| Пусть будет, что Богу угодно. Потрудитесь, сделайте одолжение, писать ко мне подробно о домашних делах ваших и ваших намерениях и планах. Я никогда не буду иметь своего семейства, а Ваше – моё родное и я чрезвычайно о нём забочусь душою. Маменька, без сомнения, продолжает свое попечение о внучках. Что же касается до меня, то молю Вас, наконец, благословите уже меня решиться исполнить своё намерение. Надобно, чтобы сам Владыка успел облечь меня в черную ризу, пока не уедет в Питер. А как неизвестно, возвратится ли он на следующей год, то надобно, чтобы это исполнилось в нынешнем же году. Правда, какая-то нерешительность овладела было мною; но я наконец решился завтра же на память св. препод. Антония Печерского подать своё прошение Владыке. Помолитесь же обо мне все крепко и усердно и напутствуйте своими родственными благожеланиями. Через месяц буду ожидать решения от Св. Синода». «Я живу теперь большею частью в Св. Лавре 108 и здесь намерен принять пострижение в какой-нибудь пещерской церкви. Двести рублей – первая лепта моя родным от избытка моего. Прощайте! обнимаю вас всех и целую». Что касается до родительницы преосв. Антония, то она на первых же порах по принятии им монашества, наложила было на него крест испытания... Дело в том, что сам преосв. Антоний неосторожно обнадёживал её тем, что она может приехать в Киев и жить тут; она и не замедлила вскоре же явиться. Но Владыка Филарет сразу взглянул на это совершенно иначе... Неизвестно нам, как он поступил непосредственно при личном свидании с прибывшею гостьей старицею, зато ясно и бесцеремонно писал тогда же Владыка Филарет опекуну П.С. Алексинскому следующее: «Мне не очень приятно или, лучше сказать, очень неприятно, что Татиана Григорьевна оставила своих кровных в Калуге, перебравшись, как видно, совсем сюда. Впрочем, я постараюсь всячески проводить её отсюда к вам. Ей не след оставлять Калугу, где для неё положено столько залогов родственных. Да и для о. Антония был бы крест довольно тяжкий иметь её при себе. Нам – монахам, нет приличия, ни удобности нянчиться с родными особенно женского пола. |
| Антоний с двумя своими двоюродными братьями в первый же год после смерти своего отца. Один из этих братьев был, имевший в свое время громкую и достойную известность в духовной литературе, Яков Козмич Амфитеатров. В описываемую пору он был бакалавром Киевской академии. Во время своего академического образования он не раз приезжал на вакацию в Калугу и гостил обыкновенно в семействе о. Гавриила, как родного дяди. К тому же Яков Козмич пользовался в своё время (в период его семинарского и академического образования) так же особенною родственною нежною заботливостью 60 и руководством того же высокопр. Филарета. Таким образом, оба двоюродные братья – Яковы сходились в отношении к личным влияниям на них высокопр. Филарета, так сказать, в одном фокусе. Это-то самое особенно и скрепляло их взаимные отношения при всём неравенстве их возрастов – на десять лет. И вот, когда Яков младший обучался уже в философском классе, взаимные меж ними близость и сочувственность приняли характер серьёзного обмена личных чувствований и воззрений в роде учёной переписки и в духе самой задушевной откровенности 61 . Другой двоюродный брат, с которым ведена была в это же время переписка, был Александр Ив. Несмелов , о котором прежде упоминавшаяся уфимская тетка преосв. Антония рассказывала, что этот сын её – Саша был одногодок с Яшенькой, и что он в своё время тоже хотел было поступить в академии и в монахи... Переписка с этим братом началась несколько ранее, чем с Як. Козмичём и в ней то по преимуществу обрисовывается то состояние, в каком оказался осиротевший Яков на первых же порах после смерти отца. Самое первое письмо вызвано было собственно под влиянием чувствований сиротства. Вообще же переписка с этим братом, как ровесником его по летам и однокурсником по семинарии, представляет живые, соответственные юношескому состоянию переписывавшихся, чувствования и самые суждения и мечты по отношению как к их тогдашнему воспитанническому и семейному положению, так и к предизбранию себе того или другого пути в дальнейшей жизни. |
| Благодарно принимая от Вас великие и богатые милости, позвольте ими поделиться с ближними моими. Да и они вкусят от трапезы Вашей во здравии и с благодарностью. По истине, не имею в достаточной степени выражений, которые могли бы Вас удостоверить в одном, что мои отношения благожелательные к Вам всегда были и будут бескорыстными, свободными, озаряемыми благодатным во Святом Духе религиозным родством. Переутомление Ваших сил столь заметно, что сегодня моя дочь, встретившая Вас в Москве, передала мне свое печальное впечатление: Вы ей показались усталой, невеселой, хотя отзывчиво-благосклонной и доброй. Господа ради, будьте во всеоружии духовной силы. Да хранит Вас Христос на многие лета! Всегда покорный и благодарный Вам Протоиерей Валентин Амфитеатров . 1896. 11 Янв. XXXI † Досточтимая Екатерина Михайловна! Из тщательных, старательных усилий выяснить официальное значение известного места для лица, имеющего звание Соборного иеромонаха, узнал, что оно сопряжено с обязательством вступления в число монастырского братства; что самое место есть послушание, зависящее от Владыки; место соединено с массой отношений и может быть заменяемо всяким иеромонахом, по словесному указанию даже наместника в Чудове… Нет нужды брать на себя столь рано безнужное бремя. Благое же иго Сам Бог нашему Возлюбленному подвиголюбцу возложит чрез благодатный совет мудрого, благожелательного О. Архимандрита Антония 16 . Христос с Вами! Грешный Валентин. 1896. 9 Апр. Москва. XXXII 17 † Досточтимая Екатерина Михайловна! Сердечной благодарностью к Владыке, Учителю премудрости, восторгом чистой, бескорыстной человеческой радости полно мое сердце после прочтения сейчас (13 Апреля 6 ч. вечера) полученных строчек Ваших. Господи, как весело: мои друзья, Серапион и Екатерина – у пристани, переплыв житейское море напастей! Да возрадуются души Ваши о Господе: ведь, согласитесь, этот успех в жизненной карьере, за все годы жизни, – первый. И какой приз? Не люди аплодируют, а ангелы и друзья хвалят милость Божию. |
| Насколько прав был в своих суждениях преосв. Антоний, ясное подтверждение этому видим и в исторической записке о состоянии Киевской академии по случаю пятидесятилетнего юбилея. «Было даже время, – говорится в этой записке, – что Иннокентия, как профессора богословия, упрекали в увлечениях, в излишней смелости его богословско-философских созерцаний и вообще оригинальности. Есть предания, что сам Иннокентий, в сознании своих увлечений, вытребовал в свое время от студентов и сжёг часть, записанных ими, его лекций и что, написанные некоторыми из студентов под прямым влиянием лекций Иннокентия, курсовые сочинения были заподозрены в неправомыслии, с лишением даже авторов их ученой степени» 94 . Во время студенчества преосв. Антония в богословском отделении Иннокентий читал «религиозистику» или «основное Богословие». Догматическое же богословие читал архимандрит Димитрий (Муретов) и о лекциях последнего преосв. Антоний сохранил неизменно самое высокое понятие и по содержанию и по направлению. Этими лекциями он пользовался при составлении изданного им Догматического Богословия, так как и слушал их в своё время с особенным вниманием и составлял записки по ним с такою же тщательностью. Наконец, что касается до лекций Як.К. Амфитеатрова по Гомилетике, хотя в ту пору ещё не совсем оконченной, то эти лекции производили на него истинное обаяние. Недаром он просил Як. К-ча, ещё в бытность свою в семинарии, прислать ему гомилетические лекции 95 . Затем, когда преосв. Антоний был уже ректором семинарии и академии, он и сам обращал особенное внимание и давал преимущественную цену сочинениям проповедническим; по ним он определял самоё настроение духовно-религиозное, и всячески поощрял тех, в ком замечал даровитость в этом отношении 96 . Выдаваясь с такой отличной учебно-студенческой стороны, Як. Г. Амфитеатров не менее отличался настроением нравственным и вообще, справедливо сказать, примерным поведением по отношению как лично к себе, к своим занятиям, так и к товарищам. Из числа последних в его курсе, как оказалось впоследствии, было немалое число поступивших, подобно ему, в монашество; но он видимо выделялся и из среды даже этих последних своим строгим настроением. |
| Ввиду того, что с 1840[-х] годов «приготовление пастырей Церкви к практическому наставлению паствы составляло предмет особенной заботливости Святейшего Синода», пастырское богословие, входившее до реформы Протасова в состав нравственного богословия, выделено было теперь в самостоятельную науку, которую семинаристы изучали при двух еженедельных уроках во второй год в высшем классе, – самая же наука в расписании уроков известна под именем «учение о должностях пресвитеров приходских». Учебными руководствами в 1840[-х] годах служили сочинение «О должностях пресвитеров», затем «Пастырское богословие» Антония Амфитеатрова (от 1851 года) и архимандрита Кирилла Наумова (от 1853 года). Затем, особую науку составляло собеседовательное богословие или гомилетика, которая ранее входила лишь малым отделом в состав риторики. Гомилетику изучали по книге профессора Киевской духовной академии Я. Амфитеатрова «Чтения о церковной словесности или гомилетика» (1846 год), изучали в высшем отделении при двух уроках в первом году и при двух же уроках во втором году. С конца 1850-х годов стали пользоваться семинаристы и книгой протоиерея Фаворова «Руководство к церковному собеседованию». Преимущественное внимание при преподавании гомилетики обращалось на составление проповеди или поучения, их содержание и форму; обращалось внимание и на хорошее произношение проповедей, и эта практика поддерживалась как в классе, так и в церкви. В уставе духовных семинарий значится предписание назначать в высшем отделении по одной проповеди для каждого воспитанника в продолжение каждой трети учебного года. Обличительное богословие или учение о вероисповеданиях было изучаемо при двух недельных уроках в первом классе высшего отделения. В объем этой науки кроме христианских вероисповеданий (католичество, лютеранство, реформатство, исповедание социниан, гернгутеров, анабаптистов, квакеров и другие) входили также язычество, иудейство, магометантство, раскол русский и секты, особенно местные. Только с 1850-х годов программа по обличительному богословию ограничивается изучением и опровержением неправославных вероисповеданий – армянского, католического, протестантского и англиканского, для чего отличным пособием служило изданное в 1859–1864 годах архимандритом Иннокентием (Новгородовым) в четырех томах «Обличительное богословие». |
| Все эти желания и предположения преосв. Антония, равно как и достойнейшего соревнователя его Гордия Семеновича, не были только так называемыми pia desideria; они с одной стороны обосновывались на прежних уже данных, признанных самим св. Синодом, в силу коих, ещё до преобразования Казанской Семинарии, открыта была особая кафедра татарского языка и противомусульманских наставлений; с другой стороны, преосв. Антоний настаивал на своём проекте об удержании этой же кафедры и по преобразовании Семинарии, по прямому смыслу § 129 устава семинарий, где сказано, что «в Семинарии (той или другой), по местным обстоятельствам и потребностям епархии, может быть вводимо или усиливаемо преподавание особых предметов или некоторых отделов наук, напр., о расколе или о каком-либо вероисповедании, преобладающем в данной местности». По мнению преосв. Антония, – читаем в Истории Казанской Семинарии 119 , – эта кафедра, при правильной и желательной постановке, только и могла бы быть единственным благонадежным средством к тому, дабы выходили наконец из Казанской Семинарии воспитанники, достаточно способные и готовые к истинно полезной пастырской деятельности в инородческих приходах, преимущественно в приходах с татарским населением, изучившие надлежащим образом как книжный, так и разговорный язык, и получившие надлежащие миссионерские наставления, – без чего все другие миссионерские меры не могли принести прочных плодов. Поэтому преосв. Антоний тогда же заблаговременно составил не только расписание всех уроков, потребных для нововводимой кафедры, в числе 9-ти, отчислив их от некоторых других предметов общеобразовательного семинарского курса, без ущерба для последних, но и указал прямой источник для самого жалованья за эту новую кафедру без всякого прибавочного оклада из духовно-учебных капиталов. Касательно всего этого было проектировано именно так: «для преподавания Татарского языка и противомусульманских наставлений в Казанской Семинарии, после полного преобразования её, дабы это преподавание достигало своей цели и было успешно, назначить 9-ть уроков в неделю, именно: в 1 классе 2 урока, во 2 – 1, в 3 – 2, в 4 – 2, в 5 – 1 и в 6 – 1, отчислив для сего, во первых, четыре урока от Греческого языка, по одному уроку в первых четырех классах (в коих по уставу положено по 5-ти урок.), во вторых, два урока от чтения Греческих Отцов Церкви в последних двух классах, и в третьих, три урока от Латинского языка, по одному уроку, в I, III и IV классах (в коих по уставу положено тоже по 5-ти уроков), что, по заявлению преподавателей Греческого и Латинского языков, не может повредить успешному изучению сих языков, так как число уроков будет сокращено по Греческому только на один урок в каждом классе, а по Латинскому всего на три урока во всех классах; но только при показанном сокращении уроков по Греческому и Латинскому языкам и возможна для преподавания Татарского языка и миссионерских наставлений постановка особой кафедры. |
| Таким образом, проектированный, епархиальный свечной завод при жизни преосв. Антония не был устроен. Но, замечательно, что когда был уже устроен завод, вскоре после кончины преосв. Антония – в 1880 году, – слова его не замедлили оправдаться на состоянии этого завода, и, притом в силу именно тех причин, по коим преосв. Антоний не мог выражать своего сочувствия и даже согласия на устройство епархиального завода. Несмотря на положительнейшее условие, обязательное для всех причтов, – чтобы отнюдь никто не дозволял себе и других не допускал покупать свечи, кроме завода и его складов у частных торговцев, хотя бы по сравнительно дешёвым ценам 85 , Управление епархиального завода нашло себя вынужденным, не через долгое время, донести епархиальному Начальству, что – «ожидания Управления заводом не осуществились, потому что почти все старосты церковные и даже сами священники, приезжавшие перед праздником в Казань, взяли свечи у частных торговцев, свидетелями чего были неоднократно Члены Управления завода, которые могут указать и на лиц, таким образом поступивших. Настоящее отношение духовенства к устроенному свечному заводу, согласно его же усиленному желанию, противоречит, принятым самим духовенством на бывшем в 1880 г. епархиальном съезде, правилам епархиального свечного завода...» По поводу сего был, действительно, настоятельный циркулярный указ Консистории с особою резолюциею самого высокопр. Архиепископа Сергия 86 . Но прошло вот уже три года существования епархиального завода и перед глазами нашими снова повторение того же заявления, не от одного уже Управления, а от целого епархиального съезда (бывшего в Сентябре 1883 г.), с указанием тех же самых причин, что многие причты и старосты, в расчёте на неизвестность действительного количества свеч, продаваемых в их церквах, только одну и, притом, только меньшую часть свеч покупают на епархиальном заводе, а остальную, большую, у частных свечеторговцев 87 . Вследствие чего Съездом постановлено: «Учредить возможно строгий контроль в лице местных Благочинных за покупкою свеч из завода старостами и причтами; для чего и просить о.о. |
| Факт этот, как понятно само собою, прежде всего задел, так сказать, авторитет епархиальной Власти, не могший устоять на своём предрешении в пользу своего кандидата, имевшего явное преимущество; но с другой стороны, собственно для преосв. Антония он послужил новым сильнейшим толчком и открытым вызовом к окончательнейшему убеждению в явнейшей несообразности характера и значения академического образования с нововведёнными нынешними факультетами. Поэтому именно поводу нам самим приводилось лично слышать такие суждения преосв. Антония: «Да, при нынешнем-то академическом образовании, со временем, академисты, оканчивающее курс по разным факультетам, минуя Богословского, будут не только не больше знать Богословские предметы, сравнительно с лучшими семинаристами, поступающими во священники, а пожалуй ещё плоше последних... Истинное спасибо г. Попечителю и Дирекции гимназической, что так справедливо рассудили относительно выбора кандидата на должность законоучителя из лиц, хотя с семинарским образованием, но уже зарекомендовавшего себя по прежней службе в Прогимназии. Пусть хотя и из чужого лагеря, да всё-таки узнается и здесь и откроется и там, перед кем должно, вся несуразность, в которую поставили и дело академического образования и получающих его, и нас – Архиереев. По-моему Начальство местного Учебного Округа весьма хорошо поступило бы, когда бы по поводу бывшего дела вошло в Министерство с особым вопросом, – чем и как на будущее время руководиться в деле выборов законоучителей в гимназии из священников академического и семинарского образования? Что же относится собственно ко мне, – говорил, – то я вижу, что приведётся после этого кончивших курс в Академии, но не по Богословскому собственно отделению, и желающих поступить во священники, подвергать особому испытанию, подобно как и семинаристов, кончивших курс во втором разряде. Дело естественное и понятное, что проучившийся четыре года в Академии и не слышавший во всё это время ничего из Богословия – Догматического, Нравственного и других Богословских наук, будет выходить из Академии с познаниями по этим наукам только с теми, какие приобрёл он ещё в бытность в Семинарии, которые притом наполовину могли у него выйти из головы». |
| 300 Статья: «К биографии Антония Архиепископа Казанского». Церков. Вестник 1883 г., 48, стр. 3. 301 Мнение это изложено на нескольких листах; оно имеет быть помещено в биографии высокопр. Филарета. 302 Суть дела заключалась, вкоротке сказать, в том, что в Славянском тексте читается убелю... т. е. в первом лице, от имени Самого Господа, а в переводе новом Русском, – сделаются белыми... В Еврейском тексте тоже чтение это, т. е. последнее, а в Греческом и Латинском текстах встречается и то и другое, … но более второе – убелятся. Это-то последнее и представлялось преосв. Антонию не согласным с понятием о Божественной благодати, очищающей и оправдывающей, как истекающей, так сказать, лично активно от Самого Господа Спасающего... Он рассуждал именно так: ведь, выходит по новому переводу Русскому, что грех как положительное зло будто бы превратится в положительное добро, подобно как черное сделается белым; напротив – грехи человеческие или вообще греховное состояние Господь Бог Своею силою благодати уничтожает и дарует другое – очищенное, обновлённое состояние чистоты и святости... Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся... Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови... «Вот видишь, – всё обращается и присвояется прямому действию Самого Бога… а не то, чтобы сказать: убелятся... и проч. В чём же именно заключалась другая сторона дела и истины, открывающаяся и выясняющаяся собственно из филологического и герменевтического исследования этого изречения и примиряющая, таким образом, перевод новый с подлинником Еврейским, – об этом речь была бы здесь, конечно, неуместна как по самой некраткости изложения, так может статься и самоё изложение наше могло бы представляться и для других, подобно как для преосв. Антония, тоже не вероятным. А с другой стороны, выступать со своими сентенциями в таком важном вопросе пишущему не позволяет его личное положение и звание, как единого от меньших в братии в отношении к священно-начальственному сонму право правящих (ρθτομεντων) слово Божественныя истины. |
| Издавна Владыка имел обычай проводить день сей в молитвенном безмолвии, уединяясь почти каждый год в Голосееву Пустынь и уклоняясь от всех приветствий и приёмов. Теперь не мог он отправиться туда; притом день был воскресный. Предложено было ему общее желание видеть и приветствовать его в этот день всем. Но он не согласился. «Буду, – говорил, – праздновать день своего ангела по прежнему обычаю, в совершенном уединении и для сего удалюсь на весь день на ближние пещеры к Преподобным: это лучше, – ибо сказано: с преподобными преподобен будеши. Так и было: отслужив в св. пещерах в церкви преподобного Антония, а потом совершивши поклонение св. угодникам в ближних и дальних пещерах, он провёл остальное время дня до вечера в келлиях покойного старца иеросхимонаха Парфения, и только к вечерней службе возвратился в Лавру в свои покои. После службы, когда ближайшие к нему лица приветствовали его с днём ангела и изъявляли обычные желания, чтобы Господь дал пастве Киевской ещё впредь праздновать день сей, он отвечал: «Нет, благодарю за такое желание. Не хочу, чтобы оно исполнилось. Ведь, это в 60-й уже раз я праздную нынешний день. Может быть в целой России нет такого монаха, который бы сравнялся со мною летами в монашестве 317 . Этот день уже не повторится для меня. Да, признаться, выходя из святых пещер я, припав ко гробу преосв. Антония, так усердно помолился ему, чтобы он принял меня к себе в небесные обители, что думаю он услышал и исполнит мою молитву». В самом деле, в это время по всей вероятности положено было начало в нём той болезни, которая впоследствии оказалась смертельною, хотя и не вдруг обнаружилась в своей силе. И сам он чувствовал это и высказывал, что точно 1-го числа получил болезнь и её послали ему св. преподобные Отцы. Утром на другой день вручена была Архипастырю телеграфическая депеша с поздравлением со днём ангела от Её Императорского Величества, Государыни Императрицы МАРИИ АЛЕКСАНДРОВНЫ, и с вопросом о состоянии здоровья. С живейшим чувством благоговения и благодарности за такое Высочайшее благоволение, прочитал он депешу и сказал при этом: «чудное дело! я и во сне видел, что получил депешу и был рад. |
|
|
