| Прочие данные, соединявшиеся с задачею и целью учащательных поездок преосв. Антония, имели значение по отношению к быту и положению приходского сельского духовенства и вообще административной части в общем строе и состоянии епархии, – о чем будет подробно сказано в следующей главе. В заключение всего, что относится до примерно ревностного усердия преосв. Антония ко всем Богослужениям и к самому точному совершению их, для наглядной характеристики его в рассматриваемом отношении, мы приведём здесь следующий факт: – «Любя во всем благолепие при Богослужении, в том числе и личный состав соборного причта, преосв. Антоний был на первых же порах озабочен приисканием хорошего Протодиакона. Таковой, наконец, нашёлся в Петербурге, состоявший в классном чине в придворной Капелле певчий – бас Пешехонов, который действительно своим видом, ростом, манерами и голосом составлял красу в общей обстановке церковного служения; сам преосв. Антоний выражал к нему явное внимание и расположение. Спустя год, однажды как-то за обедом праздничным, преосв. Антоний обратился к этому Протодиакону с вопросом: «А что о. Протодиакон, – привыкли ли вы к служению?» – Тот бесцеремонно отвечал: «Нет, Ваше В-ство, тут вопрос-то не о привычке, а о том, насколько может ещё хватить моих сил. Ведь, по моему верному нарочито записанному счёту выходит, что мне привелось служить с Вами в течение прожитого мною здесь года почти полтораста разов и, притом, с весьма частым приготовлением... А, наконец, Ваши-то служения, особливо всенощные, известно, каковы: ничего не сокращают ни в пении стихир, ни в чтении и кафизм, хотя бы их было три – (напр. в пост великий). Если бы я знал, Ваше В-ство, наперёд обо всём этом, то простите милостиво, ни за что бы в жизни не согласился поступить в протодиаконы». Этот Протодиакон действительно недолго (года два с небольшим) выдержал; он скончался от чахотки. Да и сам преосв. Антоний, как замечали все, тоже подорвал свои силы, между прочим, ревностью к Богослужению, при множестве других многообразных своих служебных занятиях, от которых он не давал себе буквально ни отдыха, ни срока, начиная с официальных и оканчивая всякими частными выслушиваниями просителей и приёмами посетителей во всякую пору без отказа. |
| Не прямое ли здесь оправдание суждений и действий преосв. Антония? 235 Корреспонденция, с содержанием взятых из протоколов, была из Казани без подписи автора, а напечатана в Церковно-Обществ. Вестнике в самом ближайшем ко времени бывшего факта. 236 Нужно сказать, что именно в описываемую же пору были особенно усугублены подобные стреляния по поводу возникшего дела об увольнении, кончившемся, впрочем, перемещением, одного служебного лица в Семинарии. Пишущий позволяет себе не скрыть, что и его собственное имя, во всей рельефности, было выставлено при этом наряду с именем в Бозе почившего Святителя, – на что последний делал даже указание в самые предсмертные его минуты, обращённые к пишущему, в чувстве и смысле духовно-иноческого назидания, – в следующих, между прочим, буквальных выражениях: «Если кому, то монахам ни уныние, ни ропот, ни какое-либо недовольство своею судьбою и положением не должны быть известны даже и по наименованию... Самые злорадости со стороны других для нас – монахов должны быть приемлемы за сладость... Плохой я пример, но испытал и выстрадал по мере сил, Богу укрепляющу, довольно! ... чему ты сам ближайший свидетель и даже сопричастник… – ведь и тебе, яко некоему Симону Киринейскому задеша отчасти понести крест мой... (См. брошюру: «Последние дни жизни, кончина и погребение в Бозе почившего высокопр. Антония – Архиеп. Казанского. Сост. Арх. Серг. Спб. 1879 г. стр. 6). Приняв в своё время сейчас приведённые святоотечески-наставительные слова в Бозе почившего Архипастыря, как священный завет для себя и всегда соблюдая их в своём сердце в этом же чувстве и смысле, пишущий и в настоящий раз повторяет их собственно в тех искренних побуждениях и благих целях, дабы – кто бы ни были виновники, бывших во дни оны личных недоброжелательств и задевательств, – так же приняли к сердцу и восчувствовали всю силу и значение предсмертных слов бывшего их Архипастыря, равно и тех слов, кои высказаны были им же в последний бывший для него на земле, прощальный день, – а именно: «на душе у меня, слава Богу, ничего нет против кого-либо. |
| Антоний сказал: «Ну, и во что же иначе бы приходилось верить и чего ожидать при подобных положениях? – Разве ожидать бы только, судя по нынешнему status quo университетов, что вот-де так и посыплются со всех сторон и от преподавателей и студентов петиции и демонстрации? ... Но это-то и есть, своего рода, язва нашего времени, что мы и в самых-то принципах и инициативах в деле законоположений, прежде всего, водимся мыслью, как бы де не только гусей но и гусят-то не раздразнить… так как служащим-то в университетах дан излишек простора в смысле своего рода автономии, начиная с безусловного права самоличного выбора начальствующих; – а относительно студентов забыта аксиома, что воспитанник, будь он хоть самого высшего заведения и, по возрасту своему, будь с бородой хоть по пояс, всё-таки не более, как воспитанник, а не гражданин... По самой же степени, получаемого им, высшего образования и по мере взрослости он тем обязательнее должен подчиняться всяким положениям и требованиям Начальства». «Что ся вам мнить относительно всего, мною теперь сказанного, – я даже и не спрашиваю Вашего мнения и отзыва... А что я сказал теперь, то сказал, – выражусь словами одного классика – вот ему (было указание на меня) очень известного – ς μοι λιτα δοχει εναι... 262 . И по слову Апостола, уповаю имети благую совесть и такие же убеждения и побуждения, чтобы свидетельствовать это перед кем угодно так, а не иначе»... Слушавшие такие и подобные суждения преосв. Антония, собеседники, само собою, не все одинаково, а тем более не безусловно, разделяли их значение. В частности можно указать на такие напр. отзывы некоторых из бывавших собеседников, что они усматривали в суждениях преосв. Антония, как бы, своего рода, предзанятые мысли и даже, в своей мере, антипатии к светским заведениям и, по преимуществу, в отношении к тому современному духу и направлению, какие так или иначе вносятся в самый status quo заведений путем административным в форме видоизменяющихся, нередких и разнообразных, проектов. |
| Антоний со своей стороны, – и личной и епархиально-административной, – питал прямую и особенную уверенность в самых духовных лицах, служивших в ту пору в Университете и в обеих гимназиях. Первый из них был прежде упоминаемый о. Прот. Д.П. Владимирский – Профессор Богословия в Университете; другие же двое были законоучителями в гимназиях; – в первой Императорской свящ. Н.А. Переверзев, во 2-й свящ. М.М. Зефиров 253 . Всем этим лицам преосв. Антоний придавал особенное значение ещё потому, что все они состояли, избранными от духовенства, членами Педагогического Собрания в духовной Семинарии. А как это было в самые начальные годы нового преобразования семинарий, когда нужно было, по преимуществу, иметь прямой и зрелый взгляд, разумное опытное суждение по разным предметам и возникавшим вопросам, и как преосв. Антоний сам лично, более всего, сосредоточил тогда же своё понимание на деле этого преобразования, – и притом, в соотношении с таковым же преобразованием, происходившим тогда и в светских средне-учебных заведениях, – то непосредственное служебное участие сказанных лиц, как членов Советов и там и здесь, составляло для преосв. Антония особый, так сказать, критериум, сколько и самый источник сведений о распоряжениях, исходивших от одного главенствующего инициатора и заправителя этого преобразования в лице Графа Д.А. Толстого – как Обер-Прокурора св. Синода и как Министра Народного Просвещения В конце концов, всё это, столь желательно установившееся на самых первых порах, воззрение преосвящ. Антония на возможное объединение замыкалось, так сказать, в личных самых благоприятных дружественных отношениях между ним и Попечителем Казанского уч. Округа Петром Димитриевичем Шестаковым, с коим, как известно уже из прежних фактов, преосв. Антоний сам же первый пользовался случаями разделять свои воззрения и суждения по вопросам, относящимся и к духовно-учебному ведомству. При этих отношениях к г. Попечителю преосв. Антоний поставлял себя и его в равностепенное служебное положение не номинально, а в силу того же воззрения на объединение общих интересов в разрешении многих одинаково существеннейших задач и вопросов в деле христианского истинно народного просвещения от высших учёных и учебных кафедр до деревенских скамей в сельских школах и не Русских только, но и инородческих, и не от правительства только учреждаемых, но и от самих приходских сельчан и, в частности, от Братства Святителя Гурия. |
| На полное содержание студента полагалось в год 85 руб. 71 ½ коп. Со времени же начала Крымской войны – с 1858 года цены на все жизненные потребности возвышались постепенно и, в последние годы той же войны, достигали степени весьма значительной. Хотя, по особенному ходатайству, прибавлено было к сказанной сумме ещё по 14 руб. 28 1/2 коп., но и этой суммы в 100 руб., уже было недостаточно. По этому поводу и выразилась, разумеемая нами, сторона благодетельных действий А. Антония, совершавшихся им в тайне. Нам приводилось знать это ещё в своё время при непосредственных отношениях к делам экономии и к самому эконому; а затем был один случай вызвать и самого покойного влад. Антония к признанию и подтверждению действительности. Впрочем, это же самое прояснилось для нас ещё при самых начальных приёмах у высокопр. Митрополита Филарета, о которых была уже речь в своём месте. Узнав из моих рассказов, что я поступаю в Академию уже после восьмилетней служебной светской жизни, высокопр. Филарет, помню как теперь, сначала рассказал и о себе, как будучи уже Префектом Севской Семинарии, он тоже посылал прошение к тогдашнему Московскому Митрополиту Платону о дозволении ему поступить учиться в бывшую образцовую Троицкую Семинарию 240 . Но я ведь, говорил он, был монах, – это другое дело... А вот как-то ты, мой земляк, станешь привыкать к академической жизни. У нас брат, сказать по правде, не больно привадно житьё-то студентов, хотя для них – молодых людей, не испытавших ещё свободной жизни, ничего, хорошо. Ну, а для тебя-то не больно будет по вкусу, начиная со здешних галушков (по уфимски тоже, что салма татарская, только гораздо крупнее) и продолжая коржами и фасолью 241 . Благо, что вон и он-то (покойный влад. Антоний в эти минуты занят был чем-то за особым столом) такой Ректор добрый и заботливый; да и я то его постоянно и прошу и понукаю, чтобы он всячески радел о студентах. Я вижу и сам, что на казённые-то суммы не всё можно сделать, что нужно и хотелось бы. Потому-то, слава Богу, мы с ним помаленьку поправляем дело. |
| 210 Статья эта пропечатана в книжках за Июль, Август и Сентябрь. О Ректоре же Венедикте Григоровиче изложено в Июльской книжке на стр. 235–240. 212 См. Русск. Старина. 1880 г., Январь, статья: «Записки бывшего проф. Петербургской дух. Академии Д.И. Ростиславова ». В предисловии к этой статье от Редакции (стр. 2) говорится между прочим: Проф. Ростиславов преподавал Физику и Математику и с 1841 по 1849 г. включительно был самый цветущий период его профессорства, хотя он начинал уже с 1848 г. страдать хроническою болезнью; в 1852 г. вышел в отставку; скончался 18 Февраля 1877 г. 214 Об этом расставанье и пр. сообщила нам в последнее время в письме свои воспоминания и сама племянница покойного влад. Антония – протоиерейша Надежда Петр. Ростиславова, которая провожала его и при первом отъезде для поступления в академию и в другие разы, когда он приезжал в Калугу на вакацию из академии. 215 Покойники здесь разумеются, как объяснила на самом этом письму Надежда Петр. Ростиславова, родные его (влад. Антония) сестра и брат любимый Сергий, которые жили у нас (т. е. в семействе П.С. Алексинского) и по смерти которых он (влад. Антоний) остался один единственный у своей матушки, проживавшей тоже у нас, как нашей родной бабушки. 216 Вас. Макар. Вертоградов женат был на родной сестре преосв. Антония; овдовевши поступил в монашество, – скончался в сане епископа Томского в 1867 г. 218 Это Лаврское подворье находилось как раз совместно с двором семинарским и состояло из каменного двухэтажного довольно большого корпуса. В одной части нижнего этажа и доселе помещается Лаврская книжная торговая лавка. 220 Письмо к Протоиерею Александру Ив. Ростиславову и жене его Надежде Петр. от 20 Февраля 1853 года. 222 В его Домашней Беседе известно был особый, и по преимуществу им излюбленный, отдел под заглавием: «Блестки и изгарь». 223 На этот-то Дневник В.И. Аскоченского справедливо указал автор брошюры: «Поминки по преосв. Филарете, Епископе Рижском». 1882 г. Кишинёв. Стр. 12. 224 Чтобы понять значение нестатной выходки Аскоченского, нужно знать, что на оборотной стороне докторского креста написана цитата: Мф. 5:19 и этот стих читается так: «Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небеснем». |
| Всегда радовался он и за их учёные труды, видя в последних то именно направление, в котором наперёд всегда был уверен, видя это в них ещё и во время их студенчества и в начальные годы их службы. Говаривал однако и так: «ну что это за докторство в светском звании? То ли бы дело, когда бы они (разумея двоих) приняли священный сан. Это были бы те же Иваны Михайловичи Скворцовы и для города и для Академии, особенно в виду оскудения кандидатов на ректорство. Да и для Церкви они были бы отличные пастыри и проповедники». Нам не безызвестно, что он проводил эту мысль и в письмах, по крайней мере, к одному из этих лиц, и нам самим был случай выражать тоже в своих письмах от лица влад. Антония. Вместе с такими чувствованиями к самим лицам в Киевской Академии, покойный влад. Антоний с постоянным сочувствием следил также за всеми явлениями литературы в тамошней Академии. Немало сожалел он, когда впоследствии времени Академия выпустила из своих рук Редакцию журнала «Воскресного Чтения» и тем самым понизила его значение. Как же высоко ценил Воскресное Чтение А. Антоний в своё время, видно уже из того, что он сам, будучи Ректором и, не имея надобности ни в каких материальных выгодах, состоял главным Редактором и, по его словам, принимал даже на себя последнюю корректуру. Соредакторами же его были тоже лица особенно авторитетные – Ив. Мих. Скворцов и орд. проф. Ив. Петр. Максимович. Журнал этот действительно был в своё время таков, что по всему праву назывался церковно-популярным, удовлетворяя вообще интересам христианского назидания и доставляя самое разнообразное обилие для религиозно-нравственных размышлений и служа, с тем вместе, органом литературного, в то время ещё редкого и малого, общения Академии с духовными писателями. Во всё время ректорства и редакторства А. Антония этот журнал держался на своей достойной высоте и А. Антоний заботился об этом до ревности. Это особенно видно из его писем, неоднократных по этому предмету, к преосв. Иннокентию. Как только стал быть Редактором Воскресного Чтения сам А. |
| Во всех этих отношениях прилагалось к нему понятие об особенной, до изысканности, аккуратности в держании себя, во внешнем одеянии и вообще, по представлению и выражению малороссийскому, о чем-то вельможно-панском – в смысле гонора и повелительности. К числу таких изображателей А. Антония, нужно сказать, принадлежал и давний друг его – Виктор Ипатьевич Аскоченский, способный, как известно, и готовый всегда на красное словцо и вообще мало любивший разбирать и различать «блестки и изгарь» 222 . В описываемую же пору он был особенно досужь на подобное, так как не состоял ни у коих дел и часто вращался в среде студентов, участвуя иногда в хоровых спевках и не чураясь при этом студенческой столовой. «Дневник» его, недавно пропечатанный, может служить ясным свидетельством настоящих указаний 223 . В.И. Аскоченский был неудержим в своих словцах в присутствии самого даже высокопр. Филарета. Последний по временам любил его остроты и каламбуры, но иногда замечал ему внушительно. «Ты знаешь, – где то сказано: язык яко бритва... но есть и русское народное выражение: «на такой-то язык нужно бы бритву». А к тебе, брат, идёт и то и другое. Мы приведём для образчика хотя один случай, который собственно относился к одному обстоятельству в жизни самого же преосв. Антония. Когда преосв. Антоний получил докторство и самый крест докторский и по этому случаю у высокопреосв. Филарета был обед; один из присутствовавших – светских лиц, рассматривая из любопытства крест докторский и увидев на оборотной стороне цитату из слов Св. Евангелия, желал знать, какое здесь разумеется изречение. Аскоченский тотчас подскочил с услугою объяснить и сказал: Эти слова следующие: на Моисеевом седалищи седоша книжницы и фарисее. Вся убо елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите; глаголют бо и не творят. ( Мф. 23:2–3 ). Услышав это объяснение Аскоченского, высокопр. Филарет тут же подхватил его: «а что же ты не досказал, что «глаголют и врут» точь в точь как теперь ты... и, сказать правду, заврался уж больно нестатно» 224 . |
| Таин; что – это безусловно обязательно будто только для главного священнодействующего лица, а предстоящие могут приобщаться только по произволению подобно тому, как диаконы в нашей Церкви могут участвовать в литургии и с приготовлением и без приготовления. Когда об этом узнал Владыка Филарет, – говорил преосв. Антоний, – то отнёсся слишком серьёзно; хотел было снестись по этому предмету формально с известными ему святителями Болгарскими и Сербскими, а мне поручил строжайше следить за малейшим проявлением чего-либо подобного. Нужно знать, что в числе студентов, в наше напр. время, были уже очень пожилые из священников, а из монашествующих находились один из Сербов, в звании протосинкелла, а один (из Болгар) архидиакон, бывший прежде на родине в роде директора училища и, по словам его, известный там сочинитель чего-то. Некоторые из этих лиц, и в большинстве, не выживали полного академического курса, а возвращались на родину в видах получения хороших назначений; даровитостью способностей они обладали почти все значительною. В нравственном отношении каких-либо неодобрительных наклонностей и проступков в них вообще не замечалось; взглядов и убеждений в смысле национально-политического чувства и настроения тоже, хотя личный патриотизм выражался иногда до энтузиазма, особливо в виду, бывших в это время, военных событий по поводу Крымской войны. При этих-то нравственно добрых началах и задатках, действительно, не могло не прививаться к ним всякое доброе влияние в деле их образовательного воспитания и не развиваться сознательно-благородное и благодарное сочувствие ко всему русскому, а непосредственно к месту воспитания и лицам – воспитателям, и в особенности к стоявшему во главе А. Антонию. Обращаясь опять к общей среде студенческой жизни и к действиям А. Антония на эту среду, мы не можем не высказать здесь того, что в своё время было тайною в действиях А. Антония, разумея последнюю в смысле христианском по слову евангельскому. Чтобы удовлетворить требованиям и условиям жизни студентов в возможно сколько-нибудь улучшенном виде, средства экономические в Академии были слишком ограниченны и прямо недостаточны по существовавшим тогда штатам. |
| Такое распространение совершилось, прежде всего, через лиц, получивших образование в Киевской Академии и Семинарии. При отпуске их на родины в разные времена и места автор А. Антоний вручал им в дар по нескольку экземпляров; затем и после посылал немало, по их желанию, для распространения между другими образованными туземцами, могущими понимать достаточно русский язык. Наконец, что сказать о заслуге автора и пользе его учёного труда по отношению собственно к науке и духовному просвещению? В ответ на это достаточно пока представить то, что уже засвидетельствовано и чего не признать было бы конечно несправедливо со стороны всякого. Так в стенах того самого рассадника духовно-высшего просвещения, из которого произошёл и автор и его труд, в торжественной речи на юбилейном празднестве, было сказано, между прочим: «Деятели позднее Иннокентия, преемственно выступавшие на учебное поприще в Киевской Академии, не уронили знамени, им высоко поднятого. Идя в уровень с увеличившимися требованиями науки, они отвечали на них уже не смелыми построениями самоуверенной мысли, но твёрдым проверенным и основательным знанием и более солидною разработкою научных предметов, большею твёрдостью и точностью убеждений. Так, между прочим, мы помним, с какою радостью и благодарностью духовная Школа приняла «Догматическое Богословие» бывшего Ректора Киевской Семинарии, затем Академии А. Антония, в сжатом, твёрдом и строгом, ясном и отчётливом виде представляющее всю полноту Символа Православной Кафолической Восточной Церкви 187 . Наконец при самом гробе автора были особенно задушевны и впечатлительны слова говоривших об этом же его труде, столь благотворном в деле духовного просвещения. «Мы сами – было говорено одним заслуженным пастырем-педагогом – и учились и учили других истинам Веры и обязанностям христианским по руководствам, его рукою начертанным, кои навсегда останутся памятником его высокого и чистого богословствования». «Самым важнейшим делом в обширнейшем служении его было научное служение христианской истине, сказано было другим лицом. Благотворнейшим плодом этого его служения следует признать, конечно, знаменитый труд его «Догматическое Богословие, по которому несколько поколений теперешних пастырей Русской Церкви учились достодолжному верованию в Бога и ревностному исповеданию его. Можно полагать, что научная слава этой краткой, но точной и основательной системы Богословия высокопр. Антония не умрёт со смертью его. Высшая церковная власть достойно и праведно почтила его ещё в своё время за этот труд высшею ученою степенью и пр.» 188 |
|
|
