, а у христиан только тупость. Ведь мы того, кто совершил такие дела, считаем не богом, – то есть Аполлония Тианского, – а лишь угодным богу человеком. А они из-за каких-то нескольких чудес объявляют Иисуса богом». |
| Скачать epub pdf Cod. 44. Филострат, Жизнь Аполлония Тианского Переводчик: Г.П. Власов (Агностик) Прочитал восемь книг Жизнеописания Аполлония Тианского за авторством Филострата 31 из Тира 32 . Стиль чистый, приятный, краткий и полон очарования по причине его любви к архаизмам, а равно и к новым построениям. Он рассказывает, что Аполлоний посетил индов, которых он называет брахманами, от которых он премного научился божественной мудрости. Он также посетил мудрецов Эфиопии, которых он называет гимны 33 , потому что они всю свою жизнь проводят нагими и никогда не одеваются, даже в самую плохую погоду. Но он утверждает, что мудрецы Индии многократно превосходят таковых из Эфиопии, поскольку они старше в соответствующее время и их разум яснее и острее, вследствие того, что они живут ближе к солнцу. Он однако не утверждает, что Аполлоний творил чудеса, как приписывает это ему легенда; он просто восхваляет его за философический и умеренный образ жизни, чем он показывает учение Пифагора, как поведением, так и научными взглядами. Различные рассказы приводятся о его смерти, обстоятельства которой не ясны, как он сам желал; ибо при жизни он имел обыкновение говорить, что мудрец должен держать свою жизнь в тайне от других, или, если не может, должен, по крайней мере, держать свою смерть в секрете 34 . Место его захоронения неизвестно. Филострат утверждает, то Аполлоний имел великое презрение к богатству; он отказался от своего имущества в пользу брата и других; никто никогда не смог убедить его взять деньги от власть имущих 35 , хотя те убеждали его, что он достоин этого. Филострат утверждает, что он предвидел голод в Эфесе и прервал его, когда тот вспыхнул. Однажды он увидел какого–то льва и объявил, что в нем находится душа Амасиса, царя египтян 36 , которая попала в тело животного в наказание за преступления Амасиса, свершенные им при жизни. Он также разоблачил Емпуса 37 , который под видом куртизанки притворялся, что влюблен в Мениппа 38 . Он вернул к жизни девочку–римлянку, которая, по–видимому, только что умерла, и освободил свои руки от оков, когда находился в тюрьме. Перед Домицианом он защищал себя и превозносил Нерву (Домицианов преемник); после чего исчез из судилища, и присоединился к Деметрию 39 и Дамису 40 , но не через долгое время, а через несколько минут, хотя они уже находились в нескольких днях пути от него. Таковы измышления Филострата относительно Аполлония . Он отрицает, однако, что тот был чудотворцем, если он и свершил некоторые чудеса, которые ему приписывают, то они были результатом философии и праведности его жизни. Наоборот, он был врагом магов и колдунов и, несомненно, не был приверженцем магии. |
| Итак, отличительные черты антиохийско-сирийского богословия, обстоятельное знакомство автора с сирийской Библией показывают, что Сирия – родина Quaestiones et Responsiones ad orthodoxos. Q144 и 34, нам кажется, могут сокращать общие территориальные границы Сирии даже определённым указанием г. Антиохии. В Q144 автора спрашивают: „Если Бог из начала положил границей моря песок, по слову: „до этого дойдёшь и не перейдёшь” ( Иов. 38:11 ), то каким образом в различных местах море показывает себя переходящим границу”? И далее: „ ν γρ τ δοικσει τατ τινν μν τπων πδρα, τινς δ τπους τς ξηρ ς πδειξε θλατταν”. Отсюда можно заключать, что автор писал и жил в одной провинции, лежащей у морского берега, которая часто терпела беды от наводнений. Другой Q31 спрашивает: „Если Бог есть виновник и Господь всего сотворённого, то каким образом τελσματα Аполлона (Тианского) могут иметь влияние над некоторыми частями сотворённого, удерживая, как мы видим, натиск моря и ветров, нападение мышей и зверей, и если совершаемые Господом чудеса остаются (ныне) только в одних повествованиях, чудеса же Аполлона свидетельствуются фактами, то не обманываются ли „видящие их”? В ответе автор старается объяснить упоминаемые чудеса от τελσματα Аполлона Тианского естественным путём: глубоким знанием сил природы и соответствующей рефлексией. Таким образом, выходит, что не только город, лежащий при море и созерцающий иногда сильные разливы моря, был как бы местом жизни автора, но и город, который в лице Аполлона и его τελσματα имел чудесного защитника от этих морских штурмов. По свидетельству историка Малалы, таким городом, имевшим в τελσματα Аполлона, предупреждение от всех морских несчастий, была Антиохия π Δφνης она у восточных своих ворот имела именно эти τελσματα 1518 и, согласно Q144, находилась недалеко от моря, в одной только миле. Не нужно много говорить, что в такой добытой характеристике автора легко узнать выдающегося представителя антиохийско-сирийской церкви IV века – Диодора, сначала пресвитера Антиохии, а затем епископа г. |
| Скачать epub pdf Cod. 241. Филострат. Жизнь Аполлония Тианского Переводчик: Исихаст При переводе использовалось также издание: Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. Москва 1985. Прочитано кое–что об Аполлонии со слов Филострата. Он говорит, что Вавилон огорожен круглой стеной протяженностью в 480 стадий, в три полуплефра высотой и менее полуплефра толщиной. Город разделен на две равные части Евфратом, под которым проходит подземная переправа, обобщающая невидимым снаружи путем царские дворцы на обоих берегах. Рассказывают, что женщина по имени Медея, которая здесь царствовала когда–то, соединила берега реки уникальным способом. Она погрузила в реку камни, медь и смолу, образовав озеро; затем прорыла в пересохшем русле траншею глубиной в две оргии – так что казалось, будто она появлялась в упомянутых дворцах словно из–под земли – и покрыла ров сверху смолой, восстановив уровень русла. Дно и стены получившегося тоннеля отличались необыкновенной прочностью, ибо смола от соприкосновения с водой твердеет как булыжник. Потом над еще влажной замазкой было опять пущено течение Евфрата, и так устроился переход. Дворец покрыт медной кровлей и весь от нее блестит. Палаты, терема и портики украшены серебром и золотой парчой. По словам Аполлония, там есть чертог с потолком в виде купола, похожим на небесный свод; он выложен лазуритом, а камень этот по причине своей темной синевы являет глазам цвет неба. Статуи почитаемых там богов вознесены ввысь и кажутся золотыми, словно сияя от природного света. Царь творит там суд; четыре вертишейки, подвешенные над сводом, напоминают ему о неизбежности рока и о том, что он тоже смертный. Подвесили этих птиц якобы маги, частые гости во дворце; они называют их «языками богов» Автор говорит, что, покинув персидское царство и приближаясь к Кавказу, Аполлоний и его спутники почуяли запах весьма благовонной земли. Гору Кавказ мы считаем началом Тавра, который через Армению и Киликию простирается до Памфилии и Микале, до морского берега, где проживают карийцы и где предел Кавказа, но не его начало, как думают некоторые, ибо высота горы Микале не так значительна, тогда как вершины Кавказа настолько неимоверны, что разрезают солнечный свет. Другая цепь Тавра, которая окружает сопредельную с Индией Скифию до Меотиды до левобережья Понта, имеет длиною более двадцати тысяч стадий, ибо именно такова общая протяженность Кавказского хребта. |
| Но можно сделать ещё один шаг и точнее определить, в каком именно месте Греческой Сирии писал наш автор. В 144 Q. читаем: «Если Бог изначала пределом моря положил песчаный берег, то каким образом море в различных пределах переходит этот предел? Ибо в этой области море в некоторых местах отбежало, другие же погружены в воду». Составитель, несомненно, пишет в местности, расположеной у берега моря и часто страдавшей от наводнений. В 34-м Q. спрашивается: «Если Бог есть Творец и Владыка твари, то каким образом возможны в пределах твари чудеса Аполлония (Тианского)? Ибо они и волнение моря, и дуновение ветров, и набеги мышей и других зверей прекращают, как мы видим. И если бывшие от Господа чудеса в большинства случаев (ещё и теперь) самыми событиями подтверждаются». В ответ на это автор «Вопросов» пишет: «Бывшие от Аполлогия (Тианского) чудеса Господь не уничтожил потому, что они происходили на почве знания естественных сил природы к телесной пользе людей. Демона же, который поселился в статуе Аполлония и изречениями оракула вводил в заблуждение людей, чтобы они почитали Аполлония как Бога, заставил замолчать (φμωσε), а вместе с ним и весь род остальных демонов, которые почитались Эллинами под именем богов, истребил, как об этом свидетельствует действительность». Данное место показывает, что наше сочинение написано на том месте, где постоянно собственными глазами мог видеть те чудеса, которые автор называет τ πολλωνου τελσματα. Таким образом, искомый Сирийский город должен лежать вблизи моря. Малала рассказывает, что Аполлоний в Антиохии направил одно θαμα против Северного ветра, а другое против скорпионов. Вывод отсюда: весьма вероятно, что Антиохия-город, который несколькими столетиями раньше прославился чудесами Аполлония – место, в котором жил автор нашего сочинения. Он не сомневался в чудесах Аполлония Тианского, ибо в каждый данный момент собственными глазами может убедиться в них, но только объясняет их учёными познаниями Аполлония, которые дали ему возможность раскрыть тайну природы. Можно ли на основании φμωσε заключать, что в городе, где жил составитель, статуя Аполлония была разрушена христианами, спорно, хотя не невероятно. |
| D. F. Strauss. Der Leben Jesu kritich bearbeitet, 1–2. Tubingen, 1835–1836, позднее многочисленные переработки. 242 См. цит. соч., т. 1, с. 75. Для Штрауса этого периода характерна та же либерально–христианская апологетпческая тенденция, что и для большинства его просвещенческих предшественников, а также, mutatis mutandis, для многих его продолжателей: он хотел спасти возвышенный моральный смысл Евангелий от компрометации недолжными мотивами. Как известно, в конце жизни Штраус позволял себе выпады против и такой апологетики; но это характеризует его личную внутреннюю эволюцию. 243 Современная исследовательница осторожно говорит в этой связи о жанре, «который сейчас называют ареталогическим, а в древности он определенного названия не имел, так как к изящной словесности не причислялся» (£ " . Г. Рабинович, ««Жизнь Аполлония Тианского»Флавия Филосграта», в: Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского, М., 1983, с. 221). Ср. нашу попытку призвать к осторожности в оперировании категорией жанра: С. С. Аверинцев, «Жанр как абстракция и жанры как реальность: диалектика замкнутости и разомкнутости», в: Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы. Отв. редактор М. Л. Распаров, М„ 1989, с. 3–25 (перепечатано в: С. С. Аверинцев. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М„ 1996, с. 191–219). 244 Здесь и во всей этой статье обсуждается предпочтительно тот тип научного дискурса, который характерен для немецкой науки. Попытка пересмотреть подход к проблеме, осуществленная с сознательным вызовом немецкой традиции рядом американских специалистов, что бы о пен ни говорить в остальном, оплачивает свежесть взгляда исключительным по откровенности дилетантизмом в употреблении литературоведческих терминов и понятий (колоритный пример — R. Н. Gundry. Mark: Λ Commentary on His Apology for the Cross. Grand Rapids, Michigan, 1993, особенно раздел «The literary Genre of Mark " s Gospel», p. 1049–1051). Поскольку эта статья представляет собой попытку уточнить литературоведческое описание евангельского текста, нам естественно принять за точку отсчета схемы, обычные для немецкой школы, в любом случае всегда стремившейся к большей точности в этом пункте, чем американские создатели альтернативного типа анализа. |
| Таким образом, Павел намекнул на промежуточный период, и, по всей вероятности, это указывает на то, что могила осталось пустой. В целом, кажется, у нас есть мало оснований противопоставлять молчание Павла по некоторым вопросам Евангельскому повествованию и видеть в них противоречия. Кроме того, различие в акцентах, расставленных Павлом и Евангелиями, может отчасти объясняться различиями жанров, в которых написаны эти произведения. Евангелия рассказывают историю о жизни Иисуса, смерти и Воскресении, и поэтому они повествуют о событиях в правдоподобном порядке: смерть, похороны, Воскресение, пустая могила, явление ученикам и Вознесение. Павел не пишет историю, а рассуждает спустя двадцать лет после событий, исходя из собственного опыта. Пустая могила не является частью его опыта, но появление воскресшего Христа является таковым, хотя оно и произошло после промежуточного периода. В этой связи можно утверждать, что различия между Павлом и Евангелиями незначительны. Один последний аргумент заслуживает внимания, а именно вопрос о параллельных повествованиях о пустых гробницах языческой древности. Если бы было доказано, что повествования о пустых могилах были легендарными поздними дополнениями к первоначальным повествованиям о Воскресении, эти параллели могли бы послужить мотивом для их добавления. Однако сейчас, когда гипотеза, согласно которой рассказы о пустых гробницах проистекают из более поздней традиции, представляется неправдоподобной, современные параллели мало повышают ее вероятность. Тот факт, что повествовательные мотивы появляются в легендах, не означает, что те же мотивы не могут присутствовать в повествованиях, отражающих реальные исторические события. Некоторые люди действительно живут «долго и счастливо». Более того, самая известная параллель – параллель современника Иисуса – Аполлония Тианского (Erman 2012:208) датируется источником III в. Если кто и повлиял на кого, то именно Евангелия повлияли на написанную Филостратом «Жизнь Аполлония Тианского», а не наоборот. |
| 37, 103; Медицина: cod. 163–164, 178, 216–221; Топография: cod. 36; Зоология: cod. 278; Разное: cod. 124, 166–167. Нужно отметить, что по количеству кодексов «Библиотека» состоит на 56,4% из христианских и на 43,6% – и светских произведений. А по реальному объему (количеству страниц) наоборот, только на 42% из христианских и на 58% из светских текстов C. 7]. Иными словами, из 168 авторов «Библиотеки» – 99 светских. Итак, «Библиотека» Фотия заключает в себе сведения о греческих грамматиках, ораторах (особенно аттических), светских и церковных историках, теологах, философах, естествоиспытателях и врачах. В ней также содержатся сведения о художественных, мифологических и агиографических произведениях. Что касается философии, приведем названия кодексов по этой теме: Евсевий, Против Гиерокла (cod. 39), Филострат, Жизнь Аполлония Тианского (cod. 44), Иосиф, О Вселенной или о сущности всего, (cod. 48), Тимей, Лексикон к Платону (cod. 151), Боэт, О сомнительных терминах у Платона (cod. 155), Дорофей, О новых и заимствованных терминах у Платона cod. 156), Дамаский из Дамаска, О жизни философа Исидора (cod. 181), Никомах из Герасы, Арифметическая теология (cod. 187), Энесидем, Пирронические сочинения (cod. 212), Гиерокл, О промысле и судьбе (cod. 214), Иоанн Филопон, Против «Трактата о статуях» Ямвлиха (cod. 215), Диодор из Тарса, Против судьбы (cod. 223), Филострат Тирский, Жизнь Аполлония Тианского (cod. 241), Дамаский из Дамаска, О жизни философа Исидора (cod. 242), Аэлий Аристид, В защиту антиплатоновской риторики (cod. 247), Аэлий Аристид, Общая апология (cod. 248), Теофраст из Эреса, Отрывки из различных сочинений (cod. 278). Кроме того в «Библиотеке» упоминаются философы-платоники Филон из Лариссы (cod. 212, 170a), Нумений (cod. 249, 438b14–19) и Марин из Сихема (cod. 242, 345b). Очевидно, платоновская проблематика весьма интересовала Фотия и кружок его учеников, в занятиях с которыми и формировался список прочитанных сочинений будущей «Библиотеки». Более того, этот список заставляет усомниться в правильности утверждения авторов труда «Греческая философия», что «из 280 глав любопытного памятника эрудиции, каковыми является Библиотека Фотия, только три главы посвящены философии: codices 214 и 251, трактующие о Гиерокле-неоплатонике, и codex 212, где речь идет о скептике Энесидеме» C.834]. |
|
|
