| Мощный звон её колоколов оглашает всю гору и даже Иерусалим, громко свидетельствуя иноверцам об успехах русского дела в Палестине, а истинно русским людям доставляя «несравненное духовное наслаждение...». 117 Двухэтажный дом с музеем тех предметов, которые найдены на Елеоне при раскопках, обширные паломнические приюты, в которых нередко проживает наше консульство во время лета, и множество других сооружений, с тенистым садом и цветниками, составляют в настоящее время дополнение к указанным русским сооружениям на Елеоне. В первое свое пребывание в Иерусалиме, в 1857 году, проезжая мимо Бет-Джалы (древней Евфрафы), стоящей между Иерусалимом и Вифлеемом несколько в стороне, на пригорке, о. Антонин писал: «это – местопребывание латинского лжепатриарха Иерусалимского и вместе семинария. Зоркий и расчетливый о. Валерга избрал место, по-видимому, всего менее благоприятное для его замыслов. Соседняя деревня вся состоит из православного арабского населения и до сих пор упорно отбивается от навязчивого пришельца, с которым даже завязала процесс за место, где выстроена его резиденция. «Но, прибавил со вздохом сообщивший мне эти сведения рассказчик, дело кончится тем, что он их совратит. Также было в Вифлееме. У кого есть деньги, тот если и не убедит, то купит». Жаль, если это сбудется! Чтобы ревнителю веры Христовой поселиться где-нибудь между мусульманами и действовать на них оружием, каким хочет! Верно слово Господне: ин есть сеяй, и ин есть жняй. Пожинаете вы чужую жатву, незваные жнецы, но не приходить ли вам на мысль, что и ваш посев на этой, таинственной своими судьбами, земле «также может быть снять другими жателями». 118 Провидению угодно было, чтобы этим желанным «ревнителем веры» и «другим жателем» явился сам приснопамятный о. Антонин. «Для тех, у кого есть уши слышати и очи видети, мы сообщаем, писал он своему антагонисту А. Д. Ушинскому в ответ на его обвинения нашей миссии в бездеятельности по части народного образования в Св. Земле, что чуть мы водворились здесь (точнее в 1866 г.), как немедленно занялись устройством женской школы в центре папской пропаганды, в Бет-Джале, чтобы воспитать будущих матерей тамошних в правилах строгого православия и спасти место от окончательного совращения в латинство». |
| АВП РИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517(1), д. 3364, л. 11. 66. Духовное завещание начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина) Иерусалим, 19 марта 1894 г. Копия. Копия с выписи из Актовой книги Императорского Российского Генерального Консульства в Иерусалиме за 1894-й год, стр. 249–252, 291. Тысяча восемьсот девяносто четвёртого года, марта девятнадцатого дня, я, нижеподписавшийся, Императорский Российский Генеральный Консул в Иерусалиме, камергер Высочайшего Двора Сергей Васильевич Арсеньев, приглашён был в здание Русской Духовной Миссии, где живущий в означенном здании известный мне лично и к совершению актов законную правоспособность имеющий Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме Архимандрит Антонин, в присутствии лично мне известных свидетелей, членов Русской Духовной Миссии: Игумена Вениамина, Иеромонаха Парфения и Иеродиакона Виссариона, объявил мне, что он, Архимандрит Антонин, желает совершить нотариальным порядком духовное завещание следующего содержания: Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Я, нижеподписавшийся, Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме Архимандрит Антонин, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, признал нужным, по доброй своей воле, на случай смерти, учинить сие духовное завещание в следующем: 1 .) Вся моя библиотека, состоящая из печатных книг, находящаяся в здании Духовной Миссии 96 , завещается мною в собственность Святейшему Всероссийскому Синоду, к числу подворий которого отнесены указами Синода все приобретённые на моё имя земли в Палестине, завакуфленные актом тысяча восемьсот девяностого года 97 . 2 .) Все приобретённые на моё имя земельные участки в Палестине, без исключения, как помещённые в акте вакуфа, так и не помещённые в этом акте, завещаю в собственность Святейшего Всероссийского Синода. 3 .) Принадлежащее мне собрание древних рукописей, которого каталоги посланы мною Г. Директору Императорской Публичной библиотеки Г. Бычкову с предложением, чтобы означенная библиотека купила их за сумму не менее пяти тысяч рублей, я предоставляю означенной библиотеке за эту сумму или за сумму большую, если библиотека найдёт возможным дать, с тем, чтобы эти деньги были переданы в Императорское Посольство в Константинополе на построение церкви в городе Анкире (совр. Анкара. – Н. Л.), где пострадал мученик, коего имя я со дня пострижения ношу 98 . |
| «Чудесный дом» — книга, в которой найдутся сказки и для малышей 6 лет, и для ребят постарше. Цикл «Сказки о солнечных зайчиках» — это истории о двух весёлых братцах-лучиках, Блеке и Блике, их встречах и открытиях. «Приключения в ковровом лесу» раскрывает перед читателем истинную суть дружбы, внимания и участия. «Добрый ветер и маленькая фиалка» — это деликатно рассказанная детям история любви. А цикл «Чудесный дом» — три удивительных сказки, в которых героям предстоит распознать и победить хитро маскирующееся и меняющее обличья зло. Это непросто, но возможно — если не трусить, думать друг о друге и верить, что за самой тёмной ночью придёт рассвет. Вячеслав Брейер «Невидимая планета» Сказки-притчи Невидимая планета – это планета любви и доброты, на которой все мы хотели бы жить. Неужели это невозможно? – Возможно, – уверен Станислав Брейэр. Нужно только жить так, как рассказано в сказках-притчах, составивших эту книгу. Книга предназначена как для детей, так и для взрослых. Такое чтение наполняет жизнь высшим смыслом, вдохновляет и радует. Иван Андреевич Крылов Басни с православными комментариями Эта книга, по-новому откроет для вас смысл басен, знакомых с детства. Здесь собраны двадцать две басни из богатого наследия Крылова, и не просто собраны, но дополнены соответствующими цитатами из святоотеческого наследия, снабжены комментариями для более глубокого понимания текста. В конце книги вы найдёте увлекательные интерактивные задания, выполняя которые, сможете получить от прочитанного ещё больше пользы для своей души. Архимандрит Антонин (Капустин) Примиритесь с Богом! Беседы на Святой Земле «Примиритесь с Богом!», — вся жизнь архимандрита Антонина (Капустина) (1817–1894) была воплощением этого призыва. Что бы ни делал отец Антонин — проповедовал с амвона, вел душеспасительные беседы или писал письма, отвечая на духовные и житейские вопросы — главной его целью было приблизить своих собеседников к Богу, к пониманию духовных основ бытия. Даже когда деятельный архимандрит погружался в дела житейские: приобретал земли в Палестине и занимался строительством храмов, школ, больниц, гостиниц для паломников — его жизнь оставалась беззаветным служением Богу, ближнему и России. Слово архимандрита Антонина — горячее, порой, неожиданное, исполненное парадоксов, но всегда глубокое и живое. Отец Антонин во многом обогнал свое время, его наставления звучат сегодня современно и действенно, питая душу, указывая нам путь примирения с Богом. |
| S. 67. 235 Ламанский В. Могущество турок... С. 16. 236 Zinkeisen. Op. cit. Bd. III. S. 70. 237 Ibid. S. 81. 238 Ламанский В. Могущество турок... С. 12. 239 Zinkeisen. Op. cit. Bd. II. S. 13. 240 Hertzberg. Op. cit. Bd. II. S. 546. 241 Иречек И. К. История болгар. С. 575. 242 Hertzberg. Op. cit. Bd. III. S. 90. 243 Ersch und Gruber. Encyklopädie. Bd. 87. S. 31. 244 Ibid. Bd. 84. S. 209. 245 Преосв. Порфирий (Успенский). История Афона. Ч. III. Отд. 2. СПб., 1892. С. 448—449; Погодин М. Обзор источников по истории взятия Византии турками//ЖМНП. 1889, март. С. 213—214. 246 Hertzberg. Bd. II. S. 547—548. 247 Погодин М. Указ. соч. С. 214—215. 248 Каптерев И. Ф. Характер отношений России к Востоку в XVI и XVII вв. М., 1885. С. 306 (примеч.). 249 Pitzipios. L " Eglise orientale. II et III partie. Rome, 1855. P. 84, 86. 250 Антонин (Капустин), архимандрит. Поездка в Румелию. СПб., 1879. С. 267. При другом случае тот же автор пишет, что один его собеседник говаривал (дело было на Востоке): «Все они (греческие архиереи) таковы! Один хуже другого! Все варились в том же кара-казане». «Хорошая вещь, — прибавляет от себя отец Антонин, — неограниченная свобода в Церкви, но именно в Церкви, а не кара-казане» (патриархия и кара-казан янычар здесь чуть не синонимы). См.: Там же. С. 87—88. 251 Тот же архимандрит Антонин в другом своем дневнике, под заглавием «Вифиния», записанном в 1862 г., рассказывает следующий факт, свидетельствующий о великой услужливости греческих архиереев перед султанами. Султан Абдул-Азис (в 1862 г.) предпринял небольшое путешествие по своему государству. На пути султана лежал город Кий, чисто христианский. Нужно сказать, что султанское путешествие совпало с христианской Страстной неделей. Греческий архиерей города Кия (недалеко от Никомидии) встретил дорогого гостя у пристани в архиерейском облачении, причем ученики и ученицы местного христианского училища пели в честь султана стихи, а три девочки держали его портрет; затем архиерей и сам последовал за путешествующим султаном, преподнес ему какую-то молитву, сочиненную на турецком языке. |
| Кроме того, у автора есть своя личная причина, подвигнувшая его писать предложенное повествование. Имя о. Антонина если и ведомо, то в среде ученых-археологов и палестиноведов. Впрочем, и как благодетеля русских паломников в Палестину, и русского деятеля там поминают его с благодарностью те тысячи русских богомольцев, что шли в Св. Землю и в храмах, и в подворьях, построенных о. Антонином, находили отдых душе и телу. Кроме этого о нем не знают ничего. Не знают, пожалуй, самого главного, а именно внутреннего облика, сокровенных мыслей его по трепетным вопросам церковной жизни. О. Антонин не был рядовым представителем чиновного ученого монашества, послушного действием, совестью и мыслью всему тому, что определило и закрепило императорскую политику в отношении к церкви. О. Антонин, в силу своего служебного положения и близкого знакомства с нерусскими аспектами православия, ощутил и продумал то, что было недоступно сознанию и интересам церковных деятелей его века. Он прозревал и тонким чутьем угадывал то, что никогда не смогли бы понять ни митрополит Филарет, ни Победоносцев. О нем с правом можно сказать словами поэта: «Ton siecle etait, dit-on, trop jeune pour te lire» (Musset). Его волновали такие вопросы церковной жизни, которых просто не улавливал слух его современников. Проблемы вселенского единства, соборности, воскрешение канонического сознания, свобода Церкви, Кесарево и Божие и многое другое было им с особой силой и глубоко осознано, и пережито. Его несовременность для того века были официальными кругами оценены как «либерализм», «душок», «подвижность ума»... Вот в этом и есть та личная причина, что побудила автора познакомиться с мыслями и жизнью о. Антонина. Хотя и разделенный годами и поколениями от него, и не встретив его на земле, автор все же близко соприкоснулся с творениями его и с памятью о нем. И вот эта встреча в Иерусалиме с тенью о. Антонина была столь памятна и знаменательна для автора, всколыхнула в нем столько созвучного, что и была воспринята как благословение о. Антонина из могилы поведать о нем то, что мы знаем. |
| В Тивериаде, на самом берегу моря Галилейского находится подворье нашей Миссии, приобретенное о. архимандритом и предназначенное служить местом отдыха наших паломников. В Бет-Джале (библейской Ефраффе) о. Антонин купил в свое время два владения: одно наверху горы Рас-Она над селением, а другое в самом селении Бет-Джала. Это последнее имело в свое время очень большое значение потому, что Бет-Джалу выбрал своей резиденцией и местом своей миссионерской деятельности Валерга. Им тут начата была постройка церкви, школы и других домов, и отсюда думали латиняне помогать своей пропаганде и в самом Вифлееме, в двух километрах оттуда. Но о. Антонин уже с 1886 года приобретает тут прекрасное место, строит школу для девочек арабок и все необходимое и этим дает возможность сильно противодействовать латинским попыткам совращения арабского населения. Участок этот со школой о. архимандрит подарил со временем (как и приобретенное им владение в самом Вифлееме) новообразованному Палестинскому Обществу. Тут-то в Бет-Джале и выросла, и прославилась знаменитая женская учительская семинария Палестинского Общества, давшая столько поколений прекрасных, просвещенных учительниц арабок, воспитанных в истинно православном духе и в любви к России. Бет-Джала была одним из любимых мест о. Антонина. Было тогда незабвенное и неповторимое время в жизни русского общества. Наш мощный порыв восторженной самоотверженности, растворенной в присущем русской душе романтизме влек нас то на Кавказ попечеринствовать, то вслед за Леонтьевым к грекам, в Эпир и Фракию, то в народничество. Это все было в стиле XIX века, в духе «Великого Ордена русской интеллигенции». Также немало русской молодежи уходило в последние годы прошлого и в начале настоящего века в Палестину – учителями и учительницами вновь открывавшихся школ и учительских семинарий для арабов, уходило надолго, многие на всю жизнь, связывали свою судьбу с местными жителями, свыкались в работе для Св. Земли, отдавали ей свои лучшие силы. Культурное влияние Палестинского Общества и лучших его деятелей, на первом месте между коими нельзя не поставить о. Антонина, огромно и неизгладимо. Бет-Джальская женская и Назаретская мужская семинарии оставили глубокий след в истории православного просвещения Св. Земли. Питомцы их ежегодно широкой волной растекались по лицу Сирии и Палестины, по низшим начальным школам в селах и городках и несли и туда свет Истины и любовь к Православию и России. Россия, конечно, делала здесь то дело, которое, в сущности, обязано было делать греческое духовенство иерусалимского патриархата, но которое оно в силу различных условий, исторических и местных, не смогло делать. При о. Антонине только начиналось это дело, а уже через 10 лет после его смерти, в 1904 году Палестинское Общество имело по всей Сирии и Палестине кроме указанных двух учительских семинарий еще и 87 школ при 417 лицах преподавательского и воспитательского персонала и с 10 225 учащимися. |
| Что же касается положения Миссии, оно было значительно поколеблено. В Петербурге о ней создавалось весьма одностороннее и, конечно, неблагоприятное мнение благодаря непосредственному и постоянному влиянию в сферах со стороны Палестинского Комитета и некоторых агентов Министерства Иностранных Дел, подкрепляемое донесениями с места от русского консульства. О. Антонин имел лишь одно оружие – письменные доклады и почти ни одного верного союзника в России. Он совершенно правильно оценил иерусалимскую конъюнктуру и быстро отдал себе отчет в том, кто же его враги, и от кого исходит наибольшая для Миссии опасность. Не без осадка горечи должен он был переменить свое мнение о тех, кто был призван защищать интересы русских в Св. Граде. «С передачей в хозяйство консульства всех русских заведений в Иерусалиме,– говорит он,– Миссия , считавшаяся если не собственницей, то распорядительницей всего, что было наше здесь, вдруг увидела себя без собственности, без права, без власти, без силы, даже без совещательного голоса в устройстве наших дел палестинских. Такой переворот во взаимных отношениях двух ведомств естественным образом должен был возбуждать в одной стороне жаление об утраченном значении, а в другой – некоторую долю надмения им. Отсюда взаимная холодность двух властей» 205 . Но вожделения чиновников нашего дипломатического ведомства шли дальше. С консульством у Миссии не могло установиться добрых отношений. Оно не только не изменило при нем своей тактики, но уже на основании два раза испробованного и удавшегося способа повело ту же свою линию: непременное желание поссорить Миссию с Патриархией и таким путем извлечь для себя пользу, а именно, доказать неуместность и непригодность нашей Миссии в Иерусалиме и захватить в свои руки полноту представительства. Это особенно было удобно, пока был жив митрополит Филарет, и о. Антонин все еще считался временно заведующим Миссией. В 1866 г. явилась даже мысль удалить Миссию совершенно, и только опасение, чтобы патриархия «не усмотрела в этом свою силу и свою победу, и чтобы западная зависть к России не нашла бы для себя счастливый случай к неблагоприятным для Православия оскорбительным и вредным толкам» – спасли нашу Миссию в Иерусалиме 206 . |
| В Церкви, которая, казалось бы, должна была быть покорнейшим самодержавию ведомством, появляется какой-то опасный фантазер, вольнодумец, «либерал», «неотерист», «подвижный ум», «человек с душком». Запало и это последнее незаслуженное оскорбление глубоко в сердце о. архимандрита. Не мог он забыть того, что «называют его человеком с душком люди, у которых не отыщешь ни духа, ни душка, а один запах...» 226 . Летом 1880 г., между прочим, присный и искренний доброжелатель о. Антонина и Миссии граф Евфимий Васильевич Путятин 227 личным ходатайством перед Государыней Марией Александровной добился приостановить исполнение состоявшегося уже в мае 1879 г. повеления о низведении Миссии на степень консульской церкви 228 . «Великая Христолюбица, всемилостивейшая матерь милосердия», как звал царицу о. Антонин, настояла на отмене распоряжения и тем спасла дело, т. е., иными словами, Миссии и ее начальнику дано было оставаться и далее в том же положении, травимом и беззащитном, людей, брошенных на произвол чиновнической бесталанности и великосветскому снобизму. Сколь подчас были беспринципны и неразборчивы в средствах борьбы неприятели о. архимандрита, видно из нашумевшего в свое время гнусного пасквиля на него. Началось с того, что один из приехавших в Палестину русских, бывший чиновником при Синоде, некто Ушинский, в ряде статей (в «Церковно-общественном вестнике») нападал на нашу Миссию и на ее начальника, обвиняя их в бездеятельности по отношению к паломникам, в равнодушии к своим прямым обязанностям, превозносил протестантские порядки и т. д., на что о. Антонин не только дал ответ 229 по существу этих нападок, но и указал на самый источник этих инсинуаций. «Мы понимаем даже более глубокую махинацию высших сфер, стремящихся совсем закрыть Иерусалимскую Миссию, как бесполезное учреждение, но несмотря на то, остаемся верными той задаче, с которой Россия с такой славой выступила когда-то на единоверном Востоке, в колыбели христианства, поистине на страх врагам и на радость друзьям, и от которой какая-то необъяснимая фатальная сила старается теперь отвлечь наше общество назад. |
| Следует заметить, что арабское население Хеврона считалось всегда наиболее фанатическим из всех мусульманских племен Палестины. Непримиримость хевронских шейхов была общеизвестной. Христиане проникают туда очень поздно и доныне в малом числе. Первым христианским просветителем, не убоявшимся поселиться в Эль-Халиле (арабское название Хеврона) был наш о. Антонин. Передается любопытное местное предание мусульман-арабов, предвозвещающее тяжкие бедствия, едва ли не гибель Ислама, как только в Хевроне, месте погребения (в Махпеле) патриархов Авраама, Исаака и Иакова, зазвучит колокольный звон. Лет 80 назад тому это было бы поистине немыслимо. Следует однако указать, что в 1925 году патриархом Дамианом в сослужении русского архиепископа Анастасия и греческого епископа Елевферопольского Анастасия освящен богатый трехпрестольный русский храм вблизи Дуба, и колокольный звон с тех пор неприятно напоминает хевронским шейхам древнее мусульманское предание. Фанатической непримиримостью отличились хевронские арабы и в тревожные дни еврейско-арабских волнений в августе 1929 года, напомнив о ней исключительно жестокими выступлениями. Но вернемся к истории приобретения нами этого знаменитого места. После тщательных разведок на месте и серьезного размышления о. Антонин решился попытаться приобрести Дуб. Как ни рискованной и маловероятной могла бы показаться подобная мысль, у о. архимандрита для этого были и свои основания. Это решение поддерживал в нем и драгоман Миссии Я. Е. Халеби. Самый участок с библейским древом, сравнительно небольшой, принадлежал уже более 70 лет некоему Ибрагиму Шаллуди, получившему его в наследство от своего отца Османа. Ибрагим, кроме чисто религиозных соображений, дорожил своей собственностью также как довольно выгодной статьей дохода и продавал заезжим туристам – немцам и евреям (которых арабы очень недолюбливали всегда) – ветки, сучки и листики от священного древа для столярных поделок 251 . На основании тщательно и осторожно собранных сведений являлась вероятность предполагать, что Ибрагим непрочь будет продать даже и самую святыню. |
| Грустный вид стен, ограждающих ангелоподобное жительство, неизбежен, говорят. Пусть он остается, серое пятно на светлой панораме Св. Горы. Но неизбежны ли пристенные трехэтажные корпуса с коридорами и сотнями скученных келий, духотой, нечистотой, всевозможными стеснительными мирскими формами и с не менее стеснительной формальностью того или другого эксцентрика, сознающего неестественность пансионерных условий своего заведения, и прочие последствия столпленной жизни людей, из коих каждый готов жить своим домом. Вместо того, чтобы строить обитель на камне в несколько саженей поверхностью, не лучше ли было бы распространить ее на целые версты и обратить ее в сад сколько духовный, столько и вещественный. Этого рая, так давно рисовавшегося в воображении моем под именем Афона, к сожалению, я еще не видал на Афоне...» 263 . Также при посещении другого монастыря свято-горского (Ксенофа) мечтает он о густом саде и братии, размещенной в пристенных домиках, каждый в своем, и с собором и общественными зданиями отдельно. « Тогда обитель была бы подвиэалищем, а не пансионом, пастбищем, а не загоном, домом, а не тюремным замком...» 264 . О. Антонин, вероятно, не был одинок в подобных своих воззрениях и пожеланиях. Вместе с общим кризисом и застоем нашей казенной церковной жизни, многими лучшими нашими умами ощущался и переживался также и некоторый кризис и застой монашества. Об этом, конечно, не смели думать вслух, и это все со скорбью таилось в глубине сердец. Редко кое-когда прорвется об этом слово в славянофильской печати или еще кое-где. Целая полемика затеялась в свое время по больному вопросу устроения монашества в нашей богословской, академической литературе между, печальной памяти, ныне главой обновленцев, а тогда ректором Московской Академии и редактором «Христианина», еп. Евдокимом (Мещерским) и Кругловым. Много хорошего, свободно и искренне писала тогда просвещенная и тонко культурная игумения Екатерина 265 о том же, что и о. Антонин, о известном кризисе нашего, ставшего официальным, иночества. |
|
|
