| В проведении заволжцами мысли о том, что древние русские подвижники и основанные ими монастыри не имели земель и крестьян. Иосиф видел хулу на всех русских чудотворцев и воспользовался ею для обвинения своих противников. В его не дошедшем до нас сочинении находилось между прочим положение: «еже како Нил и ученик его Вассиан похулиша великих чудотворцев Антония и Феодосия, и всех святых чудотворцев, иже в печерском монастыри и во всей русской земли». Вассиан в своем ответном сочинении возражал своему противнику: «сие, Иосифе, на мя и на старца моего лжеши, что будто се мы похулили всех чудотворцев во всей русской земли. Мы же благодатию Божиею чудотворцев киевских ублажаем и всех во всей русской земли... и знаменосци их именуемъ; понеже сохранили заповеди Божии и жили по Евангелию и Апостолу». Критическое отношение Вассиана к аргументам Иосифа, заимствованным им из сказаний о чудесах святых, подало повод к еще более серьезному обвинению его Иосифом. Последний по этому поводу писал: «о еже како Нил и ученик его Вассиан похулиша не токмо в русской земли чудотворцев, но иже и в древняя лета и в тамошних землях бывших чудотворцевъ; чудесем их не вероваша и от писания изметаша чудеса их». Тем и закончил свою литературную борьбу с Вассианом Иосиф. Одновременно с литературной полемикой Вассиан Косой действовал в пользу своих идей и другим более практическим путем. Приближенный великого князя он старался убеждать последнего действовать в своем духе и настаивал пред ним на отобрании у монастырей земельных владений и крестьян. Вассиан не безусловно отрицал законность церковной поземельной собственности, он оставлял ее для архиереев и приходских церквей, хотя и ограничивал употребление и пользование землями и угодиями строго каноническими правилами. 205 Чрез всю полемику Вассиана против владельческих прав монастырей проходит одна замечательная и достойная идея, – это его постоянная симпатия к низшему классу, который в то время жил одними страданиями. Вассиан постоянно противопоставляет последнюю нищету и страдания бедняка роскоши и изнеженности высших привилегированных классов. Здесь уже Вассиан затрагивал очень важный социальный вопрос. Нужно сказать, что голос Вассиана в защиту угнетаемого бедного простого народа не прошел бесследно. |
| Кроме того, опись указывает еще в «большом погребе» 3 минеи месячныя за сентябрь, октябрь и июль и книгу в полдесть житие Антония Печерского, а «в коробках», находившихся в каком-то неотмеченном описью помещении царского дворца, были еще – в одной две псалтыри и Александрия 503 , а в другой вместе с ризами и патрахелями «и книги» – неизвестно какия, вероятнее всего богослужебныя – из царской моленной. Таким образом книжное собрание у московских царей в самом конце XVI и начале XVII века состояло из 41 русской рукописи, одной книги московской печати, одной немецкой (травник), 10 книг литовской печати и 5 тетрадей польских (всего 58 По содержанию книги, находившиеся в сей библиотеке, были: книги свящ. Писания вместе с толкованиями или без оных (7), книги содержавшие творения св. отцов церкви (3), богослужебные (4), минеи месячные (14) и вообще книги религиозного содержания (8), летописцы (2), Александрия (1). «5 тетратей выписано из звездочетья», 13 книг неизвестного содержания и единственная иноязычная книга – «Травник немецкой печати» 504 . Эта опись для нас важна тем, что она положительным образом свидетельствует об отсутствии (за исключением «Травника» немецкого), как и должно было ожидать, в конце XVI и начале XVII века иноязычных книг и рукописей в царской библиотеке. Весьма важно для нас также и то обстоятельство, что в этой описи перечисляются, кажется, и те книги, которыя были в кабинете царя Ивана IV, в числе «Постельной казны», и о которых мы знаем из сохранившихся до нас отрывков описи домашнего имущества царя Ивана IV. Так летописец, травник немецкий и триоди постная и цветная, которыя в 1582 г. находились в постельной казне царя Ивана IV, указываются и в описи библиотеки царя Бориса. Поэтому мы имеем право думать, что эта опись библиотеки Бориса Годунова заключает не только книги, принадлежавшие ему или им приобретенные, но и книги, доставшиеся ему от его предшественников царей Ивана и Федора. В библиотеке этой не было в то время ни греческих, ни латинских, ни еврейских рукописей, о которых говорит нам хроника Ниенштедта и список проф. Дабелова. Но не было ли сих иноязычных рукописей в царской библиотеке ранее сего при царе Иване IV? Может быть все эти рукописи царской библиотеки не дошли до нас и не упоминаются в описях царского имущества конца XVI в. и начала XVII в. потому, что оне или сгорели в один из московских пожаров (1547 или 1571 года) или погибли от какой-либо другой причины. Итак, были ли иноязычные рукописи в библиотеке царя Ивана IV? |
| Но несомненно, что общее мнение, если взять рядового печерского инока, твердо стояло на мысли, что всему есть своя мера и всякому иноку положено свое – по званию и состоянию, и осуждало отступление от этой мерки. Еще при Феодосии один купец, из Торопца родом, роздал свое «имение» и постригся у Антония в чернецы. Этот Исакий принялся за себя жестоко: надел власяницу, заказал купить себе козла, одрал его и надел свежую козлиную кожу шерстью на власяницу, так что на нем и усохла «кожа сыра», плотно прильнув через власяницу к телу. Семь лет пробыл Исакий в таком виде в пещере длиной в четыре локтя, «не вылазя», «на ребрех не легав, но сидя мало приимаше сна». Кормили его в «оконце» через день одной просфорой. Дошло до того, что постучали как-то Исакию в оконце, чтобы передать пищу, а ответа не последовало. Нашли его без чувств, и потом два года Феодосий отхаживал его, оглохшего, без языка и без движения, пока все это мало-помалу вернулось к нему. Исакий вспомнил, как явились в пещеру к нему бесы, ударили в сопели, гусли и бубны и заставили его плясать до полусмерти. После этого случая он решил побеждать дьявола не в пещере, а «ходя в монастыре» и соблюдая по-прежнему «воздержание жестоко». И вот поведение его было тотчас же оценено как «уродство»! Он начал «помогать поварам, варя на братию». Да на заутреню ходил раньше всех, стоял там «крепко и неподвижно», хоть и в мороз, в протоптанной обуви, обмораживая ноги, пока заутреню не отпоют. Тут он и шел в поварню, заготовлял дрова, воду, разжигал огонь, а «повара от братии» приходили на готовое. И они же еще и издевались над ним, как над юродивым! И все дальнейшие разнообразные физические испытания, которым он подвергал себя в течение трех лет, подробно описанные, зачислены рассказчиком «Патерика» на счет «уродства». А затем Исакий-купец и сам решил, что бесы побеждены, и дальше продолжал уже спокойно жить в посте, бдении и воздержании, видимо уже не хватаясь за не подобающие его званию дела 235 . Исакий, видимо, строил свою жизнь, не оглядываясь на окружающих. Упоминавшийся уже Федор, замученный князем Мстиславом, был мягче и, если бы не брат Василий, погибший вместе с ним, рисковал не выдержать взятого на себя монашеского подвига. Федор был богат, роздал все нищим, постригся и долго жил в пещере (Варяжской) по указанию игумена. Прошли годы, ослабло тело, явилось недовольство «монастырской ядью». Федор предавался грустным мыслям о прожитом времени и о потерянном богатстве и жаловался друзьям, пока не обрел опору в Василии: тот нашел секрет восстановить душевное равновесие ослабевшего, и, хотя бес потом хитростью чуть было не искусил его бежать, захватив обнаруженный в пещере клад, Федор с помощью того же Василия справился и с этим искушением, зарыл клад поглубже и предался «работе велией». |
| Отрок исполнил приказание и стал замечать многих бояр, кланявшихся св. Феодосию. На отрока находил все больший и больший страх. Так прибыли они к монастырю. Все иноки вышли навстречу св. Феодосию и поклонились ему до земли. Отрок стал думать: «Кто он такой, что все ему так поклоняются?» Но тут св. Феодосий взял его за руку, ввел в трапезу и приказал накормить его, а потом, одаривши, отпустил. Обо всем этом рассказывал инокам тот же отрок. Св. Феодосий был весьма тверд в вере и никогда не отступал от правды. Часто с наступлением ночи он удалялся в ту часть города, где жили евреи, и препирался с этими врагами Христа об истинах веры, укоряя их и называя богоубийцами и отметниками закона Божия; желал, как истинный подражатель Христов, быть убитым за исповедание своей веры, и преимущественно от тех людей, которыми был убит сам Христос. Твердость свою в правде св. Феодосий показал в борьбе, происшедшей между князьями, сыновьями Ярослава Мудрого. Эта борьба коснулась также тихо подвизавшегося в своей пещере св. Антония. Князь полоцкий Всеслав, правнук Владимира св., стал вести войну с внуками Владимира св., сыновьями Ярослава Мудрого: Изяславом киевским, Святославом черниговским и Всеволодом переяславским за то, что они не сделали ему прибавки к области, наследованной им от отца своего, и сперва сделал неудачное нападение на город Псков (1065), а потом на Новгород (1066), и город этот ограбил подобно неприятелю: снял даже колокола и паникадила в новгородском Софийском храме. Дети Ярослава: Изяслав, Святослав и Всеволод соединились и пошли воевать Всеслава; Всеслав не мог устоять против троих князей и просил мира. Изяслав звал его на мир и поклялся на кресте, что не сделает ему никакого зла. Но лишь только Всеслав явился в шатер Изяслава у Смоленска, как великий князь Изяслав нарушил клятву: приказал заковать Всеслава в цепи и отвезти под стражей в Киев, где он был заключен в темницу. Сталось, что в следующем году (1067) напали на киевскую область иноплеменники половцы; Изяслав с братьями выступил против них, но на реке Альте князья были разбиты и бежали; Изяслав сперва бежал в Киев, а когда половцы пошли по следам его, стали грабить и жечь все по пути – бежал в Польшу. Тогда киевские граждане освободили Всеслава из темницы и провозгласили его у себя князем. Черниговский князь Святослав между тем отразил половцев. Всеслав недолго, однако, был князем в Киеве: в 1068 году Изяслав возвратился с польскими войсками, и Всеслав сам ушел в свою область, а Изяслав, давши обещание никого не казнить из киевлян за Всеслава, без боя занял Киев. Он не сдержал, однако, данного им обещания, и сыном его Мстиславом в Киеве было умерщвлено около 70 граждан, многие были ослеплены или подпали другим казням; дело при этом не было хорошо расследовано, и многие пострадали безвинно. |
| В этом учении о Боге и о человеке св. Тихон прекрасно выразил понятие, которое впоследствии нашло себе Отклик у Владимира Соловьева в его учении о Богочеловечестве. Как Соловьев, он живо ощущает онтологическое подобие, существующее между Богом и миром. Как и Соловьев, он верит в возрастание этого подобия до полного расцвета и блеска, ибо его зародыши, в большом количестве, были заложены во вселенную, еще в зачаточный период ее существования. Здесь мы далеки от Иосифа Волоколамского или Антония Печерского, но очень близки к религиозным чувствам русского народа. Любимыми образами Тихона для иллюстрации его мыслей были притчи о «Сеятеле» и о «горчичном зерне». Он любил к ним возвращаться в всегда находил новые темы для их применения. В частности, выбор притчи о Сеятеле выражает глубокое и живое познание мира и. доказывает, что начальный и конечный периоды вселенной подчинены идее прогрессивного возрастания и просветления, что и является подобием Божиим. «Всякое зерно дает плод себе подобный», говорит св. Тихон, подразумевая здесь не только слово Божие, то есть Евангелие, но и создание Божие. Он провозглашает закон природы вполне согласным «положительному закону Божию». Вера в то, что образ Божий существует в человеке и был заложен в него при создании ( Быт. 1.26 ), проявляется у Тихона восхищением, с которым он представляет себе человека до грехопадения. «Вот до чего довел себя человек: будучи сотворен от Бога непорочным и бессмертным, как скот зарывается в землю!» Эта вера проявляется также в глубоком убеждении, что искупительная жертва Спасителя является окончательной победой над всеми последствиями грехопадения. Вот почему, в своей духовности, придавал он первостепенное значение личности Господа Бога нашего Иисуса Христа – Бога, ставшего человеком. Духовность Тихона можно назвать «христостремительной». Он ощущает существование тесных уз, соединяющих нравственность с учением Христа Вождя, и говорит об этом везде и всегда, давая, по привычке, живые и конкретные образы. Христос «Сам нам Себе во образ и подражание представляет... Христос являет собою величайший пример смирения... Размышляйте, возлюбленные, по всякому случаю о смирении Христа. Господь имел обыкновение входить в домы, куда зван бывал, и сидел с ними... И принимавшие Христа в домах своих думали, что Он пророк или мудрый учитель... Не знали они, что был Он Пророк из пророков... Ах! если бы знали они, что гость, которого принимают они – Истинный Бог, сошедший на землю во образе человеческом! Гость велик и прекрасен и исполнен любви; Он дает радость окружающим Его, как Бог . От нас Он не требует ни пищи, ни пития, но Сам уготовал для нас Трапезу...» |
| В 1046 году был введен на Афоне строгий устав. По этому уставу раз навсегда строго были запрещены на Афоне всякие мирские занятия и увеселения и навсегда был закрыт вход на Афон женскому полу не только людей, но и животных. С этого времени начинается особенный расцвет монашеской жизни на Афоне, который поистине сделался св. Горой, как он именуется в этом уставе. К началу 1-й мировой войны на Афоне было около 10000 иноков и из них больше половины русских. Афон сыграл громадное значение в возникновении и развитии иноческой жизни у нас на Руси. Монастыри у нас появились сразу после крещения, но родоначальником настоящей строго-подвижнической монашеской жизни у нас на Руси считается тоже преп. Антоний. Он был рожден в г. Любече нынеш. Черниговской губ. и еще в юных годах, по влечению к иноческой жизни, отправился на Афон и там был пострижен в Есфигменской обители. Когда он приобрел известную духовную опытность, постригавший его старец дал ему послушание идти на Русь и насадить иночество в этой новопросвещенной стране. Преп. Антоний, придя в Киев, нашел здесь уже несколько монастырей, основанных по желанию князей греками, но ни одного из них не избрал себе, а поселился в пещере близ Киева, которая был выкопана пресвитером Иларионом, впоследствии Митрополитом Киевским (1051 г). Здесь он продолжал свои строгие иноческие подвиги, начатые на Афоне: пищей его был только черный хлеб через день и вода. Вскоре слава о нем разнеслась повсюду, и к нему стали приходить люди за духовным советом и благословением. Некоторые просились к нему на жительство, желая подражать ему в его подвижнической жизни. Один из первых сподвижников преп. Антония был преп. Феодосий, родом из Курска. Когда число братии достигло 12-ти, преп. Антоний удалился в затвор на соседнюю гору. Братия же избрали преп. Феодосия игуменом, и он устроил монашескую жизнь на началах общежития. Число иноков все более и более возрастало, и так возникла знаменитая Киево-Печерская Лавра. По образцу Киево-Печерской Лавры стали возникать многочисленные обители во всех концах тогдашней Руси, а сама Лавра сделалась истинным духовным очагом и средоточием всей духовной жизни Киевской Руси. |
| И. П. Сахаров в письме к П. С-чу от 19 Октября 1849 года писал: „Сто раз благодарю вас за письмо, за ваши драгоценные сведения. Верите ли, что ежедневно получаю письма из разных мест о наших иконах; но они или не понимают этого дела, или я дурно изъясняюсь о этом предмете. Вы одни из тех, к которым я обращался, которые понимают это дело и которые с любовию готовы сообщить свои сведения. Пишите всё, что вы знаете: это будет мне поучение, живой глагол человека здравого и знающего нашу Русь“. О. М. Бодянский, получив исследование П. С-ча о времени основания Печерской обители писал ему в 1855 году: „Примите от меня горячее спасибо за присылку своего новейшего труда, который тут же был мною прочитан с душевным удовольствием. Вот таких-то нам розысков и рассказов недостаёт, недостаёт и недостаёт. Просто, ясно, доказательно и общедоступно, равно как и не без подробных и тяжких исследований: разумею в особенности поиски Ваши о пребывании Антония в пещере. Как ларчик то, подумаешь, легко открывался, и однакож, только мастер мог отпереть его! От души спасибо Вам ещё раз за ключик к этому ларчику. Будьте здоровы, благополучны и не забывайте persona et litteris Вашего преданнейшего слугу и почитателя О. Бодянского“. И. И. Срезневский ценил П. С-ча как учёного и человека. В одном из писем к нему И. И. писал: „Вы заставили меня за труды свои почитать вас ещё до личного знакомства, а затем более, когда узнал с вашим прекрасным умом и вашу прекрасную душу“. Предупредительная готовность П. С-ча делиться с другими своими познаниями побуждала людей лично с ним незнакомых обращаться к нему с учёными вопросами и поручениями. По кончине А. Васильевич а Горского Николай Саввич Тихонравов писал П. С-чу: „Прежде всего прошу великодушно извинить меня в том, что, не имея удовольствия быть знакомым с Вами, я решаюсь обратиться к Вам с покорнейшею просьбою. Дело в следующем. Занимаясь составлением небольшой статьи об учёных трудах покойного A. В. Горского, я не раз встречался с недоумением, коих никто из лиц, знавших достаточно ректора, не мог мне объяснить. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Эти взгляды и отзывы были, впрочем, как нельзя было не заметить при подобных беседах, плодом уже последующих его убеждений. А с другой стороны эти последние сложились у него, сколько лично, столько же под влиянием высокопр. Филарета, который, как не безызвестно, смотрел на изучение философии своеобразно и, во всяком случае, со слишком строгой точки христианско-религиозной и духовно-нравственной аскетической, а потому и самых тогдашних представителей философствования он не очень-то жаловал и не обеспокоивался при оставлении ими Академии 87 . Из личных же воспоминаний преосв. Антония за описываемую пору его академического образования нельзя было не замечать, что он не платил особенной дани увлечения к слышанным лекциям; «мне не по душе, – говорил он, – было особенно то мистифирование, в котором как-то безразлично перемешивалось человеческое психо-философическое содержание с истинно христианским... оно не увлекало, а держало как бы ум в раздумье, – но бесплодном... Самоё-то было уже не в пользу преподавания, что лекции полные не сдавались; студенты же если и составляли записки со слышанного в классе, то не полно и не точно, а иногда по местам по произволу... Наконец, если и давались некоторыми профессорами собственные записки, то слишком краткие и, к тому же, часто видоизменявшиеся, что и подрывало веру в авторитетность. Еще более как-то не укладывалось всё это в душе при одном представлении, что живёшь в Киеве, под сенью святынь, где мудрование человеческое менее всего могло иметь места... Бывало, особливо, когда посетишь св. Лавру, так и чувствуешь, что и возможный жар увлечения остывал и не скоро опять пробивался»... Ближайшим же последствием указываемого впечатления от лаврского Богослужения была известная брошюра под заглавием: «Великие дни Богослужения в Киево-Печерской Лавре». Напечатание её относится к последующим годам; но всё содержание есть плод описываемых первоначальных впечатлений. Происхождение этой брошюры, как объяснил сам покойный Владыка, двойственное. |
| Много еще имеется добрых дел, но одно – высшее всех – это рассуждение, или духовная мудрость, о которой не все знают. Она достигается через молитву и смирение – временем и опытностью, и каждая добродетель нуждается в ней – по слову святого Антония Великого . Не всякое добро угодно Богу, а только сделанное правильно, с рассуждением: как говорят – “в разуме». Например, можно поститься – но с ропотом на пост, или на пищу, или на приготовителя пищи; можно поститься – но осуждать непостящихся, поститься – и гордиться или тщеславиться постом, поститься – от мертвого мяса, а есть – «живое»: языком обижать или осуждать ближнего. Можно также терпеть болезнь или скорбь – но роптать на Бога или людей, жаловаться на свою участь, раздражаться, обижаться. Можно исповедоваться в грехах – но утаить грех , или не простить обидчика, или не иметь веры, что тебе грехи простятся, оправдывать себя, не сокрушаться о грехах и не иметь намерения исправить свою жизнь. Можно молиться, но без участия сердца, или рассеянно, или с леностью, или поспешно, или дремать при этом. Такие «добрые дела» бывают неугодны Господу, так как делаются без рассудительности. Духовную же мудрость можно приобрести: 1) через вопрошания и беседы со старцами и духовниками, то есть с духовно мудрыми отцами; 2) через чтение священных книг, особенно святоотеческих и старческих; 3) через посещение храма Божия, где проповедуется Божие слово. Не излишне также сказать, что к мудрости относятся: мудрое употребление времени, беззлобие, смирение, память смертная, трезвение духовное; мудрость знать – когда сказать и когда промолчать; мудрость еще заключается в выборе друга и вообще лица, которому можно было бы доверить свою душу; мудрость – иметь общение с теми, кто может быть полезен своею праведною беседой; мудрость – делать все с советом опытных, обдуманно; даже расходовать деньги только на нужное есть тоже мудрость...» Окидывая, так сказать, общим взглядом эти «Наставления» и подводя итог всему в них сказанному, можно самым определенным образом утверждать, что все эти поучения о путях нашего спасения сосредоточены в сущности на трех важнейших моментах подлинно христианского устроения личности: искреннем покаянии, нелицемерном смирении и мудром рассуждении. |
|
|
